Дешифровка
Она проснулась с криком – и от собственного крика. Горло раздирал ужас, а сердце билось так сильно, что казалось: еще немного усилия, и оно разорвет грудную клетку.
Тамара не понимала причин, по которым с ее лба тек пот ужаса, но знала одно – это был страх. Той девушки, той Тамары. Та Тамара испугалась чего-то очень сильно. Так сильно, что даже перестала дышать – только и могла, что визжать, визжать, визжать. Орать и надеяться, что кто-то придет к ней и спасет. Что кто-то скажет, что это совсем не то. Что она не так все поняла.
Тамара нахмурилась, пытаясь вспомнить, что было не так. И что ее испугало. Но разум отказывался это осознавать. Она помнила дверь. И помнила, что там был рисунок. Что он, именно этот рисунок, и напугал ее. Но что там было изображено? И почему он ее напугал? Во сне, где-то в глубине, в самой подкорке мозга, она знала ответ. Но проснувшись, лишь понимала, что произошло что-то странное.
Сердце все еще колотилось, но это была не бешеная скачка, а лишь ее отголосок – мозг потихоньку начал осознавать, что она в безопасности, и отправлял телу однозначные сигналы: можно приходить в себя.
Тамара глубоко вздохнула, пытаясь запустить в легкие как можно больше воздуха, а потом начала кутаться в одеяло, памятуя, что лучший помощник от кошмаров - тепло.
Потихоньку организм начал согреваться и успокаиваться. Странный сон больше не пугал, а заставлял задуматься. Он не казался просто сном. Но если что это тогда было?
Мысли путались, одеяло было сброшено на пол – Тамара резко встала. За окном в свои права вступал день.
Она быстро переоделась и вышла из своей комнаты. Коридор отозвался тишиной, соседние двери – тоже. Кажется, она была единственным живым обитателем третьего этажа.
Тамара дошла до лестницы и спустилась ниже. Там, в рекреационно зоне, сидели все.
Они кругом расселись вокруг стола, словно заговорщики, высчитывающие идеальное время для удара по врагу.
Махин, в кои то веки проявляющий здоровый интерес к окружающему миру, склонился над картой и что-то высчитывал на ней, параллельно делая карандашом записи в маленькую тетрадочку. Соня Пегова, втиснутая в диван между ним и красавчиком-Костей словно сосиска в привокзальную шаурму, грустно вздыхала и читала одновременно две книги.
Ира Водова, грозно сдвинув брови надо лбом, что-то ожесточенно строчила в телефоне, а Марина Черновод выкрикивала грозным голосом:
- Кабанай! Увильды! Зюраткуль!
Это звучало как заклинание (или проклятие), но Даня Летемин, расположившийся напротив них, рядом с пробковой доской, которой еще несколько дней назад здесь не было, смотрел на нее вполне серьезно и даже делал какие-то пасы руками – водил пальцами по доске и связывал между собой картинки нитками разных цветов. Пока у него были только красные и синие.
Рот Тамары от такого зрелища непроизвольно открылся. Она словно попала в самый разгар праздника, и теперь не понимала, что происходит. Самым неприятным было то, что ее, казалось, на этот праздник никто не позвал.
- Готово! – послышался голос Четвергова. Тамара перевела взгляд и застыла окончательно.
Миша расположился чуть дальше, рядом с компьютером и принтером. Он был занят важным делом: с важным видом распечатывал фотографии с изображением леса, озера или гор и торжественно передавал их Дане. Летемин же принимал дар с не менее серьезным видом, а потом крепил фото к доске. Ну, по крайней мере, теперь понятно, откуда тут взялись фотографии.
Ее никто не заметил – так все были заняты важным делом. Поэтому (Тамара надеялась, что именно это и было основной причиной, а не что-то другое, обидное, как, например, то, что ее никто не хотел принимать в игру) она решила подыграть им.
Она на цыпочках подошла к Дане, который, впервые за все это время, не увидел ее сразу, и встала за его спиной, внимательно разглядывая картину.
Зрелище было то еще: по центру был пришпилен профессор, точнее, конечно, его фотография. Здесь он выглядел приличнее, чем его запомнила Тамара: в костюме, с важным видом, он смотрел куда-то в сторону, будто решал все проблемы человечества. От профессора красными линиями отходили в сторону фотографии с красотами Урала, что так старательно поставлял Летемину Четвергов, синие же соединяли его с какими-то знаниями и фотографиями других людей. На одной из них Тамара узнала Ивана Ивановича Скрябина, сына профессора.
- Он здесь хорош, - задумчиво произнесла Тата, разглядывая то Скрябина-старшего, то младшего. Оба на фото были лучше, чем в жизни.
Даня так и подпрыгнул от изумления, а потом резко обернулся к ней.
- Тамара, - глухо произнес он. Мимолетный испуг прошел – и его глаза вдруг заволокло томной поволокой. Он нежно улыбнулся ей, и взгляд серых глаз медленно сполз к ее губам. Тамара почувствовала, как горячая волна, сметая все на пути, охватывает ее всю, заставляет быстрее биться сердце, тормошит дыхание. Это было волнительно и все равно приятно – губы непроизвольно раскрылись. Даня издал какой-то звук, похожий на легкий стон, а потом громко сглотнул. Его адамово яблоко задергалось, словно маленькая птичка, попавшая в ладонь. Их глаза встретились. Он дернулся ей на встречу, протянул руку и открыл было рот, чтобы что-то сказать, как бестактный Четвергов, сам не догадываясь об этом, испортил волшебную минуту:
- Институт, в котором он работал, распечатывать надо?
- Конечно, надо! – рявкнула на него Водова. – Ты еще не сделал?!
- Сделал, - смутился Миша, и розовый румянец разлился по его молочной коже. – Но это тот, где он работает сейчас. А про тот, где он работал почти двадцать лет назад.
- Нужен нам этот мохнатый год, - проворчала Ира таким тоном, что было понятно: мохнатый год им совсем не нужен. Марина же, наоборот, одновременно с ней выкрикнула:
- Разумеется, надо! Всем известно, что все самое страшное надо копать в прошлом.
Глаза Черновод светились блеском ученого-энтузиаста, напавшего на след инопланетян. Лицо же Миши, наоборот, приняло растерянное изображение – он просто не знал, чьему совету следовать.
Даня тяжело вздохнул и неловко убрал руку. Тамаре от этого стало тоскливо. Мир вдруг потерял часть красок. Заметив разочарование на ее лице, Летемин нежно улыбнулся. В его глазах появился какой-то странный блеск. Внезапно он наклонился и нежно коснулся губами ее виска. Сладкий огонь тут же обжог низ живота, глаза широко раскрылись. А Даня вдруг принял такое строгое выражение лица, словно читал инструкцию освежителя воздуха в туалете. Посмотришь – и не скажешь, что он только что сделал. Да никто и не заметил. Кроме ошеломленной Тамары, которая не знала, что делать, да самого Летемина, в чьих глазах сейчас плескались чертики.
- Распечатывай все, - громко произнес Даня. Его голос прозвучал хрипло, и ему пришлось откашляться, чтобы потом громко повторить: - Распечатывай, потом решим, что делать.
- Вы что, досье на профессора составляете? – уточнила Тамара, поворачиваясь к сосредоточенному Мише. Если Даня решил поиграть в шпионов и сделать вид, что ничего не было, она тоже может сделать вид, что ничего не было. Или не может? Тамара прислушалась к себе – сердце билось часто-часто, а глаза нет-нет, да косились в сторону улыбающегося самому себе Летемина. Нет, не может. Совсем не может.
- Скорее, - авторитетно ответил Влад, - пытаемся его понять, параллельно занимаясь дешифровкой.
Тамара вздрогнула и с подозрением уставилась на него. Махин, всея зло коллектива, обычно не снисходил до того, чтобы говорить с обычными смертными. Вместо этого он всегда насмешливо-снисходительно поглядывал на окружающих, саркастично ухмылялся и вообще заставлять тебя чувствовать полным... хотелось бы сказать: человеческим экскрементом, но ведь девочки так не выражаются, верно? Тогда скажем так: полным ничтожеством.
За всю неделю, что они провели в Ажов.Skazе, Влад проявил себя следующим образом: разбил несколько камер, стащил с кухни в рекреационную зону кофемашину (а потом соврал Змейке, что та сломалась, из-за чего Настасье пришлось заказывать новую), тайно пронес в дом алкоголь (и если верить Когтевому, внаглую распил его с Четверговым и Летеминым, предварительно вылив часть запасов в фонтан на втором этаже, если верить свидетельству Дани, употребляли только Махин и Четвергов, а над фонтаном действительно надругались), устроил потасовку с деревом (дерево не желало быть турником), стащил одежду Когтевого (по мнению Когтевого), записал несколько видео для Skazа, поучаствовал в продвижении акции #спасите_водову (за что Тамаре было стыдно до сих пор), выложил в Сеть видео с находкой тела профессора, а потом был обвинен Водовой в его убийстве.
Колоритная личность. Но чего он никогда не делал за все время проекта – так это не обращался к Тамаре лично. Он в принципе не общался с большинством участников, лишь кривил губы и смотрел свысока. Его высокомерное величество. А вот теперь – на! И в честь чего такая честь?
- Мы хотим узнать, - мягко произнесла Соня, все еще вжатая в диван с двух сторон Махиным и Когтевым и, кажется, не особо из-за этого огорченная. Ее лучистые глаза светились теплом, - что значат эти записи. Миша думает, что это какая-то карта или план.
- Там точно есть сокровища! – страстно сверкая глазами, воскликнул Четвергов. И Тамара, глядя на его лицо, полное щенячьего восторга, поняла, почему остальные так рьяно взялись за дело – его энтузиазм заражал.
Даня улыбнулся и лишь легко покачал головой. Его пальцы медленно перебирали нитки, но взгляд остановился на губах Тамары. Приятно. Еще бы он что-то начал продолжать делать.
- И до чего дошли? – уточнила Тата, стараясь не смотреть на Летемина. Это было легче, чем попытки игнорировать ток, который зарождался под кожей от его легких и словно случайных прикосновений.
- До того, - подняла Водова глаза и уставилась на нее с таким видом, будто только Тамара виновата во всех бедах человечества, - что они все – идиоты.
Махин фыркнул. Это у него получилось одновременно высокомерно и презрительно. Слава Богу! Ну хоть что-то есть неизменное в этом быстро меняющемся мире.
- Это мы и так знали, - хмыкнула Тамара, невольно поддаваясь на ее пассивно-агрессивный тон. – А конкретнее можно?
- Мы ничего не понимаем, - грустно констатировала Соня, доставая сложенный лист с каракулями профессора. – Это просто абракадабра.
Тамара пожала плечами. Если они это поняли только после нескольких часов работы утром, то Водова права – они и вправду идиоты. Что это просто набор слов она догадалась сразу после того, как увидела текст. А это было вчера.
- Сын профессора ничего не сказал? – Тамара вдруг смутно вспомнила, как Четвергов вчера достаточно агрессивно налетел на Скрябина-младшего. Тот, в отличие от отца, горы покорять с ними не стал, решив отсидеться в машине. И новость о находке узнал позже всех. Впрочем, он ее почти никак не прокомментировал, согласившись лишь с тем, что почерк похож на его отца.
- Нет, - грустно признал Миша. Он только что распечатал снимок какого-то здания, по стилю напоминающий тот, который вкусно называли «сталинский ампир», и теперь с подозрением рассматривал картинку. – Он сказал, что эти слова ему ни о чем не говорят.
- А вы что решили? – Тамара взяла листок в руки и начала его внимательно разглядывать. К сожалению, и во второй раз понятнее не стало:
Озеро – вода,
А мед – это земля.
Если огнем будет (?)лес,
То река – воздух весь.
Помни: 1, 3, 6. Всегда – кратно 3, кроме 1.
Третий– последний.
И август, 31
- Мы думаем, - все также задумчиво произнесла Соня, - что тут зашифрована какая-то географическая местность. Возможно, это анаграмма. Ира пытается через телефон пробить все возможные варианты.
О! Тамара с уважением посмотрела на Водову. Так вот что она делает! Не пишет злобные кляузы своим подписчикам, а дешифровкой занимается. Круто.
- Я пытаюсь разобраться с датами, но пока ничего не выходит. Даня и Миша ищут в интернете всю информацию о жизни профессора, распечатывают фотографии и отмечают их синими нитками. Мы так пытаемся больше о нем узнать. А красными нитками выделяем достопримечательности Урала. Их находят Влад и Костя, - легкий кивок на Махина и Когтевого, застывших над картами. - А Марина называет все самые известные озера области. Мы заметили, что тут часто упоминается вода.
Тамара хмыкнула. «Гениальный» план.
- Вы же в курсе, что на Урале много достопримечательностей. И озер. Найти их все и обойти... жизни, может и хватит. Но жизни в Skazе – точно нет. У нас осталось тут 1,5 месяца.
Махин поднял на нее взгляд скорпиона и сощурил глаза. Тате на мгновение стало не по себе, но она тут же спиной почувствовала, как сзади выпрямился Даня, встал за ней и легонько прикоснулся к ее руке. Взгляд Влада сместился чуть выше и правее – видимо, на уровне глаз Летемина. А потом на его губах зазмеилась привычная сардоническая усмешка.
- У тебя есть идеи лучше? – прошипел он.
Тамаре хотелось фыркнуть: «Ну, разумеется, нет!». Потому что ну какие тут могут быть идеи? Отправить профессора в сумасшедший дом?! Да он, вроде, и так... того... уже в местах более отдаленных. Но, на удивление, идея у нее была. Ее ей невольно подсказал сын профессора.
- Он был помешан на Ажове и его творчестве. Буквально жил этим.
- И что? – хмыкнул Махин. Разумеется, ему хотелось показать свое «пфе!».
- Если он действительно написал это, - Тамара старалась, правда старалась не обращать внимание на то, как они закатывают глаза. В конце концов, ведь нельзя же отрицать того, что все это могло быть удачной мистификацией? – То он должен был говорить о чем-то важном ему. Это должно быть как-то связано с Ажовым и его сказками.
Ира выпятила губы, пробуя догадку на вкус. Соня уставилась на нее лучистым взглядом. Марина широко улыбнулась и сказала:
- А ведь и правда, все может быть именно так!
Остальные недовольно заворчали, но все же согласились – это была единственная стоящая идея.
- И что нам это дает? – тихонько уточнил Четвергов. – Нам что, теперь все его сказки перечитывать?
- Зачем? – насмешливо фыркнула Ира. – В них нет ни одной даты.
- Даты могут быть о другом, - задумчиво произнесла Соня, снова забирая себе листок. – Не зря же он их написал ниже, да еще и отделил строчкой. Возможно, это два послания.
Махин наклонился к листку так близко, что его губы почти касались плеча Сони. Она вздрогнула, но не отодвинулась. Лицо Влада было сосредоточенным, но глаза по строчкам не двигались – так и застыли двумя черными сосульками, только ноздри широко раздулись, словно он принюхивался к чему-то.
Когтевой тоже решил внести свою лепту и проявить интерес к листку: он потянулся, а потом склонился к нему со своей стороны. К сожалению, парень не учел того, что Соня и так была слишком зажата между ними: неловкий толчок – и Пегова отлетела прямо в объятия Махина. Его губы влажным следом прошлись от ее плеча до шеи – и там и остановились.
Соня взвизгнула, брезгливо сжала губы и тут же вскочила, маша руками так, словно отгонялась от назойливых комаров. Лицо Влада потемнело. Но Пегова не видела этого – сжавшись в комок, обхватив себя руками, она отскочила от дивана подальше, невольно прибившись к Марине.
- По крайней мере, что значит одна дата, я вам могу сказать, - перетягивая внимания с Сони на себя (Тамара чувствовала, что Пеговой это необходимо), призналась Тата. Она на память прочитала последние строчки, в упор глядя на Водову. Та-то должна была понять: - «И август, 31».
- И что будет 31 августа? – недовольно уточнила Ира, с подозрением поглядывая на нее. – Мы уедем из Skazа?
Тамара недовольно сморщилась. Да, согласно контракту, 31 августа – последний день их работы в Skazе. Но она ведь не об этом говорила. Ладно остальные ребята. Но как же Ира? Она ведь тоже была из этого теста – книжного теста.
- В конце лета, то есть 31 августа, - наконец произнесла Тамара. – Будет Змеиная ночь. Наверное, он говорил об этом.
Глаза Водовой расширились – она поняла. Жаль, что остальным было до этого далеко.
- Змеиная? – не понял Четвергов. – И что это значит?
Тишина медленно начала поглощать их. Ребята неуверенно переглядывались между собой, в то время как филологи смотрели в глаза друг другу. Странное чувство общности и понимания накатило на них обеих. И почему-то не хотелось ни с кем делиться этим. Хотя бы на мгновение. Хотя бы на несколько секунд. Это знание должно было принадлежать им. Только им.
- Согласно легенде, - начала жевать губы Ира, вопросительно поглядывая на Тамару. Ей ужасно хотелось рассказать, но она понимала: кто угадал – тот и должен объяснить. Но Тата не была жадной. Она не возражала против того, чтобы кто-то рассказывал сам. – Змеиная ночь – особая в году. Это время, когда духи приходят в мир людей. Всю ночь они живут среди нас. Не украдкой, а как равные. И если ты найдешь такой дух, то он может исполнить твое желание.
- Такой? – уточнил Миша.
- Полоз, - ответила Тамара, заметив, как Водова делает постную мину. – Речь шла о Великом Полозе или его сыне - Золотом Полозе.
- И они исполнят любое желание? – глаза Миши зажглись страшным блеском. Наверняка он уже представлял себе, как загадывает кабриолет.
- Почти, - кивнула Тамара. – Обычно, согласно легенде, Великий Полоз дарует свое покровительство. Как было с жителями деревни. Золотой же... ну, тут понятно понял по имени.
- Золото? – рыкнул Четвергов и захохотал.
- Много золота, - серьезно кивнула Ира.
- Что за бред?! – взорвался Даня. Тамара не видела его лица, но по голосу было слышно: он ужасно зол. – Вы сами себя слышите? Какой Полоз?! Его не было! Не существовало! Как не было и Девки! Это легенда! Слышите, легенда!
Тамара резко обернулась. Лицо Дани раскраснелось, глаза блестели, а руки непроизвольно сжались в кулаки. На его шее тонкой синевой подергивалась жилка, из-за чего бледная кожа казалась еще бледнее, почти прозрачной. Светло-зеленые глаза столкнулись с ее, темными, цвета малахита, на несколько мгновений впились в зрачки так, словно хотели забраться под кожу, прочитать душу, а потом он нервно сглотнул – глаза опустились. Подбородок дернулся в сторону. Даня тяжело дышал и демонстративно не смотрел на нее. Тамара недовольно сощурилась. Он вел себя так, будто она виновата в чем-то! И самое ужасное то, что она почувствовала себя виноватой.
- Золото – это не бред, - словно не заметив его вспышку, авторитетно заявил Четвергов. Его трясло от предвкушения. – Думаете, профессор искал Полоза?
- Он верил в него, - задумчиво произнесла Тамара, отходя от Дани. Его вспышка гнева разозлила и ее. Вдруг захотелось оказаться от него подальше. - Конечно, ничто не указывает на то, что мифические существа могут существовать, но он верил в него.
Глаза ажовцев сосредоточенно уставились на нее. Она с трудом формировала мысль. Словно камни ворочала.
- Да, я думаю, что он искал его. Возможно это все – его записи поиска. Тогда становится понятным, почему он присоединился к Ажов.Skazу.
Краем глаза она заметила, что Махин снова достал телефон и исподтишка снимает их, но вдруг это почему-то стало неважным. Она отвернулась, делая вид, что ничего не заметила.
- Понятно? – не поняла Марина, забавно морща лоб. Но лицо Водовой осветилось торжественной улыбкой. До нее дошло, и теперь она была готова делиться этим знанием:
- Он искал места, связанные с Ажовым. Он хотел найти что-то. А с помощью Skazа это было легче сделать!
Тамара кивнула и, вздохнув, села на незанятый пуфик. Загадка была отгадана, но это ни на йоту не приближало их к расшифровке записей. Цифры и вовсе выглядели пугающе и загадочно.
- И это не отменяет тот факт, - противным голосом произнес Даня, от чего Тамара резко подняла на него голову – на зачем он так? – что все это – выдумки.
Четвергов громко фыркнул, а Когтевой озвучил общие сомнения:
- Это вообще все может быть не то.
Тамара кивнула. Внезапно ее охватил азарт. Если, входя в комнату, она не верила в существование всего этого, то сейчас появилась такая злость на них на всех – на этих сомневающихся, что адреналин, разгоняя сердце, кровью прибился к губам, зарделся на щеках, заставил двигаться и быстрее соображать.
- Мы можем это проверить.
- Как? – ахнула Марина, а на ее щеках появились смешливые ямочки. Плевать ей было на Ажова, профессора и Полоза. Но наконец-то намечался кипиш, а мимо этого Черновод пройти не могла.
- Если я права, то все, о чем пишет профессор – знаковые места из сказок Ажова. Это места, где что-то происходило.
- И что? – глаза Четвергова горели не меньшим азартом и желанием двигаться. Но он явно не понимал, к чему ведет Тата. – Мы знаем только два таких места. Туда нас возили.
- Туда нас не просто возили, - снизив голос до шепота (и сама не понимая почему), продолжила Тамара. Она невольно заметила, какие злые взгляды на нее бросает Даня. От этого ее подбородок задирался все выше и выше. Ну она ему покажет! – Эти места выбрал сам профессор!
- И в одном из них его убили, - ядовитой шпилькой вставил Махин, словно высказывая общее сомнение. Но ведь это и был главный аргумент!
- И в одном из них его убили, - повторила Тата, делая акцент на последних словах.
Глаза Махина широко раскрылись. Он тоже понял. Если теория права, а все тайно надеялись, что так оно и есть, ведь это означало одно – приключение, если теория права, то это означало, что профессора убили за то, что он слишком близко подошел к тайне. Тайне, ключ к которой лежал у них на столе.
- Ты хочешь пойти туда? – страстным шепотом уточнил Миша.
Тамара нахмурилась. Нет. Туда она идти не хотела. Там ей не нравилось. Не говоря уже о том, что там убили профессора.
- Есть еще одно место, - тихонько произнесла она.
- Мы там вчера были, - напомнила Соня, с сомнением поглядывая на нее. – Если бы там что-то было...
- Вчера мы случайно обнаружили шкатулку, - со всей возможной страстью заявила Тамара – ее интуиция кричала, что там можно найти что-то еще. Если постараться. – И то только благодаря храбрости Миши. Если мы обследуем всю Медовую гору...
Ребята нахмурились и начали осторожно переглядываться друг с другом. Тамару охватило отчаяние. Если они не пойдут с ней, она пойдет одна. Но точно пойдет. Потому что там что-то было. Должно было что-то быть!
- Слушайте! – пытаясь подобрать как можно более убедительный тон, произнесла она. – Я знаю, что там что-то есть. Должно быть что-то!
Даня продолжал смотреть на нее мрачно и зло. Светло-зеленые, почти прозрачные, глаза стали двумя тлеющими угольками. Губы плотно сжались. Четвергов, наоборот, поглядывал на нее с надеждой. Ира – с сомнением. Соня – с ужасом. Ей явно не хотелось снова оказаться на Медовой горе и столкнуться с тем, что убило профессора. Марина широко улыбалась, предчувствуя кипиш. А Махин... Влад смотрел на нее со своей стандартной ухмылкой Мефистофеля. Его глаза щурились, словно он продумывал какую-то гадость. Но против кого она была направлена? Нее? Профессора? Плана? Лагеря? Кто знал. Махин был Махин.
- Пожалуйста, - тихо попросила она, сама еле слыша себя. Почему-то это стало таким важным.
- Ладно, - наконец кивнул Летемин, и все остальные выдохнули – кто-то принял решение, к которому можно присоединиться. – Этого Полоза не существует, как и всего другого. Профессор наверняка писал план о чем-то ином (если вообще писал). Но раз тебе это так важно... Раз так важно, давай пойдем туда. Просто убедишься, что это все ерунда.
Остальные закивали. То ли соглашались с общей мыслью Дани, то ли с тем, что нужно поехать. Это не важно. Не важно потому, что они все туда поедут! Тамара выдохнула.
- Тогда готовьте вещички, - широко улыбнулся Четвергов, подмигивая Махину. – Сегодня вечером поедем на гору.