Глава 1
— Добро пожаловать в Шейдмур, — отскочил эхом от стен голос молодой девушки, читавшей брошюру.
Главный холл Шейдмурской больницы одновременно казался и величественным, и обветшалым. Никаких украшений, никаких картин на стенах — лишь светло-серые бетонные плиты, тянущиеся до высокого потолка, который поддерживали, тяжело дышащие под весом больницы, резные колонны. В одном из углов, среди трещин, притаился паучок, со своим маленьким узорчатым шедевром. Видимо он черпал вдохновение с картины снизу — пол украшала мозаика, выложенная спиралью из цветных квадратов, но, к сожалению, плитка давно потрескалась и потеряла свой былой шарм.
Свежеприбывшие пациенты, Эрнест Томпсон и Изабель Пети́, стояли посреди холла и от скуки изучали друг друга.
Иззи бегло осматривала Эрна, не стесняясь и не скрывая свой интерес. Её юркие глаза заметили всё, от безукоризненно отутюженной одежды до напряжённой челюсти, будто он что-то в себе пытался сдержать. Эрн — высокий, подтянутый, с выправкой военного. Прямые черты лица подчеркивали коротко подстриженные тёмные волосы. И самая обычная одежда: серое пальто, белая рубашка, да чёрные брюки.
А вот его взгляд успел зацепиться лишь за её ярко-фиолетовые волосы и каре-зелёные глаза, он даже не удосужился обратить внимание на слабую седину у корней, которую девушка давно уже не пыталась скрыть.
Поняв, что она не интересна своему собрату по несчастью, Иззи взглянула на свое отражение в окне: на ней красовалось свободное синее платье, поверх которого был надет ярко-жёлтый свитер, слишком большой для её хрупкого телосложения. На ногах — колготки под цвет верха и тяжёлые ботинки с разноцветными шнурками. Изюминкой же она считала серьги в ушах — крупные, в форме ретро кассет. На фоне строгого и сдержанного Эрна она казалась настоящим фейерверком и ей это определенно нравилось.
— Зови меня Иззи, — представилась девушка, прожжужав свое имя прямо на ухо Эрну.
Тот рефлекторно дёрнулся и отстранился, его лицо сразу напряглось. Он хмуро посмотрел в сторону, избегая её взгляда, стараясь оградить себя от неуместного вторжения.
— Ах, так! Тогда, буду называть тебя Молчун... или Тихоня, — не унималась Иззи, пружиня на месте. — А может, Зазнайка? Остолоп? Негодяй? Сукин...
— Божий сын! — прервала её монолог лёгким и мелодичным возгласом, вышедшая им навстречу медсестра. — В высших кругах меня обзывают мисс Пилигрим, но вы можете просто звать меня Энни. — с улыбкой добавила она, слегка наклонив голову.
Энни выглядела не менее причудливо, чем сама больница — её черные, как смоль, волосы были собраны в небрежный пучок, за ухом торчала сигарета, а её глубокие карие глаза смотрели с теплотой, но за которой скрывалось что-то настораживающее. Белоснежная медицинская форма резко контрастировала с толстым слоем пыли на стойке регистрации, откуда она взяла журнал, сделала несколько записей и, закончив, подошла к будущим пациентам.
Мисс Пилигрим легко подняла багаж Иззи и потянулась уже к вещам Эрна, но тот, на автомате, вежливо отстранился, крепче прижимая к себе чемодан.
— Боишься, не управлюсь с твоей неподъёмной поклажей? — усмехнулась Энни, слегка прищурившись. — И все же мне придется настоять и отобрать твои драгоценные вещички.
— Зачем? — спросил Эрн, его голос прозвучал слишком низко и резко, но он сразу прокашлялся и произнёс мягче: — Я не взял с собой ничего опасного.
— Предлагаешь на слово поверить? — её взгляд внезапно потяжелел, но, почувствовав, как стало нарастать напряжение в воздухе, Энни вновь улыбнулась. — Хорошо, можешь идти в свою палату.
— А... а где она? — растерялся Эрн.
Энни кокетливо покачала головой и, подталкивая бедром дверь с надписью "Посторонним вход воспрещен", начала свой запланированный экскурс:
— Психиатрическая больница Шейдмур, или, как её называют местные — Шейдмурский приют, была основана Артуром Шейдмуром в 1952 году и, как видите, всё ещё стоит, — Энни обернулась перед лестницей на второй этаж, проверить следуют ли за ней пациенты. — До недавнего времени больница держала на своих хрупких плечах два крыла: женское и мужское. Но вот недавно случился страшный-престрашный пожар.
— Пожар?! — воскликнула Иззи.
— Точно-точно, с такими же воплями родственники забирали наших пациентов домой, представляете? — она обернулась к Эрну. — Поэтому, отвечая на вопрос Томпсона: твоя палата в женском отделении. Первая налево, а знаешь почему первая?
Эрн нахмурился, пытаясь понять, почему именно первая, но Энни сразу дала ответ:
— Чтобы мы могли с лёгкостью следить за вами, мальчики, и не допустить того, чтобы вы пробрались к нашим девочкам!
Иззи не сдержалась и громко рассмеялась, её звонкий смех прокатился по зданию и возвестил всех о её прибытии. Её щеки слегка порозовели и она смущенно хихикнула под конец, после чего поравнялась с Энни.
— Получается пожар произошел в мужском крыле? — спросила Иззи, чуть обогнав медсестру.
— А ты догадливая, да, но произошло ещё кое-что... — Энни посмотрела прямо в глаза Эрна, её радушный взгляд окрасился холодными оттенками, от чего парень поежился. — Но об этом ты когда-нибудь узнаешь от оставшихся пациентов.
— И сколько осталось? — не успокаивалась Иззи, прыгая рядом.
— Не считала, вы же не купюры в моём кошельке! — ответила Энни с лёгким смешком, отводя взгляд и направляясь на третий этаж, где их уже ожидал длинный коридор с дверьми, ведущими в отдельные палаты. — Пришли. Как я и говорила, первая налево, а у тебя Изабель... м-м-м, дай-ка вспомнить, вроде 312-ая, или 321-ая, но ты сразу поймешь та или не та, как войдешь! На этом всё, если понадоблюсь, ищите меня на втором этаже.
Энни оставила их на пороге длинного коридора, и, не дожидаясь оставшихся вопросов, развернулась и поспешила прочь, растворяясь в тени лестничной клетки. Иззи проводила её взглядом, а затем, все так же по-детски подпрыгивая, направилась к своей палате, не теряя ни капли энтузиазма и причудливой для этих стен жизнерадости. Оставшись в одиночестве, Эрн почувствовал морозец где-то позади себя, будто кто-то наблюдал за ним, но тот моментально исчез, как только парень обернулся.
— Успокойся, — попросил самого себя Эрн и глубоко вздохнул.
Эрн повернул голову к двери, на которой висела металлическая табличка с номером «301». Она не выглядела новой, да и всю дверь покрывали мелкие царапины, некоторые из них даже напоминали следы ногтей, но Эрн сразу же отогнал от себя жуткие ассоциации. Он взялся за ручку, ожидая, что она ужалит холодом, но на удивление, ручка оказалась тёплой, будто кто-то недавно держался за неё.
У окна больничной палаты стоял невысокий и худощавый парень с медовыми кудрями, собранными в неаккуратный хвостик на затылке. Услышав скрип двери своей больничной палаты, он обернулся, и уголки его губ дрогнули, будто в попытке улыбнуться. Вся его фигура напоминала натянутую ниточку; лицо с тонкими чертами, покрытое едва заметными веснушками, застыло в страхе. Серо-голубые глаза резко дернулись, пробежались по вошедшему, затем по всей комнате и снова вернулись к лицу посетителя.
— П-привет, ты мой новый сосед, видимо. Я... — парень сглотнул подступивший комок в горле и спрятал руки глубже в растянутые рукава белой рубашки. — Я тут... у меня здесь... ты...
Его движения были словно ржавый поршень: сначала медленные и заторможенные, затем внезапно резкие и неуклюжие. Он раскачивал рукой то вправо, то влево, пытаясь найти баланс.
— Эрн, — коротко ответил внезапный гость.
— Авнер, — представился второй.
Эрн опустил чемоданчик на пол и сел на свободную кровать, устало потирая виски. Авнер, вернувшийся к окну, наблюдал за новым соседом с ненавязчивым интересом. Через минуту Эрн, не поднимая головы, заговорил, словно продолжая давно начатую беседу:
— Я должен быть в тюрьме за совершенное, а не здесь, — произнес он хриплым голосом, в котором звучала горечь.
— Если ты здесь, значит, ты не нормальный, — будничным тоном заметил Авнер.
Эрн, услышав эти слова, медленно поднял взгляд и встретился с глазами своего собеседника. В душе заиграло упрямство.
— Так таким и место в тюрьме! — ответил он громко, резко, и даже грубо.
В этот момент из-под цветастого пледа, лежащего на соседней кровати, вылезла чья-то чёрная макушка, но после короткого невнятного мычания снова скрылась в уютном убежище. Эрн почувствовал лёгкий укол вины, в голове промелькнуло: «Зачем я вообще решился заговорить?»
Он прикрыл рот рукой, чтобы не сказать ещё чего-нибудь лишнего, неуместного или постыдного. Но Авнер даже не заметил недовольства третьего соседа и продолжил разговор, будто ничего не произошло:
— Всего две причины нахожу, почему ты здесь: либо ты опасен для сокамерников, либо они для тебя. Поэтому ты именно здесь. В Шейдмур не попадают просто так, — произнес он, делая шаг вперед. — Ты не думал, что это место будет опаснее и строже какой-то там тюрьмы?
Эрн нахмурился, пристально разглядывая своего нового соседа. Ему не особо верилось в последние слова Авнера. Шейдмур не казался ему таким уж суровым местом, да, больница выглядела запущенной, даже ветхой, но никак не внушала страх или тревогу.
— Может быть, ты прав, — сказал Эрн, не желая начинать ненужный спор.
И тишина. Видимо им больше не о чем говорить. Авнер вернулся к окну, устремив взгляд куда-то вдаль, а Эрн остался сидеть на кровати. Через несколько минут дверь тихонько открылась, и в палату вошёл мужчина лет сорока, он двигался крайне аккуратно, только скрип его зеленых больничных тапок тревожил тишину. Не проронив ни слова, он застелил постель Эрну и аккуратно положил на край койки небольшой пакет. Внутри обнаружилась больничная форма и короткая записка: «Можешь надеть, если хочешь». Выходя из палаты, он указал на свой бейджик, поклонился и вышел. Им оказался старший санитар Уильям Мэррил.
Эрн медленно откинулся на матрас, чувствуя, как спина касается приятной прохлады постели. Простыни, белые и хрустящие, будто только что из прачечной, оказались неожиданно мягкими, но совершенно без запаха. Обычно постельное бельё пахнет стиральным порошком или хоть чем, даже может неприятным и отталкивающим, но здесь — ничего, словно кто-то злостно похитил запах и даже не думал возвращать. Матрас же мгновенно подстроился под его тело, повторяя каждый изгиб. Абсолютный комфорт. И хотя это должно было его успокоить, отнюдь, внутри начала расти необъяснимая тревога.
На стуле рядом с койкой лежала сложенная форма больного. Ещё один элемент, заставлявший его задуматься о словах Авнера о больнице. Ему оставили выбор — надевать форму или нет, и в этом выборе крылась пугающая Эрнеста свобода, он почувствовал себя уязвимым. Быть как все, или сохранить свою индивидуальность? Эта дилемма заставила Эрна сглотнуть подступивший комок из неопределенности, страха и тревоги. Он привык, что за него делают выбор, а он лишь следует указу. Дома, в армии, на фронте.
«Если ты здесь, значит, ты не нормальный», — слова Авнера сжали виски, принося за собой тупую боль.
Он схватился за голову, чувствуя, как липкое напряжение растекается по всему телу. Никаких звуков, кроме слабого шума вентиляции и приглушённых шагов где-то вдалеке. Разом все в больнице замерло, она боялась Эрна или переживала за него, этого он понять не мог, но четко ощутил присутствие Шейдмура на своих плечах. Этот вакуум оставил Эрна наедине с самим собой, с его мыслями и тревогами. Те роились, бились с друг другом. Беспощадная битва, где нет ни одного победителя, но и ни одного проигравшего.
Вдруг из всепоглощающей тишины его вырвал резкий звонок — оглушающе громкий, словно удар по нервам, он эхом разнёсся по всему коридору и вернулся обратно. Эрн невольно вздрогнул, а его сердце сбилось с ритма, от внезапного возвращения в реальность.
— Это на ужин, — спокойно произнёс Авнер, небрежно сминая пальцами больничную форму Эрна. — Наденешь?
— А ты? — неожиданно для самого себя спросил Эрн.
— Я бы не носил, но у меня нет выбора. Пожар и всё такое... Ты, наверное, уже слышал, раз тебя принимала Энни. Она мне эту одежду и дала. Смотри, — он указал на неровные края рукавов, из которых торчали нитки. — Отрезали. Мне смирительная рубашка не нужна, я не буйный, а вот обычная — в самый раз!
— Значит, мне лучше пойти так? Я не совсем уверен, что это правильно.
— Ну, в пальто тут, конечно, никто не ходит... Но если подумать, в своём одеянии "сбежавшей невесты из дурки" я больше похож на медперсонал, чем на пациента.
Эрн вдруг осознал, что всё это время лежал в уличном пальто и ботинках. Он быстро снял верхнюю одежду, сложил её аккуратной стопкой и, без лишних вопросов, принял предложенные Авнером тапки в горошек.
— Идём, поедим и познакомим тебя с остальными, — Авнер жестом пригласил его следовать за ним.
— А... — Эрн указал на парня, спящего в груде одеял.
— Спит, — коротко бросил Авнер и вышел из палаты.
Они спустились на второй этаж, где находилась столовая. Это было большое помещение с длинными деревянными столами, с бело-голубой плиткой на полу, треснувшей в нескольких местах. На потолке горела всего пара ярких ламп, но те справлялись с созданием в помещении холодного и неуютного света. Столовая могла бы вместить немало людей, но за ближайшим столом сидело всего две пациентки. Знакомая Эрну Иззи расположилась же за самым дальним, с подносом перед собой, на котором было всего несколько ломтей хлеба и стакан воды. Завидев Эрна, она расплылась в широкой улыбке и замахала обеими руками.
— Эй, Молчун! Сюда!
Эрн слегка поморщился из-за шума, что создавала Иззи, но все же подошёл к ней, стараясь не встречаться взглядом с остальными, те покосились на новеньких и подозвали к себе Авнера.
— Это кто? — спросила шёпотом пациентка с каштановыми распущенными волосами.
— Симпатичный, — сказала женщина с двумя пышными хвостами, облизывая ложку.
— Эрн, а вот вторую не знаю, — ответил Авнер с улыбкой и поспешил присоединиться к Эрну и Иззи за их стол.
Энни лениво встала со своего насиженного места и не торопясь принесла поднос с двумя порциями: простой овсянки, хлеба и чая, который скорее походил на разбавленную чем-то жёлтым горячую воду.
— Думаю, это вкусно ровно настолько, насколько выглядит, — хмыкнула Иззи, откусывая от своей горбушки.
Эрн молча кивнул, бросив беглый взгляд на пациенток в дальнем углу. Авнер, заметив это, представил девушек:
— Та, что с хвостиками, — это Катрина, но просит звать её Кэтти. А вторая — Рут, — он сделал паузу, отпил чай и выдохнул с довольным видом. — Согревает.
Кэтти нарядилась во что-то стереотипно девчачье: розовую футболку с крупным рисунком, неизвестному Эрну, мультяшного персонажа и ванильного оттенка леггинсы, усыпанные звездочками. Её аккуратно заплетенные пышные хвостики украшали резинки с крупными бантиками. На стуле рядом с ней сидел огромный плюшевый медведь, его глаза-бусинки, казалось, внимательно наблюдали за каждым движением Эрна.
Рут же выглядела как воплощение домашнего уюта. На ней был свободный свитер и широкие брюки. Она сидела спокойно, в отличии от Кэтти, и тщательно размазывала овсянку по тарелке, но, заметив взгляд Эрна, тепло улыбнулась, отчего на её пухлых щеках образовались ямочки, и от неё по-настоящему повеяло теплом. Эрн тяжело вздохнул, возвращая внимание к своей порции затвердевшего хлеба.
В этот момент в столовую вошла женщина в больничном халате, её строгий взгляд быстро пробежался по пациентам, прежде чем она уверенно направилась к Эрну.
— Томпсон, жду тебя завтра в кабинете, сразу после завтрака, — коротко сказала она, не удосуживаясь дать дополнительных объяснений. — Энни, будь добра, проследи за этим.
— Да, мэм, — с неохотой ответила Энни, не отрывая головы от книги.
— Это Вероника Шейдмур, наш лечащий врач, — пояснил Авнер, когда та покинула столовую.
— Мой? — с опаской переспросила Иззи.
— А чего ты так испугалась? — удивлённо спросил Эрн, заметив, как ноги девушки под столом начали мелко дрожать.
— Не знаю... не могу объяснить, — пробормотала она, сжавшись в комок и будто уменьшившись в размерах.
— Не волнуйся, раз она обратилась только к Эрну, значит тебя курирует доктор Хартли. Сейчас он в городе, отчитывается перед министерством и получает нагоняй за всех нас, — попытался успокоить её Авнер.
— Мужчина? — переспросила Иззи, на что Авнер коротко кивнул. — Тогда хорошо.
— Авнер, — с конца зала послышался глухой бас санитара Уилла, — не забывай, сегодня ты помогаешь с уборкой на кухне.
— Представьте, что на кухне эта же каша, только вонючая и подгоревшая. А может в ней ещё и тараканы на дне плавают. И мне это все отмывать... — Авнер безнадежно выдохнул, нехотя доедая свою овсянку.
— Фу-у-у! — громко заверещала Иззи, морщась. — Как хорошо, что я отказалась от каши и чая.
— У тебя проблемы с едой? — серьёзно спросил Авнер, бросив короткий взгляд в сторону места, где сидела Рут, уже успевшая покончить с трапезой и вернуться в свою палату. — Рут тоже почти не ела сегодня. Что с вами, девушки? Почему вы так переживаете из-за лишнего веса?
— Я не переживаю, — отрицательно покачала головой Иззи. — Сегодня я в жёлтом, и чай с кашей тоже. Не могу же я есть подобное себе.
— Не знаю... каша скорее зеленоватая, чем жёлтая, — задумчиво заметил Авнер, внимательно разглядывая содержимое своей ложки. — Может, всё-таки поешь?
Эрн молча наблюдал за их необычным диалогом, поражаясь, насколько Авнер легко превращает подобное в самую тривиальную тему для беседы. И сама Иззи, поражала его не меньше, её игривость и звонкий голос словно пытались игнорировать всю угнетающую атмосферу больницы.
— Думаешь? Может, ты и прав, — Иззи пожала плечами, прежде чем театрально обратиться к Энни: — Дражайшая матушка Энни, можно мне немного каши? Я передумала!
— Хитрая какая, — не поднимая глаз от книги, пробормотала Энни. — Выпросила двойную порцию хлеба, а теперь каши захотела? Ладно, сходишь с малышом Авни на кухню, Уилл тебя накормит. Да, Уилл?! — крикнула она через всю столовую.
— Да! — отозвался тот с кухни.
— Я и помочь смогу, как ты мне, — подмигнула Иззи, обращаясь к Авнеру.
— Только если сама захочешь, — усмехнулся Авнер, затем повернулся к Эрну. — Найдёшь дорогу до нашей палаты?
— Да, — ответил Эрн, ещё переваривая странный ход диалога.
После ужина, который оказался вполне привычным и обыденным на вкус, Эрн медленно поднялся на третий этаж. Открыв дверь в свою палату, он увидел, как лунный свет из окна очерчивает силуэт человека. Молодой парень, высокий, с растрёпанными тёмными волосами и задумчивым взглядом, сидел на подоконнике, закинув одну ногу на другую.
— Ты новенький? — произнёс он, оторвав взгляд от окна и повернувшись к Эрну.
Эрн кивнул:
— Эрнест. А ты кто?
— Марк, — коротко ответил тот, прищурившись. — Думаю, мы ещё успеем познакомиться поближе. Здесь, в Шейдмуре, рано или поздно все раскрывают свои самые потаённые секреты.
Эрн помрачнел, совершенно не понимая, что тот имел в виду.
— И что это значит?
Марк улыбнулся, но его улыбка вышла кривой и лишённой тепла.
— Всё узнаешь. Шейдмур сам расскажет тебе свои истории. А теперь пора спать, — Марк спрыгнул с подоконника и направился к двери.
— Куда ты? — спросил Эрн, когда они поравнялись в дверном проёме.
— Как куда? — в голосе Марка исчезла вся загадочность, и он заговорил в лёгком, дружелюбном тоне. — Прогуляюсь по больнице! Я весь день спал, нужно прогнать остатки сна и немного размяться. Ха-ха!
Эрн остался стоять на месте еще некоторое время, слегка сбитый с толку неожиданной сменой настроения Марка. У него сразу сложилось впечатление, что от этого парня можно ожидать чего угодно.
Ночь наступила внезапно. Тусклый свет единственной лампы, качающейся на потолке, еле освещал палату, отбрасывая искажённые тени на бетонные стены. Эрн лежал на своей койке, устремив взгляд в потолок, пытаясь собраться с мыслями и переварить всё, что произошло за этот день. Авнер и Марк всё ещё не возвращались, и Эрн не мог не волноваться. Марк оставил его в большем замешательстве своими странными словами.
«Здесь, в Шейдмуре, рано или поздно все раскрывают свои самые потаённые секреты...» — и что это значит?
Эрн тяжело вздохнул, чувствуя, как его тело требует сна, но разум всё ещё сопротивлялся. Мысли роились, как назойливые насекомые, не давая ему расслабиться. Он перевернулся на бок, его рука скользнула по прохладной простыне, и он схватился за неё, как за некий якорь. Каждый звук — скрип кровати, шаги за дверью, и даже собственное дыхание — казались слишком громкими в безмолвной тишине Шейдмура. Он всё больше ощущал, что за ним кто-то наблюдает, что сама сущность больницы где-то рядом, скрытая в углах или за тенями. И это знание, пробравшиеся в его голову, пугало.
Вдруг послышался скрип двери. Эрн вздрогнул и напрягся, прислушиваясь к шагам. В палату вернулся Авнер.
— Спишь? — шёпотом спросил он, подходя к своей кровати.
— Не могу, — так же тихо ответил Эрн, не открывая глаз.
— Первые ночи здесь всегда такие. Привыкнешь.
Авнер улёгся на свою кровать, и не произнеся больше ни слова, отвернулся к стене и вскоре засопел. Минуты тянулись мучительно медленно. Но усталость все же взяла верх. Эрн и не заметил, как его сознание погрузилось в беспокойный сон, где Шейдмурский приют, казалось, затягивал его в свои бесконечные коридоры, которые только и ждали, когда Эрн подастся любопытству и наконец зайдет в одну из дверей, чтобы найти те самые потаенные секреты.