Видящий Победу

Извергая ругательства, Лепрекон, сопя и пыхтя, наконец-то спустился. Никанор подошел к нему ближе и спросил что дальше произойдет с лестницей. Останется ли она так же висеть вдоль колодца? Рыжебородый объяснил, что через несколько часов полимер растворится в воздухе и лестница снова будет висеть в центре. Женщина, которая пыталась найти контакт с мальчиком, усмехнулась и сказала:

— А ты ему приглянулся, Бородач.

— Я просто появился первый, — смущённо буркнул тот.

— Идёмте, — позвала высокая худая девушка, стоя возле чёрной дыры прохода, ведущего в неизвестность, — мы задерживаемся.

Рыжая выпрямилась, подошла к Ники и, похлопывая его по плечу, произнесла:

— Всё будет хорошо, малыш, — она потрепала его по волосам и сказала, — ну какой же ты славный! Я буду звать тебя Бельчонок!

Потрусив головой, Никанор заглянул в её дружелюбное лицо и серьезно уточнил:

— Почему Бельчонок?

— Как почему? — искренне удивилась она, — по цвету волос.

— Тогда Каштан должен быть, — неудовлетворенно мотнул мальчик головой.

— Какой Каштан? — рассмеялась женщина, гладя его по голове, — у тебя же идеально белые волосы.

Выпучив глаза, Никанор вскинул руку, чтобы через камеру электронного браслета посмотреть на себя. Испугавшись сначала, что потерял персональное устройство, он заскулил, вспомнив, что Лепрекон выбросил его в школьный коридор. Мальчик двумя руками потрогал волосы. Мягкие, шелковистые, как у мамы. Как они могли изменить цвет? Наверное, освещение другое и в свете фонарей выглядят как белые.

— Дайте зеркало, — срываясь на плач попросил Ники.

— Бельчонок, нам не далеко, — сказала рыжая женщина и взяла его за руку, — дома посмотришь в зеркало.

Весь путь Никанор молчал, чего не скажешь о взрослых. Каждый из них представился. Ту, что он держал за руку, звали конечно же Рыжая. Высокая девушка, которая вела всех, была Изида, а лысоватый мужчина в возрасте — Клык. Несмотря на то, что Ники не запрашивал объяснения смысла их имён, оно всё же последовало. Клык шел впереди и когда Рыжая назвала его, тот повернулся и широко открыл рот. Один из верхних передних зубов нависал над нижней челюстью и был на вид острым и длинным, как у тигра. «Идеальный зуб, губу не цепляет» — добавил мужчина явно гордившийся своей уникальной чертой. Ники то и дело оборачивался назад, убедиться, что Лепрекон поспевает за ними. Казалось что они все куда-то очень торопятся и иногда мальчику приходилось почти бежать вприпрыжку, чтобы поспеть за крепко вцепившейся в его маленькую ладошку Рыжей.

— Ну точно, ты теперь его лучший друг, — смеялась женщина когда Никанор тянул её, чтобы подождать слегка отстающего рыжебородого.

Когда метров через двести вдали показался свет, все выключили фонари. Темный и пугающий до этого коридор, превратился в туннель, похожий на коридоры школы для великих. Такие же гладкие на вид стены, но немного шероховатые на ощупь, только не серого цвета, а светло-зелёного. Видя интерес Ники к покрытию, Рыжая объяснила, что это усовершенствованный полимер. Материал прочнее, чем тот, который используют во всём мире, но его производство в больших масштабах энергозатратно. Поэтому эта модификация используется только в подземных помещениях, чтобы избежать обвалов. Например, в старых шахтах, как та, по которой они идут.

Через тридцать минут Никанор увидел прочную на вид дверь с небольшим фигурным отверстием. Впереди идущие придвинулись к стене и пропустили вперёд Лепрекона. Мужчина открыл сумку, достал небольшой предмет, похожий на маленькую металлическую палочку с плоским прямоугольником с неровными краями на одной стороне, и с плоским кругляшом на другой, помахал этим стержнем перед лицом Рыжей и сказал:

— Я вот ещё подумаю пускать тебя или нет, — рыжебородый не моргая уставился на женщину, — нечего было свой ключ забывать.

«Ключ? — подумал Ники, — эта палочка какой-то код для расшифровки информации?». Внимательно разглядывая очень близко сведённые друг к другу брови Лепрекона, Ники выдвинул нижнюю губу.

— Брат ты мне или кто? — Рыжая наклонила голову и несколько раз быстро похлопала ресницами.

«Брат?» — озадачился Ники и взглянул на женщину. На уроках социальной адаптации рассказывали, что с две тысячи триста двадцать пятого года введено ограничение на количество детей. У пары не может быть больше одного ребёнка, такое разрешается только людям с очень хорошими ДНК. Эти люди выглядят и ведут себя как бесперспективные, но если их двое, то они, скорее всего, такие же как и он, гении.

Лепрекон поджал губы и поднял вверх брови. После минутной игры в гляделки он с улыбкой кивнул и отвернулся от Рыжей. Что он делает с дверью, Никанору видно не было, но раздалось несколько щелчков и появился проход дальше. Помещения там не было, только лестница вниз. Бородач пропустил всех вперёд и повторил манипуляции с дверью. После треска и щелчка он, громко топая, догнал компанию, которая уже миновала три пролёта и стояла возле другого входа.

— Фух, дома, — объявила Рыжая, громко выдохнув.

Когда и эта дверь была открыта той же палочкой, взору открылось огромное помещение. Если бы не потолок, можно было бы подумать, что находишься в парке. Ники поражённо замер на пороге. Удивительно, но тут, под землёй, росли деревья! Впечатлённый открывшимся видом мальчик с удивлением оглядывался по сторонам. Мягкий свет был очень похож на естественный солнечный, но излучали его сотни ламп, расположенные наверху и где-то сбоку, за деревьями. Высокие, но значительно ниже, чем на улице, растеньица без видимой закономерности идеально ровно растут вверх. В парке как? Откуда солнышко перемещается, в ту сторону больше ветвей и тянется, а здесь свет повсюду. Над ухом Никанора что-то прожужжало и он интуитивно отмахнулся рукой. От подвальной затхлости не осталось и следа, воздух был свежим, приятным, с цветочными ароматами. Что-то в этом запахе показалось Ники очень знакомым и таким добрым. Сделав глубокий вдох, он почувствовал как отступает напряжение последних дней, и будто бы даже свет в помещении стал ярче.

— К обеду успели, — обернулась Изида, наклонилась к Рыжей и шепотом добавила, — Жалко, что мальчонка забудет наш сад, — тихонько сказала она Рыжей на ухо, но Никанор четко расслышал каждое слово.

Между деревьев извивалась широкая тропа. Сначала мальчику показалось, что это обычная земля, но присмотревшись, он понял, что на самом деле это тоже искусственное покрытие. Наверное, что-то вроде того, что на арене во время физры.

— Бельчонок, — обратилась Рыжая к Ники, — можешь вместо зеркала на себя в пруду посмотреть, — и указала куда-то в сторону.

Никанор увидел блестящую поверхность примерно трёхметрового водоёма неправильной формы и пошел к нему. Когда он был рядом, оттуда выпрыгнула огромная, с половину мальчика, рыба и громко плюхнула хвостом. Брызги разлетелись в разные стороны, а Никанор резко отпрыгнул назад от неожиданности. Он настороженно замер, стараясь вглядеться глубже. Не хочется быть облитым водой неизвестного состава. Не похоже, что в этом диком месте есть камера для дезинфекции.

— Не бойся! — услышал он крик женщины, которая всю дорогу пыталась его разговорить.

Ники обернулся и разочарованно посмотрел на Рыжую. Затем сделал несколько шагов по направлению к пруду и снова замер. Теперь вода не так бликовала и можно было разглядеть что творится под поверхностью. Кажется, на дне плавала огромная рыба, больше, чем девятилетний Никанор, да не одна, а несколько крупных рыбин. От удивления он выпучил глаза, но всё же решительно подошёл к озеру вплотную. Как только Ники оказался у самой кромки воды, рыбки переместились подальше от него, на другую сторону пруда. Видимо, они боялись его больше.

Вспомнив, зачем вообще подошёл к воде, Никанор посмотрел на свое отражение и, наклонив голову, в ужасе оцепенел. Единственное напоминание о прекрасной, любящей женщине с каштановыми волосами, о его маме, испарилось. Его обычно взъерошенные коричневые волосы стали пепельно-белыми. Будто из них просто вытянули все краски, весь цвет. Присев на корточки, Никанор всмотрелся внимательнее. Потрогал голову, пригладил торчащие пучки волос. Цвет не меняется.

— Нет! — не удержался Ники и крикнул, со всей силы шлёпнув по воде.

Изображение тоже разнервничалось, исказилось, пошло волнами, но цвет волос не изменился.

— Нет! — повторил Никанор и опустился на колени поочередно хлопая руками по поверхности пруда.

— Где моя мама?! — всё громче крича вопрошал он, опуская руки ближе ко дну в надежде там найти настоящий цвет своих волос.

Ничего не менялось, всплесками разбитое на кусочки отражение издевательски трясло головой с белыми волосами.

— Малыш, — подошла Рыжая и погладила Никанора по спине, когда тот уже закрыл лицо ладонями не в силах сдержать рыдания.

Мальчик ничего не ответил, лишь заревел ещё сильнее, сквозь слёзы и сопли повторяя один и тот же вопрос.

— Ну хочешь, — она наклонилась ближе, — я не буду звать тебя Бельчонок? — успокаивающе нежным голосом спросила она, — давай другое имя придумаем. — не зная что ещё добавить, женщина замолчала, лишь продолжила гладить плачущего мальчугана по спине.

Постепенно Никанор прекратил плач и открыл лицо. Он взглянул на Рыжую, которая, очевидно, ничего не понимала. Длинные черные ресницы выглядели как лапки насекомого, а веснушек было так много, что казалось, будто они меняются местами, играя в догонялки на её щеках. Мальчик потер и без того красные глаза, несколько раз всхлипнул и поднялся. Глядя на женщину сверху вниз, он, слегка дрожащим после плача голосом, спросил:

— Что такое «Знамение Разума»?

Рыжая протянула руку и когда мальчик подал ей свою, медленно встала.

— Пойдем обедать, а по пути я расскажу.

Когда они подошли к остальным, компания двинулась дальше, не задавая Никанору никаких вопросов. Рыжеволосая, крепко держа Ники за руку, начала историю.

— В далёком-далёком прошлом, — сказала она Никанору, словно маленькому ребёнку, — когда в мире были отдельные государства, а люди отдавали бумажки за продукты питания и предметы быта, — женщина выдержала паузу, — тогда, на грани начала ядерной войны, появилась организация «Знамение Разума». Наши предки начали создавать поселения под землёй, активно заниматься развитием технологий и поиском материалов, которые смогут обеспечить полноценную жизнь и уберечь нас от радиации. — она вздохнула и продолжила, — Не буду рассказывать подробности, но наша организация внесла большой вклад в развитие мира во всём мире. Только... — женщина раздула ноздри и сглотнула, — только наши планы на жизнь человечества не сошлись с тем, что решил совет управления миром. Поэтому уже двести лет мы скрываемся и помогаем некоторым мальчикам и девочкам. — она остановилась и взглянула на Никанора, — Таким как ты.

— Почему вы — шмыгнув носом, спросил Никанор, — не помогли Рине? — он сцепил зубы и крепко сжал руку Рыжей.

— Мы, — женщина прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, — не успели. Нас не так много на планете, — она громко выдохнула и добавила, — к тому же, ваша школа сменила ключи шифрования данных и мы только вчера сумели узнать планы нового главного учителя.

Дальше шли молча. Больше Никанор ни о чём не спрашивал, а Рыжая погрузилась в какие-то свои раздумья. Компания подошла к тонкой сетке, свисающей с потолка до самого пола. Здесь заканчивался сад и начиналось большое длинное помещение со множеством столов. Одни столы вдоль прохода были завалены костюмами для погружения в виртуальную реальность, очками и электронными браслетами. На других в пробирках дымились жидкости разного цвета, вперемешку с плавающими в прозрачном растворе органами, помещёнными в прозрачные банки. Поморщившись, Никанор подавил приступ тошноты, которого не бывало во время уроков биологии в виртуальной реальности. Они миновали ещё одну сетку, разделяющую пространство, и попали в столовую. Едва Никанор вошёл в новое помещение, как почувствовал аромат подсолнечного масла, жареного мяса и чего-то копчёного. Давно его нос не ощущал таких запахов, в школе он в основном питался шариками с концентрированными микроэлементами. Те не имели ни вкуса, ни запаха, лишь закрывали потребности организма в получении питательных веществ. Еду, приготовленную из настоящих, простых продуктов, выдавали очень редко. «Да мы попали в сказку» — услышал он внутри себя неприятно радующийся гнусавый голос второй личности.

— Малыш, — легонько подтолкнула Рыжая Никанора в сторону длинного стола, за которым уже сидели человек десять, — присядь пока там, я принесу еду.