Глава семнадцатая.
Возвращаться домой после допроса Каролина не хотела. Владимир Андреевич наверняка будет волноваться, но с него этого хватит за глаза. К тому же, на душе от его вопросов и поддержки не станет. По крайней мере, в ближайшее время.
Романова бродила по посёлку до наступления темноты. Усталость пришла со временем. Все возможные улицы, прогулки и парки подверглись изучению, вернее новому виденью после двух лет пребывания заграницей. Особо ничего не изменилось; кто-то поставил новые ворота, срубил лишние деревья в саду, но большая часть местности осталась такой, какой её француженка запомнила в детстве.
Чем ближе Рома подходила к дому, тем темнее становилось вокруг. Небо затянуло тучами, но ни грома, ни молнии не было слышно. На ощупь идти не приходилось; вплоть до школы стояли кое-какие фонари, а, вот, дальше… увы, жителям приходилось ориентироваться, как летучим мышам. Ходить по ночам не было страшно до последних событий, но уже в девятом часу вечера детей на улице зелено-голубые глаза не находили.
Каролина поглядела в окна пятого этажа и заметила, что свет в них не горел, что было не странно, учитывая, что её отец в последнее время предпочитал темноту свету. Девушка подошла к подъезду, игнорируя парнишку, свёрнутого чуть ли не в клубок, на холодной лавке, и потянула ручку. Дверь по каким-то немыслимым причинам не поддалась, заставляя юную особу на секунду запаниковать. Просить о помощи неизвестного человека ей не хотелось, а уж тем более позориться перед ним и одной из своих самоуверенных личностей желания не было, а мёрзнуть на улице – тем более.
— Парень! – Она окликнула юношу достаточно тихо, чтобы не разбудить весь район. При этом блондинка испытала некое подобие угрызения совести за то, что нарушила покой человека. Он, конечно, не был похож на бомжа, но провести ночь на лавочке явно собирался.
Когда незнакомец поднял голову, открывая своё лицо, Романова тут же пожалела о своей слабости и предприняла попытку дёрнуть дверь на себя, что в очередной раз не увенчалось для неё успехом. Максим Пшеницын недовольно шмыгнул носом, пробежался взглядом по дочке историка, после чего спустил поджатые к груди ноги с лавочки и спокойно поднялся. Он решил, что будет лучше помолчать первое время, прощупать почву и только потом попробовать принести свои извинения. Почему-то уверенность в том, что с первого раза ничего не получится, не покидала русую голову, но капелька надежды оставалась при всем этом.
Макс подошёл к Романовой ближе, буквально чувствуя накаляющийся вокруг них воздух по её инициативе. Юноша снял с головы капюшон и с долей кротости заглянул в девичьи голубые глаза. Он понимал, что после того, что он с ней сделал, девчонка испытывала по отношению к нему страх. Конечно, если бы его оттаскали за волосы, а потом попытались перерезать горло, Максим бы не только разговаривать с этим человеком перестал, он бы сделал всё, чтобы упрятать урода за решётку. В крайнем случае, отплатил ему той же монетой.
— Я хочу с тобой поговорить, - буквально выдохнув эти слова, Пшеницын спрятал руки в карманы своих джинсов и едва ли покачнулся на носках. Он переживал, сам того от себя не ожидая. Куда легче жилось, когда совесть оставалась равнодушной ко всему.
— Ты забыл поздороваться, - заметила Рома, тыкая блондина прямо носом в простую этическую ошибку. Она соблюдала эту традицию часто. А как же? Всё-таки она – не простая девочка со двора, а дочь учителя истории.
Максим повёл глазами в сторону, стараясь при этом не сильно их закатить. Это было бы некрасиво, учитывая то, зачем он сюда пришёл. Занудство и упрямство, по всей видимости, родились вперёд француженки.
— Привет, Ром, - исправился Максим и даже одарил подругу милой улыбкой. Хотелось бы заметить, что такой чести он не удостаивал ни одну из знакомых девиц.
— Каролина, - вновь исправила школьного товарища Романова и, внезапно осмелев, сложила руки на груди. Она даже дёрнула уголком губ, когда юноша тяжко вздохнул.
— Привет, Каролина, - еле выдавил из себя Пшеницын и недовольно смерил девушку взглядом. — Теперь мы можем поговорить? Деваться тебе всё равно некуда, а я не открою дверь, пока не заполучу желаемое.
— Говори, коль пришёл, - в очередной раз, смерившись со своей участью, Каролина пошла на уступки. Делать этого ей уж очень не хотелось, но пришлось в виду некоторых внезапно возникших обстоятельств.
Невольно переступив с ноги на ногу, Макс поджал губы в тонкую линию, всеми своими действиями показывая блондинке переживания. Что ж, Максим Викторович, пришло время платить по счетам.
— Я хотел извиниться за то, что сделал недавно, - с выраженным сожалением в голосе парировал молодой человек. — И за всё то, что сделал ранее. Красивых слов ты от меня не дождёшься, но это всё же лучше, чем ничего. Не знаю, как мне искупить свою вину, так что… возьми это, и проси всё, что хочешь.
И только в тот момент Романова заметила в руках солдатика цветы, которые незамедлительно были протянуты ей. Скромный букетик сине-фиолетовых цветов, сорванных наспех, заставили девчонку задержать дыхание и даже слегка покраснеть. Она просто не ожидала подобного истечения обстоятельств!
— Что это? – Взяв себя в руки, Ромка переступила с ноги на ногу, тем самым немного отойдя назад. Она мысленно постаралась успокоить бурлящую кровь и проконтролировать слегка сбившееся дыхание. Дать бы этому придурку в лоб, и всё с этим!
— Кажется, лаванда, - ответил Максим, прильнув к цветам лицом. Он вдохнул их запах, немного подумал и пожал плечами. — Не знаю, особо в ботанике не разбираюсь. Не ссы, не украл. Сорвал с маминой клумбы. Просто… прими их уже, - и он в момент оказался ближе, побуждая француженку отшатнуться вновь.
— Хорошо-хорошо, - протараторила Каролина и помахала перед собой руками в опаске, — только не подходи ко мне близко! Мало ли, что тебе в голову взбредёт. В очередной раз, - презрительно окинув юношу взглядом, Романова приняла цветы. Дав себе секундочку на переваривание происходящего, она прошлась кончиками пальцев по хрупким лепесткам и тихонько выдохнула. — А… как твоя мама? Говорят, ей стало лучше.
— В какой-то степени, - кротко кивнул Макс, на этот раз, спрятав свои руки в тёплые карманы кофты. — Она уже встаёт с постели, но, чтобы что-то делать… - он отрицательно помотал головой. — Это я виноват. Не знаю, как она переживёт новость о моем аресте.
— Ещё ничего точно не известно, - Романова поспешила прервать меланхоличные размышления собеседника. Она поднесла цветы ближе к лицу и вдохнула их приятный сладкий аромат. — Если Макаров ничего не вспомнит, то никто ничего не узнает.
— Хотелось бы в это верить.
На лице француженки промелькнула мягкая улыбка, что заставило Максима расслабиться. Результат спокойного разговора превзошёл все его ожидания! Или причина заключалась в скромном подарке? Лаванда порой творит чудеса, особенно преподнесённая обиженной женщине.
— Что ж, - нарушив недолгое молчание, оказавшееся очень приятным моментом, Пшеницын взялся за ручку двери. — Могу ли я надеяться на прощение? Что мне сделать, чтобы ты смогла меня простить?
— Разве можно простить того, кто причинил тебе много боли? – Рома сделала шаг к подъезду, когда Максим любезно открыл ей дверь, не прикладывая к этому особых усилий. — Не знаю, Максим, правда. У меня смешанные чувства на этот счёт. Мне бы в милицию тебя сдать, да жалко твою маму. Хочешь заслужить прощения? Забудь обо мне, и только.
— А, если я не могу забыть о тебе?
— До свидания, Максим.
Каролина напоследок задержала взгляд на товарище, что ожидал большего, чем просто прощание. Девушка не смело шагнул в подъезд, в темноте которого бесшумно исчезла. Шлейф чего-то доброго и скорбного остался за ней во дворе, осел на душе юноши. Полярная звезда проявилась в тёмном небе, а морозный ветер показался не таким уж и холодным.
Максим отпустил дверь, позволяя ей глухо удариться о каменную стену. Блондин развернулся на пятках, беззаботно втянул в лёгкие свежий воздух и направился в сторону своего дома. Впервые за несколько дней настроение улучшилось; появилось желание выходить из дома, разговаривать с людьми и думать о хорошем. К несчастью, положительный настрой улетучился, не успел Пшеницын сделать и десяти шагов, как только он столкнулся лицом к лицу с младшим сержантом.
Жаль, что лаванда не спасает от милиции, сейчас она была бы как никогда кстати.
***
Младший сержант поднялся по широкому крыльцу, не обращая внимания на скрип деревянных половиц под собой. Площадку освещал единственный дворовый фонарь, но это не мешало рассмотреть уполномоченному следы той роковой ночи. На улице стояла такая тишина, что стрекотание кузнечиков в высокой траве казалось оглушительным шумом. На то он и комендантский час, чтобы вечно возмущающиеся старики могли ложиться пораньше спать.
Ключ от церкви Александр позаимствовал у священнослужителя, который не сразу пошёл на уступки в связи с недавними обстоятельствами. Пришлось предъявить документы и поднажать в нужном направлении, чтобы заполучить своё. Милиционер не хотел показаться грубым, а уж тем более сделать из себя какого-то антихриста. Почему люди не могли поверить в то, что Макаров – тоже жертва, а не дурак, плохо выполнивший свою работу.
Сашка тряхнул головой, избавляясь от не очень хороших мыслей, и отпер дверь стареньким, чуть ржавеньким ключом. Главный зал встретил его церковным холодом и отдалённым запахом сырости, приятным в жаркую погоду, но уж точно не в нынешнюю – непонятную и неправильную. Небольшие огни виднелись в отдалении, а от преступного беспорядка не осталось и следа. Естественно, не доставало ценной для родного края иконы.
Первым делом Макаров подошёл к окну, через которое молодые воры, да и он сам, забрались в церковь. Глупо было жертвовать главным входом, когда можно было спокойно зайти с чёрного. Парень распахнул ставни, включил ручной фонарик и внимательно пробежался по широкому подоконнику. Следы вскрытия остались на дереве в виде рубцом, точно от тяжёлого лома или топорика. Работали ребятки неаккуратно.
Александр улыбнулся от этой мысли и тут же спохватился, как бы удар по голове не оставил после себя чего не доброго. Не хотелось лишиться какой-то части мозга в столь молодом возрасте. Резкий порыв ветра заставил младшего сержанта закрыть окно, испугаться за огни, которые могли погаснуть, но на деле же просто дрогнули. К тому же, мимо проходящие люди, кому был не писан закон, могли заметить подозрительного человека в окне, одетого отнюдь не в милицейскую форму.
— Нехорошо, нехорошо… - тихо выплюнул себе под нос Макаров и недовольно качнул головой. В травмированной черепушке тут же возник образ Матвеева, который узнал бы об этом случае в первую очередь как старший следователь по нынешнему делу.
Круто развернувшись на пятках, тем самым нарушив мёртвую тишину шарканьем собственных ботинок, Сашка направился исследовать церковь дальше. Двигался он тихо, но звук шагов глухо отскакивал от каменных стен. На ум ничего не приходило, как бы сильно милиционер не напрягал свой мозг. Только голова от этого болела, а к горлу изредка подкатывал тошнотворный ком.
Тихо подрагивающие огоньки привлекали внимание куда больше, чем всё остальное вокруг. Александр подошёл к кануну, пробежался по нему фонариком, а после склонился, намереваясь разглядеть всё до малейшей детали. Он взял одну из медленно таявших свечей, аккуратно покрутил со всех сторон и задул, словно это могло ему что-то дать. Это действие отдалось неприятной болью в теменной области головы, а яркое чувство дежавю только усилило ощущение.
Макаров был уверен: той ночью свечи не горели. Не было ни малейшего источника света, за исключением его собственного ручного фонаря. Он и молодых людей не смог разглядеть как следует, по крайней мере, в этом здании, а потом… Ох, если бы ему только удалось вспомнить! Тогда бы дело можно было закрыть, виновных наказать, а осуждения со стороны окружающих развеять, оправдать себя.
Несколько секунд Сашка пялился на половину расплавленную свечу, потом поставил её на место, развернулся и зашагал дальше по залу. Он исследовал каждый уголок, каждую колонну и столик в надежде зацепиться хоть за что-нибудь, что помогло бы ему вспомнить. К сожалению, ни единого фрагмента в больной голове не всплыло. Как там появилась группа мужских силуэтов, так и осталась.
Ещё несколько минут молодой человек провёл как в бреду; он ходил из комнаты в комнату, из зала в зал, заглядывал под столы, пытался увидеть что-то на потолке. Внезапно его настигло осознание того, что ловить среди ночи в церкви было нечего, а вспомнить что-то – всё равно, что вернуться в прошлое без машины времени. Невозможно. Кто знает, может, когда-то сделать это всё-таки удастся?
— К чёрту это! – выругался себе под нос Сашка и зашагал к выходу. Уже у дверей он нащупал в кармане ключ и погасил фонарик, оставшись в кромешной, жуткой для такого места темноте.
Александр покинул территорию церкви не сразу, но всё же сделал это с неким чувством облегчения. Он обошёл высокое здание по чистенькой трапе, после чего вышел за ворота и остановился недалеко от клуба. Внимание милиционера привлёк пятиэтажный дом, всё чаще и чаще всплывающий в его сознании вместе с образом белобрысой девчонки. Говорят, в ту ночь жители посёлка слышали выстрелы? Неужели пришлось прибегнуть и к такой мере?
Недолго думая, Макаров побрёл по дорожке, ведущей к двум огромным кольцам, символизирующим брачные узы. Он остановился рядом с памятником лишь на секунду, чтобы оглянуться назад, после чего быстрее прежнего зашагал дальше, свернув с тропы в заросли кустов и деревьев. Какое-то шестое чувство заставило его сбиться с пути, заставило спрятаться от лишних глаз, поступить так, как сделали бы это преступники в приступе бегства. Кто бы мог подумать, что столь бредовый план приведёт его к желанной разгадке?
Сашка выбрался из кустов не сразу, но сделал это довольно тихо, насколько было возможно. Поранился он всего один раз, зацепившись ладонью за довольно острую и сухую ветку. Парень осмотрелся по сторонам и отряхнулся от растительного мусора. Но и это маленькое приключение не увенчалось успехом! Он ничего не вспомнил. Он только зря потратил время. Зря выставил себя дураком перед самим собой.
Проклиная себя с головы до ног за собственную глупость, младший сержант быстрым шагом направился в обход дома. Ноги его издавали довольно яростный топот, но даже сквозь него до ушей уполномоченного донеслись кроткие голоса двух молодых людей. Макаров сразу распознал, кому принадлежал женский голос, и в районе груди расплылось что-то тёплое и приятное. Он остановился, прислушался к разговору, но ничего не смог разобрать из-за гула недалеко проезжающего поезда.
Когда входная дверь хлопнула, Сашка отмер и тихо вышел из-за угла. Вместо приятной девушки он встретится лицом к лицу с парнем, на чьём лице играла довольная и скромная улыбка. Хотелось бы милиционеру оказаться на его месте! Вот только… Пшеницын растерял всю свою радость, разглядев в человеке перед собой чуть ли не злейшего врага.
— Вечер добрый, товарищ Пшеницын, - Александр первым перешёл в наступление, намереваясь смахнуть со смазливого личика односельчанина последние следы радости. Уж больно они его раздражали.
***
— Здравия желаю, товарищ милиционер, - с явным презрением в голосе отозвался Максим. Он приставил правую руку к голове, ностальгически отдавая честь, и дёрнул уголком губ в подобие наглой ухмылки.
Александр не сумел сдержать ответной улыбки, больше похожей на оскал. Этот блондин действительно его раздражал, хотя как таковых причин для этого не было и быть не должно. Они никогда не проводили время в одной компании, не дружили семьями и уж тем более не имели общих знакомых, которых можно было делить. Быть может, в последние дни над ним измывается такое чуждое чувство ревности?
— К пустой голове не прикладывают, - напомнил Сашка, а Макс в очередной раз закатил глаза, устав слушать одну и ту же песню.
— Ну, - задорно хмыкнул Пшеницын и, с лёгкостью пятилетнего мальчишки покачнувшись на носочках, вернул руки на прежнее место – в карманы брюк. — И Вы не при исполнении, товарищ младший сержант, чтобы я перед Вами распинался.
Макаров понимающе кивнул и переступил с ноги на ногу, тем самым оказавшись на полшажочка ближе к одному из подозреваемых. Эта юношеская дерзость начинала выводить младшего сержанта из себя. Складывалось такое ощущение, будто Пшеницын специально провоцировал его на конфликт. Кто знает, может, так оно и было? Один вопрос, – зачем?
— То, что я не при исполнении, не даёт тебе право говорить со мной в таком тоне, - Александр гордо расправил плечи и показался собеседнику внушительно выше, чем есть на самом деле. — К тому же, из чистой вежливости можно было прикусить язык.
— Ещё скажи, что из разницы в возрасте, - усмехнулся блондин и поправил капюшон. Лишний раз лицом светить он не хотел. — Только не говори мне, что исключительно из звания, потому что… - он потёр указательными пальцами друг об друга, подзадоривая уполномоченного. — Если Вы не забыли, товарищ милиционер, мы с Вами в одной лодке, на одной воинской ступеньке.
— Ты что здесь забыл, щенок?!
Максим растерялся от неожиданности столь резкого вопроса, если только не подпрыгнул. И что он должен был ответить рассвирепевшему милиционеру? Скажет правду, на пятнадцать суток без промедления посадят. Блондин прикусил нижнюю губу, напрягая мозги, которые отказывались что-либо предпринимать. Надо было Романову до квартиры провожать!
— В каком смысле, товарищ милиционер? – Продолжил валять дурака Макс, не переставая хитро щурить глазки. Кажется, он слишком сильно вжился в роль. — На данный момент разговариваю с Вами, хотя давно должен был быть дома. А до всего этого провожал свою девушку домой.
Лицо Макарова изменилось настолько, что Пшеницын еле видно вздрогнул. Сначала глаза милиционера округлись в удивлении, но уже через секунду брови грозно опустились к переносице. Не понял, подумал Максим, не веря собственным глазам, он что, не ровно дышит к их девчонке?
К их девчонке, на минуточку.
— Случайно не госпожу Романову? – Уточнил Сашка, тем самым выдав свою заинтересованность в блондинке. Плевать как-то в тот момент ему было.
— Её самую, - довольно промурлыкал Пшеницын и сделал несколько шагов к уполномоченному. И вот между ними ни осталось и двух метров. — Сами понимаете, комендантский час, а время рядом с этой чудесной девушкой летит незаметно. Не отпущу же я её одну.
Александр так и не понял, как дёрнулся в сторону блондина, но чётко распознал в его зелёно-голубых глазах страх. Гадкий мальчишка! Как он смеет его дразнить? Неужели так заметно его особое отношение к дочери историка? Младший сержант сжал руку в кулак, не пряча её в карман толстовки. Как же ему хотелось стереть наглую ухмылку со смазливого лица мальчишки. Негативные эмоции явно слишком пагубно влияли на его больную голову.
— Сколько ещё вы будете ошиваться около неё? – Сашка стал похож на змею, так и норовившую впиться ядовитыми клыками в жертву. — Насколько я знаю, Жуковский ухаживал за ней, а теперь это делаешь ты. Может, пора оставить девочку в покое? Каролина не заслуживает, чтобы с ней так обращались.
— Не понял, - хохотнул Максим, начиная закипать не то от злости, не то от раздражения. — Это что получается, любовь теперь уголовно наказуема? Ты на что это намекаешь, мент сраный? Глаз положил на Ромку? Учти, тебе уж точно с ней ничего не светит.
— Это тебе кто сказал? – Тихо посмеялся Макаров, а из его рта вырвалось облачко пара. Милиционер, сам того от себя не ожидая, схватил юношу за грудки и встряхнул так, что тот успел лишь только охнуть. — Слушай сюда, Ромео недоделанный, чтобы я ни тебя, ни твоих дружков рядом с Романовой не видел. Усёк? Ваша компашка уж слишком подозрительно ошивается рядом с ней. Насколько я осведомлён, между вами никогда не было тёплых чувств. О какой любви может идти речь, если вы друг другу глотки перегрызть готовы? Что между вами общего?
— Ты что, обалдел, что ли?! – Вскипел Максим, не в силах больше терпеть человека, возомнившего в себе по меньшей степени майора. Он толкнул милиционера в грудь и с трудом устоял на месте, когда тот потянул его за собой от неожиданности. — Ты что себе возомнил? Какое тебе дело до девчонки? Сука, ещё одно слово в мою сторону, и, клянусь, я не посмотрю, что черепушка у тебя больная, снесу сразу.
— Не добил в прошлый раз, - оскалился Александр, зачесывая пальцами взъерошенные волосы, — решил довести дело до конца сегодня? Подходящий момент, Максимка. Одобряю.
— Что?.. – тормознул Пшеницын, а вся его ярость в момент улетучилась. Он растерялся. — Что ты городишь?
— Это ведь ты сделал, так? – Сашка медленно, точно крадучись приблизился. — Ты и твои дружки, верно? Что, после двух годиков армейской жизни крыша потекла? Запросто могу обеспечить вам жизнь и похуже, только попроси.
— Ты рехнулся…
— Рехнулся ты, идиот, раз решил ограбить собственных родителей!
На секунду Пшеницыну показалось, что на их конфликт выглянули посмотреть жители многоквартирного дома за спиной. Он позволил себе обернуться и развеять сомнения, но это его не успокоило. Сердце забилось очень быстро, а Макаров оказался слишком близко, чтобы успеть увернуться и остаться невредимым. Неужели этот парень всё вспомнил? Это что, конец его самостоятельной, так и не состоявшейся жизни? Какого чёрта, вообще? Почему именно он должен отвечать за совместные поступки?
— Скажешь что-нибудь в своё оправдание, или отрицать преступление для тебя уже не имеет никакого смысла? – вместо ответа Александр услышал лишь тишину ночного посёлка. — Я так и думал, - ожидаемо кивнул он. — Что ж, будем считать это чистосердечным признанием. Пройдём в отделение или тебе нужно время попрощаться с мамочкой?
Сашка не ожидал, что Максим в попытке бегства сможет выкинуть что-то плохое, что-то, что усугубит его ситуацию. В ту же секунду младший сержант пошатнулся от резкого толчка в грудь. Было не больно, но довольно неприятно, учитывая неожиданность и силу солдата с двухлетним стажем. Это могло бы послужить началом более яркого конфликта, но Пшеницын сделал новый выпад, после которого улица пошла кругом.
Бессознательное тело милиционера рухнуло на пыльную землю. Происходило это как в замедленной съёмке. Макс разжал саднящий кулак и охнул, осознав, что натворил. Он был не готов к удару, а уж тем более не хотел этого делать. Макаров сам его спровоцировал! Специально довёл его до белого каления.
Всё это смутно напоминало ему ту самую роковую ночь, которая заставила жителей посёлка навострить уши. Единственное отличие между двумя вечерами заключалось в том, что в этот раз Максим не лежал лицом в асфальт, а смотрел на всё это со стороны. Чёрт возьми, да он сам сделал это. Крови не было. Слава Господу крови не было. Значит, товарищ милиционер очнется быстро.
Пшеницын вгляделся в лицо младшего сержанта, - тот не дышал. Блондин судорожно выдохнул, затем круто развернулся на пятках, тем самым осмотревшись вокруг, и поспешил покинуть место преступления.
Этой ночью никто ничего не видел. Снова.
***
Что-то неприятное засвербело в ушах перед тем, как Александр предпринял попытку открыть глаза. Этого не удалось сделать с первого раза в силу того, что голова раскалывалась, точно её разрубили на несколько мелких кусочков и связали между собой нервными окончаниями. Земля оставалась такой же холодной, какой ощущалась перед выходом из тёплого дома. Мышцы ослабели и промёрзли до такой степени, что пошевелить ими было невероятно трудно.
Сашка заметил рядом чьё-то присутствие не сразу. Он приходил в себя медленно, по большей части из-за того, что подсознательно не хотел этого делать. Перед глазами показался образ темноволосой девушки, то щёлкающей перед его лицом пальцами, то легонько хлопающей его по щекам. Со временем расплывчатая женская тень превратилась в полноценную младшую сестрёнку Жуковского Данилы.
— Наконец-то очнулся, - без капли сострадания выплюнула София и поднялась с полусогнутых колен. — Ещё немного, и мне бы пришлось набирать дежурный номер больницы. Мало мне проблем с милицией.
Взявшись за голову, Макаров присел на холодной, не покрытой травой земле. В очередной раз улица пошла кругом, а к горлу подкатил тошнотворный ком, который так и норовил выйти наружу. Спина покрылась холодным потом, в ушах перестало стучать, но сердцебиение всё никак не могло стабилизироваться. Лёгкие на какое-то мгновение спёрло, а давление критично понизилось.
— Сколько времени я здесь провёл? – Первым делом поинтересовался младший сержант, подняв голубые глаза на свою спасительницу.
— Мне откуда знать? – Пожала плечами Жуковская, отвернувшись в сторону дома, горящих окон в котором стало меньше. — Я вышла от Катьки около двух часов. Считать-то можешь?
Александр приподнял правую руку и посмотрел на наручные часы, циферблат которых твердил о двух часах времяпровождения без сознания. Ну и силищи у Максимки, жуть! Теперь, когда голова более-менее прояснилась, стало понятно, что Пшеницын замешан в расследуемом деле целиком и полностью. Самое неприятное, что в краже церковного имущества виноваты те, о ком он никогда бы не подумал.
— Чёрт!.. – расстроенно простонал Сашка, хлопнув по земле ладонью. Плотность дороги ударила по замёрзшим пальцам. — Какой же идиот… Я этого белобрысого засранца засуну так глубоко за решётку, докуда письма родной мамочки никогда не дойдут.
— Это что, очередное покушение на уполномоченного? – Соня с интересом развернулась к молодому человеку, а брови её поползли вверх в удивлении. — Что ты такого натворил, что на тебя уже второй раз за неделю совершают покушение? Ментов никто не любит, но… чтобы настолько… - она покачала головой и сжала губы в тонкую линию.
— Вычислил преступников, вот что я натворил, - признался честно Макаров и осторожно поднялся на ноги, игнорируя частичную потерю координации. — Один из них меня по голове и огрел. Снова, - он потёр переносицу и напряжённо выдохнул. — Знаешь, никогда не иди в юридический. Лучше освоить более безопасную профессию и жить себе спокойно.
От этой мысли младший сержант ухмыльнулся; если бы он знал, что жизнь так повернётся, он бы никогда не пошёл по семейным стопам. Следом за этим его наполовину расколотый череп воспроизвел некоторого рода картинки не совсем понятного характера. Только через несколько секунд милиционер распознал знакомые пейзажи, волнующие его предметы и лица. Он наконец-то вспомнил, что случилось той ночью.
— Ой, нет! – Поморщилась Жуковская и панически помахала в воздухе руками. — Парни в форме, конечно, очень сексуальные, но даже этот факт не заставит меня сунуться в участок. Мне бы что-нибудь творческое.
Слова Сони пролетели мимо ушей Александра, да и не были ему интересны. Он мог думать лишь о том, что произошло той роковой ночью, наверное, навсегда подкосившей его жизнь. Самое трудное, что он не мог уложить в своей голове, с чем он не мог смириться, это образ Романовой Каролины. Он вспомнил их разговор, краденную икону в ее руках, а затем страх в красивых глазах. Эта компания на неё плохо влияла. Уполномоченный просто не мог поверить в то, что дочка уважаемого человека за одно с теми, кто никогда не относились к ней с уважением. От этого на душе становилось гадко.
— Ты сама-то здесь что делаешь? – Достаточно грубо спросил Сашка, пронзив знакомую едким взглядом. Она начинала его раздражать. — Время видела? Комендантский час ввели для того, чтобы вас, малолеток, уберечь, чтобы вас случайно по башке не ёбнули в тёмном переулке. Вы всё равно всё делаете по-своему.
— Мог бы и «спасибо» сказать, за то, что я тебя спасла, а не прошла мимо, как сделали бы некоторые, - возмущённо фыркнула Жуковская и скрестила руки на груди, наглядно демонстрируя обиду, причинённую неблагодарным милиционером. — Я ничего такого никому не сделала, чтобы на меня покушались. И обычно меня провожают. Короче, я ухожу, если язык у Вас подвязан только гадости говорить. До свидания.
Соня резко развернулась и направилась к подъезду, ни разу не оглядываясь назад. Макаров почувствовал лёгкий укол совести, но списал это на сердечную недостаточность, в связи с нервозностью и острым недосыпом. Потом в голову пришла идея, от которой нельзя было отказаться, а уж тем более упустить столь ценного свидетеля. По показаниям некоторых людей, в ночь ограбления товарищ Василюк и гражданка Жуковская столкнулись с главными подозреваемыми.
— Стой! – Окликнул девчонку младший сержант, но та остановилась не сразу. Она решила пройти несколько метров прежде, чем остановиться, заставить милиционера пойти за ней. — Жуковская, ну, прости меня. Правда. Сама понимаешь, я не в состоянии здраво мыслить.
— Это уж точно, - поддакнула София, проводя рукой по пышным тёмным волосам. Она подняла на уполномоченного зелено-карие глаза, и Александр осознал, почему вокруг неё ошиваются парни. Она была обворожительно красива, чего не скажешь о её старшем брате.
— Я надеюсь, конфликт будет исчерпан, и мы просто забудем об этом, - Сашка дёрнул уголком губ в подобие ухмылки, но вышло у него это плохо. — На самом деле, я хотел у тебя кое-что спросить, - карие глаза напротив насторожились. — В ту ночь, когда произошло ограбление, несколько человек подтвердили, что видели тебя и Василюка, Костика, кажется, вместе. Также они упомянули, что по дороге к дому вы повстречали Романову и Жуковского, брата твоего. Скажи, как они себя вели? Было ли у них что-нибудь в руках?
Прошло несколько секунд прежде, чем Соня подала хоть какие-то признаки внимания. Она поджала губы, будто размышляла, стоило ли ей вообще говорить об этом. На её месте, Макаров не стал бы сдавать своего брата, даже если бы они не ладили. А его девушку? Вдруг одна другой была не по душе?
— Нормальные они были, вроде, - брюнетка повела плечами. — Уставшие какие-то. Наверняка поссорились, зная тяжёлый нрав Романовой. А в руках у неё действительно что-то было. Думаю, если хорошо подумать, Романова несла картину, завёрнутую в белые платки. Не икона ли это была?
Макаров задержал дыхание, осознавая всю суть сказанных слов девушкой. Жуковская, казалось, была и рада этому исходу событий; уж очень ей хотелось навредить Каролине. А Сашке от этого не было легче, наоборот, реальность упала на сердце тяжёлым грузом. Неужели Романова за одно с малолетними бандитами? Она ли ударила его по голове?
— Не важно, - отрицательно мотнул головой младший сержант и прикоснулся к ушибленному месту, которое тут же отдалось болью. — Ладно, иди домой, Соня. Брат волнуется, наверное. Никому ничего не рассказывай, ладно?
— Данька спит давно, - махнула рукой Жуковская, только больше заинтересовавшаяся ситуацией. — Товарищ милиционер, Вы думаете, здесь замешан мой брат? А что ещё Вам известно? Может, я смогу…
— Идите домой, гражданка.
Соне ничего не оставалось, кроме как подчиниться приказу. Кто она такая, чтобы спорить. У девушки было много вопросов, и все как один читались по лицу. Не хватало ещё, чтобы не проверенные сплетни разнеслись по посёлку.
Макаров развернулся на пятках и быстро зашагал прочь от многоэтажного дома. Он даже не удосужился удостовериться, ушла ли девчонка. Мысли его мелькали в голове хаотично. Хотелось вернуться домой, завалиться в кровать и никогда не просыпаться.
Луна в ту ночь была особенно яркой, а поселок до жути молчаливым.