Ночь костра
В микроавтобусе были уже почти все. Водова и Когтевой, главная оппозиция лагеря, уже расположились вместе, заняв самые лучшие места в середине. Костя уселся около окна и отчаянно делал вид, что интересуется всем, что видит. Увы, видел она пока немного, только лагерный забор. Зато энтузиазм, с которым он рассматривал стекло, покрывал все. Казалось, что перед его глазами растираются, как минимум, красотами Монмартра.
Ира же, наоборот, со сосредоточенным лицом, выкинув ноги в проход, сидела в телефоне. Между ее бровями залегла складка.
Тамаре вдруг захотелось над ней подшутить. Она резко нагнулась и громким шепотом, прямо в ухо, ей заявила:
- Чтобы ты просто знала. Я занимаюсь спортом. Каждое утро, в своей комнате, я начинаю с йоги. Так что можешь со спокойной совестью называть меня «фито-».
Водова вздрогнула и резко подняла на нее голову. Спустя секундную заминку на ее лице появилось изумленное выражение – она изо всех сил делала вид, что не понимает слов Таты.
Тамара сладко улыбнулась ей в ответ – они обе знали, что это не так. И неприкрытый шок на лице Иры подтверждал это.
На переднем сидении, там, где легко могли расположиться трое, расположились Соня Пегова и Марина Черновод. Марина, опершись спиной об окно, повернувшись всем телом в сторону Сони, показывала ей какие-то фотографии и хихикала. Пегова сдержанно улыбалась в ответ.
На всех девушках были надеты белые сарафаны разной формы (царь-колокол на Водовой против трубы на Пеговой и обтягивающего платья до щиколоток на Черновод). Больше никого не было.
- А где все? – все же уточнила Тамара, оглядываясь по сторонам.
- Курят, - кратко ответила Марина, не отрываясь от показа фото.
Тамара кивнула и ушла в самый зад – там они любили сидеть вместе с Даней. «Места для поцелуев», - так называл это их расположение ухмыляющийся Четвергов.
Но Дани еще не было. Пожав плечами, Тамара достала телефон и зашла в поисковик. Хоть в душе она и понимала, что Скрябину нет смысла ей врать (все же в эпоху Интернета все проверялось слишком быстро и легко), все же... все же ей нужно было перепроверить его слова.
Сначала она вбила слово Кабанай. Ей тут же вышло изображение кристально чистого озера в обрамлении гор и лесов. Тут же, как и говорил профессор, пошли описание и слухи.
Действительно, если верить «знатокам города», ходили слухи, что озеро не просто создали инопланетяне, но еще и наделили его волшебными свойствами. В частности, ей много раз попадалось это сочетание слов «место силы». Люди утверждали, что желания, загаданные там, сбывались, здоровье прибавлялось, а предсказания свершались.
Тамара хмыкнула, представив, как покажет Дане все эти слухи. Он был скептиком до самого костного мозга, так что она уже примерно представила, что он скажет. Учитывая, что он злился на нее с утра, это должно было поднять ему настроение.
Рядом с микроавтобусом послышалось ворчание и мужские голоса. Тата резко подняла голову и прищурилась. К сожалению, увидеть сквозь стены это ей нисколько не помогло.
Кто-то закашлялся, а потом пол немного накренился – в машину залез Махин. Он одним взглядом окинул помещение, на секунду лениво мазнул по Тамаре, а потом уставился на Соню. Его черные глаза застыли на ней и больше не двигались. На губах заиграла улыбка. Не злая и жесткая, как обычно, а мягкая и какая-то человеческая, совершенно не-Махинская.
Парень осторожно подсел к подружкам, уселся рядом с Соней, отчего Пегова невольно вздрогнула. А Влад не терял времени даром. Он что-то тихонько сказал Марине, отчего она рассмеялась в ответ, потом повернулся спиной к девочкам и разлегся на сиденье, уложив голову на коленки Сони.
Пегова на мгновение застыла, а потом произнесла удивительно холодным для Сони голосом (обычно она всегда звучала мягко и елейно):
- Тебе, наверное, неудобно? Давай уступлю место, - с этими словами она скинула со своих колен голову Махина, резко встала, и отсела в другой угол, к окну – туда, где находились отдельные сидения, которые обычно занимали оператор и профессор.
Влад резко сел и проводил движение Сони мрачным взглядом. Его лицо снова стало жестким и холодным.
Ира Водова завозилась на своем месте – Тамара вдруг поняла, что она ужасно хочет прокомментировать произошедшее. Но тут Махина (или, наоборот, Водову) спасли новые участники.
- Привет, Настасья, - закашлялся Четвергов. Тамара вдруг поняла, что он вместе с Владом подошли к микроавтобусу, но влюбленный Миша, кажется, решил дождаться предмет своей страсти на улице. – А я...
Дослушать мысль Четвергова не удалось - послышался смех, открылись передние двери, и на место, расположенное рядом с водительским, залезла Змейка, а вместе с ней – Летемин.
Даня деловито уселся рядом с блогером и начал пристегиваться ремнями безопасности. У Тамара глаза на лоб полезли: парень не только не собирался садиться рядом с ней – казалось, он просто забыл о ее существовании, так был занят общением с Настасьей.
На его щеках играли ямочки, он с нежностью смотрел на Змейку, а та отвечала ему теплым, открытым взглядом. Вот он нагнулся к ней и что-то прошептал, а Настасья ответила ему заливистым смехом.
Тамара вдруг почувствовала себя отверженной. К счастью, не она одна. В микроавтобус, злой, как черт, влетел Четвергов. Он окинул недружную компанию недобрым взглядом, а потом его глаза остановились на пустом месте рядом с Тамарой.
- Привет, - буркнул он, плюхаясь рядом.
Тата кивнула – виделись, а потом снова полезла в телефон. Смотреть на то, как воркуют Даня с Настасьей не хотелось.
- Все здесь? – уточнил водитель, глядя, как профессор усаживается рядом с Махиным.
Змейка что-то негромко ответила, а потом включила ненавязчивую музыку. Водитель кивнул и завел двигатель. Машина, не в пример махинским подвигам, оторвалась от места плавно и без визга шин.
- Видела, че делается? – опалил щеку горячим дыханием Четвергов. Миша телом оперся на ее талию, опустив голову так низко, что его кудрявые волосы шоколадного цвета защекотали кожу. – Изменщики коварные.
- Четвергов, - прошептала Тамара, немного поворачивая голову и мягко отодвигая его от себя, - что ты несешь?
- А то ты не видишь, - Миша лишь немного отодвинул свой мускулистый торс, но зато повернул лицо так, что их носы оказались в опасной близости друг от друга. Тамара поймала себя на неприятной мысли: если машина вдруг попадет на какую-то кочку, ее губы точно попадут в неловкую ситуацию с мишиными.
А Четвергов тем временем продолжал возмущаться:
- Нам изменяют!
- Миша, - терпеливо возразила Тамара, отодвигая лицо от него. – Нам никто не изменяет, потому что с нами никто не встречается. Пожалуйста, отодвинься от меня. Иначе я пересяду за Пегову.
Четвергов нахмурился. Его серые глаза метали ледяные молнии. Он явно не разделял не только мнение Тамары, но и не был доволен ее шантажом.
- Отодвинусь, если поможешь мне, - вдруг выпалил он.
Тамара мрачно уставилась на него, стараясь всем видом сказать: «Ну, если только быстро». Кажется, Миша понял ее молчаливый призыв – по крайней мере он очень широко ей улыбнулся, обнажая ровные белые зубы.
- Засмейся, будто я сказал что-то забавное, - прошептал он, почти прикасаясь губами к ее уху.
На секунду Тамара поймала себя на мысли, что ей этого не хочется, что надо бы поспорить с Мишей и сказать, чтобы он шел ко всем чертям. Но потом она поняла, что спор займет больше времени, чем уступка. И что она может еще и не победить – по крайней мере обиженное лицо Четвергова говорило, что он не собирается отступать с пустыми руками. Поэтому она нежно улыбнулась ему, наклонила голову и расхохоталась звонким, переливчатым смехом, от всей души надеясь, что не звучит как голодная горгулья.
Смешки в передней части прекратились. Краем глаза она увидела, как Даня резко развернулся и уставился на нее. В этот момент коварный Четвергов улыбнулся Тамаре так сладко, что у нее свело зубы, а потом наклонился чуть вперед, взял в руки ее ладонь, поднес к лицу, развернул и, глядя в глаза, нежно поцеловал внутреннюю сторону ладони.
У Тамары от этого внезапного маневра аж глаза на лоб полезли.
Разговоры в передней части микроавтобуса прекратились. Даня развернулся обратно, и в отражении зеркала заднего вида было видно, как он плотно сжал губы.
На лице Четвергова, наоборот, расцвело неприкрытое злорадство и удовольствие.
- Ну вот, - прошептал он Тамаре, снова прижимаясь губами к уху, - хотя бы одну угрозу мы нейтрализовали. Не стоит благодарить.
- А я и не собиралась, - прошептала ему в ответ Тамара, с легким удовольствием замечая, как Даня в зеркало следит за ними. Вот их глаза пересеклись – Летемин вспыхнул и уставился вперед, на дорогу. – Отодвинься от меня, иначе я отсяду.
О! Отсаживаться Тамаре совершенно не хотелось. Как раз в этот момент Змейка попыталась растормошить Летемина, но он упрямо не реагировал на нее, кажется, потеряв настроение на беседы. Тате вовсе не хотелось возвращать ему это. Но и слишком близкое присутствие Миши ей не нравилось.
- Ну и ладно! – кивнул Четвергов и немного подвинулся, оставляя ей комфортное пространство.
Тамара тут же забыла про него. Ее ждало нечто более интересное, чем ревнивый Миша – проверка слов профессора.
Она вбила в поиск «Малахитовый цветок», но Яндекс выдал ей только то, что она и так знала: легенды Ажова. Она нахмурилась. Конечно, было приятно осознавать, что Интернет разделяет ее мнение, но записывать Скрябина в идиоты было рано. Тем более, что его семья поколениями изучала творчество Ажова.
Тогда она зашла с другого бока. В поисковик вбилось: «Урал. Лес Золотого Полоза. Малахитовый цветок».
Вот теперь картина стала выглядеть иначе. Тут же появился тот самый лес, в котором они жили, и картинка – непролазная чаща, где, заросший, словно из фильма про Апокалипсис, на лесной тропке, возвышался цветок-чаша.
Тамара сглотнула. Не соврал. Она решила продолжить исследование и пальцем ниже. Дальше шли местные новости.
Сайт газеты «Уралец» поделился новостью полугодовой давности. Он сообщал о том, что местный меценат Полевской решил запустить новую платформу в поддержку уральского писателя Ажова. Дальше шли описания работы будущего Ажов.Skazа и комментарий о том, что нужно заполнить, чтобы попасть в команду.
Тамара из настоящего хмыкнула: она знала, что никто из местных отбор не прошел – среди них не было никого с Урала.
Затем она начала читать статью. Текст был небольшой, информативный. Все, что было в нем – это рассказы о том, как будет работать Skaz и где он будет расположен.
А вот комментарии было поинтереснее. Там-то она и вычитала, что, действительно, этот лес долгое время местные обходили стороной. В большинстве своем из-за мрачных легенд. Кто-то даже написал, что Цветок, выбитый здесь Ажовом, проклятый. Из-за этого большинство сходились во мнении, что селить здесь людей – не самая лучшая затея. И что с жителями Skazа обязательно произойдет что-то недоброе.
Тамара не была впечатлительным человеком, но даже ее покоробили эти комментарии – с таким смаком люди писали о том, какие кары небесные ждут ажовцев.
Она закрыла сайт с отвращением, но, помимо этого, вдруг почувствовала себя успокоенной. Цветок и вправду был. И место действительно было. Она вдруг поняла, что обязательно должна туда попасть. Хотя бы для того, чтобы доказать. Но что? Внутреннее предчувствие? Ощущение, что что-то мистическое и правда существует?
Тамара снова начала вбивать текст, но уже более осознанно. Поисковая строка засветилась ключевыми словами: «Золотой Полоз. Лес. Малахитовый цветок. Маршрут».
- Малахитовый цветок? – нежным бархатом мазнул уши Миша. Черт! Тамара уже забыла про него. А он, оказывается, не исчез. Четвергов уткнул голову рядом с ее плечом и уставился в смартфон. – Тот самый?
- Нет, другой, - также шепотом ответила Тамара, с неприязнью глядя на то, как зашевелилась Водова впереди. Благодаря музыке в салоне их было плохо слышно, но это не отменяло того факта, что Ира могла их подслушать. А Тамаре вовсе не хотелось, чтобы она опять о чем-то писала в своем блоге. Тем более, что она сама пока не понимала, что именно ищет.
Миша, кажется, понял ее опасения. Он хитро улыбнулся, подмигнул, а потом уткнулся в свой телефон. Через полминуты он показал ей ту же статью, что она читала до этого.
Тамара устало кивнула.
- Я в деле, - произнес он. – Выходим завтра ночью.
- Мы? – Тамаре совсем не хотелось идти куда-то с Четверговым. Она планировала вылазку самостоятельно.
- Мы вдвоем или мы все, - тут же предложил ей выбор Миша. Увы, варианта, который устроил бы Тамару, не было.
Тата мрачно уставилась на него, взглядом показывая, что в этой истории он лишний. Тогда Миша широко улыбнулся ей и уставился на затылок Махина.
- Влад, - заорал он. – Скажи, что ты знаешь о Малахитовом цветке?
- Совсем осел, что ли? – лениво произнес он. – Я тебе что, похож на ботана?
Скрябин резко развернулся и уставился на Мишу и Тамару. На его лице заблуждала усмешка. Но рассказать про цветок он не успел – в дело вмешалась всезнайка Водова.
- Мишенька, - сладко произнесла она. – Я понимаю, что Тамара, хоть и сидит рядом с тобой, но вообще не в теме. Поэтому расскажу я. Знаешь, существует поверье, что есть Малахитовый цветок. Он как живой, но сделан из камня. Что к нему привязана душа Каменной девки. Вот только потеряла она его. Давным-давно. И теперь ищет его, ищет. Но говорят, не дано ей найти его. Потому что найти его может только человек. И тот, кто найдет его, из камня плоть ее обратно в человеческое обличие вернет. А она его за это милостию всякой одарит.
Ира развернулась к Тамаре и показала язык, Тата лишь в ответ закатила глаза. Четвергов, широко ухмыляясь, продолжал провоцировать скандал:
- И где же его взять, этот цветок?
- Да кто ж его знает, Мишенька, - сладким голосом пропела Водова. – Кабы знали, дак все бы в милость к Девке попали...
- А если бы ты знала, где находится этот цветок, - тут психолог-Четвергов сделал верный удар, - пошла бы?
Тамара мрачно уставилась на него и незаметно пнула его голень.
- Если б знала, - улыбнулась в ответ Водова, - конечно, пошла бы.
Пинок в голень Четвергова стал еще ощутимее – Тамаре совсем не хотелось, чтобы он продолжал трепаться.
«Ладно, - быстро напечатала она на своем смартфоне, - твоя взяла. Пойдем вдвоем».
Она ткнула текст прямо в нос Мише, чтобы он не успел ничего сболтнуть. Тот прочитал его и улыбнулся Тамаре с таким удовольствием, будто был псом, получившим не только кость, но и куски мяса на ней.
- Как узнаешь место, - все еще с ухмылкой глядя на Тату, обратился Четвергов к Водовой, - обязательно скажи.
- Ага, щаз, - хмыкнула Ира в ответ и развернулась.
- Завтра вечером, ровно в девять, - между тем прошептал Тамаре на ухо Миша, - встречаемся у выхода из лагеря и идем в лес.
Тамара подняла глаза и столкнулась взглядом с Даней, мрачно разглядывающем их перешептывания. Его лицо было бледным от гнева. Почему-то смотреть на это было приятно – Тамара вдруг почувствовала себя отомщенной.
Поэтому она развернулась к Мише и кивнула ему. Четвергов с неподдельной улыбкой откинулся на спинку кресла и подмигнул отражению Дани в зеркале.
- Приехали! – возвестил водитель.
Ребята, успевшие за поездку отсидеть себе попы, с удовольствием повыскакивали с мест. На выходе тут же образовался затор.
Ребята выходили медленно. И каждый, оказавшись снаружи, делали восхищенные возгласы. Поэтому Тамара, последней выходя на воздух, была жутко заинтригована.
В нос тут же пахнуло свежестью. Это был ни с чем несравнимый аромат леса и воды. Захотелось дышать полной грудью и никогда не отпускать этот запах.
Перед глазами распростерлось огромное озеро. Широкое и блестящее, как зеркало, в котором отражалось догорающее солнце. Над его отдаленными берегами высились скалы, а на них рос лес. Само озеро было настолько чистым, что, подойдя, можно было увидеть дно.
- Какие цветы! – тут же с восторгом оценила Пегова, оглядывая поляну рядом с водой. Да. Тут было на что посмотреть: встречались как знакомые растения, растущие рядом с любым домом, так и прежде невиданные, с замысловатыми формами и необычным цветом.
Тата тут же сделала несколько шагов, чтобы понюхать красоту, как ее руку резко сковала чья-то ладонь.
- Тамара, - серьезным голосом произнес Даня, притягивая ее к себе. Он крепко сжимал ее плоть и строго смотрел в глаза, возвышаясь над ней, словно грозная скала над воробышком, - что у тебя с Четверговым?
- А у тебя – со Змейкой? – в тон ему ответила Тата и тут же поджала губы – глаза Летемина засмеялись, а сам он вздохнул с облегчением. Такая реакция ей не нравилась.
- Ты что, - с улыбкой произнес он, снова становясь почти тем самым домашним Даней, - ревнуешь?
- Еще чего, - тут же окрысилась Тамара. – С чего бы? – а потом добавила плаксивым голосом, от которого самой стало противно: - Мы даже не встречаемся.
Даня улыбнулся ей с хитрецой. Стальная хватка на руке стала мягче. Его большой палец начал поглаживать нежную кожу, порождая тысячи мурашек. К глотке тут же подкатила слюна.
- А ты бы хотела? – нежно улыбнулся он, наклоняя вперед голову. Его светло-зеленые глаза медленно начали переходить от ее глаз к губам, отчего дышать становилось труднее. Перед глазами тут же начала плыть утренняя сцена, и больше всего на свете Тамара мечтала об одном – чтобы в ответственный момент ее мозг не сморозил очередную глупость.
- Эмммнууу, - тут же выдохнула Тамара, и вдруг поняла, что миссия не сморозить глупость успешно провалена. Наверняка Летемин прямо сейчас решил, что она – полная идиотка.
А Даня тихонько захихикал. Его ладонь медленно поднялась вверх, отпуская руку. Как завороженная, Тамара наблюдала за его движениями. Вот он поднес пальцы к ее лицу, бережно взял небольшую прядку и убрал ей за ухо.
От нежных прикосновений перехватывало дыхание. Тамара вдруг почувствовала легкое головокружение. Ноги тут же начали превращаться в студень, а сердце забилось так громко, что она была уверена – Даня отлично его слышит. Она только надеялась на то, что не смотрит сейчас на него как на бога. А если смотрит, то хотя бы не с видом умалишенной.
Летемин медленно опустил к ней лицо. Через его приоткрытые губы, лишая воли, до Тамары доходило его кофейное дыхание. Он помедлил, пытливо вглядываясь в глаза, словно спрашивая разрешения, а Тата вдруг почувствовала, как мурашки под кожей превращаются в горячую волну, сшибающую все на своем пути, ударяющую в голову и брызгами окатывающую все внутри. Она закрыла глаза, повинуясь ее призыву. Поняв ее без слов, Даня продолжил наступление. Его нежные губы уже коснулись ее, порождая новые волны мурашек и непривычные ощущения, как вдруг послышался мерзкий звук хрустящих под ногами веток, а следом за ним раздирающий душу окрик:
- Эй, влюбленные! Может, стоит снять комнату, а не сосаться у всех на виду?!
Тамара вздрогнула и повернула голову. Губы Дани скользнули мимо, их лбы стукнулись, и стало как-то неприятно. Ну вот тебе и первый раз!
Тамара открыла глаза и с раздражением уставилась в сторону источника звука. Перед ними стоял мрачный, сардонически усмехающийся Махин.
Не менее разочарованный Даня, тут же встал впереди нее, словно отгораживая от чужих поползновений.
- Иди куда шел, - миролюбиво предложил ему Летемин, правой ладонью сжимая ее левую.
- Так я за вами шел, - явно не желая давать им уединение, признался Влад.
- Мы придем чуть позже, - надавливая на последнее слово, заявил Даня. В его тоне появились стальные нотки. – Проваливай.
- Ага, щаз, - саркастично хмыкнул Влад. – Чтобы мне Змейка уши оторвала? Вместе пойдем. Она там тебя потеряла, - тут он скосил глаза, замахал руками, словно пародируя курицу и фальцетом, видимо, пытаясь показать Настасью, процитировал: «Где Летемин? Где Летемин?». Так что я уж лучше с вами приду.
Даня засопел. По его напряженной спине Тамара поняла, что он готов к долгому спору. И тут она, наконец, вышла из ступора.
- Если тебя отбрила Пегова, - зло бросила Тата, радуясь тому, как мрачно загорелись черные глаза Влада – ядовитая стрела попала в цель, - это не значит, что и у остальных не может быть личной жизни.
Желваки Влада заходили ходуном. Он уставился на нее с таким видом, будто мечтал поиграть в Отелло и Дездемону. К счастью для Тамары, рядом с ней был жилистый Даня.
- А меня никто не отбривал, - обманчиво дружелюбным тоном произнес Махин, сжимая кулаки. Его бронзовая кожа внезапно посерела.
- Ага, - хмыкнула Тамара, выходя из-за спины Дани, за руку утягивая его вперед – туда, где сидела команда. – А то я не видела.
Она шла по каменистому пляжу, таща за собой Даню, и чувствовала себя, даже несмотря на второй недопоцелуй за день, невероятно счастливой: закат красиво отражался на водной глади, лес казался тихим и спокойным, а рядом шел человек, который только что почти попросил стать ее своей девушкой. Неужели мир может быть более прекрасным?
К сожалению, обсудить с Даней его предложение (это же было предложение, да?), сейчас не было возможности – циничный Махин шел рядом, с силой пиная мелкие камешки.
Тамара, чувствующая невероятное уединение с миром, в этот момент даже не злилась на него – в конце концов, если бы все было идеально, то это было бы не по-настоящему.
Наконец они зашли за поворот и оказались на премилой поляне. Здесь не было цветов, зато было много свободного пространства, и царила идиллия: режиссер уже установил камеру, девчонки расселись на камнях и фотографировались на фоне озера, отражающего закат. Одна Змейка выглядела несколько встревоженной.
- О! А вот и они, - приветствовала их Настасья, наконец, заметив. Ее глаза тут же сосредоточились на Дане, а потом опустились чуть ниже – туда, где его ладонь крепко сжимала пальцы Тамары. Губы Змейки тут же сжались. – У нас, вообще-то, съемки! – обиженно произнесла она, с неприязнью глядя на Тату.
- Много сняли? – беспечно уточнила она, прекрасно понимая, что никто еще ничего не начал делать.
- Не хами мне тут, - тут же прошипела Змейка и развернулась к режиссеру. – Скоро уже?
Тот в ответ что-то буркнул, и Тамара, не прислушиваясь, решила насладиться последними минутами покоя.
Она отпустила ладонь Дани и подошла к девочкам, сидящим на камнях. Марина, повернувшись к ней, пригласительно махнула рукой, и Тамара, недолго думая, сняла обувь, подошла к самой кромке воды и позволила волне окатить ноги. Кабанай ледяными иголками впился в кожу.
- Бррр! – отскочила от воды Тамара. Кожа тут же покрылась гусиными пупырышками.
Марина рассмеялась.
- Да, водичка – огонь.
- Ледяной огонь, - буркнула Тамара, выходя на берег. Ноги обдало ветром, и стало совсем холодно.
- Замерзла? – тут же подошел Даня, заботливо глядя в глаза. Уже привычным движением он начал стягивать с себя кофту.
- Эй, парень, - тут же окликнул его Махин, - тебе не кажется, что третий свитер подряд – это уже перебор? Обычно бабы начинают обирать мужиков до трусов после свадьбы! – потом он перевел недобрый взгляд на Тамару и коварно усмехнулся, явно мстя за шпильку о Соне. – Как порядочная женщина, ты обязана на нем жениться.
- Махин, - закатила глаза Тамара, - женятся только порядочные мужчины. Порядочные женщины, впрочем, как и не порядочные, могут себе позволить только выйти замуж.
Водова, рассевшаяся на камне и подставившая остаткам солнца щеки, лишь ответственно закивала, подтверждая ее слова.
Влад на это лишь хмыкнул.
- В любом случае, если хочешь раздеть его догола, лучше сначала отведи его в какое-нибудь приличное место и угости ужином. Или хотя бы приведи туда, где тепло.
Тамара только покачала головой. Махин нацелился на драку. Ну пусть получит!
- Соня, - обернулась она к Пеговой. Блондинка, мечтательно разглядывающая закат, вздрогнула и подняла на Тамару проницательный взгляд. – Махин вредничает. Подари ему цветы, а?
- Цветы? – удивленно повторила Соня, а потом перевела задумчивый взгляд на всея Мефистофеля команды. – Влад, ты хочешь цветы?
Махин зло расхохотался и сплюнул.
- Я хочу цветы! – заорал Четвергов, выбегая из-за деревьев. Его лицо светилось энтузиазмом. В руках был букет свежесодранных ромашек. С одного из цветков на тоненькой паутинке свисал паучок, но романтик-Миша его, кажется, не заметил.
Он с разбегу подлетел к Настасье, бухнулся перед ней на одно колено и, протянув букет, начал выразительно греметь:
- Любит? не любит? Я руки ломаю
и пальцы разбрасываю разломавши
так рвут загадав и пускают по маю
венчики встречных ромашек...
Настасья расхохоталась, принимая букет. Опустила нос в цветы, с шумом вдохнула их запах, а потом беспощадно заявила влюбленному:
- Ммм... Маяковский! Какая прелесть. И мои любимые ромашки.
Глаза Четвергова засияли. Он победно обернулся в сторону девчонок. Тамара показала ему большой палец, а вот Ира, кажется, не была в восторге от чужого триумфа. Она громким шепотом лишь прокомментировала:
- Как прекрасно, что ты любишь именно ромашки. Подумать страшно, что он тебе прочитал бы, если бы ты любила розы.
Тамара с раздражением уставилась на нее. Ну серьезно?
- По крайней мере, - ворчливо произнесла она, заметив, как вытягивается лицо Четвергова – он понял, что Ира сказала что-то обидное, но явно не догадался что именно, - она бы получила розы. А тебе их дарили?
Водова недовольно фыркнула.
- Девочки, не ссорьтесь, - примирительно произнесла Змейка, деловито сортируя букет. Она разделила ромашки на четыре равные части и подошла к своим девчонкам, отдавая каждой по одной, - вот, держите!
Потом, освободившись от цветов (Тамара со злым удовольствием отметила, что Ире достался с пауком), развернулась к парням.
- Камера уже готова снимать, - поделилась она. – Поэтому вы сейчас начнете разводить костер и устроите ритуал. Профессор Скрябин объяснит, что делать. А мы с девочками пойдем туда, - она указала пальцем куда-то вправо, где виднелся лес, - там за поворотом чудесная поляна. Будем плести венки и всякое такое. Потом Дмитрий придет к нам и поснимает нас.
Дмитрий! Так вот как звали оператора! Что ж, приятно, как говорится, познакомиться.
Оператор торжественно кивнул, а Иван Скрябин, суетливо передвигаясь, начал объяснять что-то парням, внимательно поглядывая в сторону камеры.
Змейка сделала приглашающее движение – и девочки, сидящие на камнях, словно три русалки, недовольно сошли со своих мест – им пришлось пойти за ней.
Тамара, так и оставшаяся из-за реплики Влада без кофты, недовольно поеживаясь, пошла за ними.
Настасья вывела их в живописное место, эдакий затон - озеро здесь словно приняло форму подковы: с одной стороны тут был лес, за которым мальчики пытались развести костер, а с другой – высокие камыши. Позади них была поляна с цветами, словно разрисованными яркими красками, а впереди – бесконечная гладь озера.
Розовая дымка заходящего солнца еще освещала их, и мир казался не только прекрасным, но и абсолютно безопасным местом. Внезапно Тамара поймала дзен.
- Что теперь? – разбила вдребезги все очарование Марина.
- Нарвем цветы, - предложила Тамара, - и сделаем венки.
Девочки пожали плечами. Как-то вдруг, не сговариваясь, каждая отошла в разные стороны, пытаясь нарвать себе самые красивые букеты.
Тамара отошла дальше остальных, ближе к лесу, за которым скрывались мальчики. Не то, чтобы она хотела нарвать себе идеальных цветов – она просто не верила, что каким-то букетом можно предсказать свое будущее, но просто захотелось побыть одной.
- Тебе нужна помощь? – вдруг отвлек ее голос. Она подняла голову. Даня.
- Разве ты не должен разжигать костер? – с улыбкой уточнила она, делая серьезное лицо. – Знаешь ли, это очень ответственное задание.
- Да ну их! – фыркнул Даня. В его глазах заплясали чертики. – Это просто эпик, Тата. Профессор там всех шпыняет, словно вершится дело всей его жизни, а мы ему только мешаем. Дрова так не клади, собирай только ельник – Полоз так любит, - заворчал он, явно подражая голосу Скрябина. – И упаси тебя Боже попробовать все зажечь зажигалкой!
Даня картинно закатил глаза, жеманно поджал губы, словно поп-звезда на пенсии, а потом деланно капризным тоном продолжил:
- Юноша, я в ваши годы, если не знал, что делать, слушал старших! Вот и вам бы посоветовал делать то же.
Тамара расхохоталась. Представлять скромного профессора как человека, способного нравоучать кого-то, не получалось.
- Давай помогу, - серьезным тоном закончил Даня. – Там скучно, а тут хоть делом займусь. Ты какие цветы любишь?
- А ты не боишься? – уточнила Тамара, внимательно разглядывая его. На ее губах застыла улыбка, но сама она вдруг перестала испытывать жизнерадостность.
- Боюсь? – с удивлением уточнил Даня, нагинаясь за высоким сиреневым цветком. – Красиво? – уточнил он и после ее согласного кивка оторвал стебель. – Чего мне бояться?
- Согласно легендам, эта ночь судьбы. К кому приплывет венок – тот и суженный, - серьезным тоном произнесла Тамара, впрочем, до конца так и не определившись с тем верит ли она во все это или нет.
- И что? – уточнил Даня. Он работал быстро – и вот в его руках уже пестрел разноцветный букет. Собирал он в разы быстрее нее.
- Говорят, - все также серьезно произнесла Тамара, внимательно разглядывая его, - что если парень поможет собирать цветы, а девушка сплетет из него венок...
Она вдруг замолчала, а Даня внимательно уставился на нее, ожидая продолжения. Пауза затянулась. Никто не говорил ни слова. Тишина сумерками ложилась на плечи.
- Они сплетут свою судьбу, - наконец закончила Тамара.
Даня кивнул и продолжил собирать цветы. Тата не двигалась.
- Ты веришь в это? – наконец каким-то другим, напряженным голосом произнес он.
Тамара молчала. Она вдруг, каким-то чутьем, поняла, что это был не праздный вопрос. Что за этим стояло что-то большее. Но она не знала, что ответить на это. Потому что вдруг, внезапно, поняла, что не знает – хочет ли она большего. Прямо здесь. Прямо сейчас. Или вообще когда-нибудь.
Но отвечать что-то надо было. Это было видно по напряженной спине Дани, продолжавшего собирать цветы. У него в руках была целая охапка, а он набирал больше, и больше, и больше.
- А ты? – наконец спросила она.
Над поляной зажегся костер. Это, наконец, увенчались успехом труды профессора. Со стороны мальчишеского лагеря зазвучала музыка из привезенной заранее колонки. Что-то народное, но вполне приятное и ласкающее слух.
- Тебе пора идти, - наконец признала Тамара. – Ты должен быть там.
Даня мрачно посмотрел в сторону костра. Его губы сжались. Потом он обернулся к Тамаре – и на секунду ей показалось, что отчаяние появилось на его лице.
Он подошел к ней вплотную и почти насильно впихнул букет цветов в руки. На его лице появилась странная смесь убежденности и надежды.
- Используй их, - твердо произнес он. – Просто возьми. Об остальном я позабочусь.
Пока Тамара не сообразила, что он делает, парень резко наклонился и поцеловал в щеку, потом посмотрел прямо в глаза, как-то неестественно серьезно, крепко сжал плечи и ушел.
Еще какое-то время Тамара смотрела ему вслед, пытаясь понять, что произошло и что ей по этому поводу думать и чувствовать, а потом, пожав плечами, развернулась.
Поляна напоминала цветочный некрополь: куча яркого, прекрасного разнотравья сорванным лежало между девушками на поляне. Оно еще сладко пахло, еще цвело и дарило красоту, но уже было мертво.
Тамару вдруг передернуло от этого зрелища.
Девушки расположились вроде бы и рядом, сели практически в круг, но каждая была словно по отдельности: сорванные цветы, совершенно разные (у Пеговой, например, преобладал голубой цвет, а Черновод и вовсе не стала заморачиваться и просто нарвала клевер), были разложены рядом с каждой отдельными кучками, и даже не приглядываясь, между ними можно было заметить невидимые разграничительные линии.
Змейка уже установила в центре трипод, куда вставила свой смартфон, и, видимо, начала съемку.
- Можно я с тобой сяду? – уточнила Тамара, плюхаясь рядом.
Настасья кивнула и задумчиво уставилась на букет Таты. Рядом с ней лежало слишком мало цветов – видимо, большую часть времени она потратила на установление штатива.
- Нас снимать не будут? – спросила Тамара, в то время как одновременно с ней Настасья заметила:
- Красивые цветы.
Они обе уставились друг на друга и улыбнулись.
- По легенде, мужчинам не стоит сюда заходить – друг-покровитель может обидеться, - ответила Настасья, - так что снимать будем на мой смартфон.
- Хочешь подарю? – одновременно с ней ответила Тамара.
Они снова улыбнулись тому, как синхронно прозвучали, а потом кивнули друг другу: Тамара понимающе, показывая, что информация до нее дошла, а Настасья – согласно.
- Тебе не нужно так много? – удивилась блогер.
- Вообще не нужно, - резко ответила Тамара и сама удивилась тому, что сказала.
Вдруг она осознала, что ей не нужна ничья помощь в букете. Вроде бы мелочь, но она хотела собрать сама. Ей самой хотелось создавать свою судьбу. И уж точно не опираться на кого-то. Даже на Даню.
- Возьмешь? – уточнила она.
И Змейка согласно кивнула. Тамара скинула рядом с ней собственное разнотравье, а потом поднялась и снова направилась к лесу в твердой решимости собрать цветы самой. Пусть не такие красивые, пусть не так много, но – свое.
Она подошла к опушке, находящейся в противоположной стороне от той, где она встретилась с Даней – неожиданных встреч больше не хотелось. И, оглянувшись по сторонам, зашла в лес. Здесь было темно и прохладно. Но ветер не ледянил кожу.
Она медленно начала оглядываться по сторонам, пытаясь найти более-менее симпатичные цветы. К ее большому сожалению, все, что было больше мизинца, уже было нещадно сорвано.
Она заходила чуть глубже, но вся зелень, которая ее окружала, относилась лишь к разнотравью. Не паника, но какое-то легкое ощущение тоски вдруг начало легонько посасывать сердце.
Темнота быстро опускалась на лес. Костер горел где-то в стороне, но даже его всполохи не освещали тропки. Тамара вдруг поняла, что, если не найдет цветов, останется без венка.
- Ну и пусть! – мелькнула мысль, и стало обидно – за себя и вообще. – Ну и ладно! Не больно-то и хотелось!
Но хотелось, откровенно говоря, больно. Очень хотелось. Просто хотя бы потому, что так делали герои ажовских легенд, что она была в Skazе, что она тоже могла стать частью этого. А вот теперь, из-за собственного упрямства, оказалась в пролете.
Вдруг среди зеленого мелькнуло что-то золотое. Тамара прищурилась и уставилась влево. Показалось? Нет. Снова золото мелькнуло, но уже дольше, дернуло в разные стороны, и снова спряталось.
Тата, воспрянув духом, бросилась к блестящему. А оно, двигаясь то вправо, то влево, указывало дорогу.
Тамара обогнула еще один поворот – и почувствовала, как ее ноги пнями вросли в землю. Восторг мотором завел сердце, ускоряя кровоток.
Она оказалась на небольшой полянке посреди густого леса. Лунная дорожка освещала небольшой родник, бьющий прямо из земли. А вокруг него, словно белые лианы джунглей, росли лилии. Или цветы, очень похожие на них. А рядом с ними, красной россыпью, жемчужинами пестрела земляника.
- Мои любимые цветы! – ахнула Тамара и сделала шаг вперед.
Зеленое море двинулось – и из него поднялась золотая змея. Ах вот что ей показало дорогу!
Змей дернул головой, словно спрашивая Тамару: боится она или нет. Но страха не было.
- Спасибо, - прошептала Тата и бросилась к цветам, осторожно отрывая стебли. – У меня будет самый красивый венок.
Змей довольно зашипел и отполз дальше, к краю поляны. Тамара больше не видела его, но у нее возникло стойкое ощущение, что он где-то рядом наблюдает за ней. От этого было как-то спокойнее: будто уральские духи решили присмотреть за ней.
Она не хотела выглядеть жадной перед ними, поэтому нарвала ровно столько цветов, сколько ей было нужно, не больше. И оставила оставшуюся красоту остальным.
Под гнетом любопытства она попробовала несколько сладких ягод и удивилась вкусу – он был приятным и смутно знакомым. Сладким и одновременно каким-то терпким.
Уже возвращаясь обратно (луна, словно дуэнья-посредник, четко освещала ей путь, так что дорогу она нашла быстро), Тамара вдруг вспомнила, почему этот вкус показался ей знакомым – в ее ванне в Ажов.Skazе стояли гель для душа, мыло и шампунь именно с этим ароматом. Что ж, она никогда не пробовала землянику, но ей определенно нравились как ее запах, так и ее вкус. Тот, кто занимался закупками, очевидно, имел с ней схожие пристрастия.
Когда Тамара вернулась обратно к девушкам, Марина уже закончила свой венок, а Ира, вытянув от усердия изо рта язык, была примерно на середине работы. Плела она как-то странно, словно, желая отличиться, используя в качестве вдохновения рыбий хвост.
Змейка что-то негромко напевала себе под нос. Судя по мотиву, это была какая-то народная песня, где девушка приглашала явиться к себе суженного да ряженного.
Мелодия была незамысловатая, но красивая. Тамара, бережно держа в руках лилии, уселась с ней рядом.
- Не знала, что ты такая фаталистка, - призналась она, принимаясь за работу.
Змейка подняла на нее задумчивый взгляд. На ее губах заиграла задумчивая улыбка.
- Судьба – это то, что должно случиться, Тамара, - грудным голосом объяснила она свою философию. – Но иногда ей нужно немного помочь.
Тата кивнула. Она тоже была сторонницей идеи, что под лежачий камень только плесень затечет. Но... песня? Серьезно? Кажется, Настасья была большим романтиком, чем она о ней думала.
- Я могу взять твою иву? – тихонько спросила она, указывая на пару веток рядом со Змейкой. Жалко, что она не додумалась надрать такой замечательной основы.
- Пожалуйста, - блогер швырнула ей пару веток и продолжила работу. Данины цветы в ее руках, казалось, расцветали. Тамара вдруг поймала себя на мысли, что будет нечестным ничего не сказать Настасье.
- Даня помогал мне собирать цветы, - вдруг призналась она, искоса глядя на Змейку. Простоватое лицо Настасьи, вечно жалующейся на диеты, не дрогнуло.
- Вот как, - только и произнесла она ровным голосом, не останавливая работы.
Тамара задумчиво посмотрела на нее, но Змейка больше никак не прокомментировала ее слов. Через какое-то время она снова запела какую-то похожую на прежнюю мелодию, погружая всю поляну в транс.
Тата и не заметила, как быстро ее руки сплели венок.
- Я всё! – заявила Водова, заканчивая одновременно с ней. – Что дальше?
Змейка приподняла на пальцах свою работу, а затем зорко окинула девушек.
- Все – всё? – уточнила она.
Девочки согласно закивали.
- Тогда пошли... бросать их в воду? – Настасья с сомнением уставилась на Тамару, словно вдруг потеряла нить разговора.
Тата вдруг почувствовала себя также, как на горе – словно ее выбрали старостой, но кто-то самый главный в последний момент забыл ей оставить инструкцию. Однако остальные смотрели на нее внимательно, только ожидая отмашки, и она понимала, что не может сказать им правду, которая заключалась в том, что она такая же, как и они. И что у нее тоже нет плана.
- Ну да, - стараясь звучать как человек, который знает, что делает, твердо произнесла она.
Настасья кивнула и пошла к воде. Остальные девочки, сейчас выглядящие в белых платьях не столько как вероятные невесты духа, сколько как русалки, души утопленниц, медленно подошли к воде.
У каждой в руках было по красивому букету, но никто не решался бросить первым.
- Ой, да ладно! – первой не выдержала Водова. Она подлетела к воде и шумно, с брызгами, недовольно фырча от холода, забежала в озеро. Словно десантник второго августа, она с головой нырнула в ледяную гладь, а потом, вынырнув, легко закинула в воду свой венок.
Марина с ужасом уставилась на вылезающую из воды Иры, по чьим щиколоткам стекала ледяная вода.
- Что ты такое? – уточнила Черновод, а потом повернулась к Змейке. – Если мне нужно будет нырять, то я уж и без женихов обойдусь как-нибудь, спасибо!
- Не думаю, что нужно нырять, - ошарашенно произнесла Настасья. Ее губы побелели.
Соня нерешительно уставилась на девушек. После демарша Водовой никто больше не решался на продолжение ритуала.
Тамара фыркнула. Вдруг стало понятно, что без храбреца, решившегося первым отпустить венок без купания, не обойтись.
Она медленно подошла к воде, позволив ледяным иголкам лишь слегка окатить большие пальцы ног, потом медленно присела на коленки, и, легко подтолкнув пальцами цветы, опустила их в озеро.
Несколько долгих мгновений венок будто бы решил задержаться на берегу, и Тамара с невольной паникой (все же она не считала себя фаталистом, но...) наблюдала за тем, как вода не желала принимать ее дар.
Затем волна мягко подобралась к берегу и легко потянула венок с лилиями за собой.
Успокоенная, она отошла на несколько шагов назад, с удовольствием наблюдая, как медленно плывет ее работа по воде. За спиной засопела Водова – ее венок плыл быстрее, течение тянуло его на середину.
И Тамара, глядя на то, как медленно и плавно плывут ее цветы, вдруг почувствовала себя так, словно здесь, на этой воде, столкнулись два мира – ее и Водовой.
Оба филолога воплотили ритуал в жизнь, хоть и по-разному. Каждый выбор имел свое право на существование. Остальным лишь следовало выбрать путь.
Тамара заметила, что ее венок, в отличие от Водовой, не уплыл на середину, а держался ближе к краям, к заводи, увлекаясь вперед, но не на глубину.
Следуя за его движением, она пошла вдоль берега, заворачивая направо, туда, где берег не был виден с их места.
Она уже отошла достаточно, как вдруг где-то позади услышала громкий бултых – словно тяжелое тело нырнуло в воду. Тамара оглянулась, но вода казалась такой же гладкой, как и прежде. Перед взором расстилался только свой венок и водовский.
Вдруг что-то в венке Иры привлекло ее внимание. Он как-то резко встал. Река больше не двигала его, доведя до середины. Потом поднялась легкая волна – и вдруг венок распался на составляющие. Миг – и его больше нет, а на воде остались лишь яркие цветы. Еще одна волна – и их потянуло на глубину. Стоило лишь моргнуть – и в воде не осталось ничего. Только никого не жалеющие, ничего не значащие круги.
Сердце заволокло суеверной жутью. Дыхание сбилось. В голове появился шум.
- Это ничего, это просто так, - попыталась успокоить себя Тамара и повернула голову, чтобы найти свой венок.
Его. Не. Было.
Его нигде не было! Она безуспешно шарила по воде глазами, пытаясь найти свои цветы у берега. Но. Бессердечная вода не давала ответа. Она уволокла ее венок также спокойно, как и Водовой. Вот теперь стало страшно.
Тамара прошла еще несколько шагов вперед. Завернула за поворот – и резко остановилась.
В камышах притаилось что-то. Нечто черное и крупное зашевелилось – и Тамара почувствовала, как ее сердце забилось в пятках. Ей хотелось закричать, но даже писк не выходил из горла. Ей стало страшно.
Словно в кошмаре, она наблюдала, как черное расширялось и поднималось. Человек. Человек в костюме на корточках сидел у воды, а теперь поднимался.
Слюна подступила к глотке, ноги вросли в землю. Все, что осталось от нее – глаза. Вот они и фиксировали происходящее. Они видели, как человек поднялся, наблюдали за тем, как его спина начала выпрямляться. Мужчина. Это был высокий мужчина. Он повременил, а потом начал медленно поворачиваться.
Ноги так и отказывались двигаться, мозг – издавать приказы, а тело – слушаться. М-да. Кажется, пропажа букета была меньшей ее проблемой.
Вот мужчина, наверное, услышал ее дыхание, а возможно – почувствовал громкое биение сердца, и развернулся.
Он был настоящим исполином, наверное, в два метра ростом, а возможно, и чуть больше. Тамара привыкла к тому, что с ее ростом полтора метра в двух кепках все кажутся высокими, но этот был натуральным гигантом. Высокий статный блондин с золотой гривой волнистых волос до плеч, тонким длинноватым носом, такими же тонкими губами и золотыми глазами. Нет, не золотыми. Светло-карими. Просто лунный свет освещал как-то неправильно.
Он был очень красив. Даже по меркам Тамары, которая прожила несколько недель под одной крышей с Костей Когтевым, он был красив. Во всем его облике: в тонких чертах лица, стати, умении себя держать, даже – смотреть чувствовалась порода.
Он был красив и почему-то казался знакомым, хотя Тамара была точно уверена, что впервые его видит. Он даже казался безопасным, но Тата, выросшая на «Следствие вели», знала, что нельзя доверять незнакомцам. Даже если они красавчики. Увы, ноги ее так и вросли в землю. Да и мозг в минуту опасности отключился насовсем. «Синий экран смерти» - так в народе говорят, когда внезапно отключается компьютер. Кажется, с ней произошло что-то подобное. «Рассматривающий экран смерти», так сказала бы она. Уф! Хоть бы не умереть! В голову внезапно полез вид мертвого профессора на берегу другой реки.
- Не бойся, - произнес незнакомец, правильно истолковав ее шокированный вид. – Я не причиню тебе вреда.
Тамара сглотнула. Голос у него был мягкий, глубокий, бархатный, чарующий. Настоящая сирена в человеческом обличии. Его хотелось слушать и слушаться. Против воли, от звука этого баритона где-то внутри поднялась горячая волна, обожгла нервные окончания и залпом салюта ударила в мозг. Тамара очнулась.
- А я и не боюсь, - дерзко ответила она, с ужасом осознавая, как дрожит ее голос.
Парень, все же не мужчина, скорее парень, лет двадцати пяти, может, чуть старше, улыбнулся ей. Тепло и обезоруживающе. И совсем перестал выглядеть опасным.
- Я нашел венок, - вдруг признался он, и Тамара постаралась не отключиться от его голоса – таким завораживающим он был. – Это твой?
Незнакомец поднял влажные от воды белые лилии, скрепленные между собой ветками ивы. Он держал его в руках бережно, как нечто хрупкое и ценное, но Тамаре не отдавал. Впрочем, она и не собиралась забирать его.
- Да, - прокашлявшись призналась она. – Хорошо, что он здесь.
Глаза парня засверкали, он крепче сжал венок и наклонил голову, прислушиваясь к ее голосу.
- Там, - Тамара не поняла почему, но ей вдруг захотелось это сказать, - утонул венок Водовой. Она... тоже пускала.
Ее голос стал тише, она вдруг потупилась. Ну зачем это сказала? Можно подумать, незнакомцу это интересно! А он продолжал разглядывать ее. И почему-то от этого не было страшно. Только как-то... странно. Почему-то от его взгляда горячая волна, пробужденная звуками его голоса, продолжала обжигать ее изнутри. Пытаясь заглушить ее, Тамара произнесла:
- Это мой венок, - замолчала, а потом добавила: - Но я отпустила его. А ты нашел. И теперь он твой.
Парень улыбнулся ей еще шире, все также внимательно разглядывая ее лицо, вглядываясь, будто пытаясь запомнить. Или, наоборот, вспомнить.
- Если хочешь, - расхрабрилась Тамара, чувствуя, как на ее щеках медленно распускается румянец. – Я могу надеть его на тебя.
Улыбка парня стала как у Чеширского кота – хотя куда шире? Он без слов, бережно, словно великую реликвию, протянул ей ее венок. Тамара медленно подошла ближе и взяла собственный дар.
На мгновение их руки соприкоснулись – и ее опалил жар его ладони. Огонь волнения, горящий в желудке, отозвался ему в ответ. Голова поплыла как в тумане. И все, что заставляло ее держаться на плаву – его горящий взгляд светло-карих глаз.
Парень нагнулся, чтобы ей было удобно водрузить цветы ему на голову, а его глаза продолжали безотрывно наблюдать за ней.
Тата прикусила губу, стараясь надеть венок ровно – удивительно, но окружность пришлась ему в аккурат, словно Тамара и правда делала украшение для него. Белые лилии удивительно сочетались с волнистым золотом волос.
- Готово, - с улыбкой произнесла она, любуясь тем, какое в итоге красивое сочетание у нее получилось.
Парень распрямился, но отходить от нее не стал. Впрочем, как и она от него. Они просто стояли рядом и смотрели друг на друга.
Это было странное ощущение: пожар внутри почти пропал, осел где-то в глубине, лишь легкими тлеющими огоньками пробуждая нервы. На нее вдруг снизошел покой. Такое изумительное чувство, которое испытываешь, когда очень долго был где-то очень далеко, а потом вдруг оказался... дома.
Парень не прикасался к ней, его руки были близко, она ощущала исходящее от них тепло, но их ладони не задевали друг друга. Только глаза внимательно изучали лица, оставляя на них невидимый след. И почему-то это казалось правильным.
Тамара не знала кто он, как его зовут, реален ли он, но вдруг испытала такое спокойствие, словно все плохое было уже далеко позади, что все, что сейчас происходит – правильно. Она не хотела говорить, да и слов не нужно было. Нужно было молчать. И это тоже было правильно.
Вдруг послышались какие-то звуки, будто кто-то продирался через валежник. Тамара обернулась – и волшебство рассеялось.
- Тамара! – послышался громкий радостный голос. Даня. – Тамара.
Тата поежилась. К ней вернулось ощущение холода, а вместе с ним – и шум озера и завывание ветра. Будто кто-то нажал на переключатель.
- Тамара! – в их тихую заводь влетел Даня. Он был счастлив. Его лицо сияло, а с тела стекала вода. Мокрая белая рубаха прилипла к худенькой груди, на которой черным кругом выделялась татуировка.
Тамара пригляделась к ней и почувствовала, как холодеют руки, как к горлу подкатывает тошнота – там, где билось данино сердце, у него была выбита змея, кусающая собственный хвост. Воздух стремительно вылетел из ее легких. Но Летемин, кажется, этого не слышал.
- Тамара! – сияя, повторил он, поднимая руку. Там, бережно сжатый в его ладони, стекал водой на землю венок Настасьи. Венок из цветов, что оставила ей Тата. Летемин расхохотался и со смехом добавил: - Я поймал твой венок.
Краем глаза Тамара заметила движение. Обернулась и увидела парня в черном. Его губы сжались в тонкую линии, а лицо выглядело недовольным. Он гневно смотрел то на Тату, то на Летемина. Ну надо же! Он ей не почудился.
Стоило Тамаре только увидеть Даню, как новое знакомство показалось сном. Но – нет.
- Я... - начала было Тамара, но не знала ни что сказать, ни как закончить фразу.
Даня, улыбаясь, сделал к ней шаг вперед, а потом резко остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Его взгляд остановился на незнакомце, и на лице появилась неприязнь. Улыбка растаяла. Он перевел недоумевающий взгляд на Тамару.
- Я... - снова начала было она, но так и не знала, как это закончить.
К счастью, снова послышался шум, и на поляну вышла Змейка.
- Тата! – громко окрикнула она. – Ты не видела мой венок? Он плыл как раз...
Настасья врезалась в Даню и резко осеклась. Действуя на автомате, он подхватил ее под руки. Мокрые цветы хлестко ударили девушку по руке.
- О! – ее глаза широко раскрылись, увидев венок в руке парня. – А вот и мой букетик! Летемин, - улыбнулась она, добавляя в голос хитрецу, - ты поймал мой венок? Летемин, - подмигнула она, - ты будешь моей судьбой?
Шокированный Даня повернулся к Тамаре. На его лице застыло непонимающее выражение.
- Я... - в третий раз начала Тата, но на этот раз все же закончила. – Я поделилась с Настасьей цветами...
Лицо Дани побелело, губы сжались. Он резко развернулся ко все еще улыбающейся Змейке.
- Как щедро, - с горечью произнес он и разжал руки. Венок упал ему под ноги, но парень этого не видел – широко шагая, он быстро уходил с поляны, его пальцы с силой вцеплялись в волосы, будто он хотел их выдрать.
Змейка насупилась и обернулась к Тамаре. Было видно, что она старается не выглядеть расстроенной, но у нее это плохо получается. Ее глаза скользнули по Тате, потом поднялись чуть выше – и расширились.
- Никита Сергеевич? – с изумлением произнесла она, сглатывая слова, будто чего-то испугалась. – Что вы здесь делаете?
Парень, стоящий позади Тамары, зашевелился, она вдруг спиной почувствовала, как он распрямляется, становится выше.
- Прочитал, что вы хотите провести Ночь костра, - глубоким баритоном произнес он, и Тамара вновь почувствовала, как все ее существо словно подчиняется звукам его голоса – такому чувственному и нежному. У нее закружилась голова. – Вот и захотел взглянуть.
Тамара резко обернулась. Догадка озарила ее.
- Никита Сергеевич? – повторила она, а потом уточнила: - Полевской?
Парень, продолжающий улыбаться ей, кивнул.
- Вы – организатор Skazа? – продолжала допрос Тамара. Она просто не верила своим догадкам: такой молодой, такой красивый. Как он мог быть тем, кто организовал все это?
Но мужчина кивнул ей и внимательно уставился в глаза.
- Вы писали мне! – продолжила допрос Тамара. Почему-то выяснить это было для нее чрезвычайно важно. Так важно, что она почти даже не обратила внимание на то, с каким почти осуждением прозвучало ее утверждение.
- А вы мне не ответили, - серьезно произнес он, подтверждая ее догадку.