Глава 19
Я вылетела из кабинета мисс Сигерд и тут же наткнулась на вполне осязаемую преграду, которой был Акке. Он выглядел удивленным и одновременно обрадованным моим неожиданным появлением.
— Привет, — широко улыбнувшись, проговорил он. — Не знал, что ты ходишь на консультации к психологу.
— Привет, да, — замялась я. Мне не хотелось, чтобы об этом знал каждый в школе. – Надеюсь, ты никому об этом не скажешь. Обещаю, это был последний раз.
— Хочешь сказать, что ты вылечилась? — притворно прищурился Акке.
— Что-то вроде того, — я криво улыбнулась.
По коридорам школы разнесся оглушительный звонок, мимо пробежало несколько наших ровесников, и вальяжно прошагала пара старшеклассников. По их неторопливой походке было ясно — им уже наплевать на опоздания в преддверии выпускного.
— У нас вместе экономика, ты идешь? — заторопился Акке.
— Как-то не хочется в класс.
Я, конечно, пожалею об этом, поскольку мне нужно было сдать работу мистеру Карену, но сидеть в классе после всех тех переживаний в кабинете мисс Сигерд мне не хотелось.
— Тогда я провожу тебя, — Акке перестал торопиться, расправил плечи и увел меня подальше от кабинета Ханны.
— Акке Йохансен, я плохо на тебя влияю! — запротестовала я.
— Скорее, моя рок-группа на меня плохо влияет. Мама постоянно твердит, что в гараже мы пьем алкоголь и выкуриваем каждый по пачке сигарет, — он хохотнул, что подняло мое давно упавшее ниже плинтуса настроение.
— Давно ты с ними познакомился?
— Мне уже кажется, что мы вместе всю жизнь, но, по правде говоря, где-то полгода.
— Так вот почему я никогда о вас не слышала!
Акке раскинул руки в стороны и пожал плечами, скорчив такую гримасу, что я подавилась собственной слюной от смеха.
— Гуннар в прошлом году окончил школу, мы встречались несколько раз в школьном оркестре, где я играл на клавишах. Гейра я нашел в сообществе в интернете, а Молчун как-то проходил мимо моего дома и услышал, что мы играем. Так и прибились.
— Будешь эту историю еще сотни раз рассказывать на интервью.
— Да брось, нам даже не дали разрешения играть на выпускном. Видите ли, им нужно сначала проверить наш репертуар, — возмутился Акке.
Мы направлялись по центральному коридору к выходу, когда из-за угла показался Фьорн. С гладко уложенными волосами, в хоккейной куртке с полосками на плечах и в обтягивающих джинсах он считал себя королем этой школы, но на самом деле походил на розовую свинью, обтянутую одеждой. Его обычно каменное лицо разверзлось белоснежной улыбкой при виде нас. Как будто свинка увидела гору желудей под дубом.
— О-о, а вот и сладкая парочка уродов! — его лицо резко изменилось, словно бы всем своим существом он нас ненавидел по неведомым нам причинам.
— Отвали, Хансен, — бросил ему Акке, но тот перегородил ему дорогу и заставил остановиться.
— Как там твой папаша? — Фьорн подошел к Акке вплотную и толкнул его своей грудью. – Может, спросишь у него, где Фрите?!
Акке уже открывал рот, чтобы ответить, но я вмешалась:
— Каким же нужно быть дерьмом, чтобы говорить такое!
— Так-так-так, глядите-ка кто у нас тут, — Фьорн перевел все свое внимание на меня. — Младшая из сестер Ульссен, но самая страшненькая.
Мало того, что этот придурок пристал к нам, так еще и оскорбляет?! Моему возмущению не было предела, к тому же где-то из желудка начала подниматься злость, но виду я старалась не подавать. А потому слегка улыбнулась и сказала:
— Настолько страшненькая, что ты всем рассказываешь, как переспал со мной?
— Только из жалости, — быстро среагировал Фьорн, оправдываясь перед Акке, который выглядел пораженным этой новостью.
— Знаешь, в моей семье есть одно предание, — начала я. — Тот, кто поцелует младшую из дочерей Ульссен, умрет ровно через триста семьдесят дней.
Улыбка с лица Фьорна испарилась, как солнце на закате. Он вытаращил на меня свои поросячьи глаза и попятился.
— Тик-так, тик-так, — проговорила я вслед Фьорну, который убегал не оглядываясь.
Не видя преграды перед собой, мы с Акке спокойно вышли из школы и ощутили теплый весенний день. На лазурном небе в вышине висел желтый диск солнца. Деревья уже облачились в летний наряд, окрашивая улицу в зеленый цвет, а на их верхушках исполняли свои песни соловьи.
— Черт, он и вправду испугался, — воодушевленно проговорил Акке, когда мы оказались на улице.
— Ага, — кивнула я. – Слышала у него больно уж набожная семейка, а отец работает в церковном приходе. Небось тысячу раз слышал предостережения о проклятиях.
— Откуда ты это знаешь? – восхитился Акке.
— Да так, — на самом деле об этом факте мне рассказала Бринт.
Небольшую победу над Фьерном омрачило появление Венделы на горизонте. Она мялась возле ворот школы, как видно, не желая проходить через них. Я слышала много историй о том, что она была самой неуправляемой ученицей нашей школы за последние десять лет. Увидев нас с Акке, она дружелюбно помахала рукой, естественно не из вежливости, а потому, что ей что-то нужно было от меня.
Я попросила Акке подождать пару минут, а сама подошла к Венделе:
— Чего тебе?
— Тебе нужно вернуться домой, — сходу проговорила сестра.
— С чего бы это?! – удивилась я.
Если честно, я не ожидала, что кто-то из моей семьи меня ищет. А уж тем более я не ожидала этого от Венделы. Она никогда не выказывала ко мне интерес, чего уж говорить о сестринской любви.
— Я уже заезжала к Бринт, и ее отчим сказал, что ты давно не была у них. Где ты пропадаешь? – слегка нервничая, спросила Вендела.
— Не собираюсь отвечать на твои вопросы, — я развернулась, чтобы уйти, но Вендела схватила меня за руку и остановила.
Я испугалась ее прикосновения, а потому быстро отдернула руку. Мне казалось, что и на меня будет действовать ее магия, но ничего не произошло.
— Мама переживает, — смягчившись, заговорила Вендела. – Она сожалеет, что все так вышло.
— Почему это говоришь мне ты, а не она?
— Она не знает, что я искала тебя.
— Немудрено, ведь в нашей крови постоянно что-то скрывать друг от друга! – не сдержавшись, ответила я.
Я злилась на Венделу, за то, что она пришла сюда. А еще я злилась на Виву. И, по правде говоря, я не верила в то, что сказала Вендела, о том, что она переживает.
— Послушай, — Вендела сделалась тише. – Нравится это тебе или нет, но ты ведьма. Перестань валять дурака и возвращайся домой.
— Нет, это ты послушай! Я не собираюсь слепо верить во все ваши слова. Я не вернусь домой, так ей и передай. И вообще, я думала, вы с Анникой будете только рады этому?!
— Я понимаю, что у нас были сложные отношения, но сейчас это не так важно. Мама собирается возродить ковен, и мы должны ей в этом помочь.
— Я никому ничего не должна.
Развернувшись на пятках, я удалилась прочь от Венделы. Акке дождался, когда я подойду, после чего спросил все ли нормально, я ответила, что все в порядке. Подхватив Акке под локоть, мы двинулись прочь от школы и от Венделы.
— А у вас с ним и вправду что-то было? — неловко спросил Акке.
— С кем, с Фьерном?
— Ну да.
— Всего лишь поцелуй, и лучше бы его не было, — призналась я. — Вообще-то я все детство думала, что первый мой поцелуй будет с тобой.
Я посмотрела на Акке, чтобы изучить его реакцию. На мгновение он засмущался так, что лицо побледнело, а когда понял, что я все еще смотрю, театрально произнес:
— Мне никогда не изменить прошлое! Но знай, если бы я сумел, то ни за что бы не опоздал!
Я расхохоталась, и смех мой подхватил ветер и унес вдаль. Мы завернули к автобусной остановке, где, как я полагала, нам предстоит распрощаться.
— Спасибо, что проводил.
— Я могу поехать с тобой, чтобы ты не ощущала себя одинокой в своем новом поместье, о, моя госпожа!
— В доме черт знает что творится, склеп бабули Ринд тебе не подойдет. К тому же, я затеяла прогулку по магазинам и длительную уборку с вывозом старого хлама.
— Я к вашим услугам, — Акке поклонился мне, словно бы я и вправду была какой-то важной особой. — Заодно расскажешь, чем тебя так огорчила мисс психолог.
Его энтузиазм вселил в меня надежду на лучшее. Мы сели в автобус и поехали в сторону моего нового дома. По дороге я рассказала о сеансе с мисс Сигерд, о том, как узнала об убийстве Варди, о ссоре с матерью. Про то, что я ведьма, пришлось умолчать, не хотелось шокировать его столькими событиями за один разговор.
Не знаю почему, но с Акке я почувствовала себя в своей тарелке. Он, похоже, был из тех друзей, с которыми можно не общаться годами, а при встрече всегда знать, что сказать.
Мы ни на секунду не умолкали, пока шли в супермаркет за едой и моющими средствами. Оказывается, за все эти годы, что мы не виделись, у нас накопилось куча сплетен и забавных историй.
— Твои сестры все такие же стервы? — спросил Акке, закидывая в тележку упаковку мусорных пакетов.
— Ага, только теперь совершеннолетние, — следом за мусорными пакетами, я бросила в тележку средство для мытья полов. — У них теперь своя жизнь, в которую я не вписываюсь. Хорошо только то, что они стали уделять мне меньше «внимания».
— Помню, как ты завидовала мне, узнав, что я единственный в семье, — Акке кинул в тележку упаковку губок для мытья посуды.
— Не было такого!
— А вот и неправда, было! — он толкнул в меня тележку, и та чуть не перевернулась. — Ты тогда в первый раз пришла ко мне домой и увидела нашу семейную фотографию. Удивилась, а после спросила «где твои сестры?».
Забавно вспоминать такое. До того дня я думала, что у всех есть старшие сестры, а не только у меня одной.
— Мне было всего семь лет.
— Но, признай, ты была той еще тупицей, — хохотнул Акке.
Мы перешли в отдел с продуктами. Я достала из сумки кошелек и пересчитала имеющиеся наличные. Акке молча наблюдал за мной. А я пришла к выводу, что на еду денег у меня уже нет. Вот тут на меня и обрушилось осознание взрослой жизни. Я должна была найти работу, чтобы купить себе еды.
— Пожалуй, обойдемся только моющими средствами.
— Не хватает? — Акке внимательно посмотрел на меня, отчего мне сделалось стыдно. — Я могу купить тебе еды.
— Не нужно, — взялась отпираться я, хотя мой живот уже во всю нещадно протестовал.
— Мне не жалко, я же люблю благотворительность, — Акке подмигнул, за что получил от меня подножку.
Мы вышли из магазина с тремя полными пакетами, и, как супружеская пара, направились в наше уютное гнездышко. Дойдя до нужной улицы и остановившись напротив дома бабули Ринд, Акке воскликнул:
— Ну же, дорогуша, покажи мне свои апартаменты!
Я показала Акке дом, после чего мы взялись за уборку первого этажа. Честное слово, столько в своей жизни я еще никогда не убиралась. Мы прошлись по кухне, вычистив пол, стены и окна с поверхностями. Акке отмыл холодильник и разобрал в него покупки, пока я звонила в газовую службу.
После кухни перешли в коридор, а оттуда в гостиную. На заднем дворе Акке выбивал ковры, пока я намывала полы и вычищала пыль из углов комнат. Засохшие комнатные растения пришлось выбросить, а к шкафчику с личинками в земле я настоятельно рекомендовала Акке даже не подходить.
Следующей на очереди был второй этаж. Увидев комнату с завалами, Акке предложил устроить гаражную распродажу и сплавить весь ненужный хлам. После он сказал, что справится со вторым этажом сам и отправил меня готовить ужин. С условием того, что плитой нельзя пользоваться до осмотра газовщиков, которые обещали прийти завтра, я сделала нам сэндвичи и пригласила Акке за стол.
— Наверху осталось только помыть пол, ковры я уже выбил, — жадно впиваясь в сэндвич с тунцом, проговорил Акке. — Черт, я столько пыли в жизни не видал.
— Спасибо, — улыбнулась я, запивая сэндвич кокосовым молоком из бабулиной кружки. — Если бы не ты, я бы не справилась, спасибо, Акке.
— Чего не сделаешь для моей госпожи, — он снова поклонился, вызвав у меня смешок.
Перекусив, мы направились отдохнуть в мою комнату. Я тут же бросилась на кровать и Акке последовал моему примеру, расположившись рядом. В этом действии не было ничего интимного, поскольку мы были давними друзьями, которые знали друг друга вдоль и поперек.
— Почему Фьорн задирает тебя?
— Он со своими дружками начал это еще давно, — ответил Акке, разглядывая мою новую комнату. — Еще когда нашел тайный блог отца. Посмотрел все его видео и перешел к делу.
— Что за видео?
— У отца была странная теория, что вот уже много веков в Клостере живут потомственные ведьмы.
Кажется, отец Акке не был настоящим сумасшедшим, а просто знал то, о чем никто не говорил. Может ли быть такое, что моя семья причастна к исчезновению отца Акке?
— Ты серьезно? — я села на кровати.
— Да, он строил какие-то теории, опрашивал фермеров на предмет убийства скота, постоянно шатался по лесу в поисках алтарей и мест ритуалов. А в последнем говорил, что что-то нашел, но не успел рассказать, потому что пропал.
— Ты смотрел те видео?
— Да, мы с мамой их видели, прежде чем заблокировать канал.
Почему я раньше не слышала об этом? Должно быть, тот пузырь, в котором мы с Бринт находились в школе, не пропускал важную информацию. Как бы мне хотелось посмотреть, что снимал отец Акке, быть может, он что-то нарыл на нас. Но, наверное, Акке и его мама были правы, когда заблокировали канал.
— Мне жаль, что над тобой издевались. Если тебе интересно мое мнение, то я считаю эти пятна твоей изюминкой, — я коснулась руки Акке и тот притянул меня лечь на кровать рядом с ним.
— Все нормально, Ру, — он улыбнулся, показывая свои ровные зубы. — Как бы сказала моя мама: «Акке, сынок, Господь не дает нам испытаний, которые мы не сможем вынести!».
Я легла боком, повернувшись лицом к Акке, он сделал то же самое, и мы буквально соприкасались носами. Его нос был холодный, но из ноздрей шло теплое дыхание с ароматом тунца.
— Мне сегодня кое-что приснилось, — я вспомнила свой ночной сон и решила поделиться им с Акке. — Это был сон во сне. Я будто проснулась и увидела ослепительный свет, лившийся с улицы. Спустилась вниз, чтобы посмотреть и увидела на заднем дворе в темноте белоснежного светящегося оленя.
— Тебе это точно снилось, или ты была под кайфом?! — Акке принялся меня щекотать.
Извиваясь как юла, я кричала, что не наркоманка, и это был не сон, но Акке продолжал меня щекотать. Вскочив на постели и вывернувшись из цепкой хватки, я проговорила:
— Думаю, это был не сон, и я наяву увидела оленя.
— Белоснежного и светящегося?
— У него даже рога были белые, а волосы такие же... как эти, — я коснулась белых прядей на челке Акке.
— Пьебалдизм, — пояснил он.
Вся дурость, которой мы занимались минуту назад, куда-то испарилась.
— Это лечится? – с надеждой спросила я.
— К сожалению, нет, — Акке изменился в лице.
— Ты всегда можешь покрасить волосы в другой цвет, а лицо замазать корректором, если тебе не нравится, — улыбнувшись, попыталась подбодрить друга я.
Акке снова рухнул на подушку, потянув меня с собой. Мы лежали лицом друг к другу. Я заметила, что даже глаза Акке стали другими. Если раньше, еще до пьебалдизма, оба его глаза были одинаково коричневыми, то сейчас один из них стал наполовину василькового цвета.
Я слышала, как дышит Акке и чувствовала, как его горячее дыхание касается моих губ. В ушах стучал пульс, когда он медленно потянулся ко мне и еле коснулся моих губ своими. К счастью, в этот самый момент по дому разлетелся оглушительный стук.
Мы подскочили и расползлись по разным сторонам кровати. До меня начало доходить, что мы только что чуть не поцеловались. Неловкое молчание и стук продолжались, пока я не сказала:
— Может, это газовщики?
— Я проверю, — Акке встал с кровати и вышел из комнаты.
А я почувствовала прилив стыда. Стук прекратился, и я услышала голоса внизу. Поправив волосы и одежду, я вышла из спальни и спустилась вниз. В прихожей обнаружился Магне, здоровавшийся за руку с Акке.
***
Хильд убралась из города так скоро как смогла. А по приезде в свою крохотную квартиру захотела потребовать у хрустального шара объяснений. С помощью какой магии он показал ей Аралию с ее детьми?! И если он мог предсказывать будущее, почему не рассказал о ее матери?! Кто сделал с ней это?
Войдя в квартиру и оставив свою сумку у порога, Хильд двинулась к шкафу, где лежала та самая коробка из-под обуви. Открыв ее, она взяла в руки хрустальный шар.
— Что ты такое? – спросила она, а в душе боялась услышать ответ. Ее пугало, что существо, находящееся в шаре, могло причинить ей вред. Она все еще считала его причастным к смерти мужа и сына.
— Сейчас не время, — заклубившись, дал ей ответ шар. – Ты хочешь вернуть Густава и Вестейна?
Хильд задумалась. Несомненно, она хотела вернуть своих мужчин, вопрос был не в том. Какой ценой ей могло это даться?!
— Чего ты хочешь?
— Как бы это примитивно не прозвучало – свободы.
— Как я могу дать ее тебе, если даже не могу разбить этот чертов шар?
— Ты очень слаба, как физически, так и духовно. Обретя силу вновь, ты сможешь провернуть такое... Что тебе и не снилось.
Его слова прозвучали так правдиво. Все это время после смерти Густава и Вестейна Хильд ощущала себя слабой и никчемной. А когда умерла ее мать, она почувствовала, что последняя жизненная сила покидает ее.
— Что я должна делать?
— Вернуть свою силу только и всего.
— Если у меня все получится, ты вернешь мне мужа и сына?
— Это сделает твоя сестра.
— Аралия?
— Именно она. Тебе неизвестно, но, когда ты бросила ее, она обнаружила в себе силы к возрождению жизни. По началу это были лишь цветы и деревья, а после она смогла вернуть к жизни птицу.
— Я не бросала её!
— Сейчас это не имеет значения. Важно лишь то, что из-за Аралии ты потеряла всё!
— Я не понимаю.
Хильд не верила в то, что Аралия хоть как-то могла быть причастна к смерти ее любимых. Сестра даже имени ее не помнит, так каким образом Хильд может винить ее в произошедшем?
— Тебя прокляла твоя мать, так понятнее?!
— О чем ты говоришь?!
— Когда ты ушла, она забрала воспоминания Аралии о тебе. А ты получила проклятие, из-за которого твоя первая дочь, муж и второй сын погибли.
— Но при чем тут Аралия?
— Разве ты не видишь?! У Аралии есть все, чего ты так желала. А совсем скоро, у нее родится четвертый ребенок, и она получит огромную власть, замкнув круг стихий.
Аралия и вправду заполучила жизнь, о которой мечтала Хильд.
— Но для этого ей нужно четыре ведьмы...
— Ты должна получить эту власть!
— Как я это сделаю?
— Я расскажу тебе...
Пьебалдизм – редкая наследственная патология, характеризующаяся нарушением обмена пигментов, появлением характерной области врожденной лейкодермы на голове и белой пряди волос.