Глава вторая: «Бумажные тигры»
Библиотека имени Ленина пахла старым клеем и пылью. Вэйчэн провёл пальцем по корешку книги — «Экономические отношения СССР и Китая. 1951» — и усмехнулся. Тонкая паутинка трещин побежала по сухой бумаге. «Как и наши договорённости», — подумал он.
За соседним столом кто-то шумно перелистывал страницы. Он не обернулся, но кожей почувствовал взгляд.
— Вы всегда читаете запоем, товарищ дипломат?
Голос Анны. Немного хрипловатый, будто она только что выпила крепкого чаю.
— Только то, что разрешено, — ответил он, не поднимая глаз.
— А что у вас там под книгой?
Он на мгновение замер. Под трактатом о дружбе народов лежала тонкая тетрадь — его личные заметки, написанные стихами династии Сун. «Ошибка».
— Секретные документы, — шутливо прикрыл ладонью страницы.
— Какие же вы китайцы хитрые, — она опустилась на стул напротив, положив перед собой папку с пометкой «Для служебного пользования». — Прячете иероглифы под марксизмом.
Солнечный луч пробился через тяжёлые шторы и упал на её пальцы — в чернильном пятне на указательном, в слегка обкусанном ногте. «Пишет много. Волнуется часто», — аналитически отметил он.
— Вы следите за мной, товарищ Соколова?
— Я журналист. Мы называем это «собирать материал».
Она потянулась через стол и неожиданно приоткрыла его тетрадь. Их пальцы едва коснулись.
«...как осенний лист меж двух рек...»
— Это... о Москве?
— О расстоянии, — он мягко закрыл тетрадь.
Тишина. Где-то на втором этаже упала книга — глухой удар, будто захлопнули дверь в далёкой комнате.
— Вы знаете, — Анна вдруг понизила голос, — вчера в «Правде» вырезали мой абзац о вашем выступлении.
— Может быть, я сказал что-то лишнее?
— Наоборот. Слишком уж гладкое получилось. Как по учебнику.
Она вытащила из папки листок — машинописный текст с красными пометками цензора. «Товарищ Соколова, избегайте поэтических сравнений в материалах о зарубежных гостях».
— Видите? Даже бумага боится искренности.
Вэйчэн медленно разорвал листок пополам, потом ещё раз.
— В Китае есть легенда, — сказал он, наблюдая, как клочья падают в урну. — Тигр, сделанный из бумаги, всё равно внушает страх. Пока не пойдёт дождь.
Анна замерла.
— Здесь часто идёт дождь, — наконец произнесла она.
Он кивнул, доставая из портфеля книгу.
— Тогда, может быть, почитаем Шекспира? «Буря» — очень... метеорологическая пьеса.
Она рассмеялась — звонко, как ни в чём не повинная студентка, а не корреспондент главной газеты страны.
«Опасная игра», — думал он, наблюдая, как она листает страницы. «Но разве дипломатия — не искусство балансировать на лезвии?»
За окном завыл ветер. Начинался снегопад.
Вечером, возвращаясь в гостиницу, он заметил тень у телефонной будки. «Неуклюже», — мелькнуло в голове. Нарочито громко спросил у швейцара:
— Какой прогноз погоды на завтра?
— Потепление, товарищ Ли!
— Жаль. Я люблю мороз — он делает воздух... прозрачным.
Поднимаясь в лифте, он разжал ладонь. В ней лежал смятый клочок бумаги, подсунутый Анной при прощании: «Читальный зал №3. Завтра в 4».
Лифтёр стоял спиной. Вэйчэн быстро поднёс бумагу ко рту — и проглотил.
Конец главы.