Глава 16
Когда мы вышли из дома Акке, по небу уже расползались сумерки. Коралловые полосы разрезали лазурное небо. В воздухе чувствовался запах костров. Жители из соседних домов, мимо которых мы шли, сжигали прошлогоднюю листву и траву. Стайка воронов пролетела высоко над нами, сопровождая полет громкими криками.
Я завела разговор первой, поскольку чувствовала недосказанность между мной и Бринт по поводу того, что мы увидели в кабинете Ловиз.
— У меня отпечатался образ Варди в голове, — я сделала паузу. – Лучше бы я никогда не видела этой фотографии.
— Знаю, — помедлила Бринт. – У меня тоже, — она взялась теребить свои руки, словно не знала, куда их деть.
Сердце мое сжалось от боли. Как он мог сотворить с собой такое? И почему после случившегося в лесу он больше не появлялся мне? Может, на том его дела в этом мире закончились, и он решил уйти?
— Ты заметила, что его рот был в крови? – спросила Бринт.
— Да, но я не понимаю, почему.
— Я думаю, у него был отрезан язык.
— С чего ты взяла?
— Я видела такое в детективных фильмах.
— Значит... — я не решилась произнести эти слова вслух.
— Варди – убили.
Если мой брат и вправду был убит, то Вива должна была знать об этом. Если бы Варди убили, полиция должна была начать расследование, но никто, насколько я помню, не говорил ни со мной, ни с сестрами и мамой. И если Вива знала, что Варди убит, то почему ничего не сказала мне? Хотя тут удивляться не приходится, умалчивать о значимых вещах у нее вошло в привычку.
Вскоре мы подошли к магазинчику «Кристалл» и, поднявшись на крыльцо, вошли внутрь. На пороге нас встретил Варс, покупателей не было, как и продавца за прилавком. Подойдя ближе к шторке, что разделяла магазин и дом, мы услышали шептания на кухне первого этажа.
Я резко отдернула шторку и демонстративно подошла к лестнице, вызвав удивление у Вивы, Анники и Венделы. А следом за мной затопала Бринт. Голоса стихли. Мы поднялись в мою комнату и принялись собирать вещи в три спортивные сумки, что у меня имелись.
Мама вошла в комнату, как раз когда первая сумка была собрана. Увидев разбросанную одежду на кровати и пустой шкаф, она удивилась.
— Куда ты собираешься? – неожиданность происходящего отражалась на ее лице.
— Я не хочу больше здесь жить.
— Ты не можешь уйти, – уперев руки в боки, проговорила она, видимо, все еще не веря в мои слова.
Она бы хотела сказать больше, но ее останавливало присутствие Бринт. Не знаю, чтобы было, если бы она не пошла со мной.
— А я думаю, что могу, — я с вызовом посмотрела на нее, предлагая высказать все, что так в ней накипело прямо перед «не посвящённой»
— Нет, не можешь! Тебе нет и шестнадцати, ты несовершеннолетняя, и я несу за тебя ответственность!
— А за Варди ты тоже несла ответственность?! Именно поэтому его убили?
Вива не ожидала такого поворота событий. Она на секунду растерялась, должно быть, гадала, откуда я могла достать эту информацию. Но по ее лицу стало ясно одно – мы с Бринт были правы, Варди действительно убили.
— Дело закрыли за недостаточностью улик.
— Отлично! И я узнаю об этом только сейчас?!
Я сгребла оставшуюся одежду во вторую сумку, пока Бринт собирала школьные принадлежности и мои книги в – третью. Закинув одну сумку на плечо, я предложила Бринт сделать то же самое, чтобы третью понести вместе.
Мы подошли к выходу, где стояла Вива.
— Куда ты направляешься?
— Куда угодно, лишь бы не здесь.
Бринт сплюнула под ноги Вивы, и мы вышли из комнаты в коридор. На часах было около семи. Магне вот-вот должен был приехать за нами. Мне бы не хотелось, чтобы он заходил в магазин искать меня. Не хватало еще его втягивать в семейные разборки.
— А ничего, что я плюнула?
— О чем ты?
— Ну... она не нашлет на меня проклятье? – спросила Бринт с нотками страха в голосе.
— Не думаю.
В магазинчике прохаживалась пожилая пара, мужчина выбирал палочки с благовониями, поднося каждую коробку к носу, а женщина разглядывала камушки у витрины. Мы скинули сумки у порога, когда в окне я увидела подъехавшую машину Магне. Он вышел из салона и направился ко входу. В этот момент Вива вышла к покупателям и встала за прилавок, с любопытством наблюдая за входной дверью.
Вошел Магне, увидев Виву, подошел поздороваться. Мы же с Бринт выволокли на улицу сумки в ожидании, когда наш водитель вернется.
Магне появился спустя минуту.
— Надеюсь, ты не сказал ей, куда мы едем?
— Нет, я же понятия не имею куда.
Магне загрузил сумки в багажник, после чего мы забрались внутрь салона. В нем было тепло и пахло хвойным освежителем.
Мы приехали на окраину города, где находился дом моей покойной бабули Ринд. В конце улицы виднелся лес и сгустившиеся над ним сумерки. Когда мы втроем вышли из машины, поднялся прохладный ветер и вороны, сидевшие на верхушках деревьев, с карканьем поднялись в небо.
В тени растущей жимолости и, раскинувшей свои могучие ветви, ивы мы увидели черный двухэтажный дом. Грязные окна с потрескавшейся белой краской, крыльцо с прогнившими ступенями и входная дверь со странным символом. Круг, а с боков к нему прилегают полумесяцы. Мне на секунду показалась, что я где-то уже видела этот знак, но не придала этому значения.
— На месте, — провозгласила я.
Сложно было сказать, какие чувства вызвал у меня дом... Радость от того, что мы наконец-то его нашли, печаль от его обветшалого состояния и неизвестность, которая ждала меня внутри.
Магне, не дожидаясь, пока мы войдем, пошел доставать сумки, а Бринт взяла меня за руку и спросила:
— Ты не расстроишься, если я скажу, что не хочу заходить внутрь? У меня сегодня смена на заправке, должна была быть завтра, но у Мары что-то не срослось, и она попросила выйти меня, — извиняясь, проговорила Бринт.
— Все нормально, иди.
Бринт развернулась на пятках и быстрым шагом пошла в обратном направлении, крича, чтобы я позвонила ей, когда разберу вещи.
Я осмотрела улицу, в нерешительности поднялась по старым ступеням на крыльцо и достала ключ. Было некое сомнение, что, быть может, это не тот дом, а бабулин – выглядит совершенно иначе и мы просто ошиблись. Но, чтобы убедиться в этом, я вставила ключ в замочную скважину и повернула. Внутри замка щелкнуло, после чего дверь с душераздирающим скрипом приоткрылась на несколько сантиметров.
Изнутри повеяло неприятным затхлым воздухом, отчего заходить в помещение совершенно не хотелось. Я толкнула дверь шире, чтобы в помещение попало побольше уличного света.
Прихожая была небольшой, на полу лежал плетеный ковер, тумба с приоткрытой дверцей стояла рядом и крючки для одежды на стене. Впереди виднелся длинный коридор, в конце которого находилась дверь на задний двор из цветного витража.
Магне подошел с сумками и, оставив их на крыльце, спросил:
— Хочешь, я зайду первым?
— Нет, все нормально, идем.
Я шагнула внутрь первой, а Магне следом, после чего закрыл за собой дверь, и мы оказались в кромешной темноте. Инстинктивно я взялась шарить по стене в поисках выключателя, а когда нашла, на нем уже была рука Магне. От прикосновения меня бросило в жар.
Мы щелкнули выключателем, и в помещении зажглась лампочка в причудливом абажуре в виде подсолнуха. У бабули Ринд был весьма своеобразный вкус.
— Отлично! – обрадовалась я. – В доме есть свет!
Пройдя вглубь дома, я нашла несколько настенных бра и потянула за веревочку, чтобы осветить нам дорогу. Один из двух бра, исполненных в виде роз, зажегся. Во втором, как оказалось, не было лампочки. Но и этого света хватило, чтобы увидеть старомодные обои с одуванчиками.
А что привлекло меня больше, так это фотографии в рамках, что висели на стене у лестницы. Магне заносил сумки из прихожей в дом, когда я подошла к лестнице. Поднявшись на несколько ступенек, обитых грязно-вишневым ковром, на первой я увидела Виву, Барда и, должно быть, маленького Варди. Мама держала его на руках с лучезарной улыбкой.
На последующих – мама, бабуля Ринд, и, по-видимому, еще один человек с выжженной головой. Мама совсем молодая, должно быть, моего возраста. А бабуля Ринд чем-то напомнила меня. В особенности родинкой на щеке, только вот на ней она казалась симпатичнее. Кто был тем человеком, чье лицо выжгли, я не знала. Можно было бы, конечно, спросить у Вивы, но желания разговаривать с ней или видеться у меня не было.
Далее было несколько снимков мамы в разном возрасте. И фотографии незнакомых мне женщин. Быть может, дальние родственники прабабушки или прапрабабушки.
— На снимках твоя бабушка? – я не заметила, как Магне поднялся по ступенькам и остановился за моей спиной.
— Кажется, да, — смущенно ответила я. – Она умерла до моего рождения, поэтому точно не могу сказать.
— Ты похожа на нее.
Между нами воцарилось молчание. От Магне, стоявшего рядом, все так же пахло гвоздикой и ванилью. Пьянящий аромат не казался мне тошнотворным, скорее, наоборот.
— Хочешь здесь осмотреться? – вдруг спросил он.
— Да, только если ты составишь мне компанию.
Магне удовлетворенно кивнул. Мы спустились по лестнице и заглянули в кухню, что была расположена справа. Помещение оказалось небольшим и тесным. Гарнитур и стол выглядели настолько старыми, что мне показалось, если на них обрушиться еще хоть грамм пыли к уже имеющейся, они разваляться в ту же секунду.
— Дома все плохо, раз ты решила съехать? – спросил Магне, открывая холодильник, чего совсем не стоило делать.
— Вроде того.
Изнутри вырвался такой смрад, будто там пару недель назад что-то сдохло. Я тут же подскочила к окну, чтобы его открыть и проветрить отвратительный запашок. Но створку заело, и она никак мне не поддавалась.
— Ты не обязана любить их только потому, что они твои родственники, — проговорил Магне.
— Спасибо, — поблагодарила я, хотя сама об этом почему-то не думала.
Видя мои тщетные усилия, Мане подошел ко мне сзади, чтобы помочь. Я ощутила тепло его тела, и мне захотелось большего. Створка поддалась, впуская в помещение свежий, вечерний воздух. Я на секунду нырнула в окно головой, чтобы краснота с лица немного отступила.
— Ты что-то узнала? – отступив на приличное расстояние, спросил Магне.
— Да, — возвращаясь в душное, вонючее помещение, ответила я.
Магне в этот момент взялся проверять плиту, которая видала лучшие времена. Я же направилась через арку в столовую. В ней располагался длинный овальный стол со стульями, обитыми тканью, и два шкафчика с красивой, но треснутой посудой. Пока я разглядывала тарелки с незатейливыми рисунками лилий, Магне вошел в столовую.
— Тебе не стоит пользоваться газом, пока трубы не проверят газовщики.
— Хорошо, — сглотнув, я продолжила. — Моя мать и сестры не те, кем кажутся.
— Как совы?
— А?
— Не бери в голову, — отмахнулся он. – Так кто же они?
Я вышла из столовой и оказалась в конце коридора, прямо у двери ведущей на задний двор. Подергала проржавевшую металлическую ручку, которая поддалась.
Дверь открылась, и передо мной предстал заросший задний двор бабушкиного дома. Что примечательно, он был огорожен хлипким забором с боков и круто уходил вглубь леса. Должно быть, когда-то и в конце был забор, но развалился и сгнил с течением времени.
Магне вышел на улицу следом за мной, оставив дверь нараспашку. Думаю, что будет не плохо, если помещение глотнет свежести.
Примерно в десяти метрах от дома, находилась деревянная беседка. От нее по участку расползалось прогнившее строение, которое раньше было теплицей. Протоптав себе тропинку к беседке, я вошла и присела в старое кресло-качалку. Магне, проследовав за мной, присел рядом.
— Я боюсь, что, если расскажу, ты станешь смотреть на меня иначе.
— Как именно? – спросил он, устремив свой взгляд мне в глаза.
— Как на чудовище, — помедлив, ответила я.
— Ты — не твои сестры или мама. А впечатление о человеке я строю по его поступкам, а не по семье.
Его слова заставили меня отклеить взгляд от его лица и устремить его в заросли шиповника, что рос рядом с беседкой. Минутная пауза дала мне возможность, чтобы собраться с мыслями.
— То, что мы видели в ту ночь на лысой горе, правда.
— Они ведьмы?
— Да.
Магне встал с кресла и подошел к ступеням беседки, смотря куда-то вдаль. Интересно, о чем он сейчас думает? Как бы поскорее убежать от меня и больше не встречаться?
— Это может быть как-то связано со смертью Варди?
— Я не знаю, может быть, — я набралась смелости и сказала: — Его убили, Магне.
— С чего ты взяла? – он обернулся с испуганным выражением лица.
— Сегодня мы с Бринт были в кабинете полицейского Ловиз Йохансен, в доме Акке. Там мы нашли посмертный снимок Варди.
Магне присел рядом и положил свою руку на мою, что в этот момент теребила коленку. Не знаю, почему этот разговор дается мне с таким трудом, но этот жест меня успокоил.
— На том фото Варди висел на лестнице в доме Барда, и у него был отрезан язык. Вот почему он весь этот год молчал, у него не было языка, он не мог говорить со мной.
— Думаешь, что весь этот год он являлся тебе, чтобы предостеречь?
— Именно! – воскликнула я, вставая с места. – И я думаю, он имел в виду мою семью.
Магне тоже встал. Он провел рукой по волосам и зачесал за ухо. Его взгляд блуждал по бабушкиному участку. Он совершенно не замечал меня, а после вдруг остановился взглядом на моем лице и сказал:
— Нам нужно съездить к его отцу.
***
Авария разделила жизнь Хильд на «до» и «после». Из-за плохих погодных условий машину Густава занесло, и она угодила под грузовик, ехавший по встречной полосе. Как сообщили эксперты криминалисты, смерть Густав и сына была мгновенной... А после, когда Хильд уже находилась дома, выписавшись из госпиталя, где проторчала несколько месяцев, один из полицейских принес ей вещи, уцелевшие в машине. В пакете находилась злосчастная коробка из-под обуви с хрустальным шаром внутри.
Хильд потеряла мужа и сына в той аварии, но также она потеряла в ней большую часть себя. Она уже не была прежней, ее мир уже не был прежним. Еще в госпитале доктора спрашивали ее, стоит ли им сообщить кому-то о случившемся. Она ответила, что нет. У нее в целом свете не осталось никого, и даже собственная мать с ее родной сестрой давно отвернулись от нее. А теперь ей принесли в дом эту ужасно злую вещь, от которой не избавиться. Хильд вернула хрустальный шар на свое законное место и больше никогда не собиралась его доставать.
Месяцами ей приходилось гадать, почему случилась та авария. Правда ли причина была в погодных условиях или все дело было в той коробке, в которой, как она знала, находился шар?! Да, возможно, его не было внутри, когда она доставала свои сапоги. Но она отчетливо слышала, как он перекатывался в коробке, когда они с Густавом и Вестейном шли к машине. Тогда она не придала этому значения, но сейчас, перебрав столько версий произошедшего, она знала – хрустальный шар находился в машине, когда они втроем попали в аварию.
Хильд не хотела и не могла смириться с новой реальностью. С реальностью, в которой больше нет ее любимого мужа Густава и долгожданного сына Вестейна. Она каждый день бродила по дому, вспоминая проведенные с Густавом дни. Каждый из них был наполнен счастьем, которого у Хильд больше нет и вряд ли когда-нибудь будет.
Отталиа первое время помогала Хильд, но не выдержала ежедневных истерик, кошмаров по ночам и плохого отношения к себе. Она ушла и не возвращалась, а Хильд потеряла еще одну ниточку, связывающую ее с Густавом.
В один из дней, проснувшись рано утром, Хильд прошла на кухню и открыла холодильник. В нем было пусто точно так же, как и в ее кошельке. Она потеряла компанию Густава, поскольку не умела и не могла управлять производством. Почти всю мебель, что была в их доме она продала, чтобы продлить свое не заканчивающееся пьянство. В пакете на верхней полке лежал один единственный кусок мяса и Хильд вознамерилась его съесть.
Как только она вытащила его и положила на столешницу, за окном послышалось карканье, которого уже очень давно она не слышала. Хильд подошла к окну и распахнула раму. На дереве неподалеку сидел черный ворон с крохотными глазами бусинками.
Хильд не задумываясь вернулась к столешнице и схватила кусок мяса. Вернувшись к окну, она выбросила его, и тот упал на прошлогоднюю листву, что не давала взойти молодой траве. Ворон, увидев лакомство и взмахнув крыльями, спустился на землю и принялся изучать глазами не мясо, а лицо Хильд.
—Ну...ешь же! Чего раздумываешь?! – приказала ворону Хильд.
Ворон подскочил к мясу, опустил на него одну лапу, а второй принялся клевать. Хильд удовлетворенно отошла от окна, открыла кран и налила себе стакан воды, а выпив его, услышала в своей голове голос:
«Я вижу ты уже готова, можешь достать меня...»
Хильд понимала, что для нее настали темные времена. Ей вспомнилось пророчество шаманки, которая просила ее не отворачиваться от силы, ведь только она поможет пережить ей тяжелые времена.