Что ты знаешь о Змеях
Змейка приехала спустя несколько часов, и кажется, уже прекрасно знала, что ребята собрались делать. Рядом с ней семенил Скрябин и оператор. Лица у организаторов были, мягко говоря, недовольными.
- О! – тут же поприветствовала всех Настасья, на ходу вгрызаясь в яблоко. – Моя нелюбимая группа блогеров! И надо же! Еще никто никого не убил...
Ребята, так и продолжавшие находиться в рекреационной зоне, мрачно уставились на нее. Все это время они отчаянно делали вид, что никого, кроме их коалиций, в этом месте не существует: Водова, усевшись рядом с Когтевым, что-то отчаянно строчила в своем смартфоне, отчего у Тамары возникало ощущение, что она явно превышает свой дневной лимит; Костя, решивший, что библиотека – отличное место для спорта, снял футболку и начал заниматься кардиотренировками, вызывая тем самым шквал критики Махина на себя («- Вы просто ему завидуете!» - фыркнула на это Ира, чем привлекла внимание Влада). Черновод и Четвергов вовсю громко размышляли над тем, как в разные века поступали с крысами. К сожалению, оба они были с факультета туризма, так что знания в истории у них были... скажем, ну так себе. Например, Миша искренне верил в то, что Брут предал Македонского, а Марина уверяла его в том, что Николай Рузский жил при Николае I. Пегова, которая училась на историческом, в столь ученую дискуссию не вступала, все также сосредоточившись на книге – увы, за прошедший час она не перелистнула ни одну страницу.
Тамара, в свою очередь, пыталась вступить с Четверговым и Черновод в дискуссию. И со своей стороны предлагала для обсуждения таких личностей, как Иуда Искариот и князь Курбский. Но ни главный предатель всех времен, ни диссидент времен Грозного не показались им интересной темой. Только личность Мазепы вдруг вызвала легкую волну дискуссии – да и то со стороны Водовой, которая со смаком начала рассказывать о том, как его заели вши.
Тема показалась Ире интересной, она даже предложила подискутировать о влиянии вшей на мировую историю, как Махин тут же ответил, что единственная вша в мировой истории, которая его интересует – Костя Когтевой.
После этого, ожидаемо, снова разразилась ругань. Тамара, тяжело вздохнув, больше в их беседы не лезла. Вместо этого она полезла в книгу. По легенде, они должны были все искать место, где можно было устроить Ночь костра. Но пока с учебником сидела лишь Пегова. Да и та, кажется, не достигла результатов.
Что же касается Дани... То Даня, заявив, что он устал, и отправился спать. Мудрый ход. Правда, у Тамары до сих пор было странное ощущение, что он на нее за что-то в обиде.
В общем, именно в такой дружной и теплой обстановке команду застала жующая Змейка.
Тата мрачно наблюдала за ней. Если верить Марине Черновод (которая всегда и все знала обо всех), то Настасья, склонная к полноте, была на жесткой диете. И то, что она сорвалась, означало одно – она заедает стресс. Ничего, в принципе, страшного, но ведь сорвет она злость на них.
- А с чего ты взяла, - сладким голосом осведомилась Марина Черновод, с хитрецой поглядывая на Змейку, - что кто-то из нас кого-то собрался убивать?
- Как же? – тут же со злым оскалом ответила Настасья, и Тамара поняла, что сейчас она начнет убивать. – Вот тут, - блогер достала телефон, - Ира Водова черным по белому пишет: «Уверена, если кто и кокнул профессора», - тут Змейка осторожно покосилась на Скрябина, но он и ухом не повел, так что, расхрабрившись, она продолжила читать чужой личный дневник, - «так это Махин. Весь такой типа не при делах ходит, а ведь на ручках у него раны имеются, мда, ранки на ручках. Прям на костяшках пальцев. И глядит как... волком глядит! Вчера, вон, Костю грозился убить. Так что, ребята, если кого тут грохнут, знайте: это сделал Махин».
Змейка с мрачным весельем уставилась на Влада, который ответил ей зевком.
- Ну и как ты тут на людей смотришь, а? – насмешливо спросила она. – Мне тут весь чат читатели взорвали.
Махин, надо отдать ему должное, сумел сохранить остатки хладнокровия.
- Волком, - с ленцой произнес он. – Сама же прочитала, - потом вздохнул и уставился на Водову так, будто и вправду хотел съесть. На его губах играла саркастическая усмешка – казалось, иначе он в любом случае улыбаться не умеет. – С другой стороны, на нашу Иру по-другому парни и смотреть не могут!
Марина раздалась злым смехом, а Водова покраснела – и, впервые, не смогла ответить. Тамара закатила глаза – эти социальные распри порядком надоели. Змейка зажевала губу.
- Настасья! – тут же вклинился в паузу Четвергов, так ослепительно улыбаясь, словно мир только что повернулся к нему той стороной, где есть пуговицы. – Какие убийства? Если в нашем лагере и можно умереть, то только от твоей ослепительной красоты. Но эту смерть, я так и быть, со смирением приму.
Змейка с сомнением уставилась на Четвергова, словно пытаясь удостовериться в его ментальном здоровье. Марина и Влад коварно переглянулись между собой, стараясь не расхохотаться: вчера, пока большая часть их недружной команды костерила Когтевого, Четвергов томно вздыхал и спрашивал, как ему можно завоевать сердце Змейки. Учитывая, что он выглядел так, будто от девушек у него отбоя не было, это казалось набиванием себе цены. И все же. Прямо сейчас он действовал ровно так, как ему советовала знаток женских сердец Марина.
Миша вдруг упал на одно колено и начал подползать к обалдевшей Настасье. Оператор, на всякий случай, начал наводить на него камеру.
- А я тебе стих написал! – вдруг поделился Миша, глядя на тревэл-блогера преданным взглядом маньяка. – Хочешь послушать?
Глаза Настасьи стали большими, а губы побелели. Она уставилась на Четвергова с таким видом, будто больше всего на свете мечтала прямо сейчас превратиться если не в василиска, то хотя бы в Медузу Горгону. Миша, поняв ее взгляд как призыв, тут же начал читать с выражением:
- Сижу за решеткой в темнице сырой.
Вскормленный в неволе орел молодой...
- Четвергов! – возмущенно рыкнула Настасья, легонько пиная его своим смартфоном. – Это же Пушкин!
- Ничего не знаю, - не моргнув глазом, возразил Миша, - это слова. Они сами рвутся из души. Кто виноват, что Пушкин вместе со мной додумался до одних и тех же строк. В конце концов, в русском языке не так уж и много слов...
Змейка закатила глаза, Марина, кусая кулак, старалась не заржать. А Миша, тем временем подползя совсем близко к Настасье, обнял ее за колени и, положив голову на бедро, снизу вверх страстно уставился в лицо ошалевшей Змейки.
- Ну, если не нравится воровской контент, - с хитрой улыбкой произнес он, - я готов посвятит тебе исключительно любовную лирику. Вот, слушай, - он закатил глаза и начал томно, нараспев, читать стихи, крепко сжимая коленки Настасьи:
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в лицо, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив...
Лицо Змейки при каждом его слове вытягивалось все сильнее и сильнее. На губах заиграла лукавая улыбка – все же страстно кривляющийся Четвергов смог ее развеселить.
- Я что, по-твоему, - нежно опуская руки ему на плечи, сладко зашептала Настасья, от чего Четвергов начал ей улыбаться улыбкой идиота. – На проститутку похожа?
Миша с изумлением уставился на нее. Бравада краской схлынула с его лица.
- По-о-чему на проститутку? – непонимающе осведомился он.
- Считается, что это стихотворение Есенин посвятил ночной бабочке, - все также сладко улыбаясь и глядя прямо ему в глаза, поделилась школьными знаниями Настасья.
Четвергов поджал губы, но, кажется, смутить его было не так-то просто. Он оглянулся по сторонам – Тамара еле сдерживала смех, а Марина и вовсе ржала в голос. Даже насупившаяся Водова, и та выглядела уже повеселее. Тогда Миша, подмигивая девчонкам, вдруг заявил:
- Нет, ну какая женщина! Мало того, что красивая, так еще и образованная!
- Выкрутился, - фыркнула Змейка, а потом, оттолкнув его от себя, резко уставилась на Тамару. – Пойдем. Поговорить надо.
Тата неохотно встала. Ребята задумчиво, впрочем, без особого интереса, посмотрели ей в спину.
- Остальным – одеваться, - скомандовала Змейка, отбрасывая яблоко – видимо, Миша все же смог поднять ей настроение. – Иван, - кивок на Скрябина (о, как низко упал сын профессора – если его отца называли по званию, то этого – только по имени), - приготовил вам аутентичную одежду. Как закончим, так поедем. И пожалуйста, кто-нибудь, достучитесь до Летемина!
Никто не стал спрашивать куда они поедут. В конце концов, догадаться было не сложно. Никто даже не стал спрашивать о том, что за одежду им выдают и для чего нужны аутентичные шмотки. Все просто приняли это как данность.
Тамара, выходя на улицу, почти как всегда на Урале, холодную и сырую, впервые даже не поморщилась – кажется, она начала привыкать к такому лету.
Сын профессора остался с остальными блогерами – видимо, рассказывал им о дальнейшем. А вот Змейка и оператор шли вместе, вперед, прокладывая дорогу к дальнему участку лагеря, находящемуся недалеко от забора.
Сюда водили остальных участников, но Тамара тут была впервые.
Это было небольшое помещение с мягким пуфом, за которым стоял причудливый фон с логотипом Skazа: серый лес в золотом круге-змее. На секунду Тамара подвисла над этим изображением. Что-то екнуло, и почему-то промелькнула мысль, что это все нужно обдумать, как ее отвлек резкий голос Змейки:
- Нужно переодеться, - она швырнула в Тамару чем-то белым, при проверке оказавшимся сарафаном до колен. – Вы сегодня едете на Ночь костра. Девушки на это мероприятие всегда надевали что-то, что было белым и платьем. Надеюсь, ты не против? – последнее она произнесла с издевкой, видимо, вспоминая, как Тамара гнусно обошлась с малахитовым платьем.
В ответ Тата только послала ей воздушный поцелуй: сарафан был легким и приятным коже. Намного лучше тяжелого платья. Чего возмущаться?
- Переодеться можно там, - Змейка ткнула пальцем небольшую ширму с лесным орнаментом. Казалось бы, ничего необычного, но если приглядеться, то можно заметить, что вместо деревьев то тут, то там изображены малахитовые цветы. Красиво.
Тамара зашла за ширму. Здесь было в меру темно и очень тесно. Локтями приходилось работать с осторожностью: с одной стороны, активно, а с другой – ей было страшно задеть что-то слишком резко. Она с отвращением думала о том, как ширма, не выдержав ее напора, может рухнуть на пол, предоставив взору скромной команды Skazа ее облик в кружевных трусах. Одна эта мысль заставляла ее быть аккуратнее, действовать медлительнее.
Сарафан оказался легким, воздушным, чуть выше колен. У него был V-образный вырез, выгодно подчеркивающий ее грудь почти третьего размера, кружевные рукава на три четверти и юбка-солнце.
Тонкая ткань мягко, словно вторая кожа, обтягивала ее талию. И словно впервые в жизни, Тата увидела ее. Тонкая, с резкими изгибами, она была идеальными песочными часами.
Глядя на себя в зеркало, Тамара вдруг почувствовала себя чертовски привлекательной. Одновременно невинной и соблазнительной.
Улыбаясь своему отражению, она распушила длинные черные волосы, мягкой волной упавшие ей на плечи – и залюбовалась собой. Да, хороша! В таком виде только на первое свидание идти – разбитые сердца обеспечены.
Подмигнув себе, Тамара вышла – и обомлела.
Все уже было готово к съемкам: свет настроен, камера настроила свой единственный глаз на пуф. Змейка с кем-то переписывалась и ухмылялась, оператор, закрыв глаза, пшикал себе в нос спрей от насморка – видимо, тоже был не местный. А еще появился Иван Скрябин, сын профессора. Он скромно расположился в углу и оглядывался по сторонам, словно не знал, куда себя деть.
- Добрый день, - поприветствовала его Тамара, и все, вздрогнув, уставились на нее.
- Тамара, - улыбнулся Скрябин, окидывая ее задумчивым взглядом. – Какая ты... красавица!
Тата улыбнулась ему. Да, она могла притвориться, потупить глаза и сказать что-то вроде: «Вы так думаете?». Но к чему скромность, если она знала, что красива?
- Знаю, - кивнула она, а потом перевела взгляд на Змейку. – Что мне нужно делать?
Блогер в ответ кивнула на пуфик.
- У нас к тебе несколько вопросов.
Тамара уставилась на нее в упор, прямо в переносицу, а потом медленно подошла к креслу и села на него. Ткань запружинилась под задницей и мягко осела в пол.
Не то, чтобы это предложение удивило Тату, но заинтересовало. Она видела, как сюда, в это помещение, приводили других ребят, но не знала зачем – она тут еще не была.
На несколько мгновений взгляд захватил камеру. Она вдруг вспомнила все те немногочисленные реалити, что смотрела дома. Вот перед вами герои на испытаниях, а вот – они же, но уже в каком-то помещении, комментируют то, что ты видишь.
Вот как это происходит? Ты сидишь в не самом уютном месте и выкладываешь душу небольшой аудитории, которая потом распространит твои слова по всему миру? Ну, по крайней мере, по той его части, что понимает русский язык и в данный момент включило передачу. Или тут нужно условия поменять местами?
Змейка села напротив, а Тамара решила, что будет отвечать ей искренне. В конце концов, она приехала в Skaz не для того, чтобы играть.
- Ты будешь задавать мне вопросы, а потом добавишь ответы в итоговый выпуск? – все же уточнила она и сама поразилась, как бархатно прозвучал ее голос.
- Таков план, - кивнула Змейка, нажимая на экран смартфона. Кажется, там были заготовлены вопросы. Ее простоватое лицо, сейчас, как никогда, похожее на «морду рязанскую», сморщилось от напряжения. Светло-рыжая прядка упала на глаза, но она этого, кажется, не заметила.
- А разве в этом есть смысл? – не унималась Тамара. – Я имею в виду: разве наши зрители не видят все, что с нами происходит, в режиме онлайн? К чему комментировать то, что уже было?
- Камеры работают для нас, - задумчиво пояснила Змейка, все же сдувая прядь с лица. – Зрители пока видели только то, как вы обнаружили профессора.
Тамара с изумлением уставилась на нее. Профессор... Это словно было сто лет назад. А для кого-то – сегодняшний день. Она открыла было рот, чтобы задать очередной вопрос, но и тут Настасья ее опередила:
- Конечно, они читают ваши бложики. И смотрят эти дурацкие сторисы Махина, за которые ему бы руки оторвать. Но это так – зарисовка, затравка. Общую картину они все равно ждут по воскресеньям, когда выходит наш выпуск. И вот туда мы вставляем все самое интересное. В том числе и часть ваших высказываний.
Тата кивнула. В этом был смысл. Или, по крайней мере, это звучало так, будто в этом был смысл.
- Ты готова? – тихонько и одновременно серьезно уточнила Настасья.
Тамара кивнула, а потом все же, не сдержавшись, уточнила:
- Мне смотреть в камеру?
- Лучше не прям в нее, - посоветовала Настасья. – Это пугает. Но да, в том направлении, - потом она повернулась к оператору. – Готов?
Он кивнул – и работа началась.
- Итак, - произнесла Настасья, в то время как Тамара пыталась сделать максимально дружелюбное лицо (обычное могло выглядеть угрожающе) – тут же заболели мышцы, и она решила выглядеть так, как выглядела. Если ее испугаются – пусть. – Расскажи нам об Ажов.Skazе.
Тамара улыбнулась. Рассказать? Что?
- Ну, Ажов.Skaz – место, где мы живем. Мы изучаем локации, связанные с творчеством Ажова, и рассказываем о них.
Тамара вздохнула. Это звучало как рекламный буклет. Увы и ах, жизнь слишком быстро вносила коррективы в задумку. Змейка тоже вздохнула. Наверное, она ожидала чего-то большего, чем прописных истин.
- Каково это, - терпеливо уточнила она, - быть участником такой площадки?
О! Это прозвучало более понятно. Тамара нахмурилась. Сначала ей хотелось излучать позитив, но потом она вспомнила, что решила быть честной, поэтому, улыбнувшись, призналась:
- Круто. Сначала было круто. Я поверить не могла, что оказалась здесь, в этом месте. Что выиграла в таком масштабном Всероссийском конкурсе. Но потом... знаешь, ко многим вещам привыкаешь. Мы живем здесь так, будто сто лет жили: Соня готовит еду, каждый убирается в комнате, раз в неделю к нам приезжает клининговая компания и зачищает места общего пользования. Это почти рутина.
Губы Змейки поджались, лицо стало скучным. Тамара вдруг поняла, что увлекательного контента с ней пока не выходило.
- А как твои отношения с остальными ребятами? С Водовой? - закинула коварную удочку Змейка. Ее глаза в искусственном свете блестели энтузиазмом. Она словно кричала Тамаре: ну пожалуйста, не будь такой скучной!
- А что Ира? – делая вид, что не понимает ее молчаливого призыва, начала рассуждать Тата. А потом, смилостивившись, добавила: - У нас тут вроде разных команд. Нас мало, всего восемь человек, но все же мы, как и все коллективы, разделились. У нас, можно сказать, три коалиции. Самая многочисленная – это Соня, Влад, Миша и Марина. Они – двигатели движа. Ну, то есть, Влад – двигатель, а остальные пододвигают. Он что-то придумывает. Обычно... ммм... не то, чтобы противозаконное, но... на грани фола, скажем так. А ребята его поддерживают, - Тамара поймала серьезный кивок Змейки, и продолжила. - Потом идет Ира и Костя. Они у нас вроде как оппозиция: Ира часто делает всем наперекор, а Костя любит сливать инсайдерскую информацию на сторону.
Брови Змейки поползли вверх, и Тамара уточнила:
- Костя часто рассказывает внутреннюю кухню нашей команды, и ребята на него за это... - она сделала паузу, пытаясь подобрать слово, но слово отказывалось подбираться. Пришлось брать первое попавшееся: - обижаются.
Змейка хмыкнула:
- Махин грозился убить Когтевого.
- Правда? – удивилась Тамара. – Я не слышала.
- Он писал об этом в блоге.
- Я не читаю чужие блоги.
Настасья тяжело вздохнула. Кажется, диалог шел туго. Странно. Тамара, наоборот, чувствовала себя максимально открытой.
- Ты говоришь, - видимо, Змейка решила вернуться к изначальной теме, - что у вас несколько коалиций. – К какой относишься ты?
- К третьей, - не моргнув глазом, призналась Тамара. – Наблюдателей. Я и Даня – мы третья команда.
Настасья с силой закусила губу, ее лицо стало бледным. Наверное, Тамара все никак не могла войти в ритм. Но, с другой стороны, а интервьюер ей на что? Вздохнув, Тата старательно продолжила:
- Мы ни во что не вмешиваемся. Просто наблюдаем. Ну, знаешь, как в той китайской мудрости про обезьяну, которая сидит в долине и смотрит, как дерутся тигры.
- Мудрость? – не поняла Змейка.
- Да, - кивнула Тата. – Всегда интересно, чем все закончится.
Краем глаза Тамара увидела, что сын профессора резко выпрямился и уставился на нее. Наверное, китайские мудрости были ему по вкусу. Сама же Тата поджала губы.
- А что насчет вчерашней вылазки? – уже не по подсказкам в телефоне, а от себя лично уточнила Настасья. – Это ведь была твоя идея. Костя сказал, - тут она прикусила губу – видимо, испугалась, что сдала осведомителя. Но Тамаре было все равно. К Когтевому у нее претензий не было.
- Как сказал Владимир Владимирович, - улыбнулась она, - все меняется.
Настасья хмыкнула, а Тамара задумалась: интересно, поняла ли Змейка, что это все было полной цитатой? Судя по тому, как на нее задумчиво смотрел Скрябин, он понял. Тата улыбнулась ему, но ответной улыбки не получила – сын мертвого профессора был погружен в собственные размышления.
А Змейка снова вернулась к теме.
- Ты сказала, что ты и Даня – третья команда, - на этот раз ее щеки порозовели, а глаза впились с неимоверным интересом. Ну надо же! Оказывается, Настасья – та еще сплетница! - Ты и Даня, - нажимала она, делая намеренную паузу, а потом выплюнула: - вы вместе?
Тата усмехнулась. Ей хотелось сказать, что да. Но потом она вспомнила сегодняшнее утро и твердо сказала:
- Мы друзья.
- Комментаторы считают, что...
- Комментаторы много что думают, - перебила ее Тамара. – Что мы преследуем Иру, что Влад – убийца, что... ну вот, с Даней, - она неловко добавила и сбилась. Вдруг пришло ощущение, что у нее краснеют щеки, и она на секунду задумалась о причинах. Из-за этого окончание фразы прозвучало скомкано. – Нет, это все... ерунда. Мы тут слишком мало.
Глаза Змейки блеснули. Тамара вдруг поймала себя на мысли, что наконец-то дала Настасье то, что она хотела. Или хоть что-то.
- Так Иру вы все-таки преследуете? Какие у тебя с ней отношения? Почему ты ввела этот хэштег?
- Да нет отношений, - пожала плечами Тата, чувствуя, как интерес Настасьи гаснет также быстро, как и загорелся. – Мы практически не общаемся. Что же касается хэштега... ну, она хотела уйти – я хотела ей помочь.
Трэвел-блогер тяжело вздохнула и покачала головой. Потом полезла в телефон, кажется, пытаясь найти хоть какую-то зацепку.
- Цитирую, - произнесла она, а потом начала читать что-то, что по звучанию напоминало блог Водовой, - «В кадре она, конечно, ниче такая (вы прочитали? Ни-че), симпатичная. Но на этом, увы, все ее достоинства заканчиваются. Все эти томные темно-зеленые глаза, бледная кожа без прыщей и вечно красные губы как у вампира смотрятся, конечно, прям вау. Ну, фитоняшка одним словом. Правда, без фито-, потому что я ни разу не видела ее на спорте (не то, что Костя!). Но как филолог... Читала ее блог, читала... Вы заметили в ее последнем посте целых две ошибки? Заметили?! Одна речевая и одна синтаксическая. Кто не заметил – перечитайте и обязательно укажите ей в комментах! А знания об Ажове? Я вас умоляю. То, что она несет, знает каждый школьник. Ну, тот, что уже читать научился, конечно. В общем... как-то так. Только один филолог у нас, по факту, в Skazе. Да и та точно не Ящерова».
Настасья подняла глаза на Тамару, на ее губах заиграла усмешка человека, только что подбросившего зажигалку к бензобаку. Наверное, она прикидывала, как сильно все рванет.
- Это была цитата Водовой, - с деланным смирением произнесла она. – Как ты это прокомментируешь?
Тамара пожала плечами. Что от нее ожидала Настасья? Злости? Но ее не было. Тате было плевать.
- Я предпочитаю называть свою кожу фарфоровой, а не бледной, - наконец призналась она. – И губы я не крашу. Всегда думала, что они просто полные, а они, оказывается, еще и красные. Приятно.
Настасья закатила глаза. Тата решила ее поощрить:
- Зато теперь понятно, почему под моим постом про то, как Ажов жил на Урале и свои сказки придумывал, активизировалось такое количество граммар-наци. Это было ужасно.
Настасья скорчила сочувствующую физиономию, а ее ноздри расширились от нетерпения – она чувствовала скандал.
- Мне пришлось доказывать сразу четверым людям, - доверительным шепотом продолжила Тата, чуть нагибаясь к камере, - что перед «и» иногда все же можно ставить запятую, - потом она откинулась назад и закатила глаза, замогильным голосом закончив рассказывать о собственной боли: - Но они мне не поверили. Я даже приводила цитаты из грамоты.ру, но... они сказали, что не верят тому, что пишут в Интернете.
Змейка с шумом выдохнула воздух. Тамара ловила себя на мысли, что слышит мысленный мат блогера в ее адрес.
- Хорошо, - наконец произнесла Настасья. – Ты злишься на нее? Ненавидишь?
- Водову? – с удивлением уточнила Тата. – Почему?
- Она говорит, что между вами... что-то вроде соперничества.
Тамара расхохоталась. Это было смешно. Правда. Но Змейка ждала ответа, поэтому Тата распрямила спину и твердо сказала:
- Для ненависти или, если хочешь, соперничества, как и для любви, нужно, как минимум, двое, - она закусила губу, пытаясь правильно подобрать слова. Взгляд зацепился за Скрябина, внимательно разглядывающего ее лицо в видеокамере, и она твердо закончила: - Я сама выбираю себе пару. И это точно будет не Водова.
Змейка откинулась на стуле и закрыла глаза. Удовлетворила ли Тамара ее или нет, Тата так и не поняла.
- Последняя тема, - наконец, устало, произнесла блогер: - Вчера вы похитили фургон и отправились на Медовую гору. Мой информатор сообщил, что это была твоя идея. Вопрос: на кой черт вам это понадобилось?
Тамара закатила глаза. «Мой информатор». Как красиво Настасья зашифровала Когтевого. И зачем? Ведь и так все уже ясно. На секунду она задумалась над тем, что и как много рассказать Змейке и ее зрителям, а потом вспомнила, что решила быть честной.
- Во время поездки с командой Skazа мы нашли шкатулку, где были странные записи. Мы решили, что это заметки профессора Скрябина.
Краем глаза Тамара увидела, как напрягся Иван Скрябин и, резко дернувшись, уставился ей прямо в переносицу. Странно. Конечно, она говорила о его отце, но ведь он и так уже знал об этом – ребята показывали ему эту записку.
- Мы решили ее расшифровать, - продолжила Тамара сдавать команду (впрочем, ни на секунду не сомневаясь, что Змейка и так обо всем знает). – И для этого еще раз отправились на гору.
- Расшифровать получилось? – тут же набросилась на нее хищником Настасья.
- Не особо, - пожала плечами Тамара. Это звучало в разы лучше, чем искреннее «это было полное фиаско, подруга».
- Так зачем вы поехали? Вы что-то нашли? – Настасья напряглась, да не она одна. Скрябин и вовсе превратился в одно большое ухо.
- Не особо, - покачала головой Тамара, а потом, не удержавшись, добавила, вытягивая правую руку, на которой было надето малахитовое кольцо. – Только это.
Змейка часто задышала, да и не она одна – сын профессора уставился на ее руку так, будто увидел все Семь Чудес одновременно.
- Оно похоже на то, о котором говорилось в сказках Ажова, - подтвердила невыраженный вопрос Тамара, а потом добавила: - Каждая девочка его примерила. А утром... мы получили его знак.
- Знак? – с шумом выдохнула воздух Змейка. В ее глазах зажегся интерес.
- Согласно сказкам Ажова, - нежно произнесла Тамара, - на Урале жили духи, которые помогали людям. Некоторые из них, самые сильные, могли принимать как бы две ипостаси: духа и человека. В облике духа существа жили под землей, в своем волшебном каменном царстве малахита и золота. Те, кто там побывали, говорили, что там так красиво, что на земле не найти ничего краше. Деревья, цветы – все словно настоящее, а на самом деле из камня и золота. Духи, что живут там, иногда уходят на землю и помогают добрым людям. Тогда они обычно принимают облик ящерицы или кошки...
- Или змеи, - подсказала Змейка, слушая ее с интересом.
- Змеи – редко, - тут же поправила ее Тамара. – Они считаются царями, так что змеиный облик могут принимать только великие духи. Например, Великий Полоз. Он считался главным покровителем уральской земли.
Настасья кивнула, а Тамара улыбнулась ей в ответ. Неужели блогер проверяла ее?
- В любом случае, считается, что людям они помогали редко, только самым трудолюбивым и достойным. Пока однажды жители одной деревни не упросили Великого Полоза о покровительстве. У них появился уговор: раз в год, в Змеиный день, в деревне выбирали самых красивых девушек восемнадцати – двадцати лет. Они становились обещанными невестами – т.е. невестами, обещанными духам.
Если кто-то из духов хотел жениться, то в Змеиный день старейшины обнаруживали на специальной подкладке малахитовое кольцо, которое дух-жених выбирал для своей невесты. Тогда девушки должны были в этот день надеть кольцо, что означало, что они действительно стали невестами, а утром на их дверях появлялся знак того духа, который искал себе супругу. Так девушки узнавали, кто будет их суженным.
- И отказаться не могли? – уточняет Змейка.
- Нет, да и зачем? – пожала плечами Тамара. – Это была большая честь и редкость. Змеиный день, конечно, проводился каждый год, но не каждый год появлялось кольцо – духи не спешили сочетать себя родством с простыми людьми. Поэтому девушки могли проходить в возрасте обещанных невест несколько лет, пока не станут старше двадцати. И никто до этого времени не имел права взять их замуж – чтобы не разозлить духов. Бывало, проходили десятилетия, прежде чем какой-то дух выбирал себе невесту.
- С редкостью понятно, - кивнула Змейка, - а почему – «честь»?
Тамара улыбнулась.
- Кроме того, что за тебя сваталось могущественное бессмертное существо, готовое разделить с тобой свою силу и вечную жизнь? – уточнила она.
- Да, кроме этого, - улыбнулась Настасья.
- Духи были покровителями деревни, божествами. Стать женой божества... Разве это плохо? К тому же, семья, которая подарила духу супругу, оказывалась под его полным покровительством. А это – счастливая и безбедная жизнь целых поколений.
Тамара задумалась, а потом продолжила:
- Например, вот Гумешкины. Про эту семью мы читали в сказках Ажова, - сказала – и сама вздрогнула. Чем-то неприятным шкрябнула по мозгу фамилия. Но мысль, сменяемая другой, быстро ушла, – считается, что девушку из этой семьи взял в жены Великий Кот – дух-сподручный Великого Полоза, его, можно сказать, генерал. – Так после этого у семьи дела в гору пошли. А уже спустя несколько поколений они стали владеть той деревней, которой покровительствовал Великий Полоз. Марья Гумешкина и была первой невестой. Считается, что после ее свадьбы с Великим Котом, Великий Полоз и взял под попечительство всю деревню...
Змейка кивнула.
- И все же... никто не отказывался?
Тамара сглотнула. Ну что за глупые проверки?
- Только Каменная Девка, - грустно произнесла она. – По легенде, она сбежала от жениха в ночь свадьбы. И за это Великий Полоз проклял и ее, и деревню. Ее он превратил в камень, а деревня была уничтожена.
Настасья кивнула. Конечно, она это знала. Все знали. Известный, как говорится, факт.
- Ты говоришь, что вы получили такое кольцо? Кольцо невесты?
Тамара хмыкнула. Ну да. Если верить в это, то да. Но ведь они и должны в это верить – или делать вид, что должны. Поэтому она наклонилась вперед и доверчивым тоном повторила:
- Мы не только нашли, но еще и получили его знак.
- Чей знак?
- Золотого Полоза. Сына Великого Полоза.
Скрябин весь вытянулся в струну и проницательно уставился на нее. Что он ожидал? Что хотел услышать? Его зубы с силой вцепились в губу. На секунду у Тамары мелькнула мысль, что он сам лично рисовал золотую змею на ее двери, но потом она ушла также быстро, как и пришла – это даже представить было смешно.
- И что вы теперь будете делать?
Тамара пожала плечами.
- Согласно легендам, в вечер получения знака, деревенские должны устроить Ночь костра. Это – ночь-праздник, ночь-предсказание. Люди приезжают на озеро, не любое, к слову, а волшебное – источник силы, где вода прозрачнее льда, где свершаются чудеса, потому что это озеро существует в двух мирах: нашем и мире духов.
Парни жгут костер, танцуют и поют, упрашивая духов быть к ним милостивыми, покровительствовать им в боях, дать мудрости выбрать жену хорошую. А девушки плетут венки, гадают на суженного, и призывают Змея – так называют в эту ночь духа-жениха.
После этого обряда он имеет право появиться перед своей возлюбленной в облике человека, потому что люди призывают его человеческую сущность.
Потом, согласно легендам, начнется месяц ухаживаний, когда дух будет приходить к каждой девушке и разговаривать с ней. Считается, что хоть он и выбрал невесту, она может узнать о своей судьбе только в день свадьбы – в Змеиную ночь.
Самую сильную ночь в году, когда дух набирается такой мощи, что способен призвать себе на помощь силу гор, рек, воздуха. Только тогда он может не только жениться на смертной, но и разделить с ней свою судьбу.
Змейка цокнула языком.
- Сегодня будет Ночь костра? – все же уточнила она.
- Да, - согласилась Тамара. – Зажжем по полной.
- Спасибо, - деловито кивнула Змейка. – Интервью окончено. Можешь идти к фургону.
Тамара неловко встала, отряхнула юбку сарафана, чтобы убрать складки, и, двигаясь бочком – места было мало, вышла из помещения.
Увы, воздух на улице теплее не стал. Зато прекратило капать. Свинцовое небо увело грозные тучи чуть дальше. Тамара только надеялась, что во время Ночи костра не пойдут осадки.
- Интересное интервью, - ее нагнал Скрябин и начал идти в шаг, провожая ее до микроавтобуса.
- Спасибо, - сухо кивнула Тамара, раздумывая над тем, что ему надо. Если он, как и Водова, решит внести правки в ее ответы, она пошлет его лесом. Но мысли профессора текли в ином направлении.
- Значит, знак? – с улыбкой произнес он.
Тамара кивнула, нервно предугадывая его последующий вопрос. Вдруг она решила не говорить ему верит ли она в то, что Золотой Полоз проник в их дом или нет. Не его это дело. Но профессор опять ее удивил.
- Знаешь, куда поедем?
- На волшебное озеро? – Тамара не знала, что ответить. Поэтому звучала одновременно агрессивно и немногословно. Но Ивана Скрябина это, казалось, не смущало. Он лишь согласно кивнул.
- Кабанай, - поделился он, а потом добавил: - Мой отец, как и дед, как и прадед, как и много пра-, мы же всей семьей любим Ажова, много лет изучал его сказки. В конечном итоге это привело к выводу, что под волшебным озером скрывается вполне настоящее место – Кабанай.
Тамара с изумлением уставилась на него. Где-то она уже слышала про Кабанай, но где? И почему оно? А Скрябин продолжал делиться мудростью:
- Про это озеро до сих пор ходят легенды. Можешь смеяться, но говорят, что его создали инопланетяне.
Тамара подняла бровь, а он расхохотался в голос:
- Да, представь себе, да. Так и говорят: инопланетяне. Но, в любом случае, это озеро действительно волшебное. Как приходишь туда, и словно на душе легче. Да и легенд с ним много связано...
Он вздохнул и мечтательно уставился на верхушки деревьев. Тамара вдруг поймала себя на мысли, что идет рядом с человеком, который реально увлечен всем этим. Возможно, как и его отец.
- Но не будем об этом, - тут же перебил он себя. – Вы сказали, что пошли на гору, чтобы расшифровать текст отца?
Тамара нахмурилась. Он хотел поговорить об этом. Ну конечно! Жаль его разочаровывать.
- У нас ничего не получилось, - с грустью признала она. – Мне жаль.
Скрябин кивнул.
- Отец был... - он подбирал слова тщательно, но, кажется, не особо в этом преуспел, - неординарным человеком. Не думаю, что у вас... получится понять его записи.
Тамара кивнула. Да и что она могла сказать? Она думала также.
- Но почему именно... на гору?
- Ну, - Тамара смутилась. – Просто это единственное место, которое, как мы знаем, связано с Ажовым и его легендами...
Почему-то было стыдно признаваться, что они оказались такими... некомпетентными. Ведь могли бы знать и больше.
Скрябин сжал губы.
- А этот лес? – наконец уточнил он. – Вы исследовали лес?
- Лес? – удивилась Тамара. Их? Почему?
- Ну, - Скрябин заулыбался, показывая миру мелкие зубы. – Тот лес, что на горе – он же относился к деревне, которой покровительствовал Великий Полоз.
Тамара кивнула. Она об этом догадывалась. Впрочем, как и все остальные.
- Считается, что разным лесам, - продолжал тем временем лекцию профессор, - на Урале покровительствовали разные духи. В частности, этому лесу, где ваш Skaz дислоцируется, покровительствовал Золотой Полоз.
Тамара так и встала. Что?! Нет, она знала, что у разных мест есть разные духи-покровители, но... что?!
- Да, - тихонько засмеялся профессор, глядя на ее вытянувшееся лицо. – Мы поэтому и решили отправить вас в этот лес. Потому что это – знаковое место. И не с такой мрачной историей, как лес рядом с горой.
Тамара с трудом пережевывала информацию.
- Мы? – не поняла она.
- Ну, - смутился Скрябин. – Я и отец долго раздумывали над тем, какой именно маршрут у вас должен быть. Этот лес был идеальным вариантом. С историей, но без драмы. Мы были рады, что Полевской одобрил нашу затею.
- Полевской? – сердечко екнуло. Главный спонсор Skazа, однажды обозначившись на ее страничке, больше не появлялся. И это, почему-то, ее огорчало. Стыдно признаться, но иногда Тамара даже специально просматривала комментарии к своим постам – все хотела прочитать и его. Не то, чтобы она собиралась отвечать, просто хотела потешить свое тщеславие. Но он больше не писал. А ей вместо этого приходилось читать бред в стиле «только двоечники ставят перед «и» запятую».
- Да, Никита Сергеевич, - подтвердил Скрябин, - наш меценат. Вообще, можно сказать, нам повезло.
- Да вы что?
- Ну, это место... знаете, оно что-то вроде заповедника. Раньше, во времена Ажова, да и до, наверное, в этом лесу вообще ничего не было. Густая поросль. Люди как-то не хотели сюда ходить – много редких животных, в основном, змей, тут поселилось. Убивать нельзя, а бывать – опасно.
Тамара поежилась.
- М-да, - согласился он. – Не стоит пугаться. Говорят, змеи кусали только плохих людей. Да и вообще... - он запнулся. - Я просто к тому, что это место, этот лес – он тоже как бы волшебный. И принимает только тех, кого хочет. Во времена Ажова он был густым и манил писателя загадочностью. В наше время это – заповедник с редкими сортами растений. Потрясающе, что Полевской... - он осекся.
- Вы думаете, - наконец произнесла Тамара, - что здесь можно что-то найти?
- Если вы получили знак Полоза, - усмехнулся он, - то в этом есть смысл.
Тамара с сомнением уставилась на него. Слова должны были казаться насмешкой, но выглядел он серьезно.
- И если бы, - она сглотнула, тщательно подбирая слова, - если бы я решила... исследовать лес, то откуда мне следовало бы начать?
- Без сомнения, с Цветка, - сверкнув глазами, ответил он.
- Того самого? – хмыкнула Тамара. – Из легенд?
- И да и нет, - улыбнулся сын профессора. – Знаете, ведь Ажов тоже очень любил мастерство камнереза. Считается, что после того, как он закончил писать здесь свои сказки, он пришел сюда, в этот лес, и, как память, вырезал из камня малахитовый цветок. Не тот, конечно, но в честь того. Если бы я был на вашем месте, я бы точно начал исследование с него.
Тамара закусила губу. Это была шикарная подсказка. Но, к сожалению, о том, что Ажов что-то здесь оставил, она узнала впервые. Это было странно – ведь Тамара любила творчество этого человека. Как она не узнала об этом?
Вот так в задумчивости они и дошли до микроавтобуса.