Змеиные легенды

Сложно было понять, от чего дорога казалась сегодня дольше: то ли от возмущений Кости, который с каким-то странным садистским удовольствием, словно четки, перебирал свои беды, то ли от того, что уже день был в самом разгаре, из-за чего солнце шпарило изо всех сил, и было сложно идти. Вероятно, еще сыграло роль то, что они знали, что их ждет впереди – очень долгий подъем, и от этого, заранее, уже уставали. Возможно, они уставали от всего вместе.

- Да не брала я твои шмотки! – наконец завизжала Марина, разворачиваясь к Когтевому. Ее лицо пылало от бешенства – и на секунду Тамаре показалось, что она его ударит. – Не. Бра-ла. Я была с девчонками! Слышишь, с девчонками! Мы вместе отдыхали. Не-бра-ла!

Это словно перекрыло какой-то поток. Когтевой оторопел, захлопал глазами и недоверчиво уставился на нее.

- Да, Костя, - как-то мягко произнося слова, протягивая к нему руку, но не дотрагиваясь, подтвердила Соня, - Марина была с нами.

Ира Водова закивала, а Тамара прикусила губу – она помнила, что Черновод зашла последней, помнила ее хитрую ухмылку. Помнила, но ничего не сказала. Не ее это дело. Да и ведь проблема решилась: Даня отдал свою одежду Косте, а Змейка уже созвонилась с рабочими, так что к их возвращению комната Когтевого будет открыта. А вместе с ней появится и доступ к его вещам.

Махин, который шел впереди, обернулся, мрачно уставился на Костю, а потом руку Сони, саркастично ухмыльнулся, сплюнул на землю и прибавил шагу.

- Значит, это сделал Махин или Четвергов! – с логикой Шерлока принял решение Когтевой. – Махин!

- Ты совсем ополоумел, Коготь? – с ленцой отозвался Влад. Он снова обернулся и сурово уставился на Костю. Лицо его приняло как-то очерствело, заострилось, стало похоже на хищную птицу, а черные глаза блестели зло и мрачно. – Я же все время с тобой был. Когда бы и куда я успел?

- Я не брал! – поднял руку Миша, видимо, поняв, что он остался единственным подозреваемым. Впрочем, судя по его широкой ухмылке, он не сильно переживал из-за этого. Видимо, его волновало другое - он где-то насобирал ягод и теперь задумчиво их разглядывал. – Мне своих трусов хватает.

Наконец Четвергов решился, засунул в рот плод, задумчиво пожевал и сглотнул. Лицо его приняло такое важное выражение, словно он экзамен по философии сдавал.

- Но тогда кто... - начал было Костя, но его грубо перебили.

- Коготь, отвали, - отрезал Миша, а потом бросился к Змейке. – Настасья, а Настасья, угостить ягодками. Для тебя сорвал!

Блогер с сомнением уставилась на его ладонь, на которой уместилось с десяток ярко-красных ягод, похожих на маленькую клубнику. Такое Тамара прежде никогда не видела.

- Спасибочки, - скривила губы Змейка, - я еще от твоих цветочков не отошла. Эти тоже с ядом?

- Обижаешь, - обольстительно ухмыльнулся Миша, отбиваясь от любопытствующей Водовой, заглядывающей к нему через плечо, как от назойливого комара. – Сам только что попробовал. Не отравился.

- Четвергов, - фыркнула Тамара, которую ужасно забавляли эти ухаживания Миши – в доме он не сетовал на то, как ему здесь ужасно скучно только тогда, когда жаловался на равнодушие Змейки. Обычно это всегда завершалось его клятвенными обещаниями завоевать ее сердце. Что, в свою очередь, породило между ним с Махиным спор на эту тему. Они заручились, что самое позднее, к концу лета, Змейка согласится встречаться с Четверговым. Проигравшая сторона обязалась сделать 100 отжиманий разом - ставки были высоки. – Ты же в курсе, что симптомы отравления ягодами происходят спустя несколько часов после их приема? А ты съел это только пару секунд назад.

- Но съел же! Съел! – страстно сверкая серыми глазами, доказывал Миша. Его волосы цвета шоколада живописно торчали в разные стороны. – В крайнем случае, мы будем с тобой, как Ромео и Джульетта, - поедая Настасью глазами, продолжил он.

- Не хотелось бы, - скривилась Змейка, отодвигая его ладонь. В сторону снимавшей камеры, как ехидно отметила про себя Тамара. – Они плохо кончили.

- Не бойся, Настасья, - улыбнулся Даня, идущий рядом. – Это земляника. Она не опасна и очень вкусна. Ешь спокойно.

Змейка одарила его каким-то странным взглядом: задумчивым и немного смущенным, а потом сладко улыбнулась и наклонилась лицом к раскрытой ладони Четвергова, языком слизывая сразу все ягоды. На лице Миши застыл экстаз.

- Если ты такая голодная, - охрипшим голосом произнес он, - я знаю, где достать еще.

- Достань, - улыбнулась Настасья, по-хищнически облизывая губы. Это у нее выглядело весьма сексуально.

Миша кивнул и помчался выше, внимательно оглядывая кусты. Настасья с вызовом уставилась на Даню:

- Если отравлюсь, устрою тебе личную Ромео и Джульетту!

- Спасибо, у меня уже есть, - улыбнулся Даня в ответ. Змейка вздрогнула, а Тамара с изумлением уставилась на него.

И что это значит конкретно «у меня уже есть»? У него уже есть девушка, там, за пределами Skazа? Поэтому он ничего не предлагает Тамаре? Или... Может, он ее имел в виду? Но ведь он ничего не предпринимал... Даже за ручку не брал, только если иногда как бы случайно касался ладонью...

Даня под их взглядами смутился, как-то сгорбился и пошел вперед. Так они и дошли до полянки, за которой начиналась каменная река. Миша с утроенной скоростью бегал вокруг, но счастье ему так и не улыбнулось – ягод он больше не нашел.

- Тпру! Пришли! – остановила группу Настасья и снова начала набирать номер на телефоне. Судя по ее мрачному виду, профессор вновь не желал отвечать ей. – Да что же это за..!

Остальные покачали головой и начали неловко переступать с ноги на ногу.

- Здесь плохо ловит связь, - наконец произнесла Тамара. Это было правдой. Махин как-то признался, что пытался заказать сюда пиццу, но у него ничего не вышло – телефон ловил только тогда, когда он пытался забраться выше. Еда тогда для него этого не стоила.

- Понятно, - еще больше нахмурилась Змейка. – Тогда работаем так, как есть. Вы, - кивок на Иру, Костю, Марину и Влада, - готовитесь выступать. Вы, - кивок на Тамару, Даню, Соню и Мишу, - постарайтесь просто не испортить кадр!

- Будет выполнено! – сияя почти голливудским оскалом, отсалютовал Четвергов, а потом, поигрывая бровями, подозвал к себе одного из операторов. Они о чем-то зашушукались, а потом подошли к Змейке. Миша что-то страстно зашептал ей на ухо, почти касаясь языком кожи.

- Ой! Делайте что хотите! – прошипела блогер, стирая чужую слюну с лица. – Нам и одного оператора хватит, правда, Паша?

Второй оператор, Павел Павлович, грустно, словно ослик Иа, кивнул и начал настраивать аппаратуру. Ира Водова, которой явно тоже хотелось посидеть на камнях таинственной реки, полезла на то же место, что до этого занимала Тамара.

Миша же, сияя улыбкой ребенка, только что выклянчевшего мороженое, схватил откуда-то с пола толстую ветку и, используя ее на манер микрофона, задудел в камеру, направленную на него:

- Шел день одна тысяча пятьсот восемьдесят девятый. Мы все еще без пиццы, запасы алкоголя кончаются...

- Миш, ты с ума сошел? – фыркнула Тамара, в то время как Змейка начала достаточно красноречиво махать на них руками – мол, мешаете съемкам. – Какой тысяча пятьсот девятый? Мы тут всего пять дней торчим!

Четвергов уставился на нее с выражением крайней усталости и легкого укора – то есть просто скорчил рожу:

- Не пятьсот девятый, а пятьсот восемьдесят девятый. Почувствуй разницу! Если люди будут думать, что мы тут задержались так долго, то решат, что продюсеры поняли, что оно того стоит. И с бо́льшим удовольствием будут смотреть наше шоу!

Тамара только покрутила у виска: о деятельности Ажов.Skazа было раструблено по всем федеральным новостям, их проект с пафосом запустили на специально созданной интернет-платформе, в нескольких социальных сетях публиковались анонсы. И все это с момента начала работы Skazа. Он серьезно?

Но кажется, идея уже поглотила Четвергова: он потащил «своего» оператора за собой, попутно примеряя на себя роль Николая Дроздова: «А вот эти цветы не помню, как назывались, но вы их не рвите, если не хотите, чтобы девушка на вас обижалась: они ядовитые...».

Четвергов все дальше уводил оператора в лес, рассказывая ему только что пришедшие (и явно придуманные) факты из мира животных. Соня бродила по лесу, выискивая съедобные грибы и ягоды (Тамара не сомневалась, что в этом Пегова знает толк). Выделенная четверка мялась, явно продумывая, что собирается рассказать. Водова на камнях повествовала свою версию истории Девки – у всех было дело. У всех, кроме нее.

Они жили своей жизнью. Не такой, как неделю назад, но уже привычной, немного обыденной, капельку скучной. Ужасно дурачась и переругиваясь между собой – судя по недовольному лицу Марины, Когтевой снова завел волынку по поводу своей пропажи.

Они жили. И совсем не знали, что скоро все изменится. Что скоро как раньше уже не будет, что всем им захочется домой, куда, конечно, их никто не отпустит.

- Я сейчас подойду, - прошелестел на ухо Даня, чуть приобнимая ее. На его лице расплылась озорная ухмылка.

Тамара рассеянно кивнула. С грустью глядя в спину Летемина, ушедшего в сторону леса. Теперь она точно осталась одна.

Смотреть на то, как снимают Водову не хотелось. Не то, что она считала себя лучше, просто Ира реально очень скучно рассказывала, постоянно отвлекаясь на какие-то посторонние факты. Например, на детство Ажова, рассуждая над тем, как его юность отразилась в сказках. В принципе, ничего плохого. Но Ира говорила так нудно, так скрупулезно обсасывала даже малейшие неточности, что хотелось спать.

Тата решила пройтись выше по реке. Здесь было красиво. Стоило только обойти операторов, взобраться чуть выше, зайти за угол, где команду уже не видно, но еще слышно умирающий голос Водовой, как перед глазами тут же открылась впечатляющая картина: более узкое место, где камни буквально были навалены друг на друга, а над ними – высокая, почти пологая скала, обрыв, с которого точно хрупкая потерянная девушка, свисала тонкая береза с пушистыми ветками.

Словно завороженная наблюдала Тамара за этим обрывом – и тоска, дикая, черная, всепоглощающая, оцепила ее. Почему-то это место одновременно казалось ей и жутким, и навевало грусть.

Она невольно переступила с ноги на ногу и услышала странный звук – не то шелест, не то вздох. Опустила глаза – и чуть не завизжала.

Из небольшой поросли за ней наблюдала змея. Огромная, толстая, наверное, с ее руку толщиной, с желтой чешуей, в тусклых лучах солнца отливающей золотом.

Сердце Тамары сделало кульбит – хоть рептилия и не выглядела угрожающе, больше с интересом, чем со злобой, наблюдая за ней, факт оставался фактом: змей она боялась.

- Хо-о-рошая змейка, - прошептала Тамара, с ужасом глядя на зверя. Вот уж влипла! – Крааасивая.

Змея, словно прислушиваясь к звуку ее голоса (они вообще слышать умеют?!), приподняла часть туловища так, что теперь голова, словно на шее, покачивалась из стороны в сторону. Глазки-бусинки уставились ей в лицо.

- Не убивай меня, - помертвевшими губами прошептала Тамара. Внезапно она, словно со стороны, с изумлением посмотрела на себя: раньше она редко испытывала чувства, даже страх. А теперь словно все тело обострилось: на ладонях выступил пот.

Змея раздраженно зашипела, ее хвост начал нервно дергаться, и почему-то Тамара ее поняла. Или ей показалось, что она поняла ее.

- Ты не причинишь мне вреда, - все также тихо произнесла она, скорее сама себе, чем змее. А потом призналась: - но я все равно тебя боюсь. Я раньше видела змей только по телевизору или на море. Вживую они были не такие большие, как ты. И с ними был человек. Но я все равно боялась их трогать. Мама говорит, что это из-за того, что в прошлой жизни я умерла из-за змей. Мама верит в прошлые жизни. И я тоже...

Она не знала, почему говорит об этом змее. Не знала, почему вообще говорит это. И почему говорит со змеями. Но звук собственного голоса успокаивал. Она все еще смотрела на огромное чудовище. Ее сердце все еще делало шумные кульбиты в груди, с силой разгоняя кровь, но первый страх прошел, оставшись камнем в заледеневших руках.

Змея словно поняла ее. Голова медленно опустилась обратно, тело зашевелилось – и рептилия уползла в лес. Тамара даже моргнуть не успела, как оказалась одна.

Она вздохнула. Идти за змеей ей не хотелось. Поэтому она пошла вперед. Ближе к скале, которая почему-то так манила ее. Шаг, еще шаг. Дойдя ближе, она увидела, что там, за небольшим поворотом, что скрывается. Еще шаг и еще. Ботинки. Старые.

Тамара застыла. На каменной реке, уставившись в небо невидящими глазами, спрятанный за очередным поворотом, лежал профессор.

Его губы растянулись в беззвучном смехе, одна ладонь была раскрыта, а вторая сжата в кулак. Если приглядеться, то можно было увидеть там маленькие камушки – зеленый малахит. Если вглядываться долго, то на некоторых из них можно было заметить кровь.

Тамара вглядывалась долго. А может, всего несколько секунд. Время вдруг сделало странный кульбит, сжалось, превратилось в растянутое месиво – и стало сложно считать.

Ей не было страшно. И не было противно. Может, любопытно? Но тоже нет. Она просто смотрела на тело и не знала, что нужно делать. Что делают в таких случаях люди? Зовут на помощь? Кричат? Сбегают? Тамара не делала ничего.

- Тата! – позвал ее голос сзади. Даня. – Тата! Где ты? Смотри, что я тебе принес!

Он подошел со спины, мягко приобнимая за талию – Тамара не отстранилась, но и не подалась. Она смотрела на тело профессора. На его руку. На его ладонь, сжимающую камни. И это почему-то было важным.

- Ты, - с нежностью произнес Даня, а потом резко замолк. На пол с легким шелестом что-то упало. Кажется, он тоже обнаружил тело. – Не стоит тебе тут быть.

Летемин с силой сжал ее пальцы и почти насильно поволок за собой, дальше от профессора, дальше от скалы-обрыва, утаскивая к людям, к их ничего не подозревающей команде.

Мельком Тамара заметила, что на земле валяются цветы. Буйное разнотравье из белого, синего, красного – Даня собрал ей букет. Букет, который так и не вручил. Но разве это уже было важно?

Он со скоростью (и грацией) экскаватора утащил ее к Змейке, только что закончившей снимать Водову и теперь распекающей за это ее.

- Нам нужно поговорить, - мрачно сообщил он блогеру, наконец отпуская безвольную руку Тамары.

- Не сейчас, - как от назойливой мухи отмахнулась от него Настасья. Она была занята: в кровавых подробностях рассказывала Ире, почему нельзя быть в кадре нудной.

- Прямо сейчас, - оборвал ее Даня. Тон Летемина был таким властным, что Змейка с изумлением уставилась на него, потом кивнула и отпустила Водову.

Они отошли на безопасное расстояние и начали о чем-то яростно шептаться. Тамара знала, о чем, но остальные участники, сиротливо сжавшись в кучку, с подозрением поглядывали на них.

- Что там случилось? – наконец выдала общий вопрос Марина, шмыгая носом, словно пытаясь вынуюхать новость.

Тамара могла бы соврать, что ничего не знает. Она могла бы промолчать и пожать плечами. Но какой в этом смысл, если они все равно скоро узнают?

- Профессор умер, - спокойно произнесла она и сама поразилась тому, как легко звучит ее голос. Словно не случилось ничего такого. Но ведь и правда – не случилось? Она не знала профессора, она видела его всего несколько раз. Ей было все равно на него. Кто он, что с ним – не ее проблемы.

- Как? – глаза Водовой стали большими, она ждала сенсацию. Остальные, судя по их виду, тоже.

- Не знаю, - пожала плечами Тамара. На нее накатила усталость. Она с каким-то пугающим равнодушием смотрела на то, как Змейка спешно набирает чей-то номер и семенит за Даней, даже не оглянувшегося в ее сторону.

Ее это устраивало. Они шли к телу. К телу Тамара идти не хотела.

- И где он? – выдала общую мысль Марина.

- Там, - неопределенно махнула рукой Тата. Туда, где скрылась Змейка, Даня и оператор.

- Нам надо туда пойти, - выразил общую мысль Четвергов, доставая из кармана мобильник.

Тамара пожала плечами. Он мог идти, если хотел. Это не значило, что она должна идти вместе с ним.