Глава 4 - Город и Деревня
Город проснулся раньше Джинны. Он не дремал даже ночью — мерцал фонарями, стучал по крышам дождём, переговаривался гудками машин. Но на утро, когда она выглянула в окно, он был особенно живой. Люди уже бежали с кофе в одной руке и телефоном в другой, маршрутки набивались плотно, как банки с вареньем, а воздух был наполнен чужими голосами, даже если рядом никого не стояло.
Асель пришла с утра. В её руках был шарф, в глазах — тепло.
— Погуляем? — спросила. — Я покажу тебе город глазами тех, кто сюда не вписывался.
Они вышли на улицу, обе в длинных пальто, обе в платках — и всё равно чувствовали, как на них оборачиваются.
— Устаёшь от этого? — спросила Джинна.
Асель усмехнулась.
— Уже нет. Раньше злилась. А теперь думаю: пусть смотрят. Лучше, чем если бы не замечали вообще.
Они свернули в переулок, мимо лавочек с горячим кофе, булочной, где пекли сырные лепёшки, и витрины с платками — не как в деревне, а с модными, тяжёлыми тканями, сверкающими золотыми нитками.
— Вот тут я впервые купила себе хиджаб, — сказала Асель. — После трёх лет стеснений.
— Три года?
— Да. Я приехала в мегаполис учиться. Всё было иначе. Я с Карачаево-Черкесии, с гор. Выросла среди тишины, уважения, понятий. А тут — все бегут. Все заняты. И если ты другая — ты неудобная.
— Почему ты осталась? — осторожно спросила Джинна.
Асель замолчала на пару шагов.
— Потому что хотела доказать, что можно остаться собой.
Она улыбнулась. — А потом осталась из упрямства. Привыкла. Но не полюбила.
Джинна задумалась.
— А я, наверное, всё ещё не привыкла. Мы только пару дней тут, а у меня ощущение, что я забыла, как дышать.
— Соскучилась?
— Очень. У нас... всё иначе. Дома нет этих стеклянных зданий, у нас горы и речка. Люди ходят не по делам, а к людям.
Она рассмеялась.
— Мой сосед, дядя Ахмед, каждое утро стучит в окно, чтобы напомнить Саиду, что пора в мечеть. Даже если Саида нет дома!
Асель тоже рассмеялась.
— У нас в селе бабушка кричала с балкона, что компот остыл. А тут... хочешь передать послание — пиши e-mail.
Они дошли до набережной. Река текла размеренно, холодно отражая серое небо. Асель присела на лавочку, обернулась к Джинне:
— А ты чего хочешь от этого города?
— Чтобы он отпустил Саида и вернул мне моего мужа.
— Он много работает?
— Постоянно. То встречи, то встречи о встречах. Я даже шутить устала. Говорю ему: «Ты мой, но тебя всё время арендует работа».
Асель мягко кивнула.
— Город умеет так делать. Затягивает. А потом ты смотришь на мужа и думаешь: когда он стал таким чужим?
— Саид не чужой, — твёрдо сказала Джинна. — Он просто временно не дома.
Она взглянула в небо. — Мы приедем, и всё снова будет как раньше. Печь, разговоры, чай в саду, даже кошка будет на крыльце спать.
Асель улыбнулась.
— Я бы съездила к вам. Просто чтобы почувствовать, что жизнь может быть другой.
— Приезжай, — живо откликнулась Джинна. — Мы с бабой Фатимой покажем тебе, как жарить лепёшки на печи, ты влюбишься.
Они ещё долго гуляли. Асель показывала короткие тропки между домами, тихие парки, где почти не бывает людей, лавки с узбекскими лепёшками, мечеть, спрятанную между высотками.
— Это мой маршрут выживания, — сказала она. — Он напоминает мне, кто я.
— Ты сильная, — сказала Джинна.
— Я упрямая. А ты — настоящая. И если ты останешься тут хоть на месяц, этим улицам повезёт.
Вечером, возвращаясь домой, Джинна сказала Саиду:
— Я теперь знаю, как пережить этот город.
Он удивлённо поднял брови.
— Нужно больше чая, больше добрых людей и ковёр. Очень красивый ковёр.
Он рассмеялся.
— Хорошо. Но с ковром — завтра.