Глава пятая.
Конец июня стал для Каролины особенным временем, а именно в плане саморазвития. Двери многих учебных заведений были для неё открыты как гражданке Советского Союза, так и иностранному гостю. Может быть, в области до её французского образования могли докопаться, а вот в столице – с руками и ногами такого абитуриента оторвут. Вполне возможно, что из-за перестройки к иностранцам стали относиться с пренебрежением, но каким-то же образом без всяких проблем она смогла влететь в родную страну. Не зря ж два года проторчала в лицее и вышла из него с отличием, чтобы сесть здесь в лужу.
Проведя последний раз расчёской вдоль длинных светло-русых волос, Романова отложила ту в сторону и посмотрела на себя в зеркало туалетного столика. Наряжаться для подобного мероприятия она не планировала, поэтому остановила выбор на своём любимом топе и джинсах. Со вчерашнего вечера локоны потеряли пышную форму, почему стали естественными – прямыми. И собирать она их не стала, ибо за эти годы перестала принимать себя с какой-либо причёской – модельная привычка, что приелась со времён первых проб. Мол, естественная красота и всё такое.
— Пап? – позвала девушка родителя, когда взяла с кровати заранее собранную сумочку и направилась в сторону выхода. — Пап, я пошла!
— Ага! – донеслось откуда-то со стороны отцовского кабинета, в котором недавно Рома еле навела порядок.
За почти неделю, что блондинка провела в этом доме, она сумела полностью его преобразить, обжиться и наполнить прежним уютом. Самым сложным объектом оказался отцовский кабинет, который за последние годы превратился в библиотеку, что посетил Мамай. Вникать Каролина шибко во всё это не стала и просто разложила книги, документы и ценные бумаги по полочкам. В своей же комнате ей хотелось сделать небольшой ремонт, но для этого необходимы были деньги.
Поставив сумочку на тумбочку в прихожей, девчонка села на лавочку рядом и принялась обувать кеды. Волосы, которые жили, не осмеливаясь противоречить закону гравитации, мешали спокойно шнуровать обувь, почему Романова иногда жалела, что однажды не состригла их по самые плечи. Кроме этого, они часто путались в серьгах, особенно в кольцах, или расчёской лишний раз приходилось по ушам. А всему виной была мать, которой уж очень нужно было, чтобы на теле её дочери появились две лишние дырки.
— Дочь, - позвал француженка Владимир Андреевич, вышедший из своего кабинета со стопкой исписанной бумаги в руках. — Ты после колледжа заходить куда-нибудь будешь?
— Да, вроде не собиралась, - ответила девушка, мельком подняв глаза на отца, который стал выглядеть намного лучше со дня её приезда. — А что?
— Просто подумал, а не пожарить ли нам сегодня мяса? – с улыбкой на лице преподнёс это Романов и на секунду даже показался здоровым.
— Ой, пап, я ж не ем мясо, - скривилась Рома и помотала головой. — Забыл? – усмехнулась та. — Но, если хочешь, я могу сходить и купить немного. Готовить, правда, будешь сам.
— Тогда уж лучше не надо.
Блондинка с детства была привередлива в плане еды, а особенно воротила нос от тех блюд, которые были приготовлены чужими руками. Может быть, годиков так десять-двенадцать назад она могла пожевать шашлык или выпить стакан молока, но сейчас только от одного вида её начинало воротить. Во Франции Каролина придерживалась строгой диеты, чтобы не набирать вес, что контролировала Антонина Сергеевна, но и дочке держать себя в тонусе тоже нравилось. В Советском Союзе, а тем более в родном посёлке придерживаться правильного питания было сложно, но, не имея в кармане приличных купюр, всё же было возможно.
Обувшись, девчонка поднялась с места и не упустила возможности посмотреть на себя в зеркало, что висело напротив, после чего развернулась к отцу. Да, сейчас Владимир Андреевич выглядел намного лучше, чем при их первой встречи после долгой разлуки. Может, причиной этому был приезд родной дочери, а, может, и что-то другое. В любом случае, смотреть на него стало приятнее, вот только дышать рядом – не очень.
— Тебе будет полезно поесть хотя бы жареного мяса, так что я лучше зайду по дороге в лавку и куплю килограмм чего-нибудь, - всё-таки решила пойти на поводу у отцовской инициативы Романова ради их общего блага.
— Я и сам могу сходить, раз уж сегодня ты занята, - пожал плечами мужчина, поправляя листы в стопке так, чтобы они лежали ровно, почти идеально. — Подышать свежим воздухом мне не помешает, не говоря уже о витамине «D».
— Про витамины ты верно говоришь, - подметила француженка, взяв с тумбочки сумочку и накинув лямку от неё на плечо. — Но я настаиваю на том, чтобы мы пошли вместе. Пора б уже на людях появиться в составе семьи.
— Хорошо, - тихо посмеялся Романов, опуская потухшие со временем голубые глаза вниз.
— Ну, вот!
— Ты только не забудь сказать комиссии, чья ты дочь, ладно, милая? – сменил тему Владимир Андреевич как раз во время, потому что его дочурка коснулась ручки двери.
— Я надеюсь, что они сначала посмотрят на мой аттестат, а не на паспорт, - промурлыкала Рома и повернула дверной замок. — Я что, зря мозги свои дрессировала десять лет?
— Умственные способности у тебя наследственные, что с моей, что с Тониной стороны, - поддержал дочурку Романов и шагнул к ней. — Но всё же ты и без того умненькая.
— И на том спасибо.
Отцовская поддержка была как никогда кстати, ведь буквально благодаря ей Каролина выросла девочкой, а не её подобием. Конечно, без редких материнских направлений здесь не обошлось, но это было чем-то другим, отстранённым. Владимир Андреевич не сюсюкался с дочерью, редко, когда выдавалась такая минута, которая не могла навредить им обоим, потому та и не выросла избалованной выскочкой. Он умел подобрать слова так, чтобы сказать суровую правду и не обидеть ею, поддержать без тактильного языка. И именно это помогло им сохранить семью.
Блондинка повернула замок в двери и толкнула её вперёд, после чего шагнула за порог и уже собиралась уходить, но взглянула на отца, который явно хотел ей что-то сказать. Подобным образом было нежелательно разговаривать, потому что любопытные соседи и так часто крутились около их квартиры, а сейчас тем более всё было видно и слышно. С другой стороны, вдруг он хотел пожелать ей что-то хорошее или попросить о чём-нибудь, то в этом не было ничего такого, из чего можно было сделать очередную сплетню. В конце концов, для него она была готова на многое.
— Ты что-то хочешь мне сказать? – поинтересовалась Каролина у отца, а её приятный голос тихо отскочил от стен подъезда.
— Просто пожелать удачи, - пожав плечами, ответил Владимир Андреевич и не забыл одарить дочурку слабой улыбкой.
— Но мне кажется, что ты всё-таки хотел что-то сказать, - решила настоять на своём француженка, ибо ей было уж очень интересно, что её отец снова крутит у себя на уме. — Если я опоздаю, всему виной будешь ты, но я не собираюсь двигаться с места, пока ты не ответишь на мой вопрос.
Упрямства у Романовой было не отнять, что передалось ей от матери, но именно это помогло ей раскрутить мужчину. Историк положил кипу бумаг на тумбочку и тихо выдохнул прежде, чем поднять взгляд на дочь.
— Я хотел сказать, что поддерживаю твоё решение связать свою жизнь с юридической сферой, но…. – Романов выдержал паузу, давая себе возможность собраться с мыслями. — Я бы хотел, чтобы ты осталась здесь, со мной. Я бы хотел, чтобы ты пошла по моим стопам.
Девушка на какое-то мгновенье опустила взгляд вниз, не зная, что и сказать, но быстро взяла себя в руки, потому что не хотела, чтобы отец почувствовал себя ужасно, признавшись ей. Он всегда говорил правду, даже горькую, но истинную, и это она переняла от него. Тогда Рома подошла к отцу, лишь немного прикрыв за собой входную дверь, и осторожно обняла отца, прижавшись щекой к его груди. Это были вторые объятия после долгих месяцев вдали друг от друга.
— Я не против связать свою жизнь с преподаванием, но помогать людям с правосудием мне больше хочется, - ответила на слова отца блондинка и тихонько отстранилась, заглядывая в его потускневшие глаза. — Я хочу жить настоящим, а не пытаться смотреть дальше того, что могу себе позволить. Пожалуйста, не нужно на меня давить.
— Прости, - извинился Владимир Андреевич, уткнувшись в светлую макушку дочери и вдыхая приятный аромат её волос. Он поцеловал её в лоб, а после отпустил, вытирая внезапно накатившиеся слёзы тыльной стороной ладони. — Ладно, беги, а то действительно опоздаешь.
— До чего уж там, когда папа замолвил за тебя словечко.
Владимир Андреевич проводил Каролину до дверей и легонько потрепал её по только что уложенным светло-русым волосам, а та, в свою очередь, успела возмутиться, демонстративно надув губки в обиде. К этому разговору они решили больше не возвращаться.
* * *
В пятницу, как и ожидалось, в колледже почти никого не было, за исключением нескольких абитуриентов и рабочего персонала. Конечно, ведь основной поток будущих первокурсников выпал на понедельник и вторник – это были те дни подачи документов, когда абитуриенты приходили большим скопом.
Каролина вошла в двери этого училища не впервые – ей удавалось несколько раз побывать там с отцом, когда тот вёл в колледже курсы, связанные с историей, - поэтому довольно быстро сориентировалась, куда ей нужно было идти. Пахло в этом здании краской и хлоркой, точно кто-то смешал одно с другим, но это считалось обыденностью для этих мест. Охранник, чьего лица француженка не признавала, поднял на абитуриентку свои охваченные морщинистой паутинкой глаза, не выражающие абсолютно никакого интереса, и тут же спрятал их за огромной газетой. И никому не было до неё дела, и ей от этого было хорошо.
Все документы были у неё собраны ещё во Франции, а другие добавлены к общему количеству уже в Союзе; здесь Романова тщательно отнеслась к этому делу, и каждую ценную бумажечку перепроверила на несколько раз, чтобы, не дай Бог, потом не доносить. К тому же, она сделала несколько копий, сколько смогла, но оригиналы отдавать сюда не собиралась. Таким образом, девушка возлагала большие надежды на юридический факультет, несмотря на недавний разговор с отцом на эту тему.
Рома свернула по направлению одной из табличек и прошла по узенькому тёмному коридору, в котором еле хватало места для двоих, и остановилась у открытой двери, куда робко заглянула, перед этим постучав. За расставленными по кабинету столами сидели три женщины, и все разные, каждая из которых занималась своим делом: темноволосая и полная - громко стучала по клавишам подобия компьютера, худая и высокая рядом с ней - заполняла какие-то бумаги, а третья, самая молодая, что была в круглых очках, занималась заполнением документов с молодым человеком. И этого парня Каролина сразу узнала со спины, хоть тот и не обернулся в её сторону, даже не полюбопытствовал, кто же постучал в открытую дверь. Наверное, занят сильно был.
— Девушка, - подала голос темноволосая полная женщина, который показался француженке кувалдой по железной бочке – таким же глухим и неожиданным. — Вы документы подавать пришли или что?
Романова с трудом оторвалась от косяка, к которому её пригвоздило на последние пару секунд, пока рассматривала кабинет, и выпрямилась. Николай Иванов только тогда обратил на неё внимание, а когда понял, кто перед ним, то улыбнулся, отчего по телу девушки пробежала волна приятного тепла. Но вот ещё три пары женских глаз попросту отбивали желание улыбаться, буквально испепеляя абитуриентку недовольными взглядами. Нет, а что она сделала?
— Документы, - ответила Рома, а её дрогнувший в один момент голос отскочил от стен. Она робко кивнула наезжающей на неё женщине и стиснула тонкими пальцами края папки с документами.
— Ну, тогда садитесь, - всё с тем же недовольством женщина кивнула на свободный рядом с её столом стул и продолжила стучать по клавишам.
Блондинка поспешила занять свободное место, что располагалось спинкой к остальным присутствующим в этом кабинете. Чувствовала она себя неуютно, а причиной тому были недовольные, но любопытные взгляды в её сторону. Каролина не смогла сдержаться, слушая неприятное постукивание по клавишам потрёпанного жизнью на вид компьютера, и слегка довернулась, чтобы посмотреть на Иванова. Удивительно, но Николай сделал то же самое, поджимая губы в улыбке.
— Документы давайте сюда, - отложив клавиатуру в сторону, темноволосая женщина, на бейджике которой она смогла разглядеть ФИО, подала грубый голос.
— Конечно, - вдруг опомнилась Романова и раскрыла на своих коленях тёмно-зелёную папочку, про которую вспомнила перед самым уходом из дома, и выложила на стол документы.
— А что это Вы, не оригиналы подаёте? – поинтересовалась тощая женщина в стороне, которая не упустила возможности подглядеть за работой коллеги.
— Нет, - качнула головой девушка, не глядя в её сторону. Она так и думала, что гладко это мероприятие не пройдет. — У меня большие планы на будущее.
— Большие планы на будущее… - самодовольно хмыкнула Светлана Васильевна, забирая себе только что выложенные абитуриенткой документы. — На какую специальность собралась поступать?
— Преподавание в начальных классах, - ответила Рома и только чудом не клацнула зубами в сторону, с которой послышался очередной двусмысленный смешок.
— Ну, а куда ж ещё!..
Девчонка качнула головой, еле сдерживая себя, чтобы звонко не цокнуть языком, и сжала края раскрытой папки на своих коленях. А какого будет их удивление, когда они поймут, чья она дочь? Владимир Андреевич считался заслуженным педагогом в посёлке, и к тому же, завидным холостяком, так что перечить его ребёнку женщинам было невыгодно. Хоть мужчина не так часто появлялся в обществе, всё же до этого он не терял интереса в свою сторону от окружающих.
— Я могу идти? – послышался голос Николая за спиной абитуриентки, после чего скрипнул стул. Молодой человек поднялся с места.
— Будем ждать вас на экзамене, - довольно приятно отозвалась самая молодая из женщин, одобрительно кивая.
— Если не передумаю, - с усмешкой на светлом лице отозвался Иванов и, скрутив ценные бумаги в трубочку, направился к выходу из кабинета, напоследок выдав: — До свидания.
Рома, облокотившись о стол, подняла свои светлые зелёно-голубые глаза на юношу, провожая того взглядом. Наверное, в глубине души она надеялась на то, что солдатик останется дожидаться её в коридоре, но мысли эти были плохим признаком. Иванов же задержался в проходе кабинета и прежде, чем комиссия успела поднять на него свои недовольные очи, он улыбнулся и одними губами намекнул на то, что желание абитуриентки можно исполнить. Вот только Светлана Васильевна не торопилась делать свою работу.
— Мне интересно, по каким причинам в нынешнее время фашистов пускают в нашу страну? Или вас там уже не проверяют? – с перекошенным в отвращении лицом поинтересовалась Светлана Васильевна, после чего продемонстрировала иностранный документ так, чтобы на него обратили внимание её коллеги.
— Почему ж не проверяют? – хмыкнула в ответ Каролина, которой порядком надоела эта клоунада. — Своих на Родину всегда пускают.
— Диплом об окончании учебного заведения у тебя не советский, а значит и человек ты не наш, - будто бы назло продолжала настаивать на своём темноволосая женщина, пока две другие наблюдали за ней, переглядываясь между собой. — Боюсь, девушка, здесь вам не место. Таких индивидуумов, как Вы, мы не берём.
— Вы сначала паспорт мой посмотрите, - с трудом проглотив накативший на кончик языка яд, дала последний шанс этому заведению Каролина. Она даже предоставила документ в оригинале, чтобы Светлана Васильевна точно во всём убедилась.
Темноволосая женщина посмотрела в сторону своих коллег с таким видом, точно абитуриентка несла полнейший бред по отношению к ней, но всё же потрудились ознакомиться с документом. Француженка дёрнула уголком губ в победном жесте, когда Светлана Васильевна видимо напряглась и несколько раз удивлённо пробежалась от фотографии в паспорте к будущей студентке. Кажется, до неё наконец-то дошло, кто перед ней сидит, а фамилия и знакомые инициалы, наконец, помогли добиться справедливости. В тот момент у остальных членов приёмной комиссии носы только чудом остались в привычном состоянии, а не вытянулись до размера Буратино.
— Кхм… - неловко помялась на месте женщина, после чего отложила документ и протянула абитуриентке пустой бланк для заполнения, который она быстро нашла среди других бумаг на столе. — Значит, преподавание в начальных классах?
— Верно, - с лёгкой улыбкой на губах подтвердила Романова и любезно приняла бланк. — Можно приступить к заполнению?
— Заполняй, деточка, заполняй, - часто закивала Светлана Васильевна, что поспешила взяться за работу с документами. Она немного помолчала, а после всё же решила задать разъедающий её изнутри вопрос. — Как поживает Владимир Андреевич? Хорошо себя чувствует?
Девушка, успев заполнить первые два пункта, подняла на женщину твёрдый взгляд, от которого той стало не по себе, и остановилась на том, чтобы ответить более сдержанно:
— Всё хорошо.
Рома заполнила несколько бланков, необходимых для поступления, и со спокойной душой, выслушав несколько напутственных речей, покинула кабинет приёмной комиссии, чьи стены были пропитаны высокомерием и отвращением, когда услышала за спиной любопытные шёпотки. Правильно отец говорил, что его дочери стоило сразу же представиться его именем, тогда бы не было этих смешков в её сторону и унижений. Как в воду глядел! Понимал он всё просто, в этом заключалась причина.
Пройдя по узенькому коридору обратно, и оказавшись в небольшом холле, блондинка заметила Иванова, что сидел в ожидании чего-то или кого-то на лавочке, но быстро поднялся при виде неё. И Каролина, чьё настроение было на нуле после встречи с тремя энергетическими вампирами, не смогла не улыбнуться.
— Долго же тебя там держали, - первым заговорил Николай, когда девчонка подошла ближе.
— Принимали меня в штыки, пока не поняли, чья я дочь, - ответила Романова, убирая руки за спину вместе со всеми документами в тёмно-зеленой папке.
— Оно и было понятно, что ты по блату пройдёшь, - хмыкнул Коля, в точности повторяя жест подруги, и покачнулся на носочках. — Значит, учительница начальных классов?
— Именно так, - согласно кивнула француженка и поджала губы в улыбке. — А ты у нас будущий?..
— Физрук.
— Физрук…
— Ага.
— Забавно, - на секунду уводя взгляд в сторону окон, что выходили на зелёную аллею, отметила Рома и повела плечом, словно от лёгкого ветра. — Ну что, может, пойдём отсюда? Находиться в этих стенах я больше не смогу.
— Только и ждал, когда ты мне это предложишь, - поддержал подругу брюнет и, остановившись сбоку от неё, любезно предложил свой локоть.
Девушка мило посмеялась, но от этого жеста отказываться не стала. Так они и покинули это училище, смеясь с глупых шуток и не серьёзного представления своего будущего.
* * *
— Я дома!
— Я слышу!
Каролина бросила свои ключи на тумбочку в прихожей, после чего поспешила захлопнуть за собой входную дверь. День обещал быть не таким уж и жарким, но за время короткой прогулки до дома в сопровождении Иванова голову достаточно напекло, только что та заболеть не успела.
— Как всё прошло? – поинтересовался Владимир Андреевич, вышедший из своей спальни. И какого было удивление француженки, когда она не заметила на лице мужчины густой щетины.
Надо же, какие глобальные изменения произошли за последние два часа!
— Хорошо-о… - протянула Романова, которая не могла отвести глаз от отца, попутно стягивая с уставших ног кеды. — Конечно, стоило сразу последовать твоему совету, но я решила попробовать собственные силы, - убрав обувь на нижнюю полку, та выпрямилась и дёрнула уголком губ в улыбке, через которую наружу просился задорный смех. — А ты что, решил побриться?
— Конечно! Мы ведь с тобой в люди собирались выйти, - усмехнулся Романов, напоминая дочери об её обещании. — Нравится?
Естественно, таким отец девушке нравился больше – ухоженным, опрятным, симпатичным, и ещё много других прилагательных, описывающих красоту взрослого мужчины. С ним не было стыдно выходить на улицу до бритья, но после этой процедуры он стал куда больше похож на себя прежнего. И это Роме нравилось не меньше, потому что именно таким она запомнила его в день своего отъезда два года назад. На прогулку-то теперь было жутковато с ним выходить! Снова всех женщин вокруг себя соберёт.
— Таким тебе идёт быть намного лучше, - кивнула блондинка, хватая сумочку с тумбочки, и направилась в свою спальню. — Теперь ты похож на человека современного времени, а не древней эры.
— Подожди, ты не совсем правильно выразилась, - поправил дочь Владимир Андреевич, разворачиваясь на пятках в её сторону. — Наши предки хоть и были похожи на обезьян, зато думали лучше нас. Это о многом говорит.
— В то время развиваться было куда! – крикнула Каролина уже из своей спальни. — В наше время уже всё, что можно было, открыли и изобрели. Нам не к чему стремиться. Нужно жить и радоваться тому, что всё уже сделали за нас.
— И это говорит комсомолка? – посмеялся Владимир Андреевич, а голос его показался низким и бархатным, как у доброго сказочного волшебника. — Смотри, нигде не ляпни подобное, а то попрут из страны.
— Не впервые!
Каролина не планировала обидеть отца, но хотела напомнить то, что именно он выпроводил её из родной страны. Теперь-то она понимала, почему он это сделал, да всё равно не одобряла его решение. Интересно, если бы он умер, от кого бы она узнала о его смерти? Узнала ли вообще?
Положив папку с документами на полку, которую, возможно, предстояло ещё не раз использовать, Романова поставила сумочку на стул у письменного стола. В комнате было тесно по сравнению с апартаментами, в которых она прибывала в Париже, но привычно, поэтому воздуха хватало. Девушка расчесала слегка спутавшиеся после прогулки волосы и собрала их в низкий хвост, чтобы те не мешались при выполнении домашних дел. Всё-таки, будучи единственной женщиной в доме, готовка и уборка были на ней.
Рома вышла из своей комнаты, когда заметила, что мир перед глазами затянуло серой пеленой, вызывая у неё недопонимание и даже тревогу. Отца, который ещё несколько минут назад разговаривал с ней из коридора, рядом не оказалось, зато у порога входной двери появилась маленькая девочка со светлыми по-детски волосами. Француженка подумала, что голову ей всё-таки напекло. Иначе это нельзя было объяснить.
Мимо Каролины прошёл высокий мужчина, на вид которому было не больше тридцати, и в котором блондинка узнала своего отца. Молодого отца из 1977 года. Следовательно, маленькой девочкой оказалась она сама. И было так странно наблюдать за собственной историей со стороны, что от одной только мысли пережить всё заново её сердце сжималось в маленький комочек, по сосудам которого пульсировала горячая кровь.
— Каролина, - остановившись рядом с дочерью, что при его росте казалась котёнком в ногах своего хозяина, мужчина ласково позвал ту. — Почему ты здесь сидишь?
Отец в то время ходил сам не свой, и Романова, зная тому причину, хорошо его понимала теперь. Наверное, держался он только ради ребёнка, а так и сам мог бы сильно загрустить или того хуже.
— Жду, - тоненьким детским голосочком ответила девочка, ни на секунду не отрывая взгляда от двери.
— Ждёшь кого?
Вспоминая это, девушка вновь переживала те эмоции, от которых на глаза наворачивалась солёная влага, не вытекающая наружу. Стало до того плохо, что хотелось отвернуться, вот только нынешнюю Каролину точно пригвоздили к месту.
— Маму.
— Маму… - оборвано повторил мужчина и тут же повернул голову в сторону, чтобы дочь не смогла разглядеть на его лице печаль, какую он скрывал на протяжении вот уже нескольких дней.
— Я знаю, сегодня она точно придёт, - с надеждой парировала девочка, повторяя изо дня в день всё те же слова, которые мужчине порядком начинали надоедать.
Но мама не вернулась ни тогда, ни через неделю, ни даже через год. Это Каролина поняла тогда, когда люди начали к ней относиться с жалостью, а после глядеть на неё с отвращением, когда в течение года от матери не было ни одной весточки, а отец часто находился в своих мыслях.
— Каролина, - тихо выдохнул Владимир Андреевич, опускаясь рядом с девочкой на корточки, чтобы видеть во время разговора её лицо, а не светлую макушку. — Ты должна понимать, что мама работает. Как только она со всем закончит, сразу же вернётся.
— Когда она закончит? – спросила дочка, поднимая на отца свои зелёно-голубые глаза, напоминающие мужчине родство с той женщиной, которая бросила их.
— Скоро, - Владимир Андреевич дёрнул уголком губ в слабой улыбке и, погладив ребёнка по голове, поднялся. — Давай, Каролина, не сиди на холодном полу, а то простудишься.
Нынешняя Романова проследила за тем как Владимир Андреевич, на пару секунд задержавшийся около неё, скрылся в кухне, откуда показался несколько минут назад. Девочка печально вздохнула, но послушалась отца и поднялась с места, с опущенной головой удалилась в детскую, что тогда была на месте отцовского кабинета.
Рома моргнула, а мир снова приобрёл краски, не такие яркие, как хотелось бы, но довольно насыщенные. Владимир Андреевич стоял перед ней и увлечённо о чем-то рассказывал, совсем не замечая, что его дочурка выпала из реальности и совсем его не слушала. Неужели он ничего не заметил? Отец не мог такое упустить.
Голову девчонке, видимо, сильно напекло.
—… вот и получается, что в современное время жить гораздо лучше, чем в какое-либо другое, - закончил свой монолог историк с доброй улыбкой на лице. Его не волновало то, что в рассказ не вникают, главное, что слушают.
— Понятно, - сухо выдала Каролина и кротко кивнула, точно всё это время она внимательно слушала мужчину.
— Запомни это, дочь, и никогда так не говори, - Владимир Андреевич коснулся плеча дочери в поддерживающем жесте, развернулся и направился в свою комнату.
Француженка так и не поняла, что произошло с ней за послание пару минут. Наверное, ей действительно голову напекло. Хорошо, что отец ничего не заметил.
И это было одновременно смешно и жутко.
В квартире под номером «42» повисла тишина. Одни только часы в коридоре осмеливались нарушать её.
* * *
За неделю пребывания в Пушкинском Каролина не встретила столько людей, сколько во время прогулки с отцом.
После обеда стало жарче, чем утром, поэтому француженка, найдя среди своих старых вещей чёрную кепку, надела её, дабы уберечь себя от очередного солнечного удара. К тому же, она настояла на том, чтобы отец последовал её примеру, ссылаясь на то, что его бессознательную тушу она не протащит и пяти метров. Владимиру Андреевичу ничего не оставалось, как согласиться с дочерью, ведь конфликты на пустом месте никому не были нужны.
Мясник настолько был рад видеть Романова, что положил тому лишних полкилограмма, за что не взял денег. Конечно, ведь годами ранее Владимир Андреевич помог его сыну поступить в хорошее областное училище, решил конфликты с некоторыми школьными преподавателями и бесплатно подготовил того к экзаменам. Одним словом, добрая душа. Дважды за свои семнадцать лет стажа работы в школе – педагог года.
Запланированная семейная прогулка оказалась часовой беседой с продавцом мясной лавки, во время которого Рома сидела на стульчике у окна и наблюдала за прохожими. А ведь мясо, которое болталось в отцовской авоське, уже начинало таить. Оно могло испортиться, не будучи дома. Благо, позже начали подходить и другие посетители, и историку пришлось покинуть лавку, попрощавшись с болтуном-мясником.
— Ещё бы немного, и мясу бы пришёл конец, - пробубнила француженка и недовольно поправила кепку на своей голове.
— Не преувеличивай, - поправил дочурку Владимир Андреевич, перекладывая авоську из одной руки в другую, чтобы та не болталась между говорящими. — Я человека давно не видел, поэтому нам было о чём поговорить. Нельзя было?
— Почему? Можно, - ответила Каролина, пожимая плечами. — Но не целый же час! – фыркнула она. — Серьёзно, пап, когда ты стал таким болтуном? Без меня говорить не с кем было, вот ты сейчас и нагоняешь упущенное время?
— Так, Каролина, - строго, но тихо, от греха подальше, выплюнул в сторону девушки Романов. — Тебе как будто было неинтересно слушать? Я же видел, как ты уши развешала.
— Фи! – звонко фыркнула та, отводя пристыженные глаза в сторону. — Это другое!
— Конечно-конечно, а…
— Володя!..
Рома уже давно не слышала, чтобы к её отцу обращались подобным образом, а уж тем более женскими устами. В её глазах Володя всегда был, есть и будет Владимиром Андреевичем и никем другим. Подобное обращение вызвало некую нотку ревности, словно женщина, что окликнула мужчину, была намерена увести его из семьи. Но голос её показался шибко знакомым.
— Лидия!
— Лидия? – в недопонимании обернулась Каролина вместе с отцом, сводя хмурые брови к переносице.
— Каролина, и ты здесь? Как я рада тебя видеть!
Брови, сведённые к переносице, взлетели вверх и только чудом остались на лице. В незнакомой женщине француженка узнала бывшую возлюбленную отца, с которой тот разошёлся четыре года назад. Их отношения продлились около пяти лет, но они так и не поженились, даже официально не съехались, и причину, по которой этого не произошло, никто из них не озвучил. Антонина Сергеевна была не единственной женщиной в жизни Романова. Он имел свой шанс на счастье.
— Володя, я давно не видела тебя на улице. Чувствуешь себя лучше? – поинтересовалась у мужчины Лидия Ивановна, и в голосе её было слышно, что она волновалась за него. — Каролина, как ты повзрослела! Как тебе идёт этот возраст, - обратилась она к младшей, разглядывая ту внимательным, но добрым взглядом.
— Спасибо… - только и нашла, что ответить Романова, не зная, куда деваться от столь тёплого отношения к себе со стороны женщины.
— Чувствую себя хорошо, Лидия. Спасибо, что спросила, - поблагодарил женщину Владимир Андреевич, пряча авоську с мясом за спину, а Рома наконец поняла, от кого она переняла эту повадку. — Как поживаешь сама? Как Дима?
Лидия Ивановна была красивой женщиной, а по совместительству ещё и умной – работала учителем физики при первой школе, а до этого при второй. У Матвеевой были тёмные рыжие волосы чуть ниже лопаток, которые завораживающе переливались на солнце, зелёные глаза и…. Она просто была прекрасной женщиной как внешне, так и внутренне.
— У меня всё хорошо, не болею. Димочка полноценно радуется каникулам, - тихо посмеялась Лидия, беря свою сумочку в обе руки. — Каролина, ты к нам надолго? Уж извини, но я слышала, что навсегда, что поступаешь здесь.
— Ха! – выплюнула блондинка с надменным видом, адресованным всем тем, кто уже успел распустить про неё слухи. Наверняка инициатором была Светлана Васильевна, что так долго мучила её в училище. — Представляете, я только утром подала документы, а после обеда все всё узнали, - покачала головой она и скрестила руки на груди. — Так-то правду люди говорят. На этот раз.
— Это мило, что ты пошла по стопам отца, Каролина, - подметила Матвеева, растягивая накрашенные губы в улыбке. — Володя, наверное, очень тобой гордится.
— Когда поступлю, тогда и будет видно.
Было приятно слышать подобные слова от той женщины, которая на протяжении нескольких лет в какой-то степени заменила Каролине мать. Восемь лет назад она противилась этому, но теперь была готова выразить огромную благодарность Лидии за то, что та помогла ей когда-то, что научила многим вещам, что не дала отцу заболеть раньше. Рома никогда не говорила об этом вслух, но всегда так думала.
— Каролина права, - согласился с дочерью Владимир Андреевич, приобняв ту за плечи. — У неё ещё есть целых два месяца, чтобы подумать. Но я уверен, что она везде поступит.
— Ну, папа… - смущённо отозвалась Каролина, чувствуя, как её щёки вспыхнули румянцем. Она натянула козырёк на лицо, чтобы прикрыть стыдобу.
— Ладно тебе, Романова, отец правду говорит, - поддержала её Лидия, аккуратно коснувшись кулаком плеча дочери историка, отчего француженка заразились улыбкой. — Мы ведь все прекрасно знаем, какая ты умница. На думай о плохом, и всё будет хорошо.
— Ваши слова да Богу в уши, Лидия Ивановна.
Владимир и Лидия, прекрасно зная девчонку, понимали, что ее слова о Господе – всего лишь шутка. Отец Ромы был верующим, но вот сама она уродилась атеисткой. Несмотря на это, между ребёнком и родителем разногласий не было.
— Ох, ладно, - устало вздохнула Матвеева, откидывая окольцованными пальцами прядь рыжих волос назад. — Было приятно увидеть вас, но мне пора бежать. Надеюсь, увидимся в скором времени.
— Лидия, - успел окликнуть женщину Владимир Андреевич прежде, чем она развернулась. — Ты заходи как-нибудь в гости. Правда, чай попьём, пообщаемся.
—Поддерживаю батю, - усмехнулась Романова и сняла головной убор с некой надеждой взглянув на Матвееву. Она бы хотела провести с ней больше времени.
— Как выпадет свободная минутка, так сразу, - не раздумывая, отозвалась Лидия Ивановна. — Мне пора бежать, ребятки. До скорой встречи.
— До свидания, - в один голос попрощались отец и дочь с учителем.
Каролина посмотрела на отца, когда тот потрепал ее по плечу и отпустил. Мясо в авоське уже начинало капать на асфальт, почему Романовы поспешили домой.
* * *
Граф Монте-Кристо поражал читательницу своим умом. Не имея ничего в начале своего пути, этот мужчина достиг большего, чем имели в то время французские аристократы. Такого же преображения хотела для себя Романова, но вот проходить подобные испытания в жизни у нее не вызывало никакого желания.
Остановившись на шестой части второй книги, девушка отложила издание на оригинальном языке в сторону и потерла уставшие к полуночи глаза. Отец, по всей видимости, уже спал, потому что его шагов она давно не слышала. Хотя телевизор в его комнате все еще работал. В который раз Романова заметила, что Владимир Андреевич, уходя спать, не отключал электрические приборы и свет, платить за что выходило много, а деньгами обычный историк не разбрасывался.
Владимир Андреевич открыл для себя вредную и очень дорогую привычку.
Каролина поднялась с постели и вышла из своей комнаты, намереваясь погасить свет и выключить шумный телевизор. Она прошла по коридору, попутно щелкая возможными выключателями, а после остановилась у родительской спальни. Босые ступни окутал холодный ветерок, проникающий в квартиру через приоткрытое окно, и стало вдруг так хорошо, что захотелось остаться в подобном положении надолго.
А еще Романова поймала себя на мысли, что ей хотелось бы прогуляться по ночному поселку.
Увы, исполнить ее желание было не с кем, а одной было как-то жутковато. Хорошим вариантом показался Данила Жуковский, но на дворе была чуть ли не глубокая ночь, и будить парня не хотелось, ибо он и так отдавал все накопленные за это время суток силы работе.
Неожиданный и довольно громкий в ночной тишине звонок телефона заставил Рому подпрыгнуть на месте, точно кота шугнувшего сзади. Казалось, что от этого звука мог проснуться весь дом, но отец только пробормотал что-то во сне и перевернулся на другой бок, игнорируя посторонний шум. Француженка выдохнула, выталкивая из легких вибрации испуга, и прикрыла дверь родительской спальни, надеясь, что до мужчины не дойдет осознание.
Потом она подняла трубку.
- Слушаю, - недовольно сказала она, ожидая услышать извинения в свой адрес за столь поздний звонок.
И кто же мог набирать Владимиру Андреевичу в столь позднее время? Это вполне могла быть женщина, но отец ничего подобного не рассказывал. Неужели баловались его ученики?
- Каролина? – отозвался с другого конца провода некий юноша, не извинившийся за свое поведение, но явно ожидающий скорейшего ответа.
Каролина вскинула в недоумении брови и подняла взгляд на отцовскую спальню, словно ожидая, что мужчина выйдет и объяснить ей все, что здесь происходило. Но этого не случилось, и Романовой пришлось поднапрячь мозги, чтобы вспомнить, кому принадлежит голос с той стороны.
Но никто из возможных знакомых в голову ей не пришел.
- Кто это? – спросила Рома, ожидая услышать точный ответ, а не отклонение от него.
Если же это произойдет, она просто повесит трубку. Если же звонок повторится, она перережет провода.
- Ром, ты что, не узнала, что ли? – с невидимой улыбкой поинтересовался парень, вызывая у собеседницы подобным ответом раздражение.
И тут до девушки дошло.
Единственными людьми, знающими об ее приезде не по слухам, а по жизненному опыту, были перестройщики, которые чаще всего и всех называли ее этим именем. Перебрав в своих воспоминаниях голоса парней, она остановилась лишь на одном. И она точно была уверена в своей догадке.
- Максим? – предположила Каролина и вновь убедилась в своей правоте, когда с другой стороны послышался одобрительный смешок. Губы той растянулись в слабой улыбке, пока ее не накрыло осознание, провоцирующие негативные эмоции. – Пшеницын, какого черта ты звонишь на этот номер в столь позднее время? – злобно прошипела она в трубку, буквально чувствуя, как яд на ее языке начинает созревать.- Что, забыл, какую домашку задали по истории? Так я тебе напомню: повесить трубку с другой стороны!
- Романова, ну что ты разошлась-то? Ты ж все равно не спала, - попытался утихомирить пыл маленькой хозяйки Макс. – Я что, не могу пообщаться со старой подругой? Оставь при себе свою дерзость.
Каролина только чудом не клацнула зубами в трубку, обозленная наглостью блондина. И когда это они стали друзьями? Когда это он приписал ее к своим «подругам»? Этого ей только не хватало.
- Чего тебе надо, Максим? – закатив глаза к потолку и тихо выдохнув в сторону, поинтересовалась Романова, которой все же было интересно узнать причину, по которой ее потревожили в столь позднее время. – Если это ваша очередная шутка, то это не смешно. Я думала, что вы повзрослели, а оказывается…
- Я просто хотел услышать твой голос, - неожиданно выбросил Пшеницын, что у Ромы аж глаза на лоб полезли, а слова застряли в глотке.
Француженка была готова поклясться, что ее вновь разводят, только на этот раз по-взрослому. Она даже слышала шум ветерка, точно Макс находился на улице, поэтому определенно не один. И замолчала она надолго, заставляя сомневаться себя в собственной уверенности. Когда такое было?
- Услышал? – спросила она, не собираясь дожидаться ответа со стороны, и только крепче стиснула часть телефона тонкими пальцами. - Тогда клади трубку, - приказала Каролина, представляя на месте коридорной стены собеседника.
- Романова, блять, какого хуя так грубо? – огрызнулся в ответ Пшеницын, терпение которого было на исходе. – Если ты не хочешь говорить со мной по телефону, пожалуйста! Но знай, что я всю ночь буду под твоим окном.
Романова лишь звонко хмыкнула и тут же поджала губы, вспомнив вдруг про то, что в квартире она находилась не одна, да и отца разбудить не хотелось. Заявление Максима ее насмешило, потому что она прекрасно знала, что тот искусно играет. И ему было явно что-то от нее нужно.
Но ей с этим человеком не хотелось иметь каких-либо общих дел.
- Пожалуйста, я тебе не запрещаю, - пожала плечами Рома и слегка выпятила нижнюю губу, мол, что только будет рада его видеть. – Но я считаю, что, если ты хочешь поговорить с человеком, нужно дождаться как минимум утра, а лучше назначить встречу в комфортной для обеих сторон обстановке, - решила просветить солдатика та, намереваясь поиздеваться в ответ. – До свидания, Максим. Идите-ка Вы в баню со своими разговорами. Je souhaite de mauvais reves! – шикнула она напоследок в трубку и с грохотом, наплевав на сон ближнего человека, повесила ее.
Девушка отключила телефонный аппарат от сети на случай, если балбес-блондин вновь решит объявиться. Она дернула провод так, что его часть вполне могла остаться в розетке, но, к счастью, этого не произошло. Еще недавно валившая ее с ног сонливость исчезла, оставив за собой одну из возможных стадий гнева. Черт возьми, да если бы не ночь, она б точно что-нибудь швырнула, лишь хоть как-то выпустить пар.
И кем Пшеницын себя возомнил? Думал, если они выпили вместе, то теперь друзья? Мечтать не вредно, но таким образом ее дружбы парень никогда не сможет добиться. И сколько еще не сказанных слов в его адрес крутилось у Ромы на языке…. Он бы пожалел, что когда-то познакомился с ней.
Быстрое сердцебиение, жаждущее естественного успокоения, разносилось по квартире так, что его мог услышать любой не спящий человек, будучи в этих стенах. Луна вышла из-за облаков, и теперь обволакивала весь поселок своим утешительным светом.