Смайт. RU

Глава 21

Ночные кошмары. Истинная природа леса Трех Тысяч Бедствий

1

Лес Трех Тысяч Бедствий
День: воскресенье
Время: 22:39

Тепло костра сплеталось с дружеской атмосферой, разлитой в кругу хороших товарищей. Три команды — синие под номерами 21, 28 и 3 — собрались обсудить пережитое. Старший, Сюй Пэнфэй, держал слово, и его голос, глубокий и уверенный, обволакивал слушателей.

— Мы видели несправедливость и подлость со стороны противников. Но не будем лукавить, и сами не всегда играли честно, — начал он. — Однако самой страшной преградой для нас стал лес Трех Тысяч Бедствий. Его репутация не преувеличена. Пускай в Священном Храме не считают лес особо опасным, как прежде, но в других городах и по сей день ходят страшные легенды об этом месте. Для меня и Цай Цзян, ученицы средней школы, вчерашняя ночь могла стать последней.

Слушатели ловили каждое его слово, не перебивая. У костра только Цай Цзян, владеющая стихией огня, поддерживала пламя, чтобы было тепло всем.

— Вчера мы остановились у берега реки, что течет с запада на восток. Наловили рыбы, зажарили и сытно поужинали, чтобы восстановить силы. Но едва огонь погас, как услышали странные звуки из реки.

Сюй Пэнфэй замолчал на мгновение, словно переживая тот момент заново.

— Я пошел проверить. Подхожу к воде, вглядываюсь во тьму. Ничего не видно. Но вдруг замечаю: на другом берегу кто-то пляшет с бубном. Странное существо, издающее ритмичные удары, смотрело прямо на меня. Я решил предупредить его и выпустил голубое сияние через реку. Луч света осветил берег, и тут...

Он глубоко вдохнул.

— Из воды начали показываться головы. Мертвые, безжизненные лица с черными волосами и пустыми глазами. Их тела были скрыты в воде, но они шли по дну прямо на нас. Я попробовал заморозить их, но это не подействовало. Тогда разбудил Цай Цзян, чтобы она их сожгла. Но даже огонь им был не страшен. Они выходили из реки, мокрые, холодные, словно воплощение смерти.

Сюй Пэнфэй обвел взглядом друзей.

— Мы поняли, что нам не справиться. Я взял Цай Цзян на руки, и мы убежали. С тех пор близко к воде не подходим.

— "С тех пор" — это 23 часа назад? — хмыкнул Сян Цицян.

— Иди к черту со своими шутками! — огрызнулся Сюй Пэнфэй. — Попробуй сам через такое пройти, посмотрим, будешь ли шутить.

Луо Сю, студентка младшего курса, кивнула.

— Мы на днях с Сюэ Ци видели, как команда красных наткнулась на стаю ловцов душ. Те буквально вгрызались в их тела. Нам пришлось вмешаться, иначе они бы погибли. Лес ненавидит нас. Мы пришли сюда, разрушая его, ничего не давая взамен.

— Глубокомысленные слова, — заметил Сян Цицян с долей иронии.

— Зато правда, — ответила Луо Сю. — Здесь и спорить не надо.

— Знаю, поэтому и молчу, — усмехнулся он. — Но у нас с Дай Сю тоже был критический момент. И на этот раз не ночью, а днем.

Сян Цицян тяжело вздохнул.

— Мы сражались, когда на меня обрушились корни. Команда красных успела убежать, но я остался. Это была стража леса — огромные корни, которые буквально погребали меня заживо. Я боролся не на жизнь, а на смерть. Чудо, что остался жив.

Последние слова утонули в треске огня. Лес Трех Тысяч Бедствий продолжал хранить свои тайны, обволакивая друзей тенью.

— Ты ведь сам смеялся над рассказами о мертвецах, выходящих со дна реки, когда сам на себе испытал нечто подобное. Чешешь ты всё, — слова Сян Цицяна вызвали сомнения у Сюй Пэнфэя.

— Я тебе клянусь, — горячо возразил Сян Цицян.

— Ну да, конечно, — усмехнулся Сюй Пэнфэй, покидая свое место. — Извините, девочки, я ненадолго отлучусь.

Сюй Пэнфэй быстро направился в кусты. Молчание воцарилось среди друзей. Луо Сю внимательно смотрела на огонь; играющие языки пламени завораживали её, словно притягивали взгляд. Цай Цзян тем временем жарила грибы на костре, слегка покачиваясь от расслабления.

Звук падающей струи раздался из-за кустов, заставив всех поневоле прислушаться. Сюй Пэнфэй, стоя у дерева, ждал окончания процесса.

— Ты там долго ещё? — спросила одна из девушек, еле сдерживая стеснение. — Ты всё-таки мальчик, мог бы и потерпеть.

— Я всё сутки терпел, пока мы разбирались с красными, — не задумываясь, ответил Сюй Пэнфэй. — Поэтому поймите и простите.

— Да, он прав. Я видела, как он гонял их по всему лесу с утра до ночи, — поддержала его Цай Цзян.

Но её слова прервал странный звук — будто мошка пролетела сквозь густую листву. Что-то мутное вдруг опустилось на ногу Сюй Пэнфэя, намертво прицепившись. Крохотные присоски впились в кожу, а острые зубы прокололи плоть.

Сюй Пэнфэй не испугался. Собравшись, он схватил мерзкое существо руками и пропустил через его тело сгусток энергии. Паразит лопнул с тихим хлопком, чёрные ошмётки плоти упали на лицо Сюй Пэнфэя.

— Ты там как? Живой? — крикнула Цай Цзян, заметив вспышку света в кустах.

— Да, живой, — ответил он, поправляя одежду. Вернувшись к костру, он показал друзьям остатки паразита. Чёрная плоть могла вызвать отвращение, и некоторые отвернулись, но не Луо Сю и Цай Цзян. Для них события этого леса уже не могли удивить сильнее.

— Прикольно. А зажарить можно? — спросила Цай Цзян с интересом.

— Не стоит, — ответил Сюй Пэнфэй. — Это гнилая плоть. Скорее отравишься. Больно признавать, но лес действительно ненавидит нас.

2

Тропа с юга на восток. Лес Трёх Тысяч Бедствий.
День: понедельник.
Время: 00:21.

Треугольная палатка выделялась среди густых зарослей. На вечернем ужине мы ели рыбу, но она уже успела остыть. Лу Сянь использовал лёд, чтобы поймать её и приготовить, но в готовке не был мастером: рыба подгорела. Ну, не во всем ему быть гением.

Преодолев двадцать верст, мы остановились ближе к семи вечера на опушке рядом с болотом. Обстановка здесь была странной: радиус трёх километров казался абсолютно пустым, не было слышно ни звука. Мы чувствовали себя единственными обитателями леса.

Лу Сянь закинул ногу на меня и захрапел прямо в ухо. Я не мог уснуть последние полчаса. Его ботинки стояли у входа в палатку, а я, глядя на них, вернулся к созерцанию синего потолка палатки.

— Как же он спокойно спит. Жаль, что я так не умею, — пробормотал я, выскальзывая из оков его ноги.

Выйдя наружу, я глубоко вдохнул свежий воздух. Здесь, под открытым небом, всё казалось легче, чем в душной палатке. Тишину нарушало только пение сверчков.

Заметив что-то странное, я подошёл ближе к палатке и заглянул во внутрь.

Моя сумка всё так же находилась в другом конце, где Лу Сяню до неё не добраться, даже если бы он этого сильно захотел. От этого осознания мне стало как-то спокойнее на душе. Я опустил тканевое прикрытие. Присев в дикой траве, я обхватил колени руками и посмотрел на Луну. Хорошо, что я не был волком — иначе захотелось бы повыть. А так... никак. Волки они такие, дай только на манящую Луну повыть — они всегда ЗА.

Вообще, внутри я ощущал благодарность за всё, что окружало меня сейчас. За жизнь, за то, что поступил в Священный Храм, за учительницу Су Линь и даже за учителя Вэй Шана, к которому я, честно говоря, не хотел идти учиться. Мне хотелось к учительнице Су Линь. Но он вцепился в меня, как младенец в леденец. Однако вышло, как вышло. Хочется просто верить, что это всё не зря.

Вдруг я уловил шуршание в траве, всего в паре-тройке метров от себя. Трава, доходившая своим ростом до колен ребёнка, колыхалась из стороны в сторону, приближаясь ко мне.

Змея?!

Я вскочил на ноги, не сводя глаз с незваного гостя. В том, что оно было живым, сомнений не оставалось. Но главный вопрос состоял в другом: это существо дружелюбное или враждебное?

Я отбежал к палатке, нырнул внутрь и спрятался от неизвестного.

Широкая лунная тень легла на тканевую дверцу палатки. Я различил многоугольную голову, грубые "руки" без пальцев и длинное, худощавое тело. Так я мог описать этого гостя. Оно приоткрыло зелёным стебельком дверцу и вошло.

Коричневый горшок, который это существо держало, сильно тяготил его. Жёлтая голова с белыми лепестками повернулась в мою сторону, и я увидел в её взгляде злость.

// Сделаем небольшую паузу прежде чем продолжить!

Знакомьтесь, это Уайт — оживший стебелек, сторонник зеленых и сын некой Асты, о которой мы узнаем чуть позднее.

Уайт очень сильно ценит свое семейство цветочных и гордо отстаивает их права и свободу. Его основной девиз по жизни: «Наваляем людям! Пусть их используют в качестве ингредиентов для пилюль, а не мою родню!»

Вот такой интересный он чел.

Ну, продолжаем... //

– Тупой человек! Что ты здесь забыл?! – прорычало существо, его коричневый горшок потянулся ко мне. Зелёные стебли вместо рук сжались в подобие кулаков. – Сейчас я тебе рыло намылю за свою братву, которую вы, люди, бездумно косите! Почувствуешь на себе, каково это, когда тебе лепестки отрывают, задаваясь вопросом: "Любит – не любит!"

Нахмуренные брови и чёрные глаза выражали всю недружелюбность этого странного создания.

– Ты же ромашка? – спросил я с некоторой озадаченностью.

– Ромашка! – отозвалось оно. – Но ты можешь звать меня своим господином! Готов на колени встать и просить прощения за всю боль, что твои собратья причинили моим?!

– Ты точно ромашка? – переспросил я, будучи совсем зелёным в ботанике. – А можно мне оторвать один твой лепесточек?

– Что?! Лепесточек?! – завопило существо, его "брови" сдвинулись ещё сильнее. – Может, тебе кое-что другое оторвать?!

С грубостью, какой я от себя не ожидал, я схватил цветок за зелёную ножку. Стеблевые руки забили по моим пальцам, но для меня это было скорее массажем, чем реальной угрозой.

– Какую грубость ты позволяешь себе проявлять, ничтожество?! Убери лапы, дикое животное! – завопил цветок. Его чёрные глаза зажмурились, когда я оторвал белый лепесток.

– Ай! Бессердечное создание! Теперь я такой же инвалид, как и другие мои собратья! И всё из-за твоей холоднокровности! Ах, если бы люди только задумывались о том, как нам, цветам, бывает больно, когда вы срываете нас ради красоты!

Я прощупал белый лепесток, который минуту назад был частью его головки.

– Хм, гладкий, – пришлось признать мне. – Как тебя зовут?

– Моё имя даровано мне богами! Ты слишком ничтожен, чтобы знать его, – гордо отвернулся от меня цветок.

– Ты же мальчик? – спросил я. – Тогда почему бы тебя не назвать "дикорастущий кустарник"?

Голова ромашки отъехала назад от шока. Осознав всю грубость, которую я позволил себе, цветок задрожал от злости. Его "кулаки" зачесались, чтобы начистить мне лицо за причинённую боль.

– Всё! Копай себе могилу, обосрыш! – закричало существо и бросилось на меня.

Остановившись у моих ног, цветок начал бить меня своими "кулаками". Удары едва ощущались, но его яростные слова звучали громко:

– За братву, за цветочную честь, за лепесточки! Ты, человек, даже не представляешь, как это больно!

Остановился у моих ног цветок. Зеленые стебельки лупили по моим лодыжкам, низвергая всю злобу и отчаяние этого индивида на мне. Раз за разом, раз за разом цветок издевательски проходил по моей коже своими ударами, надругаясь богохульными словами.

– Теперь вы, люди, будете знать, как меня и моих сородичей обижать. Что, кишка тонка, не можешь сдачи дать?! Я так и знал, что ты покоришься моей воле! Твой конец, считай, предрешён, малец! – внезапно удары ромашки прекратились.

– Что-то не так? – поинтересовался я беззаботно.

– Погоди, дай дыхание перевести. Это, знаешь ли, не так уж просто махать этими базуками! – показал мне свои зелёные стебельки. – Видишь? Я штангу тягал изо дня в день, из года в год ради этого момента! Чтобы люди наконец-то познали вкус того отчаяния, которое мне довелось вкусить, и осознали, с какой болью приходится жить моим родным и близким!

– Прости, задам один любопытный вопрос. Под штангой ты имеешь в виду спичку или зубочистку? Просто, понимаешь, я не могу поставить себя на твоё место и представить точный предмет, который ты называешь штангой, – объяснился я.

– Деревянная ветка! – гордо ответил цветок. – Я лично нашёл её в лесу! Она такая же большая, как и я, даже больше! По размеру – словно гора! – он ударил себя по груди. – Теперь ты понимаешь, что имеешь дело с профессионалом? Но не всё так просто, как тебе может показаться. На самом деле, если ты ещё не понял, я невероятно зол на тебя и твоих сородичей за всю ту боль, что вы причинили моему роду!

– Хорошо, – принял я его обиды во внимание. – Прости, пожалуйста, я хочу извиниться перед тобой и всей твоей семьёй, перед твоим родом за ту боль, которую причинили люди вам. Кстати, чтобы ты знал, моя мама очень любит цветы. Она высаживает их каждую весну и удобряет их каждый месяц.

– Удобряет чем? Навозом, что ли? – его чёрные глаза уставились на меня.

– Нет, – засмеялся я. – Своей любовью и вниманием. Она у меня просто без ума от цветов и любой растительности.

– Любой – это какой? – не унимался цветок.

– Яблони, берёзы, персики, ивы... Этот список можно продолжать бесконечно. Особенно она любит цветы: розы, тюльпаны, пионы, ромашки...

– Ромашки? – мои слова тронули его растительное сердце. – Ах, как это мило! Я очень хочу познакомиться с твоей мамой.

– Ага, сейчас, – возразил я, отвернувшись. – Это не я побежал вас знакомить!

– Ну, чего ты так реагируешь? Неужели я причинил тебе ужасную боль? – с тревогой спросил цветок.

– Ещё какую! – указал я на свою ногу. – Ты только посмотри на неё. Её остаётся только ампутировать, иначе мне конец! Представь, каково будет моей маме видеть своё дитя без ноги?

– Ну так у тебя есть другая нога! – с оптимизмом заметил цветок. – Отрежем её и пришьём на место отрезанной! Не бойся, я лично этим займусь, чтобы твоя мама больше не переживала!

– Ты лично?! – моя голова забегала из стороны в сторону от ужаса. – Ты что, доктор-цветок какой-то?

– Третья высшая степень нейрохирурга! Двадцать лет учёбы за плечами. С восьмого раза сдал последний экзамен, – с гордостью признался цветок. – Мои родители серьёзно отнеслись к моему обучению и передали мне все свои знания.

– Кстати, человек, ты не такой, как все. Поэтому я могу назвать тебе своё имя.

– Правда? – схватился я за грудь рукой. – Не может быть! Как тебя зовут?

Я подался ближе к его желтоватой голове.

– Меня зовут Уайт, через «У», – раскрыл он своё настоящее имя. – Теперь, раз уж мы друзья, ты можешь звать меня по имени.

– Мы стали друзьями так быстро? – прикрыл я рот рукой. – Но ты ведь не знаешь моего имени.

– Ладно, потрещи тут, как тебя зовут? – поинтересовался Уайт.

– Какой неожиданный вопрос. Меня зовут Мо Ша!

– Тебя назвали в честь обрыганного жука? – его лицо выразило отвращение. – Почему не Макс, не Грей, не Дарвин?

– Знаешь, твоё имя кажется мне не менее странным. И почему ты делаешь такой акцент на букве «У»?

– Эх, есть такие люди, которые с первого раза не понимают, как правильно произносить моё имя, – с сожалением вздохнул Уайт. — Кто-то ко мне обращается как к Вайт, но я не Вайт. Я что, на девчонку похож? — спросил Уайт.

— Ну, только характером, — признался я. — А так, в остальном, на мужчину похож! 100-процентный мужик! Там, откуда я родом, все так ходят!

— Такие же зеленюшные и с лепестками на голове? — спросил Уайт.

— Да, почти, — съязвил я. — Так, а откуда ты родом?

— Мой дом находится не так уж и далеко, — признался цветок. — В нескольких десятках лет отсюда.

— Стоп, в нескольких десятках лет?! — охренел я от этого. — Ах, ну ты же цветок, точно.

Дошло до меня.

— Вот именно! Теперь-то ты всё понимаешь! Поможешь мне вернуться домой? Я тебя за это щедро награжу! — не скрыл своей щедрой натуры Уайт. — Меня родители учили быть щедрым и добрым!

— Правда? А что взамен дашь за мои услуги? — загорелись мои глаза, я подумал о знаниях.

— Сестру свою тебе подарю. Она будет умной и послушной женушкой для тебя, — прозвучал ответ.

— Оу, — не так сильно горели мои глаза. — Это действительно невероятная щедрость. Давай, будем более скромными и остановимся на книгах, каких-то там свитках?

Намекнул я ему, что для меня более ценным будут такие подарки.

— Зачем тебе такая дребедень?! — воспротивился Уайт. — Моя сестра — мастерица на все руки. Она для тебя и дом построит, будете жить там долго и счастливо. Большую семью заведете.

— Маленьких людишек? — уточнил я.

— Ты что, с ума сошел? Конечно, нет! Они же огромные, не поместятся в вашем доме! Такие же цветочки, как и моя сестра! Будут бегать по дому, меня дядей называть, — размечтался Уайт.

— Ох, думаю, это слишком щедрый подарок для меня, я не могу его принять, — ответил я.

— Эх, бесовская ты голова, ладно. Книгами тебя одарю, да такими, что свет не видывал! — согласился на мои условия Уайт.

— Замечательно, — сказал я, беря его на руки.

Закинув сумку за плечо, я вышел из палатки с Уайтом на руках. Лу Сянь продолжал крепко спать, не открывая глаз.

— Спи, мой напарник, — не стал я будить его. — Куда путь держим?

— Через болото и прямо на восток, — ответил Уайт. — Там есть тайная тропа, я покажу тебе её. Лично моя мама создала её, чтобы мы могли безопасно преодолевать болото.

— А твоя мама колдунья какая-то, что на болоте живет? — спросил я.

— И не только! Она крайне сильная и добрая! Она тебя лаской своей одарит, когда узнает, что ты меня вернул домой, — сказал Уайт. — Ладно, иди по прямой, да не сворачивай с пути.

— Хорошо, — ответил я, шагая по высокой траве.

Представляю, что на болоте творится.

3

Лу Инь все еще сидел у того самого дерева, в котором застряла его рука. Его глаза были потухшими, взгляд устремлялся в пустоту. Надежда на спасение испарилась, оставив после себя только глухое отчаяние. Любая попытка освободиться оборачивалась неудачей — каждое движение лишь усиливало хватку дерева, которое словно живой хищник впивалось острыми «клыками» в его детскую руку, жадно поглощая энергию.

Он уже не сопротивлялся, просто лежал у корней, подавленный и сломленный. Мысли блуждали между отчаянием и мечтами о свободе. Лу Инь был готов пожертвовать всем: сокровищами, титулом, даже гордостью — лишь бы избавиться от этого проклятого дерева.

В этот момент к нему подошел Хоу Чэнь. Его лицо было таким же кислым, как выражение на лице Лу Иня. Он обошел дерево, не говоря ни слова, и сел рядом, слева от своего напарника.

— Хоу Чэнь! — оживился Лу Инь, увидев его. В глазах мелькнул слабый проблеск надежды. — Скорее освободи меня! А ты чего такой хмурый?

Лу Инь сразу заметил, что выражение лица напарника было непривычно тяжелым.

— Да так, — тихо промолвил Хоу Чэнь.

Хоу Чэнь лишь протянул руку к дереву, не глядя на Лу Иня. Теплая, почти обжигающая огненная энергия окутала его ладонь, проникая в дерево. Оно затрещало, словно жалуясь на боль, а затем начало плавиться. Древесина превращалась в вязкую жижу, смешивая огонь с каплями смолы. Жидкость соскользнула с руки Лу Иня, так и не задев его кожи.

Лу Инь почувствовал, как свобода возвращается к нему. Он резко отдернул руку и провел пальцами по запястью, словно проверяя, цело ли оно.

— Наконец-то, — сказал он с облегчением. — Теперь ты снова найдешь Лу Сяня, и они ответят нам за всё!

Хоу Чэнь не спешил вставать. Он откинулся на ствол дерева, которое теперь представляло собой раскаленный осколок своей прежней мощи.

— Не хочу, — тихо произнес он, глядя куда-то вдаль.

Лу Инь удивленно уставился на напарника.

— Почему? — спросил он.

Хоу Чэнь лишь пожал плечами.

— Сказал, не хочу, и всё.

Ответ прозвучал непривычно холодно. Лу Инь, забыв про свое спасение, сел рядом с ним.

— Расскажи мне, что случилось? — потребовал он, стараясь понять странное поведение друга.

Хоу Чэнь вздохнул, ненадолго замолчав, прежде чем начать говорить:

— Мы сражались с Лу Сянем, как обычно. В этот раз всё начиналось, как всегда: пару ударов, парочка насмешек. Он обозвал меня уродом, я обозвал его уродом. Мы били друг друга по голове, пытаясь доказать, кто сильнее. Но потом... потом он внезапно остановился.

— И что? — нахмурился Лу Инь.

— Он не испугался, — продолжил Хоу Чэнь, глядя на свои руки. — Он просто сказал, что не хочет этого. Что дружба для него важнее, чем это бессмысленное соперничество. И тогда я понял: он был прав. Всё, что мы делали, — это не наша борьба. Это борьба гордости, которую навязал нам старейшина Вэй Шан.

Лу Инь стиснул кулаки, чувствуя, как слова Хоу Чэня вызывают в нем смешанные чувства.

— Глупый Лу Сянь, что поставил дружбу выше соревнования, — проворчал он, пытаясь сохранить уязвленную гордость.

— Глупый? — Хоу Чэнь взглянул на него с укором. — Нет. Глупыми были мы с тобой, когда позволили манипулировать собой. Мы делали всё ради чьих-то амбиций, ради чужой выгоды. Лу Сянь увидел это первым, а я... я только сейчас начинаю понимать.

Лу Инь задумался. В голове зазвучали его собственные слова и поступки. Он вспомнил, как преследовал Мо Ша, не задумываясь о последствиях. Как его злила каждая мелочь, которая стояла между ним и победой.

— Ты прав, — признался он. — Я ведь был таким же. Я гонялся за Мо Ша только потому, что хотел победить, неважно какой ценой.

Хоу Чэнь кивнул, соглашаясь.

— Давай покончим с этим, — предложил Лу Инь. — Хватит этих гонок. Если они довели нас до такого, что мы готовы предать друзей, то лучше вообще не участвовать.

— Свиток у меня, — сказал Хоу Чэнь, доставая из потайного кармана красный пергамент.

Лу Инь мельком взглянул на него, и в его глазах появилась решимость.

— Спалим его прямо сейчас!

— Не получится, — возразил Хоу Чэнь. — Правила говорят, что уничтожить свиток может только команда соперников.

Лу Инь задумался, а затем его лицо осветилось новой идеей.

— Тогда отдадим его Лу Сяню, — предложил он. — Пусть он уничтожит свиток. Это будет знаком того, что мы признаем свои ошибки и хотим всё исправить.

Хоу Чэнь прикрыл глаза, на мгновение задумавшись, а затем кивнул.

— Я чувствую его энергию, — произнес он, указывая в направлении северо-востока. — Он в нескольких десятках километров отсюда.

Лу Инь вскочил на ноги, схватил свиток и решительно двинулся вперед.

— Тогда пошли, пока это расстояние не увеличилось в десятки раз!

Хоу Чэнь последовал за ним. Они оба чувствовали, что это решение — первый шаг к искуплению.