Тайны Шейдмура

Возвращаясь после сеанса, Эрн замедлил шаги у общей комнаты для пациентов. Теряющий опору рассудок смог сосредоточить внимание на одной персоне.

На потертом вельветовом диване лежала медсестра Энни, закинув ногу на ногу и прикрыв глаза. Казалось, что она спит, но незажжённая сигарета, с ленивой ухмылкой зажатая в её зубах, выдавала обратное. В расслабленном лице угадывалась лёгкая напряжённость, но ощутив чье-то присутствие она мигом стёрла отпечатки своих мыслей от посторонних глаз.

Эрнест задержался в дверях, чувствуя себя неловко. Но прежде чем он успел решить, зайти ли ему или вернуться в плату, Энни первой нарушила тишину, не открывая глаз:

— О, кто-то вернулся с передовой.

— Можно и так сказать, — Эрнест с тяжким грузом своих мыслей рухнул в кресло рядом с Энни. — Я вам не помешаю?

— Ничуть, — Энни изящно вынула сигарету и сделала вид, будто выдыхает дым. — У меня сейчас что-то вроде перерыва.

Эрнест хотел бы что-то сказать, развить подобие светской беседы, но в голове царствовал штиль. Пока он искал нужные слова, в арке межкоридорного прохода появился высокий мужчина.

Он неспешно пересек комнату и остановился у изголовья дивана Энни. Его серый костюм сидел идеально, за исключением лёгкой помятости, придававшей образу своеобразный шарм, как и его русые волосы, слегка растрёпанные от дневной суеты и непогоды. Лицо мужчины сочеталось с его образом: высокие скулы, едва заметная небритость и серо-голубые глаза. Взгляд мягкий, но проницательный с капелькой настороженности. Казалось, что он держался от мира на безопасном расстоянии, опасаясь подпускать его слишком близко.

— Добрый день, Анна, — произнёс он с лёгкой улыбкой, и его низкий, слегка хрипловатый голос заполнил комнату. — Надеюсь, вы не злоупотребляете служебным положением и не курите прямо на глазах наших пациентов.

Энни нехотя приоткрыла один глаз и с улыбкой спрятала сигарету за ухо.

— Что вы, мистер Хартли, — сказала она с притворной невинностью. — Как вы могли такое подумать?

— Не заигрывайте, — доктор Хартли усмехнулся и ослабил хватку своего галстука.

— Вы ещё не ложились? — спросила Энни, сев на диване. — Как всё прошло? Удалось замять дело?

— В министерстве слишком благосклонны к госпоже Шейдмур, — ответил Хартли с легким раздражением в голосе. — Но я не оставлю попыток выяснить, что на самом деле произошло в тот день.

Энни изменилась в лице и бросила короткий взгляд на Эрнеста, который теперь внимательно слушал разговор.

— Помните, доктор, не только вы здесь наблюдаете, но и они наблюдают за вами, — произнесла она шепотом.

Эрн сразу понял, что он третий лишний. Он встал, неуклюже улыбнувшись.

— Простите, — пробормотал он. — Это, точно уже, не для моих ушей.

— Не вам ли... — начал было Хартли, но Энни перебила его, резко встав с дивана.

— Дэниел, не хотите ли чаю или кофе? — её голос прозвучал неожиданно твёрдо, и она заслонила собой Эрна, преградив обзор. — Он поступил только вчера.

Эти слова прозвучали без намёка на привычную медсестре игривость, холодно и решительно, наподобие предупреждения. Хартли окинул Энни внимательным взглядом, а затем перевёл его на Эрна. После короткой паузы он все же отступил назад, кивнув.

— Ваш кофе — произведение искусства, мисс Пилигрим, отказаться было бы непростительно, — глядя глубоко в глаза Анны, произнес Хартли.

— Чудесно, — Энни мигом вернула на лицо привычную улыбку, и взяла врача под руку. — Эрнест, отдыхай сколько вздумается, но не опаздывай на обед. Сегодня Уилл готовит вишневый пирог!

Эрн сел обратно в кресло, закрыл глаза и замер в пространстве, когда другие покинули его. В голове замелькали воспоминания прошлого, он отметал картинки с фронта, со службы, со школы, он искал в них образ своей семьи. Но тот ускользал, даже убегал и бежал он настолько стремительно, что от него оставались лишь размытые силуэты. Когда чьи-то руки приобняли его плечи, он с ужасом распахнул свои глаза — он не смог вспомнить ни лица, ни голоса, ни даже имени своей матери. Он даже не был уверен, что она тоже была Томпсон.

— Привет, — чей-то шепот пощекотал его ухо.

— Привет, — на автомате ответил Эрн. 

Он оглянулся и увидел Марка. Тот стоял слишком близко, его губы изогнулись в дразнящей ухмылке.

— Чего сидишь здесь, один, неприкаянный? — спросил Марк, склоняя голову так, что его волосы слегка задели щёку Эрна. — Могу предложить занятие. Хочешь, их подслушаем?

Эрн резко отстранился, вырвавшись из невесомой хватки. Его движение оказалось таким резким, что кресло недовольно скрипнуло под ним. Он вскочил, не скрывая раздражения, и рукавом стёр чужое прикосновение с лица.

— Что... что ты себе позволяешь?! — запротестовал Эрнест, с неприязнью глядя на потревожившего его юношу.

— А что такого? — Марк, не смущаясь, облокотился на спинку кресла и глядел на собеседника снизу вверх. — То вскакиваешь, то садишься, то вновь вскакиваешь. Может, тебе просто скучно?

— У меня всё в порядке, — сухо бросил Эрн.

— Я просто хочу подружиться, сблизиться, — его взгляд бегал по убранству комнаты и лишь изредка касался фигуры Эрна. — Вот, хочу предложить тебе тему для беседы.

— Какую? — на повышенных тонах спросил Эрнест.

— Так пошли, послушаем о чем шушукается персонал больнички, — он смаковал каждое слово и ехидно ухмылялся. — Тебе же тоже интересно, м?

— Нет! — резко ответил Эрн, но внутри что-то сдавило грудь, очевидно, что он обманывал и Марка, и себя.

— Врёшь, — весело произнёс Марк, отталкиваясь от кресла и пятясь в сторону прохода, куда недавно вышли Энни и Хартли. — Обещаю, нас не застукают.

Эрн ничего не ответил, но всё-таки пошел за ним. Медленным шагом, словно пытался отговорить себя. Увидев, что Эрн всё-таки идёт следом, Марк шире ухмыльнулся. На приливе эмоций, он даже захотел взяться за руку Эрнеста, но тот моментально отстранился, скрестив руки на груди, будто выстраивая между ними барьер. Его напряжённая поза ясно дала понять, что он не собирается поддаваться навязчивому дружелюбию Марка.

— Недотрога, — прошептал Марк и побежал по лестнице. — Нам на крышу.

— Но туда нельзя, — заметил Эрн.

— А что они сделают? Накажут? — Марк отрицательно покачал головой. — Вкуси хоть раз вседозволенность!

Лестница под их шагами начала громко скрипеть, явно высказывая таким образом протест против их присутствия. Дверь на крышу, вопреки ожиданиям Эрнеста, была не заперта. Марк легко взобрался по хлипкой металлической лестнице на чердак и уже протянул руку, чтобы помочь Эрну, но тут же отдёрнул её, пропуская парня наверх без помощи.

На чердаке царила темнота, только слабые тонкие полосы света пробивались через зашторенные два оконца, стоявшие напротив друг друга. Низкий потолок, подпертый массивными балками, создавал ощущение тесноты. Здесь пахло пылью, старой древесиной и плесенью. Вдоль стен стояли ряды ящиков, забытые кем-то десятилетия назад.

Пол был усыпан пятнами старой краски и следами, оставленными, вероятно, давно не навещающих это место строителями или работниками больницы. У дальней стены стояла еще одна дверь, ведущая видимо в следующее крыло, на её ручке виднелся толстый слой ржавчины.

— Сюда, — Марк указал на место, где половицы выглядели менее крепкими, а в углу зияла крошечная щель. Он лёг на живот и приложил ухо к полу, жестом подзывая Эрна. — Здесь всё слышно.

Эрн нехотя опустился рядом. Вначале его еще тревожила совесть и хотелось уйти, но, уловив первые отголоски разговора, он быстро сдался.

— Что всё это значит, Анна? — раздался голос Хартли, глухой, но достаточно чёткий.

— Я могу вас уверить, что мальчик, устроивший пожар, осознал последствия. Больше такого не повторится, — спокойно ответила Энни.

— Вы... — Хартли замялся. — Вы считаете, что это был погибший юноша?

— Нет-нет-нет, — рассмеялась Энни. — Этого я не говорила. Но ваши мрачные выводы... весьма занимательны.

— Мисс Пилигрим, — голос Хартли изменился и стал в разы серьезнее. — Вы осознаёте, что скрываете преступление?

— Дэниел... — Энни томно вздохнула, и на несколько секунд наступила тишина. Затем она заговорила мягче, но её слова прозвучали, как предостережение. — Вы задаёте слишком провокационные вопросы. И делаете это слишком прямолинейно, здесь так не принято.

— Анна! — успел лишь воскликнуть Хартли, в момент, когда дверь в его комнату громко скрипнула, и разговор оборвался.

Марк всё это время наблюдал за Эрнестом, особенно за его лицом, оно выдавало всю гамму эмоций — от непонимания до жгучего любопытства. Он всем своим видом выдавал, что хотел знать о чем именно говорили Энни и доктор Хартли.

— Что всё это значит? — тихо спросил Эрн, наконец повернувшись к Марку.

— У тебя амнезия, да? — буднично уточнил Марк, перекатившись на спину.

— Не совсем. Она говорит, что у меня... провалы в памяти, — Эрн вздохнул и попытался прогнать нахлынувшую тяжесть от воспоминаний о сегодняшнем сеансе. — Ты был здесь, когда произошёл пожар?

— Ага, — равнодушно бросил Марк, скользя взглядом по изъянам крыши.

— Они сказали, что кто-то погиб, — Эрн осмелился продолжить, хоть Марк выглядел теперь безучастным.

— Люди просто так не забирают своих неугодных родных, и особенно так быстро. Всего неделя, и пух! Шейдмур и правда стал пепелищем без единой души на горизонте, — Марк приподнялся, опираясь на локоть, и посмотрел на Эрна с загадочной улыбкой. — Но знаешь, почему здесь до сих пор нет полиции?

— Почему? — с неподдельным интересом спросил Эрн.

— Потому что есть одно вкусное правило, — Марк облизал нижнюю губу, смакуя собственные слова. — Нет тела — нет дела.

— Хочешь сказать, что руководство скрыло все улики?

— Нет, Шейдмур он... это такое особенное место... — Марк замолчал, а потом, будто ему наскучила текущая тема, резко сменил её. — Ты, кстати, девственник?

— Что? — Эрн опешил, и его брови взлетели вверх.

— Ну, я, например, девственник, — продолжил Марк с совершенно невозмутимым видом. — Мама приносила мне журналы эротического характера, а пару раз даже видео показывала.

— Мама?! — новая информация еще больше шокировала Эрна, и его брови уже достигали потолка.

— А ты? Ты с кем-нибудь трахался? — Марк спросил это настолько спокойно, словно речь шла о погоде.

— Постой, как это вообще относится к делу? К нашей теме разговора? — воспротивился Эрн.

— Так да или нет? — его взгляд пробежался по лицу Эрна, изучая каждую мимическую морщинку.

— Я не понимаю...

— Чего ты с темы пытаешься соскочить? Стесняешься? Секс — это что-то постыдное? Или ты не будешь таким крутым, если девственник? — голос Марка, его настойчивость и давление, вернули Эрна к утреннему сеансу вновь.

— Нет, но... — Эрн запнулся и глубоко вдохнул, чтобы вернуть внутреннее равновесие.

— Знаешь, я подумал... странно, что нас держали раздельно с девочками всё это время, даже врачи разные, медперсонал... — Марк задумчиво обхватил свои колени — Почему так?

— Может, потому что женщины чаще всего страдают от мужчин? — предположил Эрн, радуясь, что нашёл хоть какую-то разумную нить в этом разговоре.

— Логично, — согласился Марк. — Но что делать тем, кто пострадал от своих же? Например, Иззи.

— Иззи? А что с ней? — Эрн нахмурился, услышав её имя.

— М-м-м, так ты трахался с кем-нибудь? Ты так и не ответил, — Марк улыбнулся так, будто знал, что его слова вновь заставят Эрна чувствовать себя неудобно.

В этот момент снизу донёсся звонок, отдавшийся глухим эхом на чердаке. Эрн снова осмотрелся, более четко осознавая, где находится и какие люди его теперь окружают, и вдруг ощутил странное дежавю. Марк показался ему похожим на младшего брата — младшего брата? Эрн заморгал, пытаясь ухватиться за это воспоминание. Был ли у него брат? Или сестра? Почему он подумал «был», ведь брат всё ещё жив... или нет? Образы в голове путались, наплывая и исчезая. Эрн вдруг вспомнил, как кто-то из прошлого, возможно, тот самый брат, часто спрашивал его о подружках. Обычный, даже банальный вопрос, так почему он теперь боиться отвечать? Нет причин, и он наконец ответил:

— Да.

— И каково это? — без интереса уточнил Марк, его глаза смотрели куда-то позади Эрна.

— Кто умер в тот день? — Эрн решил сменить тему и попытаться использовать приём Марка против него.

Марк ухмыльнулся, его взгляд снова стал цепким. Он пристально посмотрел на него, его глаза напоминали зрачки хищника — яркие, расширенные и голодные до ответов. 

— Ты любил этого человека? — тихо спросил он, глядя прямо в глаза Эрна. — Я вот любил, а ты?

Эрн хотел ответить, но слова не находились. Лицо, голос, имя — всё исчезло. Единственное, что он мог вспомнить, — лёгкий аромат корицы и теплоту травяного чая. Любил ли он кого-то? Она? Он? Определенно, она. От этой мысли его желудок болезненно скрутило в тугой узел. Эрн прикрыл глаза, в попытке уловить хоть что-то конкретное, но перед ним мелькали лишь смутные и неразборчивые образы. Эти руки — её или его? А губы? Что это за чувство? Любовь? Страсть? Или просто дружба? Кто она? Кто они друг для друга? Всё путалось, перекрывая друг друга, превращаясь в одну бесформенную, пугающую одним своим видом, массу из человеческих сущностей. Тем временем Марк нетерпеливо постукивал пальцами по полу, и этот ритм в тишине становился почти невыносимым, вынуждая Эрна вернуться в реальность, к разговору.

— Любил, — ответил Эрн на выдохе.

— Врёшь, — резко отрезал Марк и засмеялся. — Ты отвратительно врёшь, Томпсон!

— Я не вру! Я просто... не помню...

— Расслабься, — мягко сказал Марк, его голос стал на удивление добрым, почти утешающим. — Убийства и секс тесно связаны у некоторых психопатов. Мне мама так объясняла.

Эрн молча посмотрел на него, не зная, что ответить.

— Вот и решил спросить. Просто любопытство, — Марк зевнул и потянулся. — Ладно, я, конечно, знаю ответы на все твои вопросы, но согласись, если секреты не мои, то и раскрывать их как-то неправильно.

— Справедливо...

— Ты как-то поник, это из-за твоих провалов в памяти, да? — голос Марка вдруг стал до странности напоминать интонацию Авнера. — Если хочешь, можешь рассказать, как видишь я умею хранить секреты.

— Я военный, я убивал людей, — произнёс неожиданно Эрн для самого себя. — Сегодня я задумался, наслаждался ли я этим...

— Нет, Эрнест Томпсон. Неправильно ты себя представляешь, — Марк состроил серьезную мину, и нахмурил брови подобно тому, как их хмурит Эрн. — Я военный, за меня сделали выбор.

Он улыбнулся и похлопал Эрнеста по плечу.

— Если бы у тебя был свой собственный выбор, ты бы пошёл на войну?

— Нет, конечно, — выдохнул Эрн.

— Ну, вот тебе и ответ! Что-то я устал, — Марк снова зевнул. — Но, может, ты что-то вспомнишь, если снова переживёшь нечто подобное.

Он встал и покинул чердак, не дожидаясь ответа. Эрн остался лежать, глядя в потрескавшиеся доски потолка. Через минуту он поднялся, медленно спустился вниз и направился в столовую, где его ждал поднос с остывшим картофельным пюре, вишнёвым пирогом и чашкой чая.

Пюре медленно стекало с ложки и лениво падало обратно в тарелку. Есть Эрну совсем не хотелось. Даже манящий аромат вишнёвого пирога, с румяной корочкой и слегка покрытый сахарной пудрой, не пробуждал аппетита. Все его мысли занимали события произошедшие с ним за эти сутки. Беспорядочные, грызущие, оставлявшие незатянувшийся след от того, что он не помнит чего-то важного об этом месте и людях. Казалось, если он закроет глаза, то увидит рой хищных мошек, подчиненный его сомнениями и тревогами, и этот рой начнёт теснить его разум до потери сознания.

Выдохнув и кое-как прогнав большую часть назойливых мыслей, Эрн заставил себя отправить в рот первую ложку картофельного пюре. Холодная, комковатая масса, лишённая всякого вкуса, без энтузиазма скатилась вниз по пищеводу. Тело поначалу сопротивлялось, но быстро смирилось с тем, что его хозяин решил доесть всё. Проглотив последний кусок пирога, Эрнест отложил ложку и устало обвёл глазами длинные столы столовой. Тусклые, пустые и совсем не приглашающие за них сесть, столы.

"Всегда ли Шейдмур был таким неживым?" — мелькнуло у него в голове.

Санитар Уилл бережно протирал тарелки полотенцем, когда Эрн сдал поднос. Движения санитара были размеренными, почти успокаивающими. Его действия представляли собой некое постоянство. Эрнест четко осознавал, что каждый день ровно в девять утра, три часа дня и семь вечера, Уилл будет стоять на том же месте с полотенцем в руках и протирать тарелки. И его захотелось поблагодарить именно за это, а не за еду, лишенную всякого вкуса, но рот будто склеили чем-то и он лишь благодарственно поклонился.

Лестница на третий этаж явно сопротивлялась ему. Каждая ступень давалась с невероятным усилием, как будто её поверхность покрыта вязкой смолой. На полпути он остановился, чтобы перевести дыхание, ощущая, как грудь сдавливает непреодолимая тяжесть.

— Что за чёрт? — вырвалось из него хриплым шёпотом.

Он не ждал ответа. Но ответ пришёл. Женский крик, отчаянный, разрывающий тишину.

Адреналин мгновенно выплеснулся в кровь, прогоняя прочь всю его апатию. Эта энергия буквально толкнула Эрнеста вверх, и он преодолел последние ступени в один рывок.

И он увидел то, чего не ожидал увидеть ни при каких обстоятельствах. Ни в фантазиях, ни в страшных снах, и уж точно не в реальности.