XVI: Рокель
Первый день после сдачи перевода прошёл... Обычно. Лунетта предпочла считать началом своего дня тот момент, когда уже вернулась в гордом одиночестве домой, переоделась и уселась за кухонным столом, размышляя, что делать дальше.
Раз переводить больше нечего, из планов у неё осталось только или отправиться в другую страну, или смотаться в башню, но всё это затянется по времени, так что следовало дождаться момента, пока Вэриан отгуляет свои шесть свиданий с Миртом, и сын озвучит своё окончательное решение. Лунетта почему-то уверена, что ответ не изменится, но это ей совсем не нравится. Она из лучших побуждений стремилась сделать этих двоих друзьями, пусть даже посредством ритуала, но, похоже, это немного так не работает.
В её голове выстроилась целая схема, где, если связать Мирта и Вэриана, они становятся друзьями с какого-то момента, но могло ли такое сработать в реальности? По Мирту видно, что он на дух этого парня не переносит, да настолько, что не забывает упомянуть это каждый раз, когда о нём заходит речь.
Тяжело... Но у меня правда нет других способов уговорить его.
Она не хотела, чтобы Мирт начинал терять с таким трудом заработанную человеческую сторону. Может, и не с трудом, но он провёл среди людей почти всю свою жизнь, и наверняка время от времени чувствовал себя одиноко. Лунетта хотела хоть как-то сгладить этот момент, поставив рядом точно такое же, почти бессмертное существо. О, разумеется, Мирт не будет жить вечно, но он переживёт очень многих людей и долгоживущие расы, так что будет обидно, если он просто сломается из-за постоянных потерь. Лунетте будет спокойно, если с ним будет кто-то рядом. Кто-то, кто подарит чувство стабильности, даже если и не такое стойкое, как если бы сам Мирт старел точно так же, как и остальные люди.
Лунетта помешивала в чашке какую-то фиолетовую жижу. Она уже успела принять желеобразное состояние, потому что температура в комнате упала от интенсивности размышлений девушки и её бессознательного применения заклинания для охлаждения. Так она пыталась вернуть трезвость ума и охладить его, но поскольку она совсем не испытывала холода, контролировать этот процесс довольно сложно.
Сделав глоток из чашки и даже не придав значения изменению текстуры жижи, Лунетта подпирала подбородок, глядя на окно, за которым то и дело мелькал силуэт играющих Мышки и Пушистика. Видеть, как два монстра, которые в обычной природе поубивали бы друг друга, играют, довольно странно. Складывалось впечатление, будто Лунетта рушит какие-то законы этого мира своим вмешательством, но раз никто ещё не вмешался, выходит, всё в порядке.
— Скукотища.
Лунетта вздохнула, разом допила желе и, оставив чашку на столе, отправилась в комнату переодеваться. Правда, не в свою, а в гардеробную, напичканную всякими платьями, у каждого из которых передняя часть юбки была короче задней. Ну, Лунетта терпеть не могла, когда что-то мешало ходить, поэтому все модели платьев имели или пышную юбку, или та шилась так, чтобы была обнажена часть до половины бедра минимум.
Покопавшись в гардеробе, Лунетта сразу отбросила белые варианты. Она будет слишком яркой, надев белое. Даже с короткой стрижкой. К тому же, она так и не придумала, что ей делать с глазом. Может, проще и вовсе его вырвать, если он такой жуткий? Неужели совсем нельзя никак...
Лунетта замерла. Она бросила только что снятое с вешалки платье на пол, побежав в библиотеку и принялась копаться в разбросанных по полу книгах.
У неё имелась копия того фолианта, который она отнесла Вэриану — только поэтому перевод занял столько времени. Потому что первичный перевод, записанный в черновик, уже переносился в другой дневник более аккуратно, чтобы возможно было прочесть. Её обычный почерк более небрежен. Хотя она и правда, заканчивая перевод, начинала писать как курица лапой.
Лунетта пролистала больше половины записей, откопала какой-то круг и, схватив дневник, потащила его за стол. Скинув с него все книги на пол, она положила только его, взяла с пола сброшенный только что чистый и немного помятый лист, принявшись переписывать магический круг.
Формулы нетрудно изменить, несложно сделать из них что-то более приемлемое и щадящее. К примеру, из формулы воскрешения мёртвых с жертвоприношением, можно выписать только часть символов, которые отвечают за восстановление. Поскольку они переплетены со святыми — эффект будет сильным. Но плата всё равно потребуется.
Лунетта всё торчала над бумагой, пока не услышала шум из коридора. Возможно, Пушистик просто вернулся в дом, вот только судя по тому, что наступают не птичьи лапы, вероятно, это кто-то другой.
Шаги были тихими, размеренными и почти прогулочными.
Дверь в библиотеку открылась. Лунетта пересеклась взглядами с молодым парнем, одетым в лёгкую кожаную броню поверх обыкновенной рубашки с шароварами с мечом наперевес. Его щеку украшал жутковатый шрам, словно кто-то не смог рассчитать расстояние до шеи и нанёс удар мимо. А может это парень так уклонился, чем спас себе жизнь.
— Ма, ты всё ещё возишься? Старший брат сказал, что ты закончила перевод и свободна. О, сменила причёску? — Рокель прошёл в комнату. У него, в отличие от Мирта или Вэриана, была короткая стрижка, и его волосы безобразно торчали в разные стороны. Похоже, он совершенно не заботился о внешнем виде.
— Я занимаюсь своим исследованием. Хочу попытаться вернуть себе глаз. Или хотя бы замаскировать его.
— О, это хорошее дело, — полуэльф кивнул, взглянул на бардак в библиотеке и вспомнил, что здесь, наверное, нормально не убирались лет десять. Лунетта, с тех пор как засела за перевод, с места не двигалась, только и делая, что переводя текст. Удивительно, но она ни разу не вышла даже поесть. Поспать она вполне могла и здесь, но пропуски приёмов пищи казались ему проблемой. Лунарис вечно ворчал по этой причине. — Меня старший брат телепортировал. Сказал, чтобы ты зашла к нему через недельку. Ну, он отправит меня ещё раз, поскольку ты забудешь.
— Хорошо, — Лунетта кивнула. Она подняла одну из сброшенных на пол книг, пролистала почти до конца и вновь начала что-то рисовать на бумажке.
— Я мешаю?
— Нет, — без промедления ответила девушка, занимаясь своими делами. Рокель почти чувствовал себя лишним, пока девушка находилась в компании книг, но всё-таки присел на край одного из почти свободных столов, принявшись наблюдать за тем, как Лунетта что-то старательно вырисовывает.
— Слышал, что ты не смогла вернуть глаз даже когда применила мощное целебное заклинание. Точнее, глаз вернулся, но шрам остался. Да и вид этого глаза довольно жутковат. Не, я не осуждаю, мне очень нравится. Выглядишь впечатляюще. Как воительница.
— Какая я тебе воительница? Чушь не неси, — Лунетта пренебрежительно отказалась принимать столь глупый комплимент. Но Рокелю очень нравились истории о рыцарях о разбойниках, поэтому он на полном серьёзе считал, что шрамы украшают людей и рассказывают ту или иную историю. Лунетте ли не знать? Она растила этого мальчишку и слушала, как он говорил о том, что когда он вырастет, то обязательно сразит всех чудищ и получит за каждого по шраму. Вот только в таком случае от него бы сейчас мокрого места не осталось. Какое счастье, что после взросления он решил ограничиться трофеями с убитых, а не шрамами.
— Нет, правда. Старший брат не рассказывает о том, как победил короля демонов, но тётушка Лэйлин по-секрету сказала, что это ты его убила.
— Так и сказала? — Лунетта звучит безразлично. Кажется, она совсем не верит в эту провокацию. Ну, Рокель частенько пытался вытащить из неё странные истории, но из-за её холодности у него ничего не получалось. Вот и сейчас, получив настолько сухую реакцию, парень тяжело вздохнул. Вряд ли Лунетта станет рассказывать ему всё в деталях.
— Ага. А ещё братец сказал, что мне будет лучше развивать магию, но мне больше нравятся мечи. Ему, кстати, тоже. Слышал от его учителя по фехтованию, что он полная бездарность. Не научиться владеть мечом ни за сотню лет, ни за столько, сколько он там живёт... Вот это действительно впечатляет. Полный бездарь, ха-ха.
— Смотри, чтобы он не услышал. Обидишь старшего брата — и он тебя со свету сживёт, — Лунетта всё продолжала говорить в прежнем тоне, параллельно занимаясь своими делами. Поверить её словам было несложно. Однако поскольку Рокель уже находился под его непосредственным командованием, то имел иное мнение.
— Ну, старший брат довольно ранимый. На самом деле его расстраивает всё, что касается тебя. Стоит упомянуть тебя, как он тут же меняется в лице. Кажется, он просто скучает, но не может тебя навестить из-за кучи работы. Может, ещё боится. Или не хочет отвлекать.
— Ну, моего внимания сегодня он получил достаточно.
— А, слышал от Йенны, что ты предложила ему заключить контракт с дядей.
— С каких пор вы зовёте его так? Он даже не мой брат, — Лунетта фыркнула. Она каждый раз, стоило речи зайти о Вэриане, не могла взять в толк, почему дети используют такое обращение.
— Он отказался, чтобы его звали дедушкой и заявил, что ему столько же, сколько старшему брату. А потом сказал, что пусть лучше будет дядей. Он сам предложил.
— Понятно, — Лунетта кивнула. Теперь, по крайней мере, она знала, откуда взялось такое обращение. — Я действительно предложила контракт. И я настаиваю на нём, потому что они оба живут долго, и я не хочу, чтобы Мирт столкнулся с моей судьбой. В конечном итоге, рядом со мной ведь никого не останется, верно?
— Ты что, бессмертная? Ни одна ведьма не живёт вечно, это ведь чушь. Как бы долго ты ни жила, у всего есть предел, — Рокель фыркнул. Он не верил. Лунетта тяжело вздохнула.
— Сколько раз мне повторять, что я дракон, а не ведьма?
— Драконы ведь вымерли. Остались только виверны. Старший брат, к примеру.
— А, так ему ты веришь на слово о том, что он виверна, а мне, о том, что я дракон, нет? — Лунетта наконец прерывается. Она поворачивается к парню, скрестив на груди руки. Тот разводит руками, мол, это не я делал настолько абсурдные заявления.
— С тем же успехом я могу сказать, что я подсолнух. Видишь росточки?
— Вы, дети, никогда меня не слушаете, — Лунетта почти обижалась. Вэриан и Мирт признавали в ней дракона, оба чувствовали её сущность на уровне инстинкта, но остальные... У них напрочь отсутствовала способность распознавать саму суть существа.
— Знаешь, твои трюки с крыльями, рогами и хвостом довольно интересные, но вряд ли нас на воспитание в самом деле мог взять дракон. Неужели им, вымирающему виду, настолько нечего делать, что они берут в воспитанники жалких рабов?
Лунетта усмехнулась. На её лице впервые появилась улыбка за всё время разговора. Рокель, не привыкший видеть что-то помимо выражения «лицо-стена», уставился на неё.
— Я не занимаюсь пустой демонстрацией. Не хочешь — не верь, но всё именно так, как ты говоришь. Я не ведьма. Разве ведьмы умеют дышать огнём?
— Ты не дышала.
— О, но я могу. А ещё могу взорвать по неосторожности искрой огромную область, при этом оставшись целой из-за чешуи.
— Звучит сказочно. Мам, я уже давно в них не верю.
— И это-то в мире, полном магии? — улыбка Лунетты почти лукавая. Рокель качает головой.
— Нет, смотри, магия — это наука. У неё есть какие-то там правила и источник, а то, о чём говоришь ты — на уровне сказок.
— Ну, со стороны это и правда может так выглядеть. Но драконы вымирающий вид именно из-за своей чудовищной силы. Их не так много как раз поэтому. Подумай только: будь нас много — разве наш мир бы не превратился в руины?
— Ну, если драконы будут разумными, как и люди, не думаю. У них нет причин нападать на людей.
— О, ты ошибаешься. Драконы тяготеют к драгоценностям, прямо как и люди. Они будут готовы поглотить весь мир ради блестяшек.
— И ты тоже?
— Разумеется.
— Ты ведь издеваешься надо мной?
— Конечно, — Лунетта тихо смеётся, возвращаясь к написанию магического круга. — Так или иначе, я уже сотни раз говорила, что не ведьма. Ведьмы не умеют отращивать себе крылья, не покрываются чешуёй или перьями, и уж тем более их чешуя не используется для зелий. Хотя бы потому что у них её нет.
— Ну не знаю. Твоё признание о том, что ты дракон, звучит бредово, — Рокель вздохнул. Для него такая возможность всё так же невероятна, как бы Лунетта ни объясняла, что это именно так.
— Не хочешь — не верь. Но когда твою задницу прилетит спасать белая тварь, похожая на виверну, но с перьями и огромными рогами, учти что нападать на неё не стоит. У неё крайне дурной нрав.
— Хорошо-хорошо, — отмахнулся полуэльф. — Меня всё равно не посылают в подземелья, где есть сильные чудовища. По крайней мере, старший брат объясняет это тем, что мне сперва нужно набраться опыта.
— И правильно делает.
— Чушь какая. Я уже многого добился. Эти средненькие ящеры или птицы для меня на один удар.
— И это говорит человек, у которого ещё не зажили раны? Думаешь, я не чувствую запах крови?
Лунетта чувствовала лёгкое зловоние от эльфа, и оно точно исходило от области под доспехом. Похоже, последний его поход выдался не столь удачным, и теперь он просто валял дурака, раз на новое задание в таком состоянии его не возьмут.
Она попала в точку. Рокель обиженно глядел на неё, но не перечил. Значит, понимает, что спорить бессмысленно. В худшем случае она заставит его снять одежду и показать наличие раны.
— У меня есть восстанавливающие зелья, которые я не могу продать, потому что от них будет шумиха. Пошли, — оставив листок с магическим кругом в покое, девушка направилась к выходу из библиотеки. Она прошла всего ничего, и замерла у следующей двери. Рокель шёл за ней очень уж неохотно — в алхимическую лабораторию ему вход был заказан с самого детства, и Лунетта вечно запирала её сложными заклинаниями, если не находилась там сама. Доступ был почти у всех, кроме Рокеля, который угрожал Лунарису, что намажет меч ядом и вызовет его на дуэль. С тех пор он даже подойти к саду не мог — были выстроены отдельные барьеры исключительно для него.
Внутри всё заставлено какими-то баночками и склянками: шкафы в пол от самых дверей до небольшого окошка, были забиты и застеклены. Они располагались по всему периметру помещения и в центре стоял целый лабиринт из них. Правда, Лунетта в этом самом лабиринте ориентировалась даже не глядя. Она просто прошла к одному из шкафов, открыла дверцу, больше напоминающую кусок льда, и достала склянку размером чуть меньше своей ладони. И вручила парню.
— Пей давай. Вылечишься мгновенно.
Рокель знать не хотел, из чего оно было сварено. Алхимия в этом мире только в последние сто лет стала довольно продвинутой, но не каждый осмеливался пить зелья из мочи какой-нибудь жуткой твари.
На вкус, на удивление, обычное — больше похоже на сироп. Лунетта готовила такие, и в шкафах до сих пор оставались несколько баночек и с вареньем, и с сиропами. В целом, у неё можно было найти практически что угодно: от самого сладкого варения до яда без вкуса и запаха.
Эльф почти мгновенно почувствовал себя легче. Может, поэтому его Мирт сюда и послал — знал, что Лунетта заметит и вылечит. Уж о её обилии зелий в шкафах трудно было не знать. Даже Вэриан время от времени сетовал на то, что тоже хотел бы себе такое помещение, от пола до потолка набитое всевозможными, исключительно высококачественными зельями. Но он обанкротится, если попытается выкупить их все.
Наверное, Рокель должен радоваться, что его приёмная мать такая. Будь это кто-то ещё — он бы десять раз получил от ворот поворот. Но сколько бы он ни жил с этой девушкой — она всегда была исключительно заботливой, просто проявляла это довольно своеобразно и почти пренебрежительно-снисходительно, словно она нечто высшее, выше всех людей. Ну, по крайней мере, именно так это воспринимал полуэльф. Подобное впечатление сложилось у него с первого дня проживания. Позднее, конечно, он стал думать, что это он как-то не так её воспринимает и, фактически, Лунетта даже выглядит как обыкновенная хозяйка любого дома в деревне, если не брать в расчёт её тягу к магии и всему с ней связанному. Ну и в целом не самый человеческий её вид.
— Рана затянулась, и ладно, — Лунетта, кажется, результатом была не так довольна. Она окинула взглядом парня ещё раз, прежде чем взять ещё какую-то банку с полки. Она была уже с другим содержанием, другого цвета и даже сама склянка отличалась. Девушка какое-то время думала, прежде чем откупорить зелье и, вытянув содержимое магией, заставить шарик парить над головой полуэльфа.
— Что ты-
Не успел тот и спросить — шарик взорвался и окропил его. Зелье было выпрыснуто мелким дождиком, и, попав в глаза, вызвало лёгкий дискомфорт, вынудив их протереть.
— Теперь уже лучше, — Лунетта закивала чему-то своему и, с видом, словно она выполнила свой долг, направилась на выход. Протирая на ходу глаза и следуя за девушкой вслепую, эльф ныл вслух.
— Что ж я такое сделал, что матушка разбрызгала на меня странное зелье?
— Это не странное зелье, а ободряющее. Неужто не стало легче? Ты ведь сюда раненным притащился. Крови потерял достаточно. Я отдала куклам приказ приготовить что-то сладкое, перекусишь перед уходом.
— Даже так? Матушка сегодня крайне великодушна, — Рокель наконец смог увидеть силуэт девушки, идя за ней. На мгновение ему показалось, что он увидел прежнюю её — длинноволосую, высокую на взгляд ребёнка, в тонком платье и с измученным видом. Он сам не мог объяснить, почему ему когда-то чудилось, будто эта ведьма устала, но позднее она чем-то болела и выглядела словно душевнобольная. Может, его воспоминания перемешались и вызвали такую иллюзию...
— Да-да. Постарайся не чудить. Я сегодня планировала отдохнуть. Не спала с тех пор, как занялась переводом.
— Совсем? — Рокель не верил. Лунетта кивнула, даже не подозревая о том, что её слова могут быть расценены как ложь. У неё не было причин лгать, но эти дети частенько всё усложняли и выворачивали наизнанку, так что она не удивится, если каждое её слово может быть истолковано неверно. — А, Лури не слал тебе письма? Я должен был спросить, — полуэльфа, кажется, крайне это интересовало. Получив отказ, он с недоверием покосился на девушку. — Совсем ни одного письма? Серьёзно?
— А есть повод?
— Ну, пока он был в храме, время от времени присылал письма. Странно, что нет ни одного для матушки. Разве он не так сильно тебя любит? — Рокель выглядел озадаченным и даже звучал соответствующе. Лунетта не могла понять, было ли это поводом для беспокойства, или же, по мнению полуэльфа, Лунарис таким образом вдруг перешёл к бунтарскому возрасту. Странно, но она едва его помнит. Разве он не был милым лисёнком? Вроде бы, когда она отправляла его в храм и он вернулся совсем скоро, он тоже был крохой?
— Может, просто стесняется. Он же маленький.
— Ма, мне кажется ты что-то путаешь. Лунарис самый высокий среди нас. Его может обогнать только Йенна, если ещё немного вытянется.
— Разве он не такой? — Лунетта показала ладонью на уровень своей талии.
— Шутишь? Когда ты провожала его в храм, он был с меня ростом!
— Почему я не могу припомнить? — Лунетта действительно с трудом вспоминала последнее десятилетие. Была ли причина в том, что она была настолько сфокусирована на переводе, что даже не придала значения?
— Ты его цвет глаз хоть помнишь? Или шерсти?
— Серая? — Лунетта почти спрашивала. Эльф вдруг поперхнулся воздухом и начал смеяться.
— Он белый! Вот Лури будет в истерике, если я ему расскажу! — Рокель согнулся пополам. Видимо, он находил особенно забавным неспособность девушки вспомнить, как выглядел тот, кто особенно ею дорожил. — А Вауль?
— Ну... Барашек... Тёмные волосы. Золотые глазки.
— Ну, хоть тут не ошиблась, — парень выдохнул, хотя его смущали паузы, которые делала девушка, чтобы вспомнить, как они выглядят. — Кажется, беда касается только Лунариса. Интересно посмотреть на его лицо, узнай он, что ты даже не помнишь, как он выглядит. А ведь он так сильно к тебе привязан. Слышал, что он и в башню пошёл, чтобы что-то отыскать ради тебя.
— Я ни о чём не просила, — в замешательстве пробормотала девушка. Рокель кивнул.
— Просить не нужно было. Но он заявил, что обязан что-то найти. Он и в храм по той же причине пошёл. Видела бы ты его в форме! Вот умора! Лис в форме священнослужителя! Нет, ладно лис, но Лури!
Рокель снова рассмеялся. Лунетте было не до смеха — она с досадой осознавала, что не может припомнить его лица. Раздосадованно вздохнув, девушка зашла на кухню, где полным ходом шла готовка. Или, скорее, уже подходила к концу? Кукла стояла у печи, выходит, она уже закончила с основной частью и дожидалась, пока запечётся пирог.
— Хоть здесь ничего не меняется, — Рокель прошёл ко столу. Поверхность была шероховата, и где-то остались дыры и царапины от его баловства с ножом и вилкой. — Кажется, дом матушки останется прежним, даже если пройдёт тысячелетие.
— Я бы так далеко не заглядывала, — Лунетта покачала головой. — Маны в куклах хватает лет на сорок при идеальных условиях. При смене этих самых условий, всё здесь окажется заброшено всего за пару месяцев.
— Это при какой смене?
— После моей смерти.
Рокель остановился, повернул голову в сторону Лунетты и уставился на неё. Он словно не до конца верил собственным ушам.
— С чего бы тебе умирать?
— Ты спросил при какой смене. Это единственное условие, — Лунетта безразлично пожала плечами.
— Нет, погоди, ты слишком просто говоришь об этом... Ощущение, словно ты в любой момент-
— Неизвестно, когда судьба себя покажет, — Лунетта перебила парня, уселась за стол и закинула ногу на ногу. — И я ведь не говорила, что бессмертна. Ведьмой я не являюсь. Меня вполне реально убить.
Лунетта опускала одну деталь: чтобы её убить, нужно быть или чудовищем, или богом. Но есть вероятность, что рано или поздно нечто подобное явится по её душу. С каждым годом всё неспокойнее. То и дело в голову закрадывается мысль о том, что её убьют или она погибнет сама, оставив детей в этом мире одних. Учитывая её безрассудство — такое вполне вероятно.
Нет, не так. Правильнее сказать, что эта догадка поселилась в её душе сразу после осознания того, насколько неправильно её существование в этом мире. Она делает, что вздумается, при этом имея огромное количество сил — разве может такое оставаться без внимания вечно? Обычно в такие моменты приходят божества и осаживают героев, чтобы показать, что не всё в этом мире так просто.
— Слушай, я не хотел обсуждать с тобой твою смерть. Серьёзно, — Рокель сел за стол напротив, скрестил на груди руки и с недовольным видом уставился на Лунетту. — Давай сделаем вид, что не говорили об этом. Жутко.
— Как хочешь, — Лунетта кивнула. Тогда парень, несмотря на испорченную или скорее безжалостно убитую атмосферу, кивнул в сторону печи.
— Долго ещё?
— Несколько минут. Пирог не выпекся до конца.
— Можешь пойти спать, если устала, — Рокель подозревает, что Лунетта подняла подобную тему просто от усталости. Верно, она просто слишком переживает попусту, поскольку не высыпается. Когда плохо спишь, само собой разумеется, что глупости начинают забивать голову.
— Я посижу. Составлю компанию. Как поешь, я отправлю тебя обратно к Мирту.
Полуэльф вздохнул. Он планировал задержаться и даже переночевать здесь, но Лунетта не оставляла и шанса. Казалось, выгнать его было её первостепенной задачей. Боялась неприятностей? Но он уже вырос из того возраста, когда чудил и пакостил.
— Остаться нельзя?
— Почему же, можно. Я не запрещала.
— Впечатление, словно ты меня прогнать пытаешься.
— Это не так. Просто до столицы ты будешь добираться отсюда пешком недели две.
Лунетта была права: из этого дремучего леса путь до деревни неблизкий, не говоря уже о городе. Конечно, сама она преодолеет его быстрее, но учитывая время года, любой другой здесь застрянет надолго, и повезёт, если не помрёт, пока будет пытаться добраться до города. И с полуэльфом та же история. Больно он легко одет для местной, весьма суровой зимы. Вероятно, он без верхней одежды только потому что Мирт послал его телепортом прямиком из гильдии, не дав времени, чтобы переодеться по погоде.
— Значит, не прогоняешь?
Девушка покачала головой. Сдалось ей его прогонять. Напротив, она терпеть не может находиться одна. Несмотря на то, что она так же ненавидит людные места, находиться дома в гордом одиночестве ей тоже не хочется.
Поэтому она не будет особенно против недолгой компании Рокеля. Он, кажется, подрос, и это вызывает смешанные эмоции печали и даже какой-то тревоги, поскольку полуэльфы живут так же недолго, как и люди. Лучше тогда они проведут вместе время, пусть и недолгое. Лунетта не так уж и против. По крайней мере, первым из их небольшой команды точно уйдёт этот мальчишка, ставший взрослым слишком рано. Пусть останется хоть на неделю, ровно до тех пор, пока Лунетта не получит ответ от Мирта.