Закрой глаза

В бальном зале гремела живая музыка, гости кружили вокруг рождественской елки в маскарадных костюмах, звон бокалов вплетался в звуки всеобщего веселья так же органично, как белая морская пена выглядела в синеве океана. Сердце Лии стучало так, словно готовилось к прыжку с самого края неба, но девушка не чувствовала страха. Она была счастлива попасть на бал, пусть мысли ее и шли по кругу, упираясь в холодную броню Августа. Будь он здесь, она бы танцевала и веселилась со всеми, но его не было, и Лия чувствовала вину за это. Она отказала в танце двум или трем юношам ее возраста, равно как и мужчине постарше, который разочарованно покачал головой и скрылся в толпе возле фуршетных столов.

Лия уже снова заглянула внутрь себя и в свои мысли, когда ушко ее опалило горячее дыхание.

- А где дядюшка? - в голосе этом слышалась некая ласка. Лия постаралась оставаться спокойной, хотя тихий вздох все же вырвался из ее груди.

- Он не приехал. Полагаю, у него много дел.

- Ну ясно.

- Вы хотели его видеть, Кальяс, если не ошибаюсь?

- Кальяс. - губы мужчины сложились в усмешку, и он заложил руки за спину, стоя рядом с Лией, - Да, хотел позлить его. Но видимо не судьба.

- Зачем вы его злите?

- Он забавляет меня в злости. Так краснеет...

- Разве это повод, чтобы злить человека?

- Ну конечно же.

- Я так не думаю. - Лия покачала головой и сложила руки в замок, опустив их на юбку перед собой. Платье ее было золотого цвета. Тяжелая парча, усыпанная глитером, плавно перетекала в длинные золотистые перья какой-то сказочкой птицы, а они, в свою очередь, становились синее и синее от ряда к ряду. Таким образом подол был совершенного сапфирового цвета. V-образный вырез лифа и опущенные с плеч девушки широкие бретели были богато украшен стразами. Кальяс даже задумался, видит он перед собой искусственные кристаллы или самые настоящие бриллианты. Вероятно, все же стразы, ведь сияли они слишком ярко, чтобы быть натуральными драгоценностями. С другой стороны, разве Август был бы скуп на платье, в котором его племянница появится на рождественском балу? Определенно нет. Волосы Лии были убраны в прическу. Справа, чуть в стороне от ее виска, был закреплен золотой эгрет с веером белых пушистых перьев в верхней его части и прозрачной каплей-камнем в нижней. От основы украшения, золотого полукруга, похожего на подкову и инкрустированного бриллиантами, тянулась черная кружевная вуаль, скрывающая от глаз прочих гостей верхнюю часть лица юной леди.

- Ну конечно же. Вы ведь его любите.

- Я благодарна ему. - Лия посмотрела на мужчину и задала вопрос, который Кальяс предпочел проигнорировать, - А Вы? Разве вы не любите своего друга?

- За то, что он постоянно кричит на вас и запирает в доме? Это не повод для благодарности.

- За то, что он не бросил меня, когда я осталась одна. Он ведь подарил мне свою жизнь, посвятил мне каждый момент своего существования. По сути, он поставил крест на своей собственной судьбе, чтобы...

- На своей, деточка, он точно ничего не поставил. - перебил ее Кальяс, - А вот на вашей уж точно.

- Откуда вам может быть это известно?

- Как вы уже заметили, мисс, Август - мой старинный приятель. Я хорошо его знаю.

- И кто же вам дал право судить его в наших с ним семейных отношениях? - Лия расправила складки на юбке, делая вид, что они заботят ее больше, чем разговор с Кальясом.

- Я сам. Имеете что-то против? - Кальяс прищурился, беззастенчиво рассматривая блондинку рядом.

- Это ваше право. - Лия легко передернула плечами.

- Дядюшка научил так отвечать? - мужчина улыбнулся и подавил желание взять ее под локоть и отвести в сторону, куда-нибудь в более тихое местечко.

- Учитель эстетического воспитания и светских манер. - Лия покачала головой. Ей, конечно, хотелось сказать, что дядя с ней даже не общается, не то, что не учит, но она не стала этого делать. Кальяс не вызывал к себе достаточного доверия, чтобы рассказывать ему о собственных чувствах. К тому же его заявление о том, что он в праве судить семейные отношения, не имеющие с ним никакой связи, довольно сильно злило.

- Ну ясно. - на его лице снова появилась кривая и нагловатая усмешка.

- Вы улыбаетесь, - выдохнула Лия, явно не получая удовольствия от того, как он ведет себя в этой беседе, - Вам доставляет удовольствие этот вечер, так, быть может, не стоит тратить его драгоценные минуты на общение со мной? Или вы чего-то от меня ждете?

- Я улыбаюсь, да. Но доставляет мне удовольствие вечер или общение с вами не ясно, так ведь?

- Вполне вероятны оба варианта, ведь вам не часто выпадает возможность пококетничать с юными институтками в силу вашего статуса и восприятия вас обществом. На этом вечере от вас еще не уводили дочерей разгневанные отцы?

- Пока ещё не уволили.

- Значит, сегодня вы счастливый человек. Не так ли? Или, быть может, вам доставляет удовольствие такое внимание?

- Нет. Точно нет. - Кальяс позволил себе тихо посмеяться, и взял с подноса официанта бокал шампанского, - Мне скучно здесь. Точнее этот бал скучен как никогда. Даже у маразматички Горинзон бал был интереснее.

- А она дает балы? - Лия удивленно подняла лицо, чтобы посмотреть на самодовольную физиономию Кальяса.

- Редко.

- И на ее балах больше юных особ чем здесь?

- На ее балах не присутствуют юные особи. Только доверенные и любимые лица.

- Как вы «высоко» называете юных леди. Особи. Очень уважительно. - покачала головой и добавила, - Значит, вы - доверенное и любимое лицо миссис Горинзон... Интересно.

- Я не считаю, что должен уважать всех девушек, которые априори существуют в мире. Уважение нужно заслужить и, зачастую, это совсем непростое дело. - Кальяс сделал глоток шампанского и поинтересовался, - а почему же интересно?

- Потому что вы сами назвали миссис Горинзон маразматичкой.

- А юная леди оказывается умеет кусаться?

- Юная леди умеет еще и не такое.

- Да ну. А что же она ещё умеет?

- Поверьте, список достаточно длинный, чтобы отказать вам в его оглашении.

- Я спрошу у дядюшки.

- Значит вы еще и доверенное и любимое лицо моего дядюшки. Как у вас много ролей: все одинаковые, но с разным окружением. - Лия почувствовала некое торжество внутри. Надо же, уже второй раз к ряду ей удается поддеть такого метра сарказма, как Кальяс.

- Есть такое. - и каково же было ее удивление, когда он просто взял и согласился с едким замечанием о его социальных ролях. - А без дядюшки вы более разговорчивая.

- Это все духота в зале... Или, быть может это ваш одеколон дурманит меня? - Лия посмотрела на Кальяса.

- Намек на то, что в запахе перебор? - он усмехнулся и сделал еще глоток шампанского, - а, быть может, это ваши духи?

- Что это? Кажется только что я слышала, как умирает остроумие в высшем свете. Да, дядюшка не раз говорил мне, что такое может быть, если недостаточно времени уделить саморазвитию...

- Ну что вы. Я полностью с вами согласен. Остроумие погибло в вашем предложении. - Кальяс почувствовал укол внутри. Как бы ему не хотелось, но нужно было признать: перекидывать колкости с обратным адресом - это детская забава. Он сдал позиции, не смотря на весь свой опыт.

И это было так неприятно, что он поспешил ретироваться, оставив леди в золотом платье одну. Возможно, такой резкий побег задел и ее. Возможно, она почувствовала, что перегнула палку и обидела его. Во всяком случае, так можно было подумать, когда Лия отвернулась к окну и устремила взгляд вдаль.

Кальяс отошел поближе к фуршету и примкнул к компании знакомых. Конечно, общаться с ними он не жаждал. Куда интереснее ему было продумывать диалог с Августом, в котором непременно пожалуется дядюшке на его невоспитанную племянницу. Да и наблюдать за этой самой племянницей с хищным прищуром на собственном лице тоже было гораздо интереснее.

Что ж, Лие оставалось только надеяться на то, что после разговора Кальяса с Августом, дядя похвалит ее за то, что она была достаточно остра в выражениях. Хотя верить в это было довольно глупо. Кальяс - змея в Высшем свете. Он дружит со всеми, и все желают видеть его на своих мероприятиях, несмотря на его дурную репутацию. Но Лия еще слишком юна и наивна, чтобы видеть в людях их истинные сущности и гадать над скрытыми смыслами...