Хотькатуна
За три дня до Змеиной ночи
Малахит, как всегда, нежно согревал тело. Он словно собирал в себе лучи солнечного света и дарил его ей. Ей одной. Любимые серьги, словно созданные специально для нее (а оно так и было), тихонько звенели, подхватываемые дуновением ветра.
В такт им на груди отзывались бусы.
Сегодня утром у нее во дворе, прямо под дверью дома, нашли Змеиную шкатулку: малахитовую, с крышкой в виде лилии, ее любимого цветка, на куполе которой причудливо свернулась золотая змейка. И больше ни у кого не осталось никаких сомнений. За три дня до свадьбы Золотой Полоз все же дал понять жителям, кого он выбрал.
Закон требовал, чтобы она приняла дары, то есть надела на себя все, что было в шкатулке. А было там богатое приданное: кольцо, серьги и кольца. И все из малахита. И все в дорогой оправе. Красивое, как живое.
«-Качественная работа», - шептали старухи.
Но Тамару не поражала красота даров. Она уже была знакома с ними. Их тепло уже принимало ее тело. Их легкость она уже знала.
«- Я не могу забрать кольцо с собой», - тогда сказала она ему, даже не зная, что подписывает себе этим приговор. – «Но это не значит, что я не могу быть его хозяйкой. Если ты согласишься сохранить его для меня, я могу приходить сюда и надевать его в лесу, где никто не увидит».
Он принял ее условия. И она была хозяйкой украшений задолго до того, как официально получила их.
Глядя на свое отражение, Тамара не могла не признать, что украшения ей очень шли, выгодно подчеркивая зелень глаз. Теперь, с этими малахитовыми серьгами в ушах, казалось, что ее глаза тоже малахитовые.
Поддав губы, Тамара и не заметила, как в слезах убежала в лес. Никто ее не останавливал. Никто не бросался к ней.
Кражи она не боялась: кто решит забрать дар духа? В деревне таких смельчаков не было.
И вот, убежав из дома, Тамара оказалась в лесу. Она бежала долго, не разбирая дороги. И пришла в себя только тогда, когда почти носом чуть не врезалась в рогатую березу.
Тело тут же само собой остановилось – дальше ходу не было. Береза была ориентиром. За ней – резкий овраг, спускающийся в Живую речку.
«-Не стоит ходить туда», - как-то предупредила Ася. – «Много смельчаков свернуло там свою шею только потому, что думали, что они достаточно ловкие, чтобы спуститься. Но ты ведь не такая дура?».
Нет. Дурой Тамара не была. Поэтому она крепко вцепилась в березу и осторожно уселась рядом. Ноги свисали над обрывом, под ней с шумом бежала река.
Никто ее здесь не потревожит. Никто не придет к ней. Закон был суров: в Змеиный месяц никому не положено заходить в лес. Таковы правила. Иначе духи рассердятся.
Но что ей могут сделать духи? Самое страшное уже случилось. Она – невеста змей, и через три дня ей уходить к ним жить. Что они могут сделать хуже? Убить ее? Она с радостью встретит смерть.
День догорал последними красками, и солнце красиво отражалось в реке. Ее быстрое движение успокаивало Тамару, и она чувствовала, как сливается с лесом.
Рядом послышался какой-то звук, словно кто-то осторожно ступал по траве. Почувствовав рядом человека, Тамара даже не обернулась, глазами продолжая следить за водой, ушами превращаясь в слух.
Это был не деревенский. Она знала это, потому что никто из деревенских не решился бы на то, чтобы прийти в лес. А еще – ни от кого из деревенских не пахло так вкусно. Словно сами деревья, травы и ягоды отдали ему свой аромат.
Он тихонько присел рядом, и почему-то от его присутствия пошла дрожь по телу. Но это не было ни неприятно, ни страшно – просто необычно. Тамара расслабилась.
Он не начинал разговор, а, кажется, тоже любовался закатом. А, возможно, и ей. Ведь она была так красива с этим малахитом в ушах, на груди и руках.
Его присутствие не напрягало. Молчать вместе было почему-то приятно. И это было странно, потому что обычно от тишины ей было всегда как-то не по себе. Но не в этот раз. Сейчас ей было уютно, словно она оказалась дома.
Невольно она сделала какое-то движение рукой в его сторону, будто пыталась прикоснуться к нему. Он выдохнул, и его терпкое дыхание чуть-чуть приподняло ее локоны.
Его пальцы, горячие, крепкие, взяли ее ладонь – мягкую и безвольную. Он крепко сжал ее руку и мягко перевернул внутренней стороной вверх.
От этого прикосновения мурашки пошли по телу, горячей волной обожгли дыхание и затопили все внутри. Никто не прикасался к ней так нежно, никто не держал ее так трепетно, словно она была хрупкой вазой.
Он приподнял ее ладонь, а потом нежно поцеловал в самый центр, оставляя влажный след на коже. Тысячи нервных окончаний горячим потоком отозвались на это прикосновение. Тамара начала поворачивать к нему лицо, а он страстно и как-то хрипло, на одном выдохе, с рычанием произнес:
- Хотькатуна.
Древнее слово, словно проснувшийся вулкан, горящей лавой обожгло сознание, взрывая тысячи нервных окончаний странной негой и неиспытанными прежде чувствами. В животе забились бабочки, делая дыхание нервным и прерывистым.
Тамаре, той Тамаре, стало горячо, и от этого проснулась другая. Настоящая. Реальная.
Она резко села в кровати, чувствуя, как пожар разгорается в груди, лавой стекая вниз живота. Ей никогда до этого не было так сладко. Она никогда не чувствовала себя такой... живой.
Дыхание отказывалось восстанавливаться. Древние слова любви, клятва, связывающая сильнее, чем «Я согласна» перед священником. Это от них так отчаянно бьется ее сердце?
Телефон противно зазвенел – так на столе передавалась вибрация. Тамара медленно протянула к нему руку, все еще не отойдя от внезапно напавшего на нее возбуждения. Если бы ей сейчас написал Полоз, она бы нисколько не удивилась. А, наверное, даже бы обрадовалась.
Но это был не он.
Неизвестный номер: Ты уже получила свой первый дар? Быстро он.