## Глава 2: Сладкая Ловушка и Воронья Тень
Тишина пентхауса после ухода гостей казалась теперь не освобождающей, а зловещей. Слова из записки горели в мозгу Эль, как раскаленные угли: **«ОНА ЗНАЛА СЛИШКОМ МНОГО. ТЫ – СЛЕДУЮЩАЯ, ЭЛЬ. ПОМНИ О „СЛАДКОЙ ЛОВУШКЕ“ АЛИНЫ?»**
Холодный лунный свет, еще недавно казавшийся романтичным, теперь лизал мраморные полы ледяными языками, отбрасывая длинные, искаженные тени от мебели. Эль сидела, скрючившись на подоконнике, тонкие пальцы сжимали злополучный листок до хруста. "Сладкая ловушка"... Это был их с Алиной секрет, их детский шифр, означавший ситуацию, когда что-то кажущееся безобидным и привлекательным таило в себе скрытую угрозу. Алина придумала его после того, как они чуть не отравились красивыми, но ядовитыми ягодами в бабушкином саду. Кто мог знать об этом? Кто мог написать это *дрожащим* почерком, так похожим на почерк Алины в последние дни, когда ее мучили непонятные приступы слабости и тревоги?
*Не Кассий,* – пронеслось в голове. Кас появился в их жизни уже после смерти Алины. *Не Рин.* Айрин знала о коде, но ее почерк – это размашистые, веселые загогулины, а не этот нервный, почти болезненный нажим. *Отец? Мачеха? Стелла?* Мысль о сводной сестре вызвала привычную волну отвращения. Стелла всегда завидовала Алине и Эль, их красоте, талантам, их близости с отцом. Ее язвительность после смерти Алины лишь усилилась, гранича с откровенной жестокостью по отношению к Эль. Но знала ли она о "сладкой ловушке"? Маловероятно. Алина терпеть ее не могла.
Эль встала, ее тело дрожало мелкой дрожью, не от холода, а от адреналина и страха, смешанного с жгучим желанием докопаться до правды. Она прошла по огромной гостиной, ее босые ступни едва касались холодного мрамора. Нужно спрятать записку. Надежно. И подумать. Она – гений, как часто напоминали ей, хоть она и ненавидела этот ярлык. Ее ум, обычно такой острый и быстрый, сейчас ощущался вязким, отягощенным эмоциями.
Она зашла в свою новую спальню – просторную, светлую, с эркером, выходящим на другой ракурс города. Сумка с вещами еще не разобрана. Эль вытащила старый альбом для рисования, один из многих, переполненных набросками, эскизами костюмов для Рин, пейзажами, портретами… и изображениями Алины. Она открыла его на случайной странице, где был нарисован букет лилий. Ирония. Вспомнился букет Кассия. Аккуратно, почти с благоговением, она вложила зловещую записку между страницами, прямо поверх рисунка лилий. Пусть угроза лежит рядом с красотой. Напоминание.
Утром ее разбудил запах горелого тоста и веселый, хоть и немного фальшивый, голосок Айрин.
«Элииик! Вставай, солнышко! Экспериментирую с завтраком на нашей супер-пупер кухне! Результат… эээ… интересный!» – кричала она из кухни.
Эль натянула на себя шелковый халат и вышла. Айрин, в ярком пижамном комплекте с единорогами, возилась у огромной плиты, пытаясь спасти почерневшие ломтики хлеба. На столе красовалась коробка конфет от Кассия – роскошный ассортимент шоколадных трюфелей, пралине, марципанов.
«Вот! Спасение!» – Айрин махнула рукой в сторону конфет. «Моя кулинарная карьера пока под вопросом, а вот конфетки Каса – всегда идеальны! Бери, бери!»
Эль посмотрела на коробку. "Сладкая ловушка". Слова записки эхом отозвались в памяти. Она резко отвела взгляд.
«Не хочется, Рин. Спасибо. Лучше чаю. Сильного. Без сахара». Ее голос звучал чуть хрипло от бессонной ночи.
Айрин на мгновение замерла, лопатка с обугленным тостом в руке. Ее серые глаза внимательно изучили бледное лицо подруги, тени под огромными голубыми глазами. «Эль? Что случилось? Ты как привидение. Не понравилось, что Кас принес? Он же хотел как лучше…»
«Нет, нет, все отлично, просто… голова болит. Новое место, наверное». Эль поспешно отвернулась, наливая кипяток в чашку. Она не могла рассказать Рин о записке. Не сейчас. Не когда Айрин сияла от счастья из-за их нового дома и из-за того, что Кассий был так внимателен. Разрушать эту хрупкую радость было жестоко. К тому же… Эль не могла отогнать подозрение. Айрин была честной, как день, но ее эмоциональность и наивность делали ее ненадежным хранителем опасных тайн. Она могла проболтаться. Нечаянно. Особенно Кассию.
«Ладно, солнце,» – Айрин вздохнула, выкидывая тост. «Тогда я закажу нам круассаны и капучино! Праздник же!» Она схватила телефон, уже увлеченная новой идеей.
Эль смотрела в окно, сжимая горячую чашку в руках, пытаясь согреться. Нужен был Рей. Его холодная рассудительность, его способность видеть суть, его безоговорочная… что? Защита? Владение? Она не была уверена, но знала – он единственный, кому она могла показать записку. Он не испугается. Не станет жалеть. Он *действовал* бы.
Она украдкой посмотрела на телефон. Написать ему? Но что сказать? "Приезжай, меня кто-то пугает анонимной запиской"? Это звучало… мелко. И слабо. А Реймонд презирал слабость. Даже в ней.
Решение пришло неожиданно. Эль отпила чаю, поставила чашку с решительным стуком. «Рин, я схожу вниз, в художественный салон. Нужны новые кисти и пастель. Хочу запечатлеть наш вид на рассвете». Это была полуправда. Вид был потрясающий. Но салон… он находился в том же элитном комплексе, где располагался офис Рея. Он часто упоминал, что его "берлога" – на верхних этажах соседней башни.
«Окей! Я пока тут разберу наши коробки с одеждой!» – Айрин уже листала меню доставки, полностью поглощенная выбором круассанов.
Спускаясь на лифте, Эль чувствовала себя шпионом в собственном новом мире. Она купила пару дорогих кистей и блокнот для эскизов, делая вид, что увлечена выбором бумаги. Потом, стараясь не оглядываться, направилась к лифтам, ведущим в офисную часть комплекса. Сердце бешено колотилось. Что, если его нет? Что, если он откажется ее видеть?
Она назвала его имя строгому охраннику у поста. Тот кивнул, пробормотал что-то в трубку и жестом пригласил к скоростному лифту. «Пентхаус А, мисс Артиэль». Лифт взмыл вверх с почти беззвучным гулом.
Дверь лифта открылась прямо в просторный, минималистичный холл, весь в черном, белом и стальном. За массивным столом сидела невозмутимая ассистентка. «Мисс Артиэль. Мистер Реймонд вас ждет. Пожалуйста, пройдете». Она указала на тяжелую дверь из черного дерева.
Эль вошла. Кабинет Рея был воплощением его характера: просторный, доминирующий вид на город, дорогая, но строгая мебель, никаких лишних деталей. Никаких цветов. Сам он стоял у панорамного окна, спиной к ней, в идеально сидящем темно-сером костюме. В руке – хрустальный стакан с темной жидкостью. Казалось, он сливался с видом – высокий, темный, незыблемый.
«Котенок,» – его голос донесся, низкий и спокойный, прежде чем он повернулся. Красные глаза медленно скользнули по ее лицу, мгновенно уловив бледность, напряжение в уголках губ, тени под глазами. Его взгляд стал острее. «Не похоже, что ты пришла за советом по выбору оттенка пастели. Что случилось?»
Его прямая манера общения была как глоток свежего воздуха после ночи в душном подвале. Эль не стала ничего приукрашивать. Она достала из кармана халата сложенный листок и протянула ему. «Это… это вчера вечером. В почтовом ящике старого дома. Перед отъездом. Я не открывала до… до после вашего ухода».
Реймонд взял записку. Его длинные пальцы развернули ее без суеты. Он прочитал. Мгновение. Его лицо оставалось каменным, но Эль увидела, как сузились зрачки в его красных глазах, как напряглась челюсть. Тишина в кабинете стала густой, звенящей.
«"Сладкая ловушка",» – он произнес слова медленно, как будто пробуя их на вкус. «Что это?»
Эль объяснила. Кратко, о детском коде, о ягодах, о том, что знали только они с Алиной.
«И почерк?» – спросил Рей, его взгляд прикован к неровным буквам.
«Похож… похож на почерк Алины. В последние месяцы. Когда ей было… плохо». Эль сглотнула ком в горле.
Реймонд подошел к столу, положил записку рядом с клавиатурой, снял пиджак. Его движения были точными, экономичными. Он налил в другой стакан воды и протянул Эль. «Пей. Медленно». Пока она делала глоток, он снова взял записку, изучая ее под светом лампы. «Похоже – не значит точно. Это могла быть попытка имитации. Чтобы напугать тебя именно этим сходством. Растоптать твою новую свободу воспоминаниями». Он поставил стакан. «Но факт остается: кто-то знает твой старый адрес. Знает о связи твоей сестры со словом "ловушка". Знает, что ты переехала. И… предупреждает. Или играет».
«Ты думаешь… это связано со смертью Алины?» – голос Эль дрогнул.
Реймонд посмотрел на нее. В его красных глазах не было ни капли сомнения, только холодная, стальная ясность. «Котенок, я *уверен*, что смерть твоей сестры была неестественной. Слишком много странных совпадений, слишком много нестыковок в официальном заключении. Слишком много заинтересованных лиц в твоей "любящей" семье». Он сделал паузу. «Эта записка – первая ниточка за долгое время. Грязная, вонючая ниточка, но ниточка».
Он подошел к ней вплотную. Его рост, его аура подавляющей силы обычно пугали других, но Эль ощущала лишь странное облегчение. Он не смеялся. Не называл ее параноиком. Он *верил* ей. И видел угрозу.
«Что делать?» – прошептала она.
Реймонд поднял руку, его большой палец нежно провел по ее щеке, смахивая несуществующую слезинку. Прикосновение было неожиданно мягким.
«Во-первых, никакой паники. Паника – удел слабых. Ты не слабая, котенок,» – его голос звучал как приказ. «Во-вторых, никаких конфет и подарков от неизвестных источников. Особенно тех, что уже лежат у тебя дома». Его взгляд стал ледяным. «Кас принес их вчера?»
Эль кивнула.
«Выбрось. Не ешь. Лучше – отдай Рин, если не хочешь объяснений. Пусть съест их со своим вечным оптимизмом». В его тоне не было заботы о здоровье Айрин, лишь холодная прагматика. «В-третьих…» Он наклонился чуть ниже, его дыхание коснулось ее уха. «Ты помнишь *все*, что происходило с Алиной в последние месяцы? Все странности? Все ее страхи? Все ее разговоры?»
«Да, но…»
«Но ты была ребенком. И горе затуманило многое,» – он закончил за нее. «Начни вспоминать. Записывай. Каждый сон, каждую фразу, каждую "мелочь". Твой ум – твое главное оружие. Используй его». Он выпрямился. «А я… я займусь этим милым посланием. И тем, кто мог его отправить. У меня есть ресурсы, чтобы копнуть глубже, чем полиция когда-либо копала».
«Рей…» – Эль посмотрела ему в глаза. «Спасибо». Это было больше, чем просто благодарность. Это было признание его роли в ее жизни сейчас. Ее защиты.
Уголок его губ дрогнул в подобии улыбки. «Не благодари раньше времени, котенок. Охота только начинается. А добыча…» – его красные глаза сверкнули опасным огнем, – «…окажется куда опаснее, чем кажется».
Он проводил ее до лифта. Когда двери закрылись, Эль почувствовала не только страх, но и странный прилив решимости. Она не была одна. У нее был Рей с его стальной волей и безжалостной эффективностью. И у нее был ее собственный ум. Тени прошлого вышли на охоту. Но теперь у нее был свой охотник. С вороньими крыльями и огненным взором.
Она вернулась в пентхаус. Айрин, окруженная коробками и поедающая круассан, сияла. «Эль! Смотри, я нашла наш старый фотоальбом! О, тут мы с Алиной на пляже… помнишь?»
Эль замерла. Фотография. Алина смеялась, держа в руке красивую, яркую ракушку. "Смотри, Эль! Какая прелесть! Настоящая сладкая ловушка! Кто знает, что внутри прячется?" – смеялась тогда сестра.
«Дай посмотреть, Рин,» – тихо сказала Эль, подходя. Ее сердце бешено колотилось. Может, ответ был не только в воспоминаниях? Может, он был спрятан на старых фотографиях, в забытых вещах Алины, которые они с Рин привезли с собой в коробках? Среди этих безобидных на первый взгляд кружев, книг и безделушек могла таиться настоящая сладкая ловушка. И она, Эль Артиэль, гений с огненными волосами и ледяным страхом в душе, должна была ее найти. Прежде чем ловушка захлопнется.