Глава 18
— Добрый день, мисс Сигерд, — поздоровалась я, входя в кабинет школьного психолога.
Мой день начался ранним утром с тишины, которую я никогда не слышала по утрам. Обычно мама гремела на кухне посудой, Анника играла с Варсом, отчего тот громко цокал по коридору второго этажа, а Вендела уже с раннего утра бодрила домочадцев металлом из колонок.
На секунду я подумала, что нахожусь на другой планете. Никто из них не знал, где я, и не смог бы испортить это утро. Но моему счастью пришел конец, когда я скорчилась от спазмов живота. Понятное дело, что в доме бабули Ринд я не нашла бы ничего съедобного, кроме тех сушеных личинок в шкафу, а потому собралась в школу и вышла из дома. К моему везению, на улице меня ждала Бринт, которая купила в пекарне рогалики с корицей и свежесваренный кофе. Честное слово, иногда я думаю, что ведьма из нас двоих не я, а Бринт.
— Здравствуй, Руна, — поздоровалась мисс Сигерд. – Рада, что ты зашла, присаживайся.
Я села в кресло напротив стола мисс Сигерд. Благодаря ощущению сытости я была готова свернуть горы.
— Как ты себя чувствуешь? – спросила Ханна, подняв глаза от документов, что листала, когда я вошла.
— Сейчас или вообще? – уточнила я.
Обстановка в ее кабинете была такой же просторной и неизменной. Тот же рабочий стол с дорогим креслом. Те же папки и блокноты, в которые Ханна время от времени что-то записывала во время наших сеансов. Небольшой, но удобный диванчик серого цвета, на котором я иногда лежала. Два такого же цвета кресла и большое окно, выходящее на школьный двор.
— Для начала мне интересно, какого тебе сейчас? – улыбнувшись, спросила мисс Сигерд. — Выглядишь немного иначе.
— Я... — начала я и споткнулась, потому что не знала, что именно можно рассказать Ханне. – Чувствую себя потерянной.
Мне не хотелось смотреть Ханне в глаза, а потому я отвернулась к окну, в котором видела только верхушки деревьев. На самом деле я знала, что Ханна сейчас попросит развёрнутого ответа, а я совершенно не понимала, что отвечать.
— Чувствовать себя потерянной — нормально. Большинство подростков в твоем возрасте себя так чувствуют. Дело в том, что совсем недавно вы перестали быть детьми, но еще не стали полноценными взрослыми, а потому находитесь на перепутье. Вернуться в детство вы уже не можете, а стать взрослыми еще не можете, от того и чувство потерянности.
— Я раньше не думала об этом.
— Подкинула тебе пищу для размышления, — улыбнувшись, сказала Ханна. — Но я не пойму, что в тебе изменилось? Дашь подсказку?
Она все знает? Она откуда-то узнала, что я сбежала от матери, которая оказалась ведьмой. Или может она знает, что я ведьма?!
— Я такая же, как и раньше, — поспешила ответить я.
— Твой взгляд стал другим, — мисс Сигерд положила подбородок на свой кулак. – Может, у тебя что-то случилось?
— Случилось, но не у меня. Вы слышали о нападении на людей, убийстве учительницы и пропавшей девочке? – я повернулась к Ханне, изучая ее реакцию на мой вопрос.
— Очень хорошо, что ты спросила об этом, — снова улыбнулась она.
Мисс Сигерд, сегодня прямо-таки излучала хорошее настроение. И эти ее вопросы про мое самочувствие...
— Я, как и все, смотрю новости и слежу за обстановкой в городе. Вторая пропавшая девушка, это очень и очень страшно.
— Что? Кто-то еще пропал?
— Фрите Сигмар вчера не вернулась с тренировки по плаванию.
И почему я не в курсе происходящего? Почему Бринт не сказала мне об этом утром? Хотя, если она не сказала, значит, сама не знала. Интересно, куда делась Фрита, и что сейчас с Грезе и Сагой?
— Теперь вы понимаете, что со мной не так? Я просто боюсь.
— Страх за свою безопасность — это очень ответственно. Ты имеешь на это право, но мне почему-то кажется, что в этом есть какая-то недосказанность.
Ханна отложила мою папку, давая понять, что ее внимание полностью сосредоточено на мне.
— Расскажи, как дела дома? Как твоя мама и сестры? Какие у вас сейчас отношения?
— Все нормально, — сложив руки на груди, ответила я.
Брови Ханны поползли вверх, она была искренне удивлена тому, что я ей сказала. Интересно, как бы она отреагировала, если бы узнала, что я ушла из дома. Но, наверное, не стоит говорить об этом психологу, ведь у моей матери могут возникнуть проблемы.
— Я вижу, что твои слова и реакция тела совершенно противоположны.
— Вовсе нет.
— Ты расскажешь мне? – сейчас Ханна располагала к себе.
— Сложно объяснить, — да и как объяснить кому-то, что я и моя семья — ведьмы?!
— Попробуй использовать метафоры.
Использовать метафоры. Идея неплохая, но я не уверена, что смогу завуалировано рассказать о том, что я с рождения ведьма, быть которой не хочу.
— Хорошо, я попробую, — начала я. – Представьте, что я живу обычной жизнью почти шестнадцать лет, не привязывая себя к какой-либо религии.
— Так, — Ханна одобрительно кивнула.
— И вот буквально на днях я узнаю, что, оказывается, я еврейка и все эти годы родные скрывали от меня правду. Мама требует, чтобы я приняла новые религиозные правила, но я выращена в иных условиях и не хочу менять свою жизнь, чтобы соответствовать ей.
Не знаю, поняла ли мисс Сигерд смысл, но другого я просто не смогла придумать за столь короткий промежуток времени.
Глаза Ханны вспыхнули интересом, когда я закончила. Она встала со своего места и увлекла меня на диван, а сама села в кресло напротив.
— Приляг, — сама она попыталась устроиться поудобнее, ерзая в кресле. – Я вижу, ты сейчас напряжена, попытайся расслабиться.
Я стянула ботинки и легла на мягкую поверхность дивана. Он ощущался намного лучше, чем старый матрас с пружинами, в доме бабули Ринд.
— Ты чувствуешь себя обманутой, потому что от тебя скрывали твое истинное предназначение? – уточнила Ханна.
— Да, — сорвалось с моих губ.
— Новая вера так сильно противоречит твоей философии жизни?
— Наверное.
— Может, ты боишься открыться чему-то новому? Ты никогда не узнаешь хорошо это или плохо, пока не попробуешь.
Но я знаю, что убивать животных и насылать на людей проклятья – ужасно и бесчеловечно. Только вот объяснить это мисс Сигерд мне не удастся.
— Послушайте, — я поднялась с диванчика, на котором мне не удалось расслабиться. – Я не хочу быть тем, кем я не являюсь, и отказываться быть тем, кто я есть. Потому что если я буду кем-то другим, кто тогда будет мной?!
Мисс Сигерд устремила в меня серьезный взгляд. Я даже представить не могла, о чем она сейчас думает. Зато поймала себя на мысли, что боюсь ее отрицательной оценки. Что если я все время говорю что-то не то?
— Ты совершенно права, — ее лицо озарила улыбка. — Ты — та, кто ты есть, и все, чем ты занимаешься, делает тебя тем, кем ты являешься.
— Спасибо, — я почувствовала облегчение после ее слов.
Мне начинает казаться, что Ханна — единственный взрослый, который понимает меня.
— Но я думаю, что это не единственный повод...— она сделала двусмысленную паузу, после которой ничего не сказала.
— Моя мать мне врет.
— Ложь оправдана?
— Она знала, что моего брата убили, но сказала, что он покончил с собой, — взорвавшись, проговорила я и почувствовала, как внутри меня обожгло словно пожаром.
— Она хотела уберечь тебя.
— Она думает, что я все еще ребенок.
Мои глаза начало щипать от слез, а по лицу взялись растекаться горячие волны. Мне не хотелось продолжать разговор, мне хотелось убежать от людей и запереться в своей комнате. Только, вот беда, моя комната больше мне не принадлежит.
— Я злюсь на себя, на Виву и сестер, которые знали об этом, но скрывали от меня, — после этих слов слезы хлынули из моих глаз, у меня просто не было больше сил их сдерживать.
— Они не хотели причинять тебе еще больше боли.
— Но скрывая правду от меня — причинили, — сказала я, вытерев глаза рукавом.
Ханна, увидев, что мне нужно высморкаться, протянула упаковку носовых платков. Взяв один, я высморкалась и вытерла краешки глаз со щеками.
— Тебе соврали, ты раздавлена, я понимаю, что ты чувствуешь.
— Что мне делать?
— Жить дальше, — сухо ответила Ханна, внезапно изменившись в лице.
— И это весь ваш совет?
— Впереди тебя ждет долгая жизнь, эта ложь будет не первой и не последней. Ты должна быть готова к ней. Не жди многого от людей, потому что, по большому счету, всем им плевать на твои чувства.
Не на такую помощь я рассчитывала. Мне хотелось услышать добрые слова, по типу: «Все будет хорошо, ты справишься, ведь ты сильная», но не эту пессимистичную хрень, что сказала Ханна.
Увидев мой вопросительный взгляд, она сказала:
— А что ты хотела? Чтобы я вытерла твои слезки, обняла и сказала, что все будет хорошо?
— Это прозвучало бы куда лучше, чем первый вариант.
— Но это же чушь! – небрежно бросила мисс Сигерд. — Жизнь — это не только счастье, дружба и любовь. Иногда жизнь — это боль и страдание. Твои дни не всегда будут наполнены красками и приятными воспоминаниями, — от этих слов ее скулы стали напряженными, но она продолжала: — Иногда бывают плохие дни, в которые ты чувствуешь себя последним дерьмом. Дни, когда ты не можешь встать с постели, потому что не видишь смысла жизни. Дни, когда огонь в твоей груди погас, и кажется, что ничто не сможет зажечь его снова.
Я не знала, как реагировать на эту откровенность. Мне стало даже как-то стыдно, от того, что мне пришлось это услышать.
— Но что делать в такие дни?
— Жить, как будто ничто не может тебя сломать. Найти цель и двигаться вперед ради нее. Потому что, если у тебя нет цели, ты не сможешь встать и идти дальше.
На улице взялись кричать вороны. Несколько из них пролетели прямо над окном кабинета, как будто заглядывая внутрь, проверяя, все ли у нас в порядке.
После непродолжительной речи мисс Сигерд встала со своего места и подошла к окну. Она, не поворачиваясь, сказала мне, что сеанс окончен.
***
После того, что шар показал Хильд, она много думала: о своей матери, о сестре о собственной жизни и тех детях, которых лицезрела в видении шара рядом с Аралией. Как же могло так получится, что у Аралии, у ее младшей сестры все получилось, а у самой Хильд – нет?!
Работа, на которую устроилась Хильд все эти дни шла из рук вон плохо, потому как все ее мысли были заняты видением. Недолго думая, Хильд спонтанно собрала небольшую сумку с самым необходимым и отправилась в родной город. Она так яростно пыталась оттуда сбежать и у нее это вышло, а теперь ей невыносимо сильно хотелось вернуться и посмотреть на свою сестру и мать.
На этот раз погода за окном радовала янтарными красками осени, а солнце в последний раз припекало, когда Хильд вышла из пригородного автобуса. Несмотря на то, что у нее имелись деньги, оставшиеся после продажи дома, она не спешила покупать себе личный автомобиль. Ей нравилось ездить в автобусе, наблюдать за людьми, представляя, кто они и чем занимаются.
Первым делом Хильд отправилась в дом матери, но внутри, как оказалось, никого не было, а дверь была заперта. Она могла бы найти способ проникнуть внутрь, но посчитала, что это будет бессмысленным.
Весь день Хильд слонялась по знакомым местам города, в котором родилась и выросла. Ей хотелось встретить Аралию, но она даже понятия не имела, здесь ли живет ее сестра. К вечеру оказавшись в пабе с причудливым названием, в котором точно было слово «зеленый», Хильд нашла то, что искала. Через два человека от нее сидела повзрослевшая и превратившаяся в женщину ее младшая сестра. Ее длинные темные волосы были заплетены в растрепавшуюся за день косу. Тело облегало бархатное платье со свободной юбкой, а глаза выискивали кого-то в толпе.
Хильд встала, чтобы подойти и поговорить, прекрасно понимая, что сестра ее не вспомнит, но ей дорогу перегородил мужчина. Он подошел к Аралии, и они завели беседу. Вскоре соседний стул освободился, и мужчина присел, заказав им двоим выпить.
В Хильд росло сомнение по поводу видения, что показал ей хрустальный шар. Она сомневалась в том, что мать троих детей могла вот так запросто выбраться в какой-то пригородный паб, чтобы выпить со знакомым. Хильд думалось, что в такое позднее время матери читают детям сказки перед сном, а уж никак не разгуливают по пабам.
Мужчина, разговаривающий с Аралией, был красив собой. Угловатое лицо в обрамлении черных как смоль волос и ультрамаринового цвета глаза. Черная одежда и массивные ботинки придавали его образу опасный вид. Хильд подумалось, что мужчина выглядит так, словно родился из-под вороньего крыла.
Парочка какое-то время общалась, но внезапно Аралия поднялась с места и направилась прочь. Мужчина провожал ее взглядом, словно бы не хотел с ней расставаться. Аралия, почувствовав это, обернулась и одарила его игривым взглядом. Хильд знала, что это за взгляд. Именно так она смотрела на Густава, когда хотела с ним близости.
Черноволосый встал и направился следом за Аралией, а Хильд в свою очередь, отправилась за ними. Ей не верилось, что ее сестра оказалась такой распутной, что собиралась переспать с первым встречным. Хотя, наверное, она уже совсем не знала свою Аралию, к тому же так ее называла только она. Черноволосый скрылся за дверью женского туалета. Хильд выждала пару минут, а после этого вошла следом. Три кабинки были открыты, но дверь четвертой была заперта. Оттуда слышалась возня и хихиканье. Хильд взглянула на себя в зеркало, после чего вышла из туалета и направилась к выходу.
Свежесть вечернего воздуха ударила ей в лицо, а тело тут же бросило в холод. Хильд прошла к дальнему концу стоянки и села на капот припаркованного автомобиля, внимательно наблюдая за выходом.
Через некоторое время из двери показался черноволосый. Он прошел к пикапу, сел внутрь и уехал. Как только огни его задних фар скрылись за поворотом, из главного входа показалась Аралия. Она наспех натягивала на себя пальто, разговаривая с кем-то по телефону. Хильд поняла, что она куда-то спешит.
Аралия закончила разговор и быстрым шагом удалялась, Хильд решила пойти за ней. Около тридцати минут Хильд пришлось бороться с холодом и пытаться не выдать себя, следуя за сестрой. Аралия подошла к небольшому дому и принялась колотить во входную дверь. Ей быстро открыла женщина средних лет, Аралия расплатилась с ней, и та ушла.
Дверь дома закрылась, а свет в гостиной загорелся. Хильд подошла ближе, чтобы заглянуть внутрь и увидела Аралию, сидящую на диване. Она гладила волосы девочке, что лежала у нее на коленях. Вторая, чуть младше танцевала перед ними. А в дверях комнаты стоял мальчик.
Значит, шар показал ей правду...
Удаляясь от места, где выбрала себе пристанище ее сестра, Хильд прокручивала в голове увиденную картину. Трое маленьких детей и таких славных. Кто знает, сколько бы было детей у них с Густавом, если бы не та злосчастная авария.
Внимание Хильд привлек запах гари. Она не знала, как долго шла и куда – тоже не знала. Ноги несли ее подальше от счастья, которым была полна Аралия. Хильд подняла глаза и вдали увидела дым. Она осмотрелась и поняла, что находится на собственной улице, на улице, где ее дом и ее мать.
Она побежала на дым, не замечая проезжающих мимо машин, пока одна из них со свистом не затормозила прямо перед ней. Водитель ударил в клаксон и что-то выкрикнул. Хильд оказалась на тротуаре, когда машина с ревом рванула дальше. Она побежала к дому и увидела, как языки пламени, пожирают спальню ее матери. Хильд взбежала на крыльцо и с силой толкнула ногой дверь, та, не сопротивляясь открылась, выпуская наружу клубы дыма. Хильд, закрывая лицо воротом пальто, оказалась внутри. Лестница, тянувшаяся впереди была объята дымом, а на стенах плясали отблески пламени.
Взобравшись на второй этаж, Хильд увидела открытую дверь в спальню матери, и бушующий внутри пожар. Пламя лизало шторы и уже перекинулось на стены. Ее мать лежала на кровати с кинжалом, воткнутым в грудь. Еще чуть-чуть и пламя доберется и до нее.
Сердце Хильд сковало, она сделала шаг назад, и пол под ней скрипнул, а ее мать что-то негромко зашептала. Она не видела Хильд, ее лицо было обращено к потолку. В тот момент Хильд показалось, что, должно быть, она молится Дьяволу, лишь бы спасти свою шкуру.
На улице совсем далеко послышался звук сирены пожарных машин. Пламя становилось все ярче, и Хильд прекрасно понимала, что пожарные найдут здесь лишь огонь и сгоревшую плоть.
— По-мо-ги-те, — чуть громче прошептала ее мать, поворачивая в сторону Хильд голову.
Хильд увидела черные нити вен на лице матери. Она умирала не от удара кинжала, ее убивало, что-то другое, похожее на какой-то яд.
— Помоги мне, Хильд, — старуха вложила всю свою силу в то, чтобы поднять руку к Хильд.
Хильд же оцепенело смотрела за тем, как ее мать умирает. Она не могла двинуться с места, пока языки пламени не подобрались ближе к постели ее матери и не поглотили ее. К тому моменту глаза ее закрылись, а рука безвольно лежала на постели.
Когда звуки сирен стали оглушающими Хильд вышла из оцепенения. Она сбежала вниз по лестнице и выбралась из дома через задний ход. Участок дома ее матери находился вплотную к лесу, и ей не доставило затруднения затеряться среди деревьев, пока суматоха не закончится.