Глава 3 Она
"Вот дуууууура",- простучало молотком в голове, - "идиооооотка!" Мой научный руководитель, профессор филологического факультета МГУ Иосиф Натанович Порецкий мог бы просто аплодировать стоя ("Деточка, у Вас такой богатый лексический запас! Губить его математической точностью - просто преступление", - любил повторять любимый преподаватель по Стилистике Русского Языка).
В принципе, меня не волновало, что могли подумать эти совершенно незнакомые мне люди. И в другой ситуации я бы уже давно посмеялась над своей "заторможенностью". Но сейчас все происходящее я считала лишним доказательством собственной никчемности. Эпизод на террасе только подлил масла в огонь непрекращающегося все эти дни самобичевания. Чтобы как-то отвлечься (да и согреться тоже, солнца уже почти не было видно), я решительно двинулась на выход из бара с намерением прогуляться.
Вечерний Куршавель сильно отличается от дневного. Собранные и серьезные на спусках люди с наступлением темноты и обретением горизонтальной поверхности под ногами расслабляются, а в предвкушении вкусного ужина еще и добреют на глазах. Ну, это так мне казалось, пока я не наткнулась на очередную русскоговорящую делегацию. Мужчина с внушительным видом и таким же пузом стоял, окруженный тремя норковыми шубами. То есть окружали его дамы, одетые в эти самые шубы "в пол". У женщин были одинаковые лица, но не просто как у родственниц, а у родственниц, побывавших у одного и того же пластического хирурга, работающего по одному лекалу. Собственно, именно лица привлекли мое внимание. И я начала гадать, кем они могут приходиться мужчине: мать, жена, дочь или жена, сестра жены, дочь, а может - жена и две дочери. Пока я перебирала всевозможные варианты, мужчина с животиком сделал шаг в моем направлении.
- Сувениры, - почти прорычал он. Я даже забыла испугаться от удивления.
- Какие сувениры? - замотала головой я.
- О! Она русская, счастье-то какое, - сразу подобрев, толстопуз с улыбкой повернулся к дамам.
"Наверное, все-таки дочь, жена и мама. Только мама родила его рано или жена очень молодая, или дочь выглядит старше своего возраста".
- Так где магниты-то покупать? - громкий голос вновь оторвал меня от бессмысленных размышлений.
- Не знаю, - честно сказала я. Терпеть не могу никчемные сувениры, к которым, простите, как раз и отношу магниты. Когда бываю в гостях у людей, чьи холодильники увешены этими сомнительными и часто безвкусными (это уже вопрос к производителям) "подарками на память", мне хочется выть. Живо представляю, как в один прекрасный день дверца холодильника не выдерживает и под весом "памятных магнитов" с грохотом отваливается... и прямо на любимую собачку Муську, которой сотни раз говорили не сидеть у холодильника, а тем более - не спать там!
- Что значит "не знаю",- со все большим раздражением наседал соотечественник, - мы что же без магнитов домой поедем?!" - продолжал он отчитывать меня так, как-будто именно я и скупила в Куршевеле все магниты (их, кстати, продают здесь просто по баснословной цене).
- А вы марсельское мыло купите, вон их магазинчик. Отличный подарок из Франции, - и довольная собой добавила, - мыло всегда в хозяйстве пригодиться.
Вся компания молча уставилась на меня. Но и без этих суровых лиц я уже поняла, что опять сморозила что-то не то и, воспользовавшись заминкой, юркнула в первую попавшуюся дверь. Она оказалась входом в торговый центр, который другой своей стороной выходил к подъемникам. Я решила, что это знак, и поспешила "домой".
Гостиница наша находится на высоте 1850 метров, то есть выше - уже ничего, но и рядом... тоже ничего. Все развлечения и вся жизнь сосредоточена у подножья. У нас же - больничный покой и тишина. Неторопливо приближаясь к отелю, я начала предвкушать, как плюхнусь в горячую ванну, надену байковую пижаму с мишками и устроюсь с книгой на кровати, но тут мой взгляд наткнулся на Элен, нервно вышагивающую в холле.
- Мы тебя ждем уже 15 минут! Ты что забыла, что у нас сегодня торжественный ужин? И почему твой телефон не отвечает?
"Черт, черт, черт!" Конечно же я забыла, что сегодня у Элен и Франсуа какая-то годовщина свадьбы. И они заказали столик в ресторане какого-то шикарного отеля. Все это совершенно вылетело из моей больной головы.
- Элен, прости, я совершенно потеряла счет времени. А телефон, наверное, разрядился. Дай мне 5 минут.
- Только пять, - поджав губы, но уже в более благостном настроении смилостивилась подруга.
Я стрелой влетела в номер и поставила телефон на подзараядку. А если звонили дети? Но дети не звонили. 12 звонков от Элен и больше ничего. Я набрала сообщение мужу, то есть бывшему, спросив, все ли у них в порядке. И стала ждать ответа, гипнотизируя телефон. Лаконичное "си" ("да" - по-португальски) пришло через пару минут (долго, видать, думал, гад, выражения подбирал!) Еще через пару минут я поняла, что у меня нет времени не только на душ, а вообще ни на что. Ещё большего опоздания на ужин Элен мне не простит, тут даже общие русские корни не спасут. Поэтому я быстро сняла лыжные штаны, натянула старые джинсы с попугаями и вылетела из номера.
В зал ресторана самого дорого в Куршавеле 1850 отеля мы вошли практически с триумфом. Маленькая, хрупкая Элен в черном классическом пиджачке, стильных брюках и в туфлях на умопомрачительном каблуке, ее почти 2-метровый красавец-муж (со сменными зимними сапогами Элен под мышкой) и я, замыкавшая эту процессию, в малиновой спортивной кофте, детских джинсах и валенках-уггах. Хорошо, что наш столик оказался недалеко от входа. Очень бы не хотелось портить аппетит почтенной публике.
За что я люблю Элен, так это за ее демократичность. У нее много непонятных для меня заморочек, но ей абсолютно все равно, во что человек одет (что нельзя сказать о самой Элен, всегда одетой по моде). И в этот раз она никак не прокомментировала мой вид. Франсуа - тоже. Он вообще говорил мало, предпочитая мысли (или их отсутствие) держать при себе. По крайней мере, в моем обществе.
- Можешь не читать меню, - радостно воскликнула Элен, лишь только мы уселись, - я знаю, что все мы будем есть и уже заказала замечательный легкий ужин за 36 евро.
Я напряглась. Ожидать, что в ресторане лучшего отеля одного из самых дорогих горнолыжных курортов мира тебя покормят пусть и "легко", но за 36 евро, было очень наивно. Но я промолчала, понадеявшись на то, что русско-французская совесть Элен не позволит оставить меня голодной.
- Делим по честному. Мы платим за ужин, ты - за вино, - заключила подруга, так и не дав мне возможности открыть меню.
Ах, эта французская "честность"! Русскому человеку ее понять будет сложно. В этой стране в гости обычно приходят без подарка, но с бутылкой. И да, бутылку эту практически всегда при тебе открывают. И даже выпивают. У меня есть приятельница Манон. Она выросла в очень интеллигентной и достаточно состоятельной семье. Однажды я пригласила ее на ужин, на который она пришла с традиционной бутылкой. Не помню название, но вино было точно белым. Перед тем, как поставить его в холодильник, Манон прочитала лекцию о том, какое это замечательное вино, удачный урожай, ездила она за ним специально сегодня к черту на куличики и прочее. Моя бутылка белого, приготовленная к закускам, уже была охлаждена, поэтому с неё и начали. Основным блюдом значилось мясо, поэтому к нему пошло красное. Десерт подавали с шампанским. Уже прощаясь в дверях, Манон вдруг вспомнила:
- Слушай, ты не против, если я заберу свое вино. Мне очень хочется его попробовать. Все-таки дорогая очень бутылка. Я принесу тебе другую на следующий ужин.
Понятно, что опробовать божественный напиток мне так никогда и не удалось. К счастью, я совершенно равнодушна к алкоголю в целом и к вину, в частности. Я честно пыталась понять, в чем же секрет так восхваляемого во всем мире французского вина. Увы, это навсегда осталось для меня тайной. Сухое вино - не для меня. Хоть убейте, не чувствую я никакого "букета", "послевкусия" и прочей радости. Кислятина - она и есть кислятина. Подозреваю, однако, что во мне говорит моё плебейское юношество, тяготевшее к портвейну (за неимением лучшего). Я могу с удовольствием выпить мартини, сладкий ликёр. Собственно, могу и вино (без удовольствия), но чаще - вообще ничего не пью.
Сегодняшний вечер выбора мне не оставлял. Франсуа заказал вино и с толком дела, причмокивая от удовольствия, разлил его по бокалам. Мы ожидали... еду. Официант с чёрной бабочкой появился не спеша, с присущей только французским официантом грацией и капелькой презрения. Французские официанты - уникальная каста. Только в этой стране обслуживающий персонал имеет обыкновение смотреть на клиентов свысока. Мол, хочу - обслужу вас (за ваши же деньги), а не захочу - отправитесь домой голодными. Чувство собственного достоинства у всех французов в крови, но зашкаливает оно, в первую очередь, у официантов.
Итак, человек, в чьих руках на данный момент сосредоточилась судьба наших желудков, появился наконец с подносом. Перед нами расставили тарелки, хотя тарелками их можно было назвать с большой натяжкой, скорее, блюдца. На каждом возлежало примерно 4 листика салата, политые соусом. В домашних условиях последний делается путем смешивания горчицы, оливкового масла, винного уксуса, меда и лимонного сока. Я еще добавляю провансальские травки. "Наш" соус больше походил на индустриальный (в любом супермаркете пластиковая бутылочка стоит чуть больше 1 евро, зависит от марки), извиняло его только то, что разбрызган он был по тарелкам с мастерством, присущим только настоящему художнику.
Мы с рвением набросились на салат и смели его в считанные секунды. Вторым номером программы значился суп-пюре. Мои дети, когда были маленькие, категорически отказывались от овощей. Протертые супы были единственной возможностью впихнуть в растущие организмы хоть немного витаминов. В нашем меню присутствовали: суп оранжевый (из всего оранжевого, что можно было найти на рынке) и суп зеленый (соответственно, из всего зеленого, имеющегося в арсенале). Загвоздка была в том, что дети ели эти супы только в сопровождении крекеров в виде рыбок, которые с периодичностью в два месяца немыслимыми путями пересылала контрабандой из Москвы моя мама. Идея заключалась в том, чтобы выловить рыбок из, соответственно, оранжевого и зеленого морей. Другие варианты не проходили.
В состоянии постоянного горного голода, в котором пребывала наша троица, "детский" суп мы уничтожили мгновенно (официант, по-моему, не успел даже дойти до кухни). Тем более, что подали его в пиалах размером с напёрстки. Какие именно овощи там были, никто понять просто не успел. Мы продолжили налегать на вино. Официант появился снова:
- Ваш десерт, дамы, господа!- радостно оповестил он, поставив перед каждым из нас маленькую деревянную досочку с сиротливо примостившимся одним кусочком сыра.
По всей вероятности, торжественный ужин подходил к концу. Против этого факта буйно протестовал мой желудок. Но мы с ним, по видимому, были в меньшинстве, потому что Элен, хлопнув в ладоши, тут же заявила:
- Наедаться на ночь вредно!
"Ну, да", - подумала я, вспомнив, как моя подруга уминает по шесть тарелок на ужин по типу "шведского стола - сколько влезет", входящий в стоимость гостиницы.
По характерному подмигиванию я поняла, что мои друзья наконец-то готовы начать праздновать годовщину свадьбы как и полагается - вдвоем. Франсуа попросил счет. Мое вино, как ни странно, перевесило только вдвое стоимость нашей еды.
- Тебе обязательно нужно развлечься, - на прощание прошептала подруга. - Ты же понимаешь, мы бы с удовольствием составили тебе компанию, - заговорщически глядя на своего мужа добавила Элен.
Заверив ее в том, что именно развлечений мне сейчас и не хватает, я выпроводила своих друзей навстречу их общему "празднику любви".