Хрустальное сердце: Паладин

Спустя час непрерывного скандала, Клео, расположившаяся в гостиной на диване перед телеком, решила, что Говарду совершенно не к лицу роль ревнивой к старшему сыну маман. Девушку поселили в гостевой, и к этой гостевой Говард запретил Джеку приближаться до утра. Ну, или пока Айнсли не проснётся, поскольку только сегодня утром вернулась из Америки, а там разница и всё такое...

При общении с Клео девушка брата смогла раскрыться. Она такая же шотландка, но чистокровнее, её дед пока ещё думает над дележом имущества, и ферма у Барнеттов уступает ферме Маклейнов. Услышав об этом за ужином, Говард поперхнулся и стал рассчитывать все ходы. А так же прибыль и убытки, входя в роль шотландца. Клео поймала себя на мысли, что имей она эмоции, то точно бы стукнула родителя. Но, даже сопоставив рост прироста, глава маленького собственного клана от скандала не отказался.

Клео пришлось вернуться на мансарду и лечь спать.

Зато утром в дом ворвалась Санни. Она влетела на мансарду и с разбега прыгнула на кровать. Благо призрак дома Амелия успела вовремя предупредить Клео, иначе вместо кузины на кровати покоились остатки обгоревшего скелета.

— Клео! — кричала она в слезах. — Клео! У меня больше нет матери!

— Сандра отравилась? Или её фейри утащили? — спросонья спросила Клео. — Её яд переборет любой другой, а фейри притащат обратно с дарами...

— Нет! Творец, нет! — и Санни залилась слезами.

В комнату вошла запыхавшаяся с пакетами Марина. Видно, она бежала следом за кузиной, а поскольку Санни более спортивная, то естественно где-то по дороге отстала. С первого этажа гремел голос Говарда:

— Устроили здесь проходной двор!

— Кто-нибудь объяснит мне, в чём дело? — потребовала Клео, откидывая в сторону одеяло и давая пространство для истерики кузины.

— Случилось нечто непредвиденное, — ответила Марина и закрыла за собой дверь. Она прошла до кровати и присела рядом с сестрой, продолжающей горько рыдать. — Вот только это уже с вечера продолжается. Я не знаю, чем помочь, но из дома Сандра её, как я поняла, выгнала.

— С каких пор тётя такая суровая? — спросила Клео и присела на стул возле письменного стола, наблюдая за действиями кузин.

Марина подала Клео пакеты, а та извлекла из них на стол газировку, жареную картошку и целый пакет сладостей, включая три ведра шоколадного мороженого.

— Я так полагаю, всё настолько серьёзно? — и Клео подняла бровь.

— Теперь мы... — Санни стала заикаться, пытаясь подавить истерику, и с благодарностью использовала протянутый Мариной носовой платок. — О-о-о-он ипользовал ме-ме-ме-меня!

— Кто тебя использовал? — нахмурилась Клео и скрестила руки на груди, а Санни снова попыталась подавить истерику и зашлась громкими рыданиями. — Так, иди в душ. С таким настроем ни я, ни Марина ничего не поймём.

Санни пришлось послушаться. Она приняла полотенце и сменную одежду и скрылась в ванной. Клео предложила Марине подождать кузину на кухне, заодно познакомиться с девушкой брата, которая теперь вместо Клео хозяйничала на кухне.

Расположившись в столовой, Клео осторожно наблюдала за Айнсли. Та суетилась, не могла с первой попытки ничего найти. И Клео пришлось вмешаться. Своим появлением она изрядно напугала девушку брата, но от помощи не отказалась. Вдвоём они намного быстрее закончили завтрак, и поставили первую тарелку перед Мариной.

— Это Марина, — представила Клео, — наша кузина, а это подруга Джека Айнсли Барнетт. Она вчера приехала.

Девушки быстро сдружились, несмотря на разницу в возрасте. Айнсли в основном спрашивала Клео об их кочевой жизни и способностях юной Маклейн в стряпне.

— Всё просто, — спокойно ответила Клео, — готовить я научилась в шесть. Тогда папа два года кормил нас с Джеком какой-то отвратительной кашей. И я решила, что с меня хватит. Сначала помогала по хозяйству женщине, у которой мы остановились, а потом и сама начала. А ты вчера ничего о своей семье не рассказывала.

— Ну, — задумалась Айнсли и опустила взор в тарелку, — мои родители погибли в автокатастрофе, когда мне было полгода. Они должны были вернуться через два дня, но... Меня воспитывали дедушка с бабушкой по маминой линии. Им помогла по хозяйству на ферме. Потом решила, что нужно выбраться в люди, потому что денег сельское много не приносит, вот и отправилась в Лондон учиться на хирурга. А вы? Джек мне рассказывал, но мне интересно знать обо всём с вашей стороны.

— То, что наша мама погибла, когда Джеку было десять, а мне четыре, ты знаешь, — Айнсли на это кивнула, а Клео продолжила: — Мы с Джеком не таки уж и близкие люди. Он покинул нас в Испании, сославшись на то, что ещё чуть-чуть и родной язык забудет. А мы с папой остались в Испании ещё на год, и хорошо провели там время. Лучше пусть Марина о себе расскажет.

— Я? — удивилась девушка и выпрямила спину. — Я живу со своими родителями здесь. Наши отцы – братья, а матери – сёстры. Мой отец – военный, а мама – учитель химии в местной школе. Моё хобби – классические танцы и сбор ракушек. Клео почти со всех пляжей присылала мне такие сувениры.

Как раз в этот момент в столовую вошла Санни с красными опухшими глазами. Увидев её, Айнсли тут же кинулась искать лёд и делать примочки.

— Необычное начало знакомства, — призналась Санни, когда их представили друг другу.

— А вы часто собираетесь втроём? — поинтересовалась мисс Барнетт.

— Вообще-то нет, — призналась Санни. — Я теперь в Букингемском учусь.

— Мне интересно узнать о вас, — и Айнсли приготовилась слушать.

— Ну, наши родители связаны узами, то есть три сестры Дубмон вышли замуж за трёх братьев Маклейн. Мои, кстати, самые старшие и самые первые. Папа управляет маленькой фармацевтической компанией, а мама – физик в школе. Только она очень вредная. Бррррр!

Клео заметила, что мисс Барнетт пыталась уловить сходство между сестрами и Джеком. У него, как и у Говарда, чью внешность он унаследовал, высокий рост, тёмно-рыжие (почти каштановые) волосы, голубые глаза (у отца, правда, они были болотного цвета), квадратный подбородок, густые брови и острый нос. Телосложение весьма плотное, а плечи – широкие, что проглядывалось и в Санни. Клео заметила, что это одна из отличительных черт Маклейнов.

Айнсли имела некое сходств с Санни. У той немного вьющиеся золотисто-рыжие волосы, овальной формы лицо, большие голубые глаза и веснушки по всему телу. Девушка она худощавая и угловатая.

Марина отличалось внешность ото всех: воздушная и плавная с аккуратно уложенными короткими русыми волосами в стрижке «шапочка», тогда как у остальных на голове вилось гнездо, с красивым узким лицом и с чудесными глазами аквамаринового цвета. Её тело не слишком угловатое, как у Санни, а словно выточенное в слоновой кости, в меру худое и тонкое.

Клео же, как и Марина, отличалась внешностью. Она обладала угловатостью, прямым носом, острым подбородком, тонкими губами, прямыми и изрядно спутанными черными волосами и глазами, которые только временами меняли цвет с глубоко зелёного на голубой.

— Так, — вмешалась Клео в разговор Санни с Айнсли, — говори, в чем дело и почему прибежала в слезах. За что тебя Сандра из дома выгнала?

— Она не выгоняла, но, если ей позвонят, то точно жить на улицу отправит, — ответила немного ошарашено Санни.

— То есть? — не уловила суть Клео.

— Когда позвонят из Букингемского и скажут, что отчисляют меня за непристойное поведение, то точно выгонит, — ответила девушка и уставилась на содержимое своей тарелки.

— А что случилось? Что ты сделала? — осторожно спросила Айнсли.

— Ничего я не делала, — Санни окончательно расстроилась и отложила вилку. — Не так давно за мной стал ухаживать один третьекурсник. От него у всех девчонок крышу сносит. В общем, и у меня тоже. Он никогда со мной не заговаривал...

— А тут заговорил, и что дальше? — Клео не терпелось перейти к сути этой вселенской проблемы.

— После тусовки, на которой мы разговорились, он предложил встречаться, и я согласилась. Однажды он прямо предложил, а я ему отказала, и стал грозить разрывом...

— Детский сад! — высказалась мисс Барнетт.

— Дело в том, — продолжала Санни, — что после месяца ухаживаний, месяца поцелуев с попытками залезть мне под футболку в постели я ему отказала, сославшись на неготовность к подобному рода отношениям и спешке. А он вспылил. А потом я узнала, что он на меня поспорил: как скоро я окажусь у него в постели. Он так со всей красивой частью колледжа проворачивал. Портит девиц.

— Как звать этого «первопроходца»? — совершенно спокойно спросила Клео, убирая посуду с обеденного стола в мойку.

— Питер Рейндольс. Скотина редкая. Про меня такие слухи распустил, что я только строю из себя недотрогу, а сама со всеми сплю. Не поеду я в понедельник назад. Нет! Лучше здесь умереть со стыда, чем снова оказаться в том гадюшнике! Только бы Филипс не узнал...

Клео вспомнила, как Санни смотрела на Джареда Филипса, солиста и гитариста их маленькой рок-группы «Крылатое сердце». И как Сандра была против их отношений. Парень уехал куда-то в другую сторону на учёбу, а Санни – в Бакингем. На этом их пути разошлись.

— Не бойся, всё будет хорошо, — тихо успокаивала кузина Марина, потому что Санни снова зашлась горькими рыданиями. Айнсли тут же поставила перед плачущей Маклейн чашку ароматного и горячего чая. На звуки её истерии пришел Джек. Но Клео не услышала их перепалку, потому что зазвонил телефон.

— Алло? — осторожно спросила Клео.

— Это Клео Маклейн? — раздался знакомый голос в трубке.

— Корнелий? Привет. Я слушаю. Что случилось?

— Не смог до тебя вчера дозвониться. Слушай, мы с Ричем сейчас у Максвеллов. У них какое-то собрание. Все ждут тебя, потому что ты – Богиня, но...

— Рич просил не говорить, верно?

— Да, но без тебя знающий человек говорить о способе убийства Хранителя не намерен. И это злит. И Рич не может в голову ей влезть. А я паникую, потому что здесь жесть как много магов! Из Италии, Англии, Японии и Китая... Здесь даже...

— Китая? Как зовут представителя из Китая?

— Девушка. М-м-м, Дина вроде...

— Джиао Ли? Диана Ли?

— Да! Точно! Это она! Но не она, кто знает.

***

К утру аргументы у Рича закончились. Устало потирая переносицу, он не мог придти в себя после всех этих дебатов по поводу Богини. К тому же его подозревают в сотрудничестве с Советом Старейшин, а это очень плохо. Нет, он «работает» на них, но так ничего не рассказал им про то, что узнал. Здесь стоит вопрос: кто кого использует? Рич позволяет использовать себя Совету, чтобы получить ту силу, которой владел его отец, но на деле все иначе. Его действительно используют. А связь с Советом не внушает доверия другим.

В два часа ночи Саманта наконец-то решилась. Она выступила вперёд и заговорила:

— Моя семья уже много лет хранит один манускрипт. Его передал Ричард Картер незадолго до своей смерти. Там говорится о некой пещере, где спрятаны сокровища Богинь. В том числе и то, что может убить Хранителя.

— Это случайно не меч..? — осторожно спросила Доротея.

— Да, он самый. Один из тех, что со временем становится только сильнее. Одни его называют мечом Бога, другие – Карой Зевса, третьи – Орудие Кали, остальные – Мечом Гроз. И он нам нужен! Он способен уничтожить что угодно. И Хранителя...

— Тогда почему Богини до сих пор не сделали это? — вмешалась Огава.

— Дело в том, — голос подал Райдар, — что Джоклин Дубмон не искала его, когда возможность подойти и убить Хранителя была большая. Но есть так же и Меч Феникса. И не надейтесь его заполучить, мистер Картер, им может владеть только тот, кто получил эту высшую силу. Даже ваш отец, обладающей поистине величайшей силой, не смог совладать с мощью этого артефакта. И у него не было благословения Богини.

Когда Саманта продолжила говорить, Корнелий очень тихо спросил:

— Я, конечно, тупой, но... этот тип тебя только что в грязь втоптал?

— Верно, — сухо ответил Рич.

— Я владею...

Картер не слушал. Не выносил шум. Поэтому поднялся с кресла, в котором просидел последние четыре часа, и вышел в тёмный коридор. Немного побродил в полумраке, заглянул в приоткрытую дверь. Типичная малая библиотека-гостиная для приёма деловых партнёров или уединения. Однако даже горящие на стенах светильники не давали возможности полностью рассмотреть помещение, так что Рич первым же делом споткнулся о пуф и едва не снёс маленький круглый столик для ваз на длинной ножке.

Радовало то, что здесь горел камин. Настоящий английский камин викторианского стиля с кованой решёткой с завитушками. Обойдя кресла и пуфы, Рич подошел ближе, облокотился о мраморную полку и стал разглядывать стоящие на ней вещи, дабы отвлечься от головной боли. Кроме старинных позолоченных часов с фигурками нимф там были и старые черно-белые фотографии в очень старых рамках. Некоторые настолько стары, что почти выцвели, другие напротив – лишь показывали старину того самого момента, когда кто-то решился запечатлеть себя. Со снимков на Рича смотрели различные представители семьи Максвелл. На одном из них Картер заметил двух мужчин. Эйден имел даже некое сходство с ними. Высокие и плечистые в дорогих костюмах на фоне мощного судна с четырьмя дымящимися трубами. Один из мужчин заметно старше другого и немного ниже, на лице второго едва заметная ухмылка.

— Тоже голова болит? — тину нарушил голос хозяина дома.

Рич обернулся и виновато посмотрел на вторженца. Эйден Максвелл не прибавил света, а просто прошагал к столику у дальней стены за выпивкой. Картер поразился его способности не замечать и не натыкаться на мебель, как это случилось с ним.

— Тебе сколько? — как-то странно спросил Эйден.

— Девятнадцать, — не задумываясь, ответил Рич.

— Значит, немного, — под нос себе проговорил хозяин, а после подошёл к Ричу с двумя стаканами с янтарной жидкостью, которая переливалась в свете огня. — Всё равно здесь до утра застрял.

Рич принял хрустальный стакан с виски у Эйдена и сделал глоток. Горло обожгло густая масса и медленно, обволакивая все нутро, опускалась всё ниже и ниже.

— Ты что-то хотел спросить? — поинтересовался Эйден.

— Да, — с трудом смог выговорить Рич после виски, — кто этот человек на фото?

Он передал в руки мистера Максвелла интересующее его фото. Хозяин дома долго всматривался, а затем ответил:

— Это братья Максвелл – Эдгар и Эдмунд. Эдгар, тогдашний граф Максвелл, филантроп и глава семьи, вкладывал в кораблестроение, и по тем временам был один из богатейших людей Королевства, пока не пришлось раскошелится на Первую Мировую. Он в то время ещё приютам помогал. С него просят брать пример в нашей семье. Эдгар Максвелл – образец для подражания!

— А второй? — тихо спросил Рич.

— Его младший брат Эдмунд, — Эйден заметно приуныл. — Какое-то время он служил, был офицером. Потом ушел, стал вести разгульный образ жизни. Стал настоящим блудным сыном. Много путешествовал: исколесил всю Европу, даже успел побывать на приёме русской императорской семьи, ну, до революции, в Америке собирался корни пустить. Собирался попрощаться с семьёй вот и поплыл назад. Только сел не на тот корабль. Слышал в школе историю про «Лузитанию»? Так вот он на ней плыл.

Эйден сделал глоток и поставил фото на место. Рич его больше ни о чем не спрашивал, а тот сел в кресло у камина и, задумчиво глядя на огонь, продолжил говорить:

— А ведь это не первое несчастье с младшим братом в семье. Как-то раз до этого парень в тюрьму загремел за «порчу» дочки какого-то графа. Парень молодой был, вроде врач, так при неизвестных обстоятельствах умер в камере до суда. Про другого, уже бастарда, когда Вторая началась, слышал, расстреляли его дьявол знает за что. Уна говорит, что это все из-за женщин. Говорит, что за спинами этих славных парней огненных волков видела. И я верю ей, — Эйден посмотрел на Рича. — А что ты знаешь о волках?

— В отличие от остальных членов семьи, я не приверженец охоты, поэтому не знаток животных. Да, и не особо интересно было, — честно признался Рич и привел рядом на софу.

— Волки намного благороднее людей, — и Эйден стал разглядывать блики в стакане. — И намного загадочнее. Их невозможно приручить. Совершенно. Их не волнуют габариты врага, да и смотреть ему в глаза они будут до самой кончины. Однако когда они встречают самку, свою самку, они верны ей до последнего вздоха. Говорят, и фениксы такие же. Как же нам, людям, стать человечными, если животные намного лучше нас? Хотя... кажется, я слишком много выпил...

Поэтому сейчас Рич надеялся на чудо. И оно не заставило себя долго ждать, оповестив о своём приходе дракой с охранниками в саду.

Букингемский университет — частный университет в Бакингеме, Букингемшир. Единственный частный университет Великобритании и независимый от прямой государственной поддержки. Ба́кингем — город на севере графства Бакингемшир, Англия.

«Лузитания» — британский трансатлантический пассажирский турбоход. Корабль был торпедирован германской субмариной 7 мая 1915 года. Лайнер затонул через 18 минут после атаки, унеся жизни 1197 человек из 1960 находившихся на борту. Потопление лайнера и гибель 128 американских граждан стали для руководства США важным пропагандистским поводом для вступления в Первую мировую войну.