Глава 4 Он
Место для ужина сегодня выбирал Гриша (фамилии указывать не буду, так как она довольно известная. Наш Григорий - просто Гриша. Сын богатых родителей. Он нигде не работает, при этом умён, начитан и свободно изъясняется на 7 языках мира. Короче, отличный парень). Ещё в Москве мы решили, что каждый день один из нас будет отвечать за досуг. Деревню все знали неплохо, а ресторанные и питейные заведения здесь менялись в отличие от Москвы не так часто. Выбор Гриши традиционно упал на гриль-бар "У подножия". Еда была замечательной, а атмосфера непринужденной.
Настоящих друзей у меня нет. Как сказала однажды наша математичка Наталья Алексеевна: "самые трепетные и верные друзья зарабатываются до 14 лет". Не то, чтобы я особо стремился подтвердить или опровергнуть это суждение. Но моя жизнь сложилась так, что до 17 лет я учился в Москве, высшее образование получал в Штатах, а научную степень - во Франции. Везде меня окружала куча знакомых и приятелей. Но среди них не оказалось никого, кому бы мне хотелось позвонить в 3 часа ночи, не боясь быть посланным. И меня это более, чем устраивает.
Наша "горная" компания образовалась несколько лет назад, когда я вернулся в Россию, чтобы начать свой бизнес. Все мы ходим в один и тот же спортивный клуб на Арбате и с удовольствием пропускаем по бокальчику после тренировок. Не слишком спортивно, но всех вполне устраивает. Никто из нас не связан узами брака (прости Господи!), в бизнесе мы тоже никак не пересекаемся. Все, кроме Гриши, - безнадежные трудоголики. Док живёт своей ветлечебницей, Груз даже на склоне пытается рулить грузовиками, Боб поднял практически с "нуля" загибавшуюся компанию дяди, ну и последний из нашей странной шестерки - бывший гонщик Вася Крылов - официально владеет частью автосалона на Ленинградке, но основное его занятие - постоянная организация всевозможных марафонов, а также спортивных (и не очень) благотворительных акций. Все мы разные: Док и Вася - весельчаки, Груз, Боб и я - скучные зануды, Гриша - в перманентном поиске себя, поэтому настроение меняет чаще, чем Боб любимые им галстуки. Как я уже отметил, особой близости между нами нет. Но нам комфортно в компании друг друга, и это - главное.
В гостиницу мы вернулись за полночь. Пропустив по последнему стаканчику в одном из баров, все разошлись по номерам. Я быстро проверил рабочую почту, удостоверившись, что никаких срочных дел не образовалось. Моя верная секретарша Лана, оставшаяся на хозяйстве, отправляла мне ежедневные сводки с фронта. Ни одна из них не требовала пока непосредственного вмешательства высокого руководства в моем лице. Уже собираясь выключить компьютер, я заметил, что мой брат (старший брат) в сети. "Как всегда, ранняя пташка", - улыбнувшись подумал я. В Нью Йорке утро.
Разница между мной и Эдом (Эдуардом) - 7 лет, но иногда мне кажется, что все 17. Как говорила наша бабушка: "Эдик родился стариком!" Брат всегда был чересчур ответственным, до отвращения собранным и не по годам серьезным. То есть полная противоположность мне. У нас ровные отношения, хоть и видимся мы теперь нечасто. В США Эд попал еще на первом курсе медицинского института. Наверное уже тогда мой дорогой родственник внушал определенные надежды, потому что местные профессора вцепились в него мертвой схваткой. И не прогадали. Эд сегодня считается одним из лучших в мире специалистов в своей области.
Брат - офтальмолог. Врачом он хотел стать с рождения, умиляя тем самым всю нашу семью потомственных медиков. Собственно, благодаря тому, что Эд не прочь был продолжить врачебную традицию, я получил абсолютную свободу выбора профессии и занялся тем, что мне всегда больше всего нравилось - цифрами и их анализом.
Брат ответил почти сразу, после второго звонка.
- Привет, Светило, - привычно улыбнулся я.
- Привет, Бездельник, - традиционно откликнулся он, - у тебя совесть есть?
- Есть, - нахмурился я, - она сейчас как раз отдыхает в горах.
- Хорошо устроился,- усмехнулся Эд, - вино и девочки, все как обычно?
- Не завидуй, работяга, девочек здесь нет. Мы в чисто мужской компании.
- Бог ты мой, а мама знает, что ты поменял ориентацию?!
Наша мама - психолог, специалист в области сексологии. Последние 20 с лишним лет она с отцом живет и активно практикует в Швейцарии. Родителей я вижу чаще брата, но именно он считает своим долгом каждый раз напоминать мне о моем сыновнем долге. Я о нем и так не забываю, но в разговорах с Эдом всегда поддерживаю его статус старшего брата - наставника.
- Мама всегда в курсе того, что со мной происходит, - серьезно заверил я экран, - ты хочешь намекнуть, что мне стоит ей позвонить?
- Стоит, Недоумок, только не в час ночи по Женеве. Давай, бывай, я опаздываю на работу, - как всегда забыв попрощаться, Эд быстро отключился.
Я же закатил глаза. "Черт побери, вот неужели Эд, находящийся на другом конце мира, на полном серьезе считает, что без его предостережения, я бы бросился звонить сейчас родителям, учитывая, что мы как раз находимся в одном временном поясе!" Но в этом мой брат. Безнадежная зануда, которому, тем не менее, я обязан действительно многим. Мы не были слишком близки в детстве. Все-таки разница в 7 лет для мальчишек великовата: пока меня все ещё интересовали машинки и паровозики, Эд уже заглядывался на девочек. Когда же я переключился на прекрасный пол, брат в это время был уже в Америке. Встретились мы и по-настоящему смогли оценить друг друга (по крайней мере, я его) только в Нью Йорке. Я не любитель громких слов, но в данной ситуации действительно должен признать, что обязан Эду тем, что все еще дышу. Мы никогда не говорим с ним об этом, но он, я уверен, прекрасно все помнит.
Мрачные воспоминания вновь нахлынули на меня беспокойным вихрем. Смог бы я что-то изменить тогда - 23 года назад? Могло бы все сложиться иначе? Сколько бы раз я не задавал себе эти вопросы, ответы никогда меня не устраивали и не успокаивали. Не помогли ни терапии, ни лучшие специалисты, к которым меня таскали на протяжении нескольких лет, пока мама не положила конец этим издевательствам. И вот тут, как ни странно, за дело взялся брат. Он не стал лечить мою душу, как это старались делали другие, он просто банально дал мне пинка под зад. Это сработало, внешне, по крайней мере.
Сколько времени я просидел, уставившись в погасший экран компьютера, не знаю. Но то, что в ближайшее время мне все равно не удастся заснуть, понял сразу, как только очнулся. Я принял душ и решил опять спуститься в бар.