Загадка синхронизма
Милен бросился к компьютеру — к единственному союзнику, способному выдержать натиск хаоса. Ему была нужна структура. Решётка смысла, способная удержать ускользающие совпадения. В голове вновь всплыла строка из той самой книги. Теперь это был не просто абстрактный концепт, а голос, звучащий сквозь тьму:
«...существует слой психики, общий для всех людей, вне зависимости от культуры и личного опыта. Этот уровень, названный коллективным бессознательным, содержит архетипы — универсальные символы, образы и мотивы, встречающиеся в мифах, религиях, снах и творчестве разных эпох».
— Ладно... но это уже какой-то заговор, — пробормотал он, будто опасаясь, что его услышит сама реальность. — Орангутан или нечто другое... Хорошо бы понять, было ли нечто подобное раньше. Хоть один случай. Или хотя бы аналогичные совпадения.
Впрочем, кто сказал, что массовые психозы и случайности — вещи разной природы?
Он начал с массовых явлений. Зафиксированных и достоверных.
1962 год, Танганьика. Школьницы, охваченные приступами неудержимого смеха. Смех как вирус — заражает сотни. Закрыто четырнадцать школ. Объяснений нет.
1518 год, Страсбург. Заразные танцы. Люди падали замертво — не в силах остановиться. Будто кто-то дёргал за их невидимые нити. Объяснений нет.
1692 год, Салем, ныне Денвер. Массовые судороги у девушек. Объяснение нашлось быстро: колдовство. 30 признаны виновными, 19 повешены. Видимо, тогда умели находить «ответы».
Милен откинулся на спинку кресла, взгляд прикован к экрану.
Теперь — синхронизмы. Совпадения, независимые, но страшно точные. И расстояние здесь — не преграда.
Он ударил по клавишам, переходя к гуманитарным областям.
Изобразительное искусство. Символизм вспыхивает одновременно во Франции, Бельгии, России — как будто единый сюжет, продиктованный разными шрифтами.
Кубизм и футуризм взрываются в Париже и Милане — два мотора, работающие в унисон на пульсе одной эпохи.
Он щёлкал пальцами.
— А музыка?.. Она ведь должна быть случайной. Индивидуальной...
Но и здесь — один ритм.
Прокофьев и Сати — неоклассика в один год.
Шёнберг и Хауэр — из разных городов, но слышат один 12-тональный зов.
Психоделический рок — США и Британия, почти синхронно. Как два зеркала, отражающие один и тот же свет.
Пульс бился под кожей. Он сжал виски.
— Неужели они просто... слышали одну и ту же мелодию времени?
Теперь — наука.
Закон сохранения энергии — открыт сразу тремя учёными, независимо. Природа как будто кричала — «вы слышите меня?»
Дарвин и Уоллес — одновременно приходят к одной теории. Будто шли по одному ментальному следу.
Ньютон и Лейбниц — два титана, независимо создают матанализ. И ссорятся о приоритете до конца жизни, не подозревая: возможно, идея пришла извне.
А изобретения?
Телефон — Белл и Грей. Патенты поданы в один день. Словно технологии дозрели одновременно.
Фотография — Дагер и Тальбот. Разные методы — один отпечаток.
Телескоп — Липперсгей и Галилей, независимо.
Лампочка — Эдисон и Суон. Одновременное озарение, ударившее в две лаборатории.
Он остановился. Примеры множились во всех областях. Один и тот же мотив: идея появляется сразу в нескольких умах — и толкает цивилизацию вперёд.
Чтобы не утонуть в уютном безумии раньше времени, Милен открыл ящик и достал старую деревянную шахматную доску. С запахом лака, щепоткой детства и привкусом ничьих, проигранных дедушке.
Фигуры щёлкали по клеткам с видом служащих, вернувшихся из отпуска. Каждый шаг — уверенный. Каждое место — своё. Даже ладья бросила взгляды, мол, «ну наконец-то».
Он начал играть сам с собой. Без ставки, без суеты. Ритуал. Спокойная, неотвратимая партия. Логическая медитация.
Возможно, единственный способ удержаться в центре... И не начать философскую беседу с электрическим чайником.