Глава 17
Мы с Магне договорились о поездке к Барду, и он ушел, оставив меня одну в темном, грязном и пыльном доме бабули Ринд. Честное слово, в момент, когда Магне закрывал за собой дверь, мне хотелось кинуться к нему на шею и умолять остаться. К счастью, я этого не сделала. Видимо, моя гордость решила за меня: раз уж пришла – иди до конца!
Как только он ушел, на меня обрушилась страшная тоска. Неужели теперь я буду всегда себя так чувствовать? Дома я ощущала себя частью семьи и социума. Конечно, у меня бывало чувство одиночества, в особенности, оно стало проявляться после смерти Варди. Но я всегда знала, что, если пойду на кухню, встречу там кого-то.
Сейчас же заходить на кухню бабули Ринд не было смысла. Единственного, кого я могла там встретить, так это паука, плетущего свою паутину в ожидании жертвы.
Желания осматривать комнаты не было. Да еще и Бринт подтрунивала надо мной сообщениями по типу: «Ты уже нашла скелет бабули Ринд в шкафу?» или «Надеюсь, ты еще не превратилась в лягушку, выпив тамошней воды?»
Я вошла в гостиную, которая занимала правую половину дома. Комната была разделена на две зоны. В ту, что я попала из прихожей, походила на гадательный салон. По центру распологался небольшой круглый стол с двумя пододвинутыми креслами. На нем стоял серебряный подсвечник с давно прогоревшими свечами, пыльная колода карт, изъеденная молью скатерть и пепельница, вылитая из металла в форме человеческого черепа.
Подойдя ближе, я взяла в руки колоду карт и перетасовала. От этого действия уголки картона раскрошились и осыпались на стол. Я посчитала, что они уже давненько не пригодны и вернула на место, так и не взглянув на картинки.
Стены кобальтового цвета с желтыми узорами ромбов, на которых висело несколько картин в черных рамках. Изображение фаз луны, кошка с телом женщины, ладонь, испещренная линиями для изучения хиромантии.
Над картинами висела длинная полка с расположенными на ней вещами. Я заметила потрепанную конусообразную шляпу, типичную для любой ведьмы. Несколько расставленных сшитых кукол с человеческими волосами, плетеная корзина, сушеные венки и веники из трав и цветов.
У окна – диванчик с потрепанным цветным покрывалом и длинный шкаф высотой не больше метра с маленькими выдвижными ящичками. Я подошла ближе, выдвинула первый попавшийся и ужаснулась. Внутри находились перья всевозможных птиц, в следующем – горсть шишек, далее крысиные хвосты, а в последнем – земля с высохшими личинками каких-то насекомых. От содержимого я невольно поморщилась
Я прошла во вторую половину комнаты. Та выглядела нормальнее прежней, поскольку в ней имелся старенький телевизор, камин с давно прогоревшими углями и диван с двумя креслами. Над камином слева висел череп рогатого оленя, а справа волчья голова. По всей комнате стояли давно высохшие растения в горшках, которые оставили умирать при переезде.
Выйдя в коридор, я направилась по лестнице наверх. Мне предстояло найти себе спальню, пригодную для ночлега. Убраться мне не составит труда, лишь бы из крана текла вода, и нашлось ведро в закромах ванной комнаты.
На втором этаже я обнаружила лишь коридор и пять дверей. По две напротив друг друга и одна в конце коридора. Я подергала ручку первой двери – она не поддалась. Прошла ко второй и распахнула. Это была скудно обставленная спальня с двумя кроватями. Помимо них в комнате еще находился стол с двумя стульями, шкаф и окно. Ничего примечательного, кроме грязи и пыли.
Я прошла к следующей двери, за которой оказалась ванной комнатой. Ведро тут же бросилась мне в глаза, и я пообещала себе к нему вернуться. Дверь в конце коридора была гардеробной, в которой висела кипа старой одежды, как повседневной, так и верхней. Внизу несколько чемоданов из прошлого века и потертые туфли с сапогами.
Оставалось две комнаты, одна из которой должна была стать моей будущей спальней. Я, конечно, могла бы помолиться всем богам мира, чтобы какая-то из них хоть чуточку была бы такой же уютной как моя. Но не рассчитывала, потому что не верила в существование всевышнего. В связи с нынешней ситуацией, что моя мать, сестры и я оказались – ведьмами, моя вера в обычный мир пошатнулась.
Я открыла первую спальню, которая, как оказалось, была завалена ненужной мебелью и другим хламом. На кровати высоченная гора тряпья. Деревянные ящики, грязные матрацы, два поваленных холодильника и стиральная машина без дверки. Такое ощущение, что помещение использовалось для складирования, а уж никак не для житья. В углу я даже заметила ржавый велосипед, на котором висели плотные портьеры с прожжённой дырой.
У меня в кармане завибрировал телефон. Достав его, я увидела, что на экране высветился номер Бринт.
— Ты очень вовремя, — сказала я в трубку, приняв вызов.
— Нашла что-то интересное?
— Ничего, кроме старого хлама.
Бринт обиженно фыркнула, не подозревая, что я приглашу ее помочь убраться в этом бардаке.
— А как с Магне?
— А что с ним?
— Уже позвал тебя куда-нибудь?
— С чего бы это?
— Я думаю, он бы не стал помогать, если бы ему было все равно, — высказала свои предположения Бринт.
— Он просто хочет понять, что случилось с Варди.
— Как и я.
— Как и все мы, — я остановилась у двери последней комнаты. – Мне пора, нужно проверить еще одну комнату и обустроить все к ночлегу.
— До скорого, — отключившись, сказала Бринт.
Я открыла дверь последней комнаты. Окна были занавешены. Я включила свет и шагнула внутрь. Большая кровать с балдахином, шкаф с потрескавшимся лаком, столик у окна и несколько полок с книгами. На полу стояли все те же растения и, если я не ошибаюсь, в одном из огромных горшков рос виноград, лозы которого тянулись вверх к потолку мимо полок с книгами. Выглядели они сухими и безжизненными, но я все же попробую их полить. Они, как мне показалось, неплохо вписывались в интерьер комнаты.
Оставшийся вечер, примерно до полуночи, я провела за уборкой в спальне. Оказалось, не так-то просто выметать скопившуюся за годы пыль и оттирать полы от застывшей грязи.
В голове я прокручивала телефонный разговор с Бринт. С чего она взяла, что я интересна Магне? Я ведь всего лишь младшая сестра его друга. Было бы привычнее, если бы его заинтересовала Анника. Она красивая, у нее светлые ухоженные волосы и одевается она стильно. Они бы очень подошли друг другу, но никак не я.
Когда комната была прибрана и проветрена, я затащила наверх свои сумки, заперла все двери, но все равно не чувствовала себя в безопасности. Ночка предвещала быть тяжелой и бессонной, а ведь завтра еще предстояло идти в школу, на встречу с мисс Сигерд и ехать к Барду в соседний городок.
Я легла на кровать, что застелила постельным бельем из дома, размышляя о Варди, моей семье и Магне. Мозг почему-то все время перелистывал текущие проблемы и останавливался на Магне, воображая его фигуру в подсознании, черты лица: брови, глаза и губы.
Я проснулась посреди ночи от того, что меня трясло от холода. Одеяло, что я нашла, никуда не годилось, поэтому покрылась я лишь пододеяльником.
Открыв глаза, я увидела серебряное свечение, что лилось из окна. Как будто сама луна опустилась к облакам и заглядывала ко мне в окно. Несмотря на то, что окна были все еще грязными, я не успела их протереть, свет неплохо осветил мою новую комнату.
Осторожно встав и подойдя к окну, я увидела нечто светящееся на заднем дворе. Как будто кто-то поставил рождественскую фигуру какого-то животного.
Я протерла глаза, выходя из комнаты и спускаясь по лестнице на первый этаж. Подошла к задней двери, через которую лился свет. Благодаря цветному витражу на пол перед дверью ложились красные, зеленые, синие и желтые лучи света. Что там снаружи?
Я щелкнула замком и открыла дверь. Чернота ночи, казалось, вбирала в себя все вокруг, но только не его. Неподалеку от беседки, в которой мы с Магне вечером разговаривали, стояло странное существо.
Оно напоминало оленя, но я никогда в жизни не встречала белоснежно оленя, чья шерсть испускает серебряный свет. Животное дернуло головой и остолбенело, увидев меня. Я была заворожена этим зрелищем, хотя думала, что меня уже ничем нельзя удивить.
Молодой олень оторвал от меня взгляд и в несколько прыжков скрылся из виду, забирая с собой свой серебряный свет.
Поняв, что олень не вернется, я шагнула назад в дом и закрыла за собой дверь. Поднимаясь к спальне, я пыталась придумать этому происшествию логическое объяснение, но мозг мой совсем не работал. А войдя в комнату, я обнаружила на своей постели ворона, который залетел в приоткрытое окно.
Странно, я точно помнила, что оно было закрыто, когда я выходила из комнаты. Ворон топтался на моей постели, как будто выбирал себе местечко для ночлега. Меня уже порядком достало, что я постоянно его вижу. Не берусь говорить о том, что это тот самый ворон с кладбища, но какого черта?
— КЫШ—Ш! – крикнула я, подпрыгивая с распростёртыми руками к кровати, ожидая, что ворон испугается.
Птица не шелохнулась.
— Убирайся! – я замахала руками, пытаясь его спугнуть.
Птица не двигалась.
— ПОШЕЛ ОТСЮДА!!!
Я схватила с полки книгу и запустила в птицу. Отскочив от снаряда, ворон взмахнул крыльями и вылетел в открытое окно. Я быстро подошла к нему и плотно закрыла.
***
Время шло, ворон стал прилетать чаще, и Хильд задумалась о том, что его нужно чем-то кормить. Птица стала единственным другом для Хильд, и она не хотела, чтобы ворон бросил ее из-за того, что она не может о нем заботиться.
У Хильд оставался дом, который купил Густав. Посчитав и прикинув выручку, она с горечью в душе решилась на его продажу. На полученные со сделки деньги она купила крохотную квартиру в оживленном районе города и отложила большую часть денег для сбережения.
К тому моменту ворон стал частью ее жизни. Птица обосновалась жить на подоконнике, который Хильд обустроила мягкой подстилкой, поилкой и миской с едой. Жизнь, как ей казалось, начала налаживаться, только бездонная пустота внутри груди каждый вечер давала о себе знать.
В какой-то момент, проводя время с птицей, Хильд почувствовала энергию, что заструилась по ее венам. Она знала, что это была магия, которая с каждым днем все больше пробуждалась. Но также, она отчетливо слышала хрустальный шар.
По началу его голос был жалобным, он осторожно пытался заставить Хильд открыть шкаф и взять его в руки, чтобы почувствовать ее силу. Хильд противилась, она знала, что в шаре таится зло, и ничего хорошего от него ждать не стоит. Затем тон его изменился на требовательный, в котором он приказывал достать его и показать миру. А в итоге он скатился до гнусных оскорблений и унижения Хильд, что не способствовало его освобождению.
В один из вечеров, когда Хильд вернулась с новой работы, шар принялся злорадствовать над ней. Он говорил про ее сестру, врал, что у той получилось стать замечательной матерью, смеялся над тем, как Хильд сначала потеряла первого ребенка во время медового месяца с Густавом, а затем и второго в аварии.
Хильд не хотела доставать шар, но его слова так сильно разозлили ее, что она была не в силах сдержаться. Хотя долгое время ей удавалось это делать, чтобы он тогда ни говорил.
Подскочив к шкафу, Хильд распахнула дверцы, встала на цыпочки и достала с верхней полки потрепанную обувную коробку. Открыла ее, и тогда голос стих. Шар, а точнее существо, что жило в нем, испугалось...
Оно так долго было взаперти, так усердно хотело вырваться наружу, что испугалось и смолкло, когда Хильд наконец-то это сделала. В тот момент Хильд расхохоталась, ведь она поняла, что даже если в шаре таилось зло, оно никому не сможет причинить вреда, пока находится в ее шкафу. Так она поняла его слабость. Шар мог говорить все что угодно о ней и ее семье, сыпать всевозможные проклятия и кары небесные, но ему никогда не выбраться из обувной коробки. И этот факт веселил Хильд.
Впервые после смерти Густава и Вестейна она улыбалась и была рада. Взяв в руки хрустальный шар, она покрутила его в свете лампы, вглядываясь. Никакого тумана или черной пелены внутри не было видно. Но в какой-то момент улыбка сползла с лица Хильд. Она подумала о том, что сходит с ума, раз шар молчит и не насмехается над ней. Что если она вовсе не слышала его, а медленно, но верно сходила все это время с ума?!
В открытое окно ее небольшой квартиры-студии влетел ворон и злобно каркнул при виде шара. Птица не стала пить воду и не притронулась к еде, она неотрывно следила за хрустальным шаром в руках Хильд.
— Он молчит, — сказала Хильд птице. – Видишь?
Она подошла к подоконнику и показала шар ворону.
— Я схожу с ума.
Кар! – согласился ворон.
— Я не позволю тебе делать это со мной, даже если это только в моей голове!
Хильд вернула шар назад в коробку и уже хотела положить ее на полку шкафа, когда услышала голос:
— Ты ничтожество и всегда им была!
— Неправда! – выкрикнула Хильд.
Открыв коробку, она увидела клубящийся туман, который темнел на глазах. Схватив шар, она почувствовала вселенскую злость. Злость на мать, что слишком много от нее требовала; на сестру, которая забыла ее; на Густава, что оставил ее и, в конечном счете, злость на себя за то, в кого она превратилась. Дверца шкафа со скрипом повернулась, и Хильд увидела свое отражение в зеркале.
Она не была похожа на ту девушку, которой уходила из дома матери. Ее светлые волосы стали серыми, черты лица заострились, а тело больше напоминало скелет, обтянутый кожей и жалким подобием мышц.
— Посмотри, кем ты стала, в кого ты превратилась? Тебе нравится свое отражение в зеркале? – змеиной злостью лепетал шар.
— Замолчи, ты лишь в моей голове!
— Неправда, и ты знаешь это. А знаешь ли ты, что твоя сестра счастлива? Знаешь ли ты, что она растит собственных детей?
— Ничего не хочу знать о ней!
— Хочешь, — смягчился в голосе шар. – И я могу показать тебе...
Хильд перевела свой взгляд с зеркала на шар. Клубящаяся чернота исчезла, вместо нее появились какие-то расплывчатые картинки, и заструились голоса. Хильд вглядывалась в хрустальный шар, пока картинка не стала четче. Она видела в нем Аралию, которая сильно изменилась после их последней встречи. Она была в окружении детей, двух девочек и мальчика постарше. Обстановка была смазанной, но лица... Хильд видела лица ее детей, и это правда были дети Аралии. В чертах их лиц, она узнавала свою мать и саму Аралию. Неужели у ее сестры и вправду все получилось?! Неужели она смогла исполнить мечту Хильд?! Аралия живет обычной жизнью, вдали от их матери и воспитывает детей?!
— Но как...
— Как я это показываю, или как она смогла?
— Как она...
— Очень просто, — взялся объяснять голос. – Она влюбилась, сбежала и родила сына, а потом дочь и еще одну дочь. И она счастлива в окружении своих детей, а ты влачишь жалкое существование в этой скудной квартире с глупой птицей.
— Замолчи! — Хильд быстровернула шар в коробку и сунула в шкаф.