Видящий Победу

Иногда кажется, что без тяжёлых воспоминаний жить было бы легче, беззаботнее. Но это обман, созданный теми, кто не хочет учиться признавать реальность такой, какая она есть. По той же причине, почему нам хочется верить в светлое место, именуемое Раем, мы блаженно верим в иллюзию, что забытье — это хорошо.

Каждое воскресенье Никанор получал лекарственный пар и потом всю неделю по крупицам старался восстановить собственную память. Он понял, что если есть какой-то предмет, образ или ситуация, напоминающая о прошлом, восстановить цепь событий значительно проще. Некоторое время Ники старался не обращать внимания на слова Тимура про потерю памяти и про мысли о каком-то будущем. Но, почему-то, с появлением волос на теле, он понял, что всё неизбежно куда-то движется и он тоже не может стоять на месте, хотя бы уже потому, что взрослеет. Никанор стал выше ростом, даже перегнал Тимура почти на голову, и часто из-за этого сутулился. Ему казалось, будто он неправильно сложен, некрасив и непропорционален. Это подтверждали тонкие руки с похожими на стариковские пальцами и отчетливо выпирающий позвоночник. По внутренним ощущениям Никанора, ему было уже двенадцать, но чувствовал он себя на все тринадцать или даже на четырнадцать. Ему уже было недостаточно просто искупаться в озере или погулять среди деревьев, потанцевать нелепо вращая руками или побегать в догонялки, даже игры в загадки с Мамой наскучили и утомляли.

Каждое утро понедельника он просыпался после принятия лекарств с совершенно пустой головой. В раю не отслеживали ни время, ни дни. У древних была такая поговорка — счастливые часов не наблюдают. По понедельникам он был абсолютно беззаботен и безусловно счастлив. Ники лежал в своей светлой комнате с голубыми стенами, наблюдая из окна за другими ребятами, которые гонялись за бабочками и стрекозами. Лежал до того момента, пока не завибрирует живот, сигнализируя о том, что пора перекусить. Тогда он медленно вставал, брёл по коридору, спускался по большой изогнутой лестнице, ведя рукой по плавной линии цветочного узора на перилах, и попадал в большой холл, где ждала Мама. Как только женщина видела мальчика, она вставала из-за стойки, потуже завязывала пёстрый платок на голове и с улыбкой ждала когда Никанор подойдет. После тёплых объятий и ответов на вопросы вроде «Что тебе снилось?», «Ты хорошо спал?», «Ты счастлив?», мальчик шёл в столовую и выбирал горячую кукурузу с солью, куриную ножку и картофельную котлету. Он наслаждался вкусом, раздумывая, чем заняться дальше и даже не подозревал, что уже пару лет каждый понедельник выбирает одно и то же блюдо на завтрак.

По вторникам он отправлял одежду на дезинфекцию и находил жёлтый платок в кармане жилетки. Пока Никанор ждал завершения процедуры, он задумчиво пропускал найденный кусочек ткани через пальцы, будто песок, и не мог понять, как и почему эта вещь попала к нему в карман и о чём она ему напоминает. 3Д-принтер в подвальном помещении не умел изготавливать такой материал, поэтому его происхождение было тоже не ясно. Вечером, когда Ники шел отдыхать в один из шалашей на улице, к нему присоединялся круглолицый Тимур, у которого, в отличие от Никанора, даже начали формироваться мышцы. И тогда ночью, когда летает меньше бабочек и стрекоз, друг вкратце рассказывал всё, что было в жизни Ники до Рая.

Всю среду не выспавшийся мальчик избегал товарища, которого считал странным и очень подозрительным, но в четверг начинали появляться первые воспоминания. Сначала приятные — о вечерах с Риной и встречах с биологическими родителями, о чудесных законах жизни живых организмов и о возможностях биоинженерии. Он очень скучал по близким людям и интересным урокам. Блуждая между деревьев вокруг центрального здания, он задавался лишь одним вопросом — почему он теряет время в Раю и не общается с близкими, не изучает любимые предметы. И позднее, в пятницу, появлялся гнусавый мерзкий голос в голове, который, не стесняясь в выражениях, рассказывал все трагичные новости. Так, у Ники оставалось всего полтора дня, чтобы обдумать какие-то новые мысли до следующего приёма лекарств.

— Тим, как ты всё помнишь? — спросил Никанор, сидя в тени дерева с другом.

— Да легко, — болтая ногами ответил Тимур и рассмеялся, — я просто перезаписываю информацию. Получается, всё, что мне нужно сделать в понедельник — это вспомнить, что надо загрузить память обратно в голову.

— Не понимаю, — помотал головой Ники и отогнал противно жужжащую над ухом осу.

— Я ни разу не рассказывал, но... — загадочно произнёс Тимур, — у меня не такой чип, как у всех. — он отвернулся и положил ногу на ногу, — меня отправили сюда за кражу микрочипа, который был в единственном экземпляре и только в нашей школе. Когда они заметили, что его нет, мы с родителями были на островах у индейцев, ну, тагаери, помнишь? Мама с папой великие, хирурги... — он сглотнул и передёрнулся всем телом, — они спрятали чип во мне, — Тим похлопал себя по задней стороне шеи, — вот тут.

Никанор облокотился на спинку скамейки и закинул голову, провожая взглядом одинокое облако, и спросил:

— Тим, ты скучаешь по родителям?

Друг не ответил, лишь пожал плечами и задумчиво скривился, будто не желает чем-то делиться.

— А как он работает? — вернулся к прежней теме Ники.

— А я не знаю, я такого не учил, — рассмеялся Тимур, — я просто говорю «сохранить память на микрочип», а потом, когда просыпаюсь в понедельник утром, читаю надпись «загрузить данные с микрочипа в мозг». И всё работает. У меня будто миллионы картинок одновременно проносятся перед глазами за долю секунды и оп! — он хлопнул в ладоши, — Я помню всё, что было. Вообще, если бы не ты, — он неодобрительно глянул на Ники, — я бы как раньше, проходил лечение раз в полтора месяца.

Сдавив голову двумя руками как арбуз, Никанор снова ощутил, будто в груди застрял какой-то нервно дёргающийся комок, который хочет выбраться наружу, но почему-то не может. Мальчик окинул взглядом яркую зелёную листву, темно-коричневые ветви морщинистых деревьев и подумал, что всё, что окружает его, совсем не похоже на настоящую реальность. Его вторая личность, толстый мужик, которого объявили преступником и наверняка усыпили ещё несколько лет назад, и то более правдивый и натуральный.

Никанор уже понял, что внутренний образ бывшего главного учителя не переселение сознания, а настоящая персона, развивающаяся параллельно с основной личностью мальчика. В редкие дни полной памяти, он сложил картину в единое целое и прояснил для себя этот феномен, живущий в его голове. Органы зрения, слух и осязание улавливают всё, а не только то, что ты осознанно запоминаешь или выделяешь вниманием. Эти «фоновые» ощущения отходят на второй план и модель главного учителя выбирает то, что ей больше подходит, формируя свои устойчивые связи нейронов. Ты, к примеру, можешь думать, что не слышишь тихого разговора взрослых, проходя мимо них по своим делам, но на самом деле информация в мозг всё равно поступает, минуя сознание. Наверное, схема развития второй личности такая... По работе мозга учебников или других источников информации в Раю не было и быть не могло. Однажды Никанор робко поинтересовался у Мамы, можно ли получить какие-то материалы для чтения, но она ответила, что в Раю «И так всё хорошо, это тебе ни к чему», и так строго глянула, что больше такие вопросы он задавать не решался.

— Давай сбежим, — сказал Тимур после долгого молчания.

— Обалдел? — испуганно посмотрел Ники на друга, — Нееет, — он замотал головой.

— Свяжемся с этими, как их... О ком ты рассказывал, «Знамение Разума», будем жить с ними под землёй.

— Да ты что?! — фыркнул Никанор, — Ты что? — брызгая слюной повторил он, вспоминая обманщиков, едва не погубивших его.

Мальчик вскочил и не моргая уставился на товарища. Он сцепил кулаки готовый врезать тому, с кем проводит почти каждый день и кого наконец-то привык называть другом.

— А что? — с презрением ответил Тим, — Если мы миру не нужны, тогда будем против него.

— Ты же сам говорил, — прищурился Ник, найдя лазейку, — что отсюда не выбраться. Или обманывал?

— И да, и нет, — ответил Тимур и тоже встал, — А, забудь, — он махнул рукой и развернулся к выходу из сада, — пойдем лучше тебе рубашку шить.

От всех этих сложных разговоров, Никанор забыл, что ещё утром попросил Тимура помочь сшить ему одежду. Его старая стала совсем мала, неприятно давила в интимных зонах и подмышками. Брюки короткие, а жилетка еле-еле застёгивалась, отчего его сутулое худощавое тело делалось ещё уродливее. Ники кивнул и поплёлся следом за товарищем.

В подвальном помещении было несколько детей разного возраста. Они расселись за длинными столами в свободной от принтера половине комнаты и активно передавали друг другу нарезанные куски разноцветных тканей. Похоже, те, что постарше, помогают малышам создавать пёстрые наряды. Пышные юбки, которые будут развиваться колокольчиком во время танцев, для девочек, и более строгие, не крикливо-яркие, костюмы для мальчиков. В той части помещения, где стоял огромный 3Д-принтер, несколько малышей с нетерпением ждали когда начнётся процесс, чтобы понаблюдать за работой агрегата. Сантиметрах в двадцати над полом была черная рабочая поверхность в оправе из прочного пластика с углублениями. Во время печати по этой рамке будет ездить другая, вертикальная, с печатающим элементом, миллиметр за миллиметром создавая трёхметровое полотно ткани. От движущегося элемента тянется пять трубок для материалов разных цветов. А подальше, у самой стены, стоят баки, заполненные волокном толщиной в указательный палец. Печатающее устройство преобразовывает это сырьё в форму, заданную программой, и на горизонтальной рабочей поверхности в течение часа появляется ожидаемый материал. С ворсинками или без, с узором или однотонный, мягкий как шерсть или гладкий как шёлк.

Подойдя к большому экрану, Никанор вздохнул. Как же давно он не видел никаких электронных устройств. У него даже возникла мысль приходить сюда почаще, чтобы просто полюбоваться этим чудом современного мира, пусть и устаревшим лет на десять.

— Жёлтый, — кликнул Тим пальцем по квадратику нужного цвета, потом взглянул на Ники и спросил, — или ты хочешь белую рубашку? Красную? Зелёную? Синюю? А ты смотри, чёрного нет, а был ведь... — он нажал на главное меню и перешел в «смесь цветов», — Ах, да, чёрный будет если все смешать, забыл.

— Жёлтый, — утвердил Никанор выбор цвета, наблюдая за стремительными кликами друга по экрану.

— Однотонный, длина... — Тим осмотрел Ники с головы до пят, — а выровняйся.

Мальчик выпрямился и тут же стал значительно выше своего темноволосого друга.

— Метра хватит, — резюмировал товарищ и нажал на «Печать».

Принтер зажужжал, массивный блок с длинными трубками со скрипом и треском перемещался вдоль рабочей поверхности. Когда печать закончилась, друзья вытащили кусок мягкого, почти такого же, как жёлтый платок, материала. Тим схватил ткань и отбежал в сторону, стараясь ухватить отрез от края до края и быстро, как на охоте, подбежал к Ники, постаравшись замотать его полностью, но запутался сам. Коварная затея не удалась и Тимур, вернее его кокон, оказался на полу, под лавками вдоль столов. Обтянутый материей, он пытался провернуться так, чтобы раскрутиться, выбраться, но ничего не получалось. Все присутствующие весело хохотали, даже не думая ему помочь.

— Освобождай меня, — пробурчал Тим после десяти минут катания по полу.

Никанор попросил одного из старших помочь и они вместе поставили «куколку» Тима вертикально. Пока помощник держал жёлтую «кукурузину» с тёмными волосами, Ники обежал товарища несколько раз, разматывая ткань, и освободил его от уз.

— А ты говорил, что я слабак, — засмеялся Никанор.

— Это ты говорил, а не я. — Тим взял скомканную ткань, встряхнул и разложил на свободном столе.

Возле входной дверь была стойка с инструментами. Тимур выбрал нож и круглый скоросшиватель, потом задумался и взял карандаш. Прежде чем приступить к работе, он продемонстрировал на узкой полоске как это работает. Нарисовал тёмно-серую линию, рассказал, что при первой же дезинфекции карандашный набросок исчезнет. Провёл ножом, который по форме не отличался от карандаша, но вместо пишущего материала содержал раствор, разъедающий ткань. Чтобы показать, что жидкость работает только на ткани, провёл по своей руке, на которой осталась лишь полоска воды. Затем сложил два кусочка один к одному и провёл скоросшивателем, который было бы правильнее назвать «скороспаиватель». Там, где Тим прошёлся круглым инструментом, вертящимся вдоль своей оси, образовалась пунктирная линия, которая из двух кусочков сделала один.

После многих проб и ошибок, друзья наконец-то смастерили рубашку Никанору. Правая и левая часть были немножко разной длины, вместо воротника получился просто полукруглый вырез, а рукава одинаковой ширины у плеча и на запястье. Но, всё же, это была первая личная, уникальная одежда Ники, видящего победу.