Хрустальное сердце: Паладин

Рич совершенно точно знал, что не хочет возвращаться, но вернулся. Навстречу ему вышел пожилой дворецкий Филипп Уилкс. И больше никто. Ещё не так давно сбегали по широкой лестнице и прыгали на шею кузены, застенчиво обнимала за талию их сестричка, но теперь гнетущая тишина.

— Вы надолго, сэр? — спросил дворецкий.

— На выходные.

Огромный холл в поместье Картеров пуст. Когда-то лет сто назад в этом самом холле давали грандиозные вечера, превращая его в бальный зал. Хрустальная люстра не пылилась, её не замещали настенные электрические светильники, он не был настолько пустым.

Рич поднялся по широкой лестнице на второй этаж и проскочил в левое крыло, в котором жили исключительно владельцы поместья и их родственники. Длинный коридор в панелях из темного дерева с тумбами для ваз и увешанный портретами предков – этот вид приелся Ричу давно, но он прошел до самого конца и открыл дверь с лева.

В его комнате доминировали красный и коричневый цвета. Матушка приложила руку и в этой части его жизни, смешав два интерьера – английский и испанский. Под английский стиль попадала строгая симметрия комнаты, выдержанная отделка помещения в темных тонах и тяжелая мебель – книжный шкаф, рабочий стол и кожаное кресло к нему, а так же массивная двуспальная кровать из тёмного дерева с навесом для балдахина, убранного за изголовье. Испанский стиль проскальзывал здесь в пёстрых коврах на стенах и полу. В той же самой резьбе на массивных столбиках кровати, на прикроватных тумбах с тонкими фигуристыми ножками, в кованых светильниках на стене и люстре. Явное столкновение этих двух врагов замечалось по камину – его пытались обложить мелкой цветной плиткой, тем самым испортив общий вид спальни.

За дверью в ванной, в которую никто, кроме хозяина и слуг не входил, царил разгул испанского стиля: плитка, мозаика и оттенок характерного влияния на архитектуру мусульманства. За другой дверью скрывалась небольшая кладовка – гардероб.

Комнаты Рича и Алекса среди других имели особенность в том, что были маленькими, то есть в них отсутствовала «приемная» комната, идущая перед спальней. В хозяйской, например, кроме спальни и приемной имелся свой кабинет, переделанный из спальни для хозяйки, маленькая детская и две гардеробных. Так же имелись две комнаты «наследников» с приёмной, спальней, ванной, гардеробом и двумя балконами. Они располагались этажом выше вместе с хозяйской, и эти три комнаты занимали весь этаж. Однако Рич помнил, что комната, похожая на «наследную», была и в правом гостевом крыле для самых почетных. Но ни Картеры, ни кто-либо её никогда не занимал. В детстве Рич как-то забрёл туда, тогда его отругали. Но запомнил он то, что видел на стене герб с фениксом и девизом «Я возрождаюсь!». Лишь спустя годы он осознал, что та комната для почётного гостя давным-давно «забронирована» Максвеллами.

Не успел Рич придти в себя, как в дверь постучали. Филипп после разрешения вошел в комнату и объявил, что Вероника Картер и господин де Леви ждут его.

«Видимо, о том, что на дворе конец двадцатого века, матушка не слышала» — подумал Рич, следуя за Филиппом.

В небольшой приемной комнате, отделанной пурпурными тонами, которую Вероника не успела изменить и заменить вырезанную на одной из отделочных досок влюблённой божественной пары, его ожидала девушка.

— Аннет? — удивился Рич, увидев её.

Девушка отвернулась от окна и улыбнулась молодому хозяину. Ослепительная французская блондинка в голубом костюме, подчеркивающий насыщенный цвет глаз. Настоящая модель.

— Добрый день, Ричард! — ласково поприветствовала де Леви и протянула руку.

Рич осторожно взял её маленькую ладошку, склонился и поцеловал. Хоть он и не был приверженцем старых правил, но с дамами мог позволить и старинный этикет. Не побрезговал бы и пиджак в лужу кинуть.

Жестом он предложил ей присесть в одно из кресел из темного дерева с пурпурной обивкой. В том же углу и был портрет влюблённой парочки.

— Что же привело вас в Англию? — спросил Рич, оставаясь на ногах.

— О, меня пригласила госпожа Вероника. Она сказала, что вы вернулись из опасной экспедиции в Египте. Вы там могли погибнуть, — взволнованно проговорила француженка, и Рич отметил, с последней их встречи говорить на английском стала куда лучше, а про себя добавил:

«Вообще-то я там умер. Погиб, быть точнее, смертью героя, спасая очередного Маклейна».

— Матушка пригласила вас только поэтому? — Рич притворился удивлённым. — Как видите, я жив.

— Ваша экспедиция прошла успешно? Вы нашли то, что искали? — не отставала Аннет.

— К сожалению, не совсем. Кое-что пошло не так, но это не так важно.

Аннет стала осматриваться комнату. И Рич пожалел, что Вероника до неё не добралась. Уж больно с намеком она выходила.

— Госпожа Вероника рассказала об интерьере, — внезапно сказала француженка. — Её так убрали по заказу одного из ваших предков Картеров...

— Простите, но вы не правы, — перебил её Рич. — Этот дом когда-то принадлежал некому графу. Он продал поместье Картерам, а комнату только обновили, но замысел оставили.

И Картер с недоверием покосился на «влюблённую пару». Разумеется, он слышал греческий миф об Эросе, сыне богини любви и красоты Афродите, но не вдавался в подробности. По его мнению, Эрос или Амур должен быть маленьким пухлым ангелом с завязанными глазами, а не взрослым и подтянутым мужчиной с крыльями. По его убеждённости, в руках Эроса должны быть лук и стрелы, а не девушка с крыльями бабочки.

Внезапно для себя Рич отметил, что одна из портьер как-то неподобающе далеко оттянута к стене. Картер совершенно не слушал, что говорит Аннет, а подошел и отдёрнул тяжёлую и плотную ткань к окну. Из-за поднявшегося облака пыли девушка чихнула несколько раз, но Рич не мог оторвать глаз от открывшегося ему вида: на стене была изображена та же пара, что и на деревянной панели, вот только в цвете и в другой позе. Полуобнажённый хорошо сложенный юноша с большими мощными золотыми крыльями и темными волосами парил над обрывом. Его синие глаза словно говорили присутствующим, что добычу в его руках отдавать или делить ни с кем не собирается. Роль добычи играла хрупкая миловидная девушка с длинными вьющимися каштановыми волосами. Она прижималась к крылатому юноше, скрестив руки на обнажённой груди, тем самым прикрывая её. За спиной у девушки виднелись крылья бабочки, а на лице читалось умиротворение. Она будто бы грелась в руках любимого, была счастлива.

— Боже мой! — воскликнула Аннет, и Рич наконец-то посмотрел на гостью. — Это же Эрос и Психея!

— Кто? — удивился Рич.

— Эрос и Психея. Бог любви и страсти и богиня души. Девушку хотели принести в жертву, поскольку своей красотой она затмевала Афродиту, а Эрос влюбился в неё и пощадил, забрав в свой дворец. Когда Психея засомневалась, с кем она делит ложе, то зажгла лампу ночью и увидела лицо Эроса. Тот естественно выпилил и улетел, оставив девушку одну, но она нашла его и вымолила прощение.

— Как-то слишком просто, — заметил Рич, делая себе пометку о том, чтобы при встрече расспросить об этом мифе у Клео.

— Вот только почему у него черные волосы и голубые глаза? Он так на грека совершенно не похож...

Действительно, черные прямые волосы и голубые, нет, скорее синие глаза – редкость, да и черты лица больше подходили англичанину, но девушка... Почему-то она показалась Ричу смутно знакомой, словно он её где-то видел. В памяти всплыл визит к египетским богам с Клео. Там они увидели чью-то душу с похожей внешностью. Он тогда ещё подумал, что эта девушка на родственницу его похожа! Только как эта картина осталась незамеченной?

— Мистер Картер, — за спиной раздался голос Филиппа, — вам звонит некая Уна Максвелл. Просит вас о встрече с ней.

— Очень кстати, — заметил Рич. — Прошу меня простить.

Рич кинулся к ближайшему телефону и услышал в трубке знакомый голос женщины-предсказательницы.

— Вы живы! Слава Богиням! Нам нужно срочно встретиться. Это очень важно.

— Хорошо. Скажите, когда мне лучше быть у вас?

— Крайний срок – завтра. Предупреждаю, что вы будете не одни.

Из-за этого Ричу в краткие сроки пришлось связаться с Корнелием. К счастью, он не вернулся в Литл Энжел, а остался в кампусе на выходные. Просьба Уны-предсказательницы показалась другу странной, но он пообещал приехать в кротчайшие сроки. К тому же он был ближе к ней, поскольку от Кембриджа до Косхилла в графстве Уорикшир Корнелию добраться можно к и шести.

Добраться до поместья Уны Максвелл Ричу Картеру удалось только к десяти вечера. Мотоцикл Корнелия выдавал его присутствие. Когда Рича проводили в гостиную, в которой он с Паркером ожидал в прошлый приезд Клео, то слова Уны оправдались, и он был не один в числе приглашённых гостей. Среди них были и искусная ведьма баронесса-итальянка Доротея Гирландайо, и с ирладско-персидскими корнями виконтесса Саманта Кальяс, прозванной «принцессой» за неимением других наследников в «клане» воздуха, и молодая японская чародейка воды Юри Огава, о которой Рич много слышал, но ни разу не встречал лично, и подруга Клео из Китая Джиао Ли и ещё несколько человек, в числе которых и старший брат Уны Эйден Максвелл и молодой бизнесмен Дерек Райдер. Других Рич просто не знал, но поздоровался со всеми. В уголочке на подоконнике примостился и Корнелий. По его словам, Рич понял, что друг другу никого ещё не представили.

Наконец-то появились и сама Уна. Женщина невысокого роста с черными и очень длинными, почти до самых икр волосами, убранными в косу, и нездоровым цветом лица. У неё в этой комнате была самая отличительная черта – правый глаз светло-голубой, а левый серого цвета.

— Очень рада, что вы пришли, — чуть слышно проговорила она.

Сперва Ричу показалось, что связь по телефону была плохая, но как оказалось, Уна охрипла.

— Для начала представлю вас друг другу, — тихо продолжила Уна. — Саманта Кальяс из воздушных, Юри Огава из водных, Доротея Гирландайо из общины ведьм, Диана Ли из воздушных, Лайма Траскул из воздушных, Тина Тор из общины ведьм, Сирил и Лилиан Локвуды из посланников фейри, Дерек Райдер – «вольный» маг, Джозеф Рейч – констебль в Литл Энжел, Ричард Картер из огненных и мой старший брат Эйден Максвелл из огненных.

— Так какова цель нашего собрания? — не вытерпел Райдер – высокий широкоплечий с вьющимися каштановыми волосами и серыми глазами англичанин в дорогом костюме с квадратным подбородком и орлиным носом.

Уна сдержано улыбнулась.

— Дело в том, что вот уже несколько недель мне снится один и тот же сон: Богиня умирает, бой снова проигран.

Рич заметил, как Корнелий крепче сжал кулаки. Темный маг Хранитель кольца Данталиан когда-то давно захватил его отца, и теперь его руками вершит свои грязные дела. Но вот, что Богиня погибнет – новость.

— Вы так и не нашли пророчество? — спросила Уна у Рича. Все переключили на него своё внимание.

— Нашли, но Богиня отказалась делиться с нами подробностями, — признался Картер.

— А вы мне не расскажите, что в последнее время с ней происходило?

Рич задумался. Если Клео не хотела рассказывать о происходящем с ней, то не значит ли это, что она не доверяет. Определённо. Но она рассказала ему кое-что из пророчества. И о том, какая его часть исполнена.

— Она призналась, что когда впервые использовала свою силу энергии, то испепелила первого подосланного человека Хранителя, чужая жизнь «рассыпалась в руках её над тёмным лесом». Богиня посчитала, что пророчество начало действовать уже тогда. К тому же «водой среди песков» она назвала волшебный цветок, который искала наша экспедиция в пустыне Сахара. Об остальном она умолчала.

— Я мало что помню из того, что предсказала, но могу ручаться за то, что она сказала вам правду, — ответила Уна.

— Она интересовалась Аримой-Ароссой, — внёс свою лепту в беседу Эйден Максвелл – высокий хорошо сложенный мужчина примерно тридцати лет с черными волосами и серыми глазами. Сперва, Ричу показалось, что они голубые, но как оказалось, цвет рубашки придавал радужке подобный оттенок. Мистер Максвелл скрестил руки на груди. — Её привлёк пустой постамент в нашем домашнем храме.

— Ей абсолютно точно нельзя о ней ничего знать, — твердо ответил Дерек Райдер и точно так же скрестил руки перед собой. — Арима-Аросса принесла в наш мир столько боли и несчастья, что это сильно отвлечёт Богиню от её главной миссии.

— Почему вы так уверены? — спросила китаянка Диана Ли. — Вы ведь о ней ничего не знаете. Не знаете, как она отреагирует на подобное. И совершенно точно она не...

— Что – «не изменит своего решения»?! — как-то странно произнёс Райдер. — моя семья была тесно связана с Богинями, и я могу сказать вам совершенно точно, что они...

Рич прослушал его. Ему показалось, что фразу «не изменит своего решения» он слышал тысячи раз, но не мог понять, почему она ассоциируется с Богинями.

Корнелий пихнул Рича в плечо и кивком указал на собравшихся. Те вступили в горячий спор и не заметили, что двери приоткрылись, а черная детская головка торчала в небольшой щели ставен. Рич поднялся и пересек комнату. Он очень осторожно присел на корточки и открыл дверь. Прямо напротив стоял мальчик шести лет. В его темных волосах Рич заметил рубиновый блеск, а вот глаза ребёнок унаследовал от своего отца.

— Торн! — воскликнул Эйден и ринулся к сыну. Он тут же оказался рядом. — Чего вскочил? Почему не спишь?

Рич опередил его и поднял на руки. Для худощавой комплекции и малого возраста мальчик уже много весил. Однако это напомнило Картеру о его кузенах, с которыми ему нравилось проводить свободное время.

— Так тебя зовут Торн, — ласково заметил Рич.

Мальчик заметно смутился. Даже уши покраснели.

— Торнтон Максвелл, сэр, — тихо проговорил мальчик.

— Замечательное имя, — ласково произнёс Рич.

— Хватит халтурить! — въедливо прозвучал голос фейри, когда Клео совершила поворот в танце на автомате. — Совсем не то!

Фейри, который имел внешность привлекательного черноволосого и хорошо одетого мужчины, снова скрестил руки на груди и покачала головой. Рядом с ним находился Кинебил. И он же с досадой покачал головой.

— Вы уже целый день одно и тоже говорит, что у меня что-то не получается, а что именно – объяснить не в состоянии, — сказала Клео, откинув волосы с глаз. За последний час прыжков, поворотов и других «па» Маклейн утратила тот вид, в котором ушла из дома на пробежку.

— Да, не можем! Мы же не люди, — вспылил Кинебил, размахивая руками. — Чтобы танцевать этот танец, у тебя должно быть... это... как её?... Дьявол! Не знаю! Этим люди живут. А ты как будто не человек. Такая же жертва обстоятельств.

— Что? — Клео нахмурилась. Она слышала, что возможно, люди, предавая свои принципы, свои убеждения и идя на самые страшные грехи, как раз и становятся фейри. Вроде бы один из них ей как раз поведал свою тайну, хотя, может, это вовсе и не тайна.

В последнее время было тихо. Хранитель кольца «Глаз змей» Данталиан пропал, и о нём ничего не было слышно. Однако Клео понимала, что в любой момент ситуация может измениться. Но Хранителя она не видела со встречи в аэропорту Хитроу. Клео оставалось ждать. Да и после происшествия в Долине царей вампирши-археолога Амары Париос нигде видно не было. Видно, она оказалась права, говоря, что «зверь придёт». Да и письмо от матери с её подарком на День Рождения заставило поволноваться. Однако имей Клео чувства, то непременно бы прыгала от радости, поскольку всегда мечтала о дневнике археолога со съемным блоком, а это такая редкость...

— Так что вам не нравится? Если честно скажите, то постараюсь устранить дефект, — сказала Клео, когда заметила, как в очередной раз при очередном па Леофвайн закатывает глаза.

— Постарайся говорить вежливо и непринужденно, — попросил он, — а то выходит, будто ты какой-то ученый муж, а не школьница.

— По-другому я не умею, — ответила Клео.

— Мой друг, Кинебил, не смог подобрать нужное слово, так что я скажу вот что: вкладывай в свои движения душу.

У меня напрочь отсутствуют чувства и эмоции, и вы мне говорите о душе?! Вы серьёзно!? Половина моей души в каком-то камне, и имеет собственное сознание и память о прошлых жизнях, тогда как я словно младенец начинаю свой путь с нуля. Какая тут к дьяволу душа?!

Говорить подобное вслух Клео не стала. Даже при отсутствии эмоций она точно знала, где тормоза и когда стоит их применить.

Когда Клео вернулась домой, то сразу приступила к приготовлению обеда. Зная брата и отца, она могла точно сказать, что мужчины даже омлет без неё не приготовят, пока не окажутся на грани истощения. В этом было их отличие. Однако какое-то время Говарду приходилось готовить, ведь тогда Клео была маленькой. Теперь же готовила она.

— Что-то ты долго, — заметил Говард.

— О, знакомых встретила. Что-то случилось? — спросила Клео.

— Да, тебе приятель из Кембриджа звонил. Просил передать, что намечается какое-то собрание в Косхилл. Вот только не вздумай туда ехать. В прошлый раз поездка кончилась плачевно.

— А мне кажется, что каждая моя поездка заканчивается плохо, — ответила Клео. — В Египте мне за Ричем в мир мертвых пришлось идти, чтобы нас снова не обвиняли в смерти. К тому же Хранитель не объявлялся уже несколько месяцев. И скорее всего ребята сами приедут меня навестить...

Клео заметила, что отец отвлёкся. Он смотрел куда-то вперёд. Возможно на только что хлопнувшую входную дверь. Их них в доме был только Джек. И больше никто гостей не ждал. Но вот когда Клео тоже посмотрела, то увидела необычную картину: Джек встречал гостью и любезно помогал ей снять плащ. Когда девушка вышла на свет из мрака прихожей, Клео смогла внимательнее её рассмотреть. Длинные рыжие слегка вьющиеся на концах волосы, высокие скулы, веснушки на лице и светло-зелёные глаза. Одета в джинсовое платье с поддетой под него водолазкой и кроссовки. Девушка смущенно улыбнулась.

— Знакомьтесь, — внезапно заговорил Джек, — это мой отец Говард Маклейн, археолог, и моя младшая сестра Клео. Ну, Клеопатра. А это Айнсли Барнетт, моя невеста.

Воцарилась тишина. Гробовая. И то, что последует после неё, Клео предчувствовала. И не просто догадывалась, а даже видела в красках.