Когда Монстр - Не Монстр?

Маятник на столе мистера Донатоса, тикая, качался из стороны в сторону, в такт моего сердцебиения. Заходящее солнце, сквозь жалюзи и мои сонные веки, слепило мне глаза и усложняло попытки открыть их.

Всё ещё сквозь сон я смогла расслышать голоса моих родителей и директора Донатоса.
- Поймите, это совсем не то что вы думаете, - горил Донатос - это совсем как саноторий.
- Вы хоть понимаете как нам трудно слышать подобное? - дрожащим голосом говорила мама.
- Понимаю, но поймите и вы, что так дальше продолжаться не может. Здесь ей явно лучше не станет, тем более после сегодняшнего. А там будут все условия и даже больше. Не волнуйтесь, её направят в детское крыло. Хотя в этой клинике нет и не было особо «запущенных» и опасных случаев. Ещё раз говорю: это почти саноторий, для таких как она.

- Что значит, для «таких»? - сказала мама.
- Вы сами понимаете...

Он не успел сказать, как они заметили что я поднялась с мягкого кресла в другом конце кабинета, куда меня принесли когда я отключилась.
Кабинет был обставлен уютной мебелью из бордового дуба, по всей комнате был расстелен темно-зелёный ковёр с золотыми геометрическими рисунками. В середине стоял стол, рядом с ним два стула с очень высокими спинками, на которых сидели мама и папа. Почти по всей стене распологалось окно, на которым висели бежевые жалюзи. В другой стороне кабинета стояло огромное бордовое кожаное кресло, мягкое и прохладное, как облако. Я поднялась с него и подошла к столу.
- Что происходит? - обстановка была напряженной и я понимала, что происходит что-то не ладное - сколько время?
- Уже вечер дорогая, - ответил папа - к несчастью, мистеру Донатосу пришлось задержаться, из-за нас.
- К несчастью, - повторил Донатос мягким голосом - Лори, послушай, мы понимаем, что ты была напуганна и нервна в первый день, но то, что случилось сегодня, больше не должно повториться. В следующий раз тебе это с рук не сойдёт.
- Хорошо.
- Конечно, если ты все ещё будешь здесь, - он посмотрел на родителей.
Если всё, что я слышала - не сон, значит.
- Что вы хотите сказать этим?
- Тебе нечего бояться, - сказала мама - если что-то и случится, то это будет на благо и тебе там будет только лучше.
- Что «случится», мама и «где» мне будет лучше? - хотя я сама уже знала ответ, весь их разговор к этому и вёл.
- Мы с директором Донатосом решили, что тебе некоторое время нужно будет. Немного отдохнуть - сказала мама.
- Где?
- В детской психиатрической клинике, милая. Не пугайся, это только название. Там совсем как в санотории.
- Зачем мне туда? Я не хочу, я не сумасшедшая. - я слышала как мой голос уже меня подводил.
- Мы знаем. Никто не говорил что ты сумасшедшая.
Она не успела сказать, но я уже начинала нервничать.
- Тогда меня незачем туда отправлять!
- Там не находятся сумасшедшие, Лори - сказал, наконец-то, папа. Все остальное время он стоял у окна и смотрел на улицу сквозь жалюзи, не желая показывать никому свое лицо. - там находятся те, кому нужна помощь.

Я решила ничего не отвечать. Они все равно это сделают.
Они отправят меня в лечебницу.
Я знала, у них давно зрела эта мысль. И вот, наконец, ядовитый плод упал под натиском директора Донатоса.

Следующим днем.

Не стану скрывать свои интерес и удивление стоя у двери детского отделения Больницы Святой Агаты.

Сама она находилась вдали от города, в местности, окруженной лугами и пчелиными фермами. По крайней мере, когда я засыпала в машине по дороге сюда, перед моими глазами появилась огромная вывеска «Пчелиная ферма Билли и Томми Редженов», а проснулась я уже здесь.

На моё удивление здесь не было огромной каменной стены с шипами вместо ворот, как это показывают в фильмах. На ее месте стояли милые высокие, метра в 3, решетчатые перегородки с узорами, напоминающими розы с шипами.
Огромная территория была как бы «разделена» кустами шиповника на территории Детской, Взрослой и Общей отделениями лечебницы. По середине территории каждого отделения находилась главная дорога из белого камня, ведущая к зданию, а от неё тропинки из белой плитки в виде спиралек.

Светло-розовое, огромное и величественное здание было, как известно, разделено на три части и имело три главных входа. В высоту было примерно шесть этажей и всё оно было в окнах из французской решётки. Выглядело и впрямь как саноторий.
Перед главным входом были три белые ступени и наконец, огромная двустворчатая дверь из светлого железа, как в старинных замках, на котрый было выгравировано:

«Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга»
(Послание Иакова 5:16)

Я стояла с родителями и мистером Донатосом перед этими дверьми и к нам подошла женщина в монашеской одежде.
- Здравствуйте, добро пожаловать в дом Святой Агаты, чем могу помочь? - сказала она мягким голосом.
- Здравствуйте, я мистер Донатос, директор свитсибургской школы...
Он не успел договорить, как она тут же встрепетнулась.
- Ах точно! Просите, что не узнала. Я сестра Мари, мы с Вами разговаривали по телефону вчера вечером и вы горили что приедете с девочкой. Я все помню - улыбнулась сестра.
- Всё верно. Это мистер и миссис Клирсон, а вот и сама Долорес. Я надеюсь у вас найдётся время провести нам экскурсию, как вы говорили и побеседовать с девочкой.
- Обязательно. - кивнула монашка и жестом показала следовать за ней.

Здесь и впрямь было очень мило. Тёплые уютные цвета, много света и растений. Приветливые женщины и девушки, одетые то в униформу медсестер, то в манашеское одеяние. Всё комнаты были однотипны, большие и светлые, с большими окнами и бежевый мебелью. Нам повезло, что везде было пусто, потому что у всех пациентов был час прогулки на свежем воздухе и они все были в саду на заднем дворе.

Потом нас отвели в кабинет сестры Елизаветы, управляющей лечебницы, чтобы она провела беседу со мной.
В самом кабинете, к моему удивлению, не было большого письменного стола, как во всех других кабинетах, например как в кабинете Донатоса. Там были лишь огромный замшевый диван в коричневом оттенке, стоявший спиной к стене, на которой находились три высоких окна с франзузской решёткой, три кресла из такого же материала и журнальный столик между ними. А слева была дверь, которая не понятно куда вела, но я тогда не особо обратила на неё внимание.

Следом за нами в кабинет вошла приятная высокая женщина в монашеском одеянии, поздоровалась со мной и они с родителями и мистером Донатосом начали что-то обсуждать и полностью забыли о моем присутствии здесь.

Мне было скучно сидеть на одном месте и я подошла к одному из больших окон, выходящих в сад, где сейчас находились пациенты.
Все они были в светло-голубых рубашках, напоминающих пижамы и в мешковатых штанах такого же цвета. Дети в возрасте от 5 до 11. Страшно представить, что заставило их здесь оказаться. Но все выглядели на удивление спокойными, на первый взгляд. Гуляли, разговаривали со смотрительницами в белых халатах, разглядывали цветочки на кустах или просто читали книжки на скамейка. Но что-то все равно было не так. Наверное, они были СЛИШКОМ спокойными.

Тут мои мысли прервал щелчок двери, я обернулась и увидела как из двери в соседнюю комнату вышел мальчик, тоже пациент, а с ним смотрительница.
Он тоже меня увидел. Улыбнулся и держал на мне взгляд так долго, что мне стало неловко. И вышел из кабинета.

На вид он чем-то напоминал мне Эдварда из «Сумерек», котрых я так обожала в детстве. Тёмные волосы зачесанные вверх, очень бледная кожа, острые черты лица, скулы и глубокие серо-голубые, до жути холодные глаза. Котрые неотрывно смотрели в мои серо-зелёные примерно пол минуты.

На обратном пути до я тоже встретилась глазами с «Эдвардом», котрый так же неотрывно на меня смотрел.
Не знаю почему, но о нем я думала весь вечер. Даже больше, чем о том, что завтра меня, скорее всего, упекут в психушку.