Ну здравствуй, Ася!
С криком ужаса Тамара открыла глаза. Ее колотило. Умирать во сне и в первый раз было страшно. Но второй... Это было еще ужаснее. Ее трясло. Глаза было страшно закрыть – она боялась, что чернота снова поглотит ее. И на этот раз навсегда.
За окном было темно. Рассвет, наверное, только вступал в свои права. Но она больше не собиралась спать. Ну уж нет! Дудки!
Сбросив мокрое одеяло (как уже это стало привычным!) Тамара подошла к зеркалу.
На нее смотрело испуганное лицо. На секунду ей показалось, что оно было ее – той, другой Тамары, в свадебном платье. Но вот мираж прошел – и она снова видела себя: бледную девочку в пижаме с Микки Маусом.
Затылок неприятно пульсировал, руки покалывало от холода. С сомнением и надеждой она медленно подняла руку, чтобы сзади ощупать свою голову. Как это иногда бывает после сна, когда еще до конца не осознаешь разницу между реальным и ирреальным, она все никак не могла понять: проломлен ли ее затылок или нет?
Череп ответил успокаивающей твердостью. На нее накатила ни с чем не сравнимая волна облегчения. Она подмигнула своему отражению, а потом, следом за легкостью, накатила ярость.
Ажов изобразил Девку как распоследнюю стерву: эгоистка, которая не хотела выходить замуж, и поэтому сбежала из-под венца. Об этом прямо не говорилось, но было понятно, что все жители деревни жестоко поплатились за это ее решение.
А получается, что она и вовсе не собиралась сбегать. Она даже была готова смириться со своей судьбой и выйти замуж за Золотого Полоза! Просто сначала хотела спасти друга от неминуемой судьбы.
Она не была сволочью. И умерла она не потому, что так решил Великий Полоз. Просто... так неудачно сложились обстоятельства.
Почему Ажов изобразил ее такой?! Почему он изменил ее историю? Почему исказил факты?
Ответы. Ответы на все вопросы. Их не находилось.
Тамара сжала губы, разглядывая свое бледное – и все равно красивое отражение. Мысли тучными стайками бежали дальше. Сам ли Ажов решил сделать это? Или его кто-то надоумил?
Он ведь не жил на Урале – просто приехал с невестой, и там, для нее, собирал и записывал сказки. Их ему кто-то рассказывал... Кто? Память услужливо подкинула разговор со Скрябиным. Он хвастался, что его предок рассказывал легенды Урала Ажову.
А что, если он рассказал не все? А что, если он рассказал не так? А что, если он специально все запутал?
Ведь внес же коррективы потом в расследование Павел Петрович Скрябин?
Мысль неприятно поразила ее. Все это попахивало каким-то заговором, тайным сообществом группы людей, семьи. Но с какой целью они это делали?
Тамара вздохнула – спать не хотелось.
Она вышла из комнаты и пошла вниз. В рекреационной зоне, на удивление, никого не было. Ну надо же! Они все же иногда идут спать.
Впрочем, останавливаться здесь в ее планы не входило. Она спустилась еще ниже, на веранду. Где было свежо и прохладно (пожалуй, даже слишком, по ощущениям, как все минус пять).
Она заварила себе кофе, и села перед горячей чашкой. Мысли, сменяя одну другую, сверлили ее.
У смерти Девки было несколько свидетелей: Золотой Полоз, Степан, Ася и ее жених, Скрябов сын. Скрябов... Сердце забилось сильнее. А ведь раньше так и давались фамилии, по имени отца! Скрябов... Скрябин.
Она сглотнула. Как же раньше не догадалась?! Ведь он, Иван Скрябин, прямо ей сказал: в их семье есть реликвия – слезы Девки. Тогда она подумала, что это шутка. Просто малахит. Но что, если это правда? Что, если он все видел, а потом собрал?!
Тамара задумалась. И каждая мысль сильнее учащала ее пульс, разгоняла адреналин. Он отдал ей слезы Девки. И после этого, после того, как она получила слезинку, ей начали сниться эти сны! Слеза, созданная в момент ее смерти дала первый сон... о ее смерти!
Тамару трясло. Кажется, паззл начинал складываться.
Когда-то давно Скрябов сын, далекий предок Скрябиных, видел все, что случилось на речке. Он знал, что у Степана получилось создать Цветок. Он видел его в руках Девки. Но он не мог забрать его сразу. Почему? Да потому что был далеко, потому что там рядом были люди, которые не дали бы ему его забрать.
Но Цветок нужен был сыну Скряба. Ведь он давал непомерные богатства. И доступ к самому Полозу!
Полоз... Мысль о нем кольнула сердце, но Тамара приказала себе не думать об этом.
Конечно, Цветок забрали. Степан ли или Полоз – не важно. Но то, что его не оставили там, рядом с телом Девки, очевидно. Слишком уж могущественная вещь. Слишком уж легко ее было взять.
Что сделал предок Скрябиных? Наверняка проследил за тем, кто все спрятал. И написал себе план поиска. Этот план у нее, Таты, сейчас лежит в комнате.
Но добраться до него так и не смог. Почему? Кто знает. Возможно, было сложно найти. Возможно, это было как-то связано с датами, ведь не зря в конце письма идут числа?
В любом случае, при жизни он не смог добраться до Цветка. И рассказал обо всем сыну. А тот – своему сыну. И так несколько поколений.
А после что-то произошло. Тамара сжала губы, вспоминая. Строчки за строчками рождались воспоминания биографии Бориса Ажова. Он был военным. Участником русско-французской войны. Той самой, о которой Толстой писал в третьем и четвертом томах «Войны и мира». Приехал на Урал лечиться после ранения. Там и познакомился со своей невестой.
Война! Вот что случилось. Война разделила семью Скрябиных. И отец не смог рассказать историю их семьи сыну. Может, он тоже был военным? Возможно, его ребенок был слишком мал? Наверное, он боялся, что умрет раньше, чем успеет рассказать ему все?
Наверняка он оставил карту жене. Но ведь не расскажешь жене все. И он рассказал все другому. В виде сказок, с шутками и, вроде как, не по настоящему, он рассказал Ажову историю Девки и Полоза, а заодно и множество иных легенд, чтобы никто, никто, кроме единственного нужного читателя, не понял правду.
А чтобы никто посторонний не догадался, он начал заметать следы. И рассказывать не всю правду, а полуправду.
Вот только просчитался тот Скрябин. Так замудрил, что дети его послания не поняли. И потом только и делали, что пытались расшифровать записи, да угадать, как будет верно.
Вот этим расследованием и занимался профессор. Да. Ажов.Skaz стал для него настоящим подарком небес. Только, видимо, не один он шел по следам Девки.
Тамара вздрогнула. Кто-то тоже догадался о том, что это все – правда. Кто-то тоже понял, что означают сказки Ажова. Кто? Возможно, это был кто-то из линии Скрябиных. Возможно, кто-то такой же головастый, как и сам профессор.
Одно известно точно: он следил за ним. И когда Скрябин вышел на цель, убил его. Почему? Неужели Скрябин что-то заметил на речке?
Тамара хмурилась. Почти наверняка. Ведь стоило Ивану Скрябину ее увидеть, как он сразу что-то понял насчет Цветка. Да и не зря он взял с собой ее слезы.
Только он не нашел Цветок. Как и не нашел его убийца. Тамара поморщилась. Наверняка Скрябин что-то рассказал ему – не зря же этот человек начал написывать ей с неизвестного номера! Теперь она не сомневалась, что все это звенья одной цепи.
Он следил за ней. И когда увидел, что она нашла шкатулку, понял, что она – его ниточка к Цветку.
Он был решителен. И все еще на свободе. Тата не сомневалась в этом – уж слишком человек, взявший на себя вину за убийство, не был похож на того, кто преследовал ее в лесу.
А это значило, что она все еще в опасности. А еще – что ей точно нужно оказаться на речке.
Солнце вступало в свои права. Разгорался день. Но Тамара, погруженная в свои мысли, этого не замечала. Она очнулась только тогда, когда ее окликнули:
- О! Давно встала? – это Ира Водова. Сонная и недовольная предстоящим походом. – Обычно ты спишь дольше всех.
Тамара пожала плечами. Говорить о чем-то не хотелось. И опустила взгляд на нетронутый кофе. Он был уже холодным. Пить не хотелось.
Веранда потихоньку заполнялась людьми. Блогеры лениво переругивались. Кажется, обсуждали сегодняшний поход.
В комнату последним зашел Даня Летемин. Он остановился около Тамары, а потом осторожно уселся рядом, словно боялся услышать от нее какую-то грубость. Но Тата молчала, слишком пораженная своим открытием. А он, воодушевленный ее тишиной, начал весело о чем-то рассказывать. Тамара не слышала ни слова.
Потом, как-то незаметно, стремительная, словно стрела, в комнату влетела Змейка. Она хлопала в ладоши и призывала всех шевелиться. Кажется, она говорила какие-то банальности в стиле «кто рано встает...». Это Тамара тоже слышала только краем уха – она была слишком погружена в себя.
Как они вошли в машину, как добирались до горы, как поднимались – Тамара помнила лишь кусками, смутно, в отрывках. Чем ближе они подбирались к Каменной речке, тем отвратительнее она себя чувствовала. Ее мутило.
Иногда ее от странных дум отвлекал то чрезмерно веселящийся Летемин, то тревожные взгляды Змейки. Почему-то сегодня Настасья очень сильно интересовала Тамару. Она постоянно приглядывалась к ней, будто видела впервые. Интуиция говорила, что и блогер как-то связана со всем этим. Но как?
Они поделили речку на равные части. Правда, никто не хотел идти туда, где умер профессор – и Тамара вызвалась добровольцем.
Она медленно шла по камням, пристально вглядываясь в них. Но что она искала? И была ли она уверена в том, что найдет что-то? Ну хоть что-то?
Как во сне, она дошла до того самого места. И вдруг словно удар молнии поразил ее.
Как же она сразу не поняла?! Вот обрыв, вот поломанная береза, а вот поворот реки.
Профессора убили в том самом месте. Ровно в том самом месте, где умерла она, Тамара. Где умерла Каменная Девка!
Что это, случайность? Вряд ли.
Ошарашенная, Тата подняла голову. Там, с обрыва на нее смотрела Настасья. Ее лицо было бледным, губы плотно сжаты.
До Тамары доходило туго. В глазах заплясали черные мушки. Словно две картинки наложились на одну.
Та ночь и этот день. Они встретились глазами с Настасьей. И блогер еле заметно покачала головой. Она тоже все поняла.
Пулей Тамара вылетела с реки и пошла вдоль берега – там, чуть подальше, за поворотом, был более легкий подъем. Сворачивать шею в ее планы сегодня не входило.
Настасья с мрачным видом наблюдала за ней. Вот Тамара подошла ближе и уставилась на нее во все глаза. Как она этого не поняла сразу? Как не заметила?
Да, у нее не было косы. И одета она была иначе. Но это было одно лицо. Одна фигура. Одно имя.
- Ну здравствуй, Ася, - ровно произнесла она и с удовольствием отметила, как вздрогнула Змейка. Надо же. Ведь все поняла и даже ждала – а все равно удивилась.
Впрочем, теперь пришло и время Настасьи поражать.
- Вспомнила? – с улыбкой и как-то грустно произнесла трэвел-блогер. – Ну наконец-то!
Тамара от изумления так и открыла рот. Она ожидала чего угодно, но только не этого. А Змейка продолжила быстро, взахлеб, словно радуясь, что наконец может высказаться:
- Я все ждала, когда это случится. Боялась, что ты уже... - она замолкла и тревожно уставилась вдаль. Туда, где копошились ребята. С этого угла речка была как на ладони.
- Ждала? – уточнила Тамара.
Настасья тяжело вздохнула.
- Это не в первый раз.
Тата так и уставилась на нее. Что?! А Змейка, глядя на горизонт, уточнила:
- Ты же все помнишь?
- Ну... - протянула Тамара неуверенно. – В общих чертах.
Настасья кивнула. Кажется, ее такой ответ устроил. Она продолжила:
- Когда ты умерла, - она грустно улыбнулась, увидев, как задрожала Тамара. – Все только началось. Словно горы сошли с ума. Ветер поднялся такой, что казалось, будто лес живой. Слышался гул. Было страшно... так страшно. Казалось, мир рухнул. И уже никогда ничего не будет как прежде. Золотой Полоз исчез. Ты стала камнем. Даня где-то посередине реки, сжимает твой цветок. А я... я просто вцепилась в дерево. Шел дождь. Просто ливень стеной. Ночь казалась бесконечной.
Она сжимала губы, по ее щекам беззвучно текли слезы.
- А когда наступило утро, все вдруг прекратилось. Будто и не было ничего. Мы вернулись в деревню. Но только деревни уже не было. Исчезла, будто и не было никогда. Словно стерли ее с лица земли.
Она тяжело сглотнула.
- Остались только я, Степан, да Скрябов сын. Не знаю как, но он каким-то образом выжил.
Тамара хмыкнула. Она знала, но не собиралась ничего говорить. Пока.
- А потом приехали люди от Гумешкиных. И увезли Степана.
- Куда? – нервно сглотнув, выпалила Тамара. Ее сердце обливалось кровью. Да, это было сотни лет назад. Но для нее это был вчерашний день. В буквальном смысле этого слова.
Настасья, Ася, пожала плечами, словно показывая, что не знает. А потом ответила, опровергая свой жест:
- В рудники. Самые темные и влажные, где невозможно найти руду. Он там вскоре заболел, долго пытался вылечиться, но к нему не пускали. Через несколько лет он умер. Сейчас я думаю, что от туберкулеза. Впрочем... говорят, его нашли с улыбкой на лице. А в руках он сжимал малахитовые слезы.
Тамаре с трудом сглатывала так некстати подступающую слюну. Ей казалось, что ее сердце разрывается на части и тянет за собой в разные стороны грудную клетку. Не смогла. Не спасла. Она сделала все только хуже. Для всех. Для деревни. Для родителей. Для Степана.
- А... ты? – тихонько уточнила она, пытаясь прогнать вниз тяжелый комок в горле.
- Я? – не поняла Змейка.
- Что с тобой... Ты... хорошо? – Тамаре вдруг начали как-то тяжело даваться предложения.
Настасья снова пожала плечами:
- Я уехала в другую деревню. Ты же знаешь, я была свободной, не крепостной. Но все знали откуда я. Нашу деревню считали проклятой, как и меня саму. Никто не хотел жениться на такой девушке.
Тамаре стало тяжело дышать. Как там говорилось в легендах? Беда тому, кто встретит Каменную Девку на своем пути. Всем она вред принесет. И тем, кто не по нраву ей, и тем, кто дорог. Так ведь оно и вышло.
- Но ты не грусти! – попыталась ободрить ее Змейка. Ее голос звучал наигранно бодро. – У меня все было хорошо. Через несколько лет приехал мой жених, Скрябов сын. Мы стали супругами. У нас появился чудесный малыш. Но только я его не увидела.
Она затихала, а по ее щекам текли слезы.
- Смерть во время родов – не такое уж редкое явление. В те времена... В любом случае, это было не так плохо, пока...
Тамара напряглась. Вот эти «пока» вечно все портят.
- Пока я не умерла, - закончила Змейка. А потом жестко добавила: - И родилась снова. И снова.
Тамара с удивлением уставилась на нее. Что? О чем она?
- Оказалось, - хмыкнула Настасья, - что заклятие Полоза все же сработало. Просто не так, как тот ожидал. Видимо, что-то напутал. Или Степан со своим Цветком внес коррективы. В любом случае, мы оказались связаны. Все вместе. Ты, я, Степан и Полоз. Одной живой нитью.
Тата теперь смотрела на нее с ужасом. Ее глаз дергался. Что?
- Мы уже перерождались. Все вместе, - деловито произнесла Змейка. – И каждый раз это было все более... - она сморщилась, подбирая слова. – Тесно. Болезненно. Скажи, тебе ведь не бывает дурно от твоих снов? Не кажутся ли они... Реалистичными?
Тамара часто-часто, словно болванчик, закивала головой. Дыхание сбилось. Реалистичными? Даже слишком.
Настасья поджала губы.
- Мы связаны, - продолжила блогер. – И будем снова и снова проходить один и тот же цикл жизни, пока не развяжем этот круг.
- Один?! – осипшим голосом выдавила Тата. «Снова»? «Круг»? Она перестала понимать общий смысл - внезапно слова лишились своих значений.
А Настасья ухмыльнулась:
- С одним и тем же концом. Для каждого. Пока, наконец, не соберемся вместе и не разрежем пуповину.
- Но почему мы не сделали это... в прошлый раз?
- В прошлые разы, - вздохнула Змейка. Между ее бровей пролегла складка. Она пыталась сосредоточиться. – Понимаешь, не все так просто. Мы должны все вместе собраться в одно время и в одном месте. Но у нас... как бы это сказать помягче? Никогда не получалось.
- Дай-ка угадаю, - Тамаре казалось, будто в ее голове кто-то прорубил тоннели, и теперь там вовсю снуют скоростные поезда. – Одно время – это Змеиная ночь? А место – вот это место?
Настасья судорожно кивнула.
- Каждый раз мы находили это место, но всегда было поздно, - старалась объяснить она. – Понимаешь, воспоминания, сны начинают ведь приходить не сразу. Нужен какой-то толчок. И пока до нас доходило как и что сделать, уходило бесценное время.
Настасья задышала тяжело. Тамара чувствовала, как бывшая подруга пытается сосредоточиться. Кажется, она сейчас пришла к финальной стадии:
- Нам нужно собраться вместе и повторить заклинание в обратном порядке – тогда оно будет разрушено. Но проблема в том, что до этого момента... Что ж, скажем откровенно, доживали не все из нас. Всегда появлялись какие-то случайности. И если... кто-то умирал до Змеиной ночи, это означало, что остальные живут, зная свой конец. Зная, как они умрут. Можно с этим пытаться бороться, но... - она сглотнула. – Невозможно победить судьбу.
Тамара кивнула. Кто-то умирал. Случайно. Ей казалось, что она знала кто – она сама. Как в ту ночь. Сожаление тугим комком сжимало горло. Ей не хотелось умирать. Не здесь и не сейчас. И как же ужасно, наверное, жилось Змейке и остальным, когда они понимали, что неминуемый конец близок. Жить и знать, что ты скоро умрешь и от чего ты умрешь – это очень страшно.
- Я не хочу умирать! – страстно произнесла Змейка. – И снова переживать все это. Знаешь, я ведь в прошлой жизни даже специально старалась не беременеть, но... В любом случае, раньше у нас ничего не получалось, потому что все вспоминали обо всем слишком поздно.
Тамара задумчиво кивнула. Ей казалось, что она понимала Настасью.
- Поэтому, как только я вспомнила о своей прошлой жизни, - быстро-быстро продолжила Змейка, - я поняла, что надо действовать. Я вышла на Полевского, - это имя она произнесла резко, и Тате вдруг показалось, что она недолюбливает мецената. Возможно, он и вправду был не таким душкой, как казался. – И мы договорились запустить проект Skazа. Понимаешь, искать Степана, тебя и Полоза по всей России было все равно, что искать иголку в стогу сена. Долго и не всегда удачно. Мы могли разминуться в поисках, могло произойти все, что угодно. Как тогда. И я понимала: чтобы выжить, мы должны были собраться вместе до Змеиной ночи, и вместе продумать план. Тогда-то и появилась идея отбора! Я сразу узнала тебя. Да и как не узнать? Ты ведь ничуть не изменилась, - она с нежностью уставилась на Тамару, и девушка впервые почувствовала, что они действительно подруги. – Я показала твое видео Полевскому, и предложила взять тебя в Skaz. Он был не против, - она сглотнула. – С мальчишками... с ними все сложнее. Я знаю, что они здесь, среди нас, - она кивнула в сторону, где парни Skazа вели поиски на речке. – Я чувствую это, но не могу их узнать, - она повернулась к Тамаре и сжала ее руку. На лице Змейки появилась мольба. – Они здесь. Мы должны их найти. И мы должны закончить все это.
Тамара следом за ней перевела взгляд на речку. Там, внимательно буровя взглядом поверхность, чинно расхаживал Махин. Переворачивая каждый камень, от угла в угол бегал Четвергов. Летемин, делая вид, что занят чем-то важным, вальяжно обдирал кусты с малиной. А Когтевой, засучив рукава, бегал от одного парня к другому и предлагал помощь.
Два парня. Два парня, изменивших не только ее жизнь, но и всю ее судьбу, были здесь, рядом с ней. И она не знала, кто это.
Она должна была их найти. Но как это сделать? Никто не оставил ей инструкции.
Настасья внимательно вглядывалась в ее лицо, будто пытаясь прочитать мысли. Тамара прикусила губу и отвернулась от нее.
Блеск вдруг привлек ее внимание. Что-то отражало солнце. Кривая береза. Что-то с ней было не так.
Тамара нахмурилась и отошла от подруги. Словно во сне, она подбиралась к рогатой березе, спиной ощущая тяжелый взгляд Аси. Но Тата не боялась. До Змеиной ночи еще далеко. Она не упадет. По крайней мере, не сегодня.
Дойдя до дерева, она с силой схватилась за его ветки. Они дернулись, но устояли. Кора больно оцарапала пальцы. И это чувство было знакомым – только сегодня ночью Тата изо всех сил хваталась за нее.
На ветках что-то было. Тамара протянула руку, и невольный крик вырвался из ее горла, привлекая внимание всех, кто развернул поисковую операцию на Каменной речке.
Крепко сжимая пальцами, она сняла с веток дорогие малахитовые бусы. Камни ударились друг об друга, издавая приятный треск. Ее сердце заходило ходуном, а тело согрелось от привычного тепла. Она узнала эти бусы. Да и как не узнать, если сегодня ночью они были на ней? Ночью, когда она тонула.
Это было то самое украшение, которое подарил ей Золотой Полоз в лесу. Сердце на мгновение остановилось, а потом снова начало биться. Быстро-быстро. Его дар.
Осознание волной окатило ее, но она уже не могла бояться. И все, что оставалось – машинально закрепить малахит на шее.
Она уже надела его кольцо на палец, она уже получила его знак. Возможно, она даже уже виделась с ним. Что ж, принять его дар тоже входило в логику событий.
И кто знает, возможно, если она будет наперед знать, что произойдет, ей не придется тонуть на Каменной речке снова. Возможно, в этот раз она сможет изменить все.