Глава 13
Я застала маму за прилавком в магазине. Она упаковывала благовония женщине из студии йоги, что находится через две улицы от нас. Увидев меня, она улыбнулась и помахала рукой. А внутри меня в этот момент разрасталось странное чувство. Чувство перемен, что случатся этим вечером. Оно надвигалось в мою сторону словно шторм, готовый в любую секунду обрушиться на меня проливным дождем. Этот дождь затопит мое представление о жизни, планы и мечты.
Перед разговором с Вивой я должна была выяснить недостающую деталь. А потому сбросила с себя куртку, повесила ее у прилавка и поднялась по скрипучим ступеням лестницы на второй этаж. Из комнаты Венделы слышалась приглушенная музыка в стиле гранж. Гортанные мужские завывания придали мне решительности для действий.
Я толкнула дверь материнской комнаты и вошла. Она встретила меня полумраком задернутых штор. Брусничные стены сейчас мне показались странным выбором, поскольку их оттенок напомнил мне об освежеванной плоти. Нефритовое покрывало, что лежало на кровати, выглядело мятым, будто бы минуту назад мама лежала на постели, а потом скоропостижно вышла из комнаты, забыв поправить его.
В ее комнате было много деталей, разобрать которые с первого взгляда было сложно, а постороннему человеку они и вовсе бы показались мусором. Она часто рассказывала о своих друзьях-путешественниках, что по сей день привозят ей артефакты и сувениры из разных стран. Кем были эти друзья? Ведьмы из разных точек земли, путешествующие по миру на метлах?!
У зеркала, что стояло на полке камина, висела мексиканская гитара. Старинные подсвечники на тумбе у кровати ей привезли из самой Англии. Деревянный человечек в странной маске и первобытном наряде был из Африки. Всевозможные фигурки, детские коллекционные игрушки, картины и просто фотографии нас с сестрами и Варди маленькими.
Карнавальные шляпы висели на гвоздях, прибитых к стене, совсем рядом с высоким встроенным в стену стеллажом для книг. Они больше всего меня интересовали, потому я подошла поближе и прикоснулась к корешкам. Старые тома стихотворений Эмили Дикинсон, романы сестер Бронте и Джейн Остин. Скандинавские мифы и легенды, сказки Ханса Кристиана Андерсена, повести Августа Стринберга и другх писателей Скандинавии.
Но где же было то, что я искала? Где гадальные книги по Таро и нумерологии? Где книги о привидениях и гримуары с заклинаниями? Где книга Дьявола, в которую ведьмы вписывают свои имена?
Одна толстая, на вид очень старая, тяжелая книга привлекла мое внимание. Названия на корешке у нее не было, потому я потянула за него и почувствовала легкость и щелчок откуда-то из-за стены.
Тайный механизм, о котором знает только мама? Или кто-то в коридоре щелкнул дверью? Чтобы убедиться в правдивости второго, я выглянула из комнаты. В коридоре по-прежнему слышалась музыка, но видимых изменений не было. Я вернулась к стеллажу с книгами, предварительно закрыв за собой дверь.
Осмотрела книжный стеллаж сверху донизу, но не увидела ничего необычного. Подошла ближе и толкнула его вперед, что не принесло результатов. Тогда я решила подцепить край деревянного наличника, но мои коротко подстриженные ногти на то не годились.
Пришлось оглядеться и поискать что-то более подходящее для этого дела. Я подошла к прикроватной тумбе в надежде найти в одном из выдвижных шкафчиков косметичку и пилку для ногтей. Но моему взору предстал нож и ключ от дома моей бабушки. Ключ я благополучно сунула под резинку юбки, поскольку карманов у меня не было, а вот на нож уставилась с подозрением. Обычно в фильмах люди у кровати держат биту или на худой конец, пистолет, ну никак не нож с белой рукояткой и острым лезвием.
А что, если этот самый нож, что я держу в руках, предназначен Вивой именно для того, чтобы вскрывать этот потайной стеллаж с книгами? – подумала я и пошла ковырять наличник.
Я засунула острый кончик под дерево и немного надавила, этих усилий хватило, чтобы стеллаж поддался на пару сантиметров вперед. «Кажется, моя дрожащая матушка определенно что-то скрывает», — проговорил навязчивый голос в моей голове.
Положив нож на полку к книгам, я взялась за выступающее пространство стеллажа и потянула на себя. С тяжелыми усилиями и скрипом пружин механизма он поддался и раскрылся передо мной, словно дверь давно забытого чердака. Интересно, кто-то кроме мамы знает о существовании этой комнаты?
Я открыла дверцу и передо мной предстала черная зияющая дыра. Мне бы открыть занавески, но я взяла свечу с прикроватной тумбы и подожгла фитиль.
Подойдя к потайной комнате, я заметила, что помещение походило по размеру на чулан для швабр, но и этого хватило для того, чтобы я все поняла. Передо мной находилась невысокая стойка, как у священников в церкви. Только вот Библия на ней не лежала, зато она была завалена камнями и кристаллами, лежащими на деревянной дощечке посередине. На ней проглядывались незнакомые мне символы и пятиконечная звезда. Сверху на подставке висели ей подобные разных размеров и диаметра. Повсюду свечи разных цветов, благовония в стаканчике, карты Таро, стопка книг и тот самый нож, что я видела на лысой горе.
Хотя я не могла точно сказать, был ли это тот самый нож. Все-таки я видела его издалека с моим чертовски плохим зрением и в темное время суток. Но, повернув голову на внутреннюю стенку стеллажа, я поняла, что нож был тот самый. На стенке висели маски, в которых в ту ночь были Вива, Анника и Вендела.
Стало тихо, как будто все звуки в нашем доме куда-то испарились. Я несколько минут пялилась на вещи перед собой, пока до меня не дошло, что Вендела выключила музыку. Мозг механически принялся выстраивать план дальнейших событий, но им не суждено было воплотиться в жизнь, поскольку дверь комнаты бесшумно открылась, а на пороге я увидела Венделу.
Увидев меня рядом с открытой дверью в тайную комнату, ее глаза округлились до небывалых раннего размеров, брови поползли вверх, а губы чуть приоткрылись. Она застыла на месте, как и яЮ пойманная с поличным. А затем она четко и пронзительно закричала:
— МААААААМ!!!
Послышался топот шагов по лестнице, а затем силуэт матери возник в проеме ее собственной комнаты. Сказать, что она испытала ужас при виде меня в ее комнате, да еще и с раскрытым стеллажом для книг, — ничего не сказать. На ней буквально не было лица. Глазницы казались впалыми, нос вытянулся, волосы выглядели грязными и нечёсаными, а губы подергивались.
Мы втроем молчали какое-то время. Я изучала маму, ожидая объяснений, Вива стеллаж и его содержимое, пытаясь понять, как много я увидела, а Вендела меня с притворным интересом. Я же почувствовала, как ком подступил к горлу, а во рту пересохло.
— Что здесь происходит? – спросила я членораздельно.
Волнение, бушевавшее внутри меня, казалось бы, достигло апогея. Мои слова произвели отрезвляющее впечатление на мать и Венделу, потому как они вышли из окаменения.
Вива, до того застывшая на пороге комнаты, сделала шаг вперед и щелкнула выключателем. Комната тут же озарилась тускло-желтым светом, и ее лицо стало выглядеть как прежде. Морщинки в уголках глаз, легкий румянец на щеках, но беспокойные глаза, которые взглядом бегали по комнате.
— Скажи ей, мам, — посоветовала Вендела, дернув мать за рукав джемпера.
— Милая, это не то, чем кажется, — сделав еще один шаг ко мне навстречу, сказала мама.
Я почувствовала жжение от расплавленного воска свечи, что капал мне на руку. Несмотря на боль, я была в замешательстве от происходящего. Неужели всё это правда, и они всю мою жизнь скрывали это от меня?!
— А чем это, по-твоему, должно мне казаться?! – проговорила я, совершенно не узнавая свой голос. – Думаешь, я не знаю, что это? Свечи, доски с пентаграммой, ритуальные кинжалы?!
— Это все кажется безумием, ты права. А этот стеллаж... я и понятия не имела, что он здесь есть, пока сейчас его не увидела, — Вива подошла к стеллажу, чтобы его закрыть. — Ну надо же! Ты молодчина, что нашла его, сегодня же вызову слесаря, чтобы он заделал его, — она попыталась его закрыть, но я остановила ее.
Я сняла с крючка карнавальную маску, в которой Вива была на лысой горе. Она удивленно на меня посмотрела. Вендела стояла в дверях и с интересом наблюдала за нашим спектаклем.
— Ты знаешь, что это? – спросила я, поднося маску к ее лицу.
— Нет, — ответила Вива, даже не взглянув на маску.
Мама умоляюще смотрела на меня, она боялась этого разговора и не хотела, чтобы я знала правду о них. А я точно знала, что это именно те маски, в которых я видела их в лесу.
— Серьезно? А я готова поспорить, что именно в этих масках вы были на лысой горе в Вальпургиеву ночь!
— Так это ты была в плаще и следила за нами? — сложив руки на груди, спросила Вендела.
— Вендела! – крикнула Вива.
Вендела подняла руки ладонями вперед и вышла из комнаты, оставив нас наедине. Мне не хотелось оставаться один на один с убийцей, а потому я еще больше занервничала. Вива повернулась ко мне и открыла было рот, чтобы снова навешать мне лапши на уши, но я ее опередила.
— Я знаю, кто вы! — медленно, чтобы было понятно, произнесла я.
— Руна, пойми, я лишь хотела уберечь тебя от всего этого до поры до времени, — проговорила Вива извиняющимся тоном. – Я много раз хотела рассказать тебе, но понятия не имела, как ты отреагируешь.
Она раскрыла руки для объятий и зашагала ко мне. Я дернулась в сторону. Она правда ожидала, что после услышанного я захочу обнять её?! Вива опустила руки и остановилась, по ее лицу скользнула едва уловимая печаль.
— Как давно ты узнала, что я одна из вас?
— Ты не могла не быть такой, — на лице матери скользнула улыбка. – Ты из рода Ульссен, это твое предназначение – стать ведьмой.
Ведьма! Она сказала это. Гром прогремел прямо над нашими головами. Словно громыхало не где-то на улице в нескольких километрах высоко в небе, а прямо на нашем чердаке. Я солгу, если скажу, что меня не напугало это.
—Я не одна из вас, я-я не могу быть одной из вас.
— Ты уже ведьма, и твои силы начали проявляться, иначе кто сотворил гром?! – запричитала мать. – Я знаю, ты напугана и сбита с толку, но я помогу тебе во всем разобраться, мы с девочками поможем тебе в этом.
—НЕТ! – крикнула я, и, не дав мне договорить, над нашими головами снова прогремел раскат грома. Казалось, будто небеса сейчас обрушаться на наш дом.
Меня начало трясти, по телу побежали мурашки. Я не понимала страшно мне или холодно. Я мечтала сбежать, лишь бы этот разговор закончился. Мне хотелось забыть все увиденное и услышанное как страшный сон. Хотелось вернуться, на несколько лет назад, когда Варди был жив, проснуться в своей постели и осознать, что происходящее не было реальностью.
— Спокойно, милая, я рядом, — снова заговорила Вива. – Ты должна научиться сдерживать свои сильные чувства, иначе кто-то может пострадать.
— Я Ульссен только наполовину, — собравшись с мыслями и сдерживая стук зубов, проговорила я. – Кто мой отец?!
Лицо Вивы приобрело оттенок ненависти. Я знала, что этот вопрос выбьет ее из колеи, и я специально спросила о нем. Кто знает, может она наконец-то расскажет правду, раз уж сегодня у нас день откровений.
— Я не знаю, кто он, — сухо произнесла она. – Мы виделись всего раз, случайно встретились в баре, переспали, и на утро ему уже и след простыл.
Эти слова дались ей тяжело, но еще тяжелее было их слышать. Оказывается, что я была плодом спонтанного секса. И она рассказывает мне это вот так просто, как будто это что-то нормальное.
— Ты хотя бы знаешь его имя? – сдерживая отвращение, спросила я.
— Нет, как и он моё.
Какая же она мерзкая! Лучше бы я никогда не знала эту правду! Лучше бы она не рассказывала мне о нем никогда! Увидев, что мне стало не по себе, Вива сказала:
— Руна, не важно кто твой отец, важно лишь то, что я решила оставить тебя, когда узнала, что забеременела. Я знала, что ты станешь моим спасением. – Она расплылась в улыбке, словно воспоминание обо мне в утробе доставило ей удовольствие.
— Замолчи!
— И ты им стала, когда родилась, я смогла вернуть свою силу. Потеря моего фамильяра далась мне слишком тяжело, я думала, что уже никогда не смогу почувствовать ее в своих жилах.
—ЗАТКНИСЬ! ПРЕКРАТИ!
Несколько ламп, что освещали комнату моей матери, замигали, послышался какой-то электрический треск, и одна из розеток заискрилась.
— Руна...прости меня, — запричитала мать. – Я знаю, что это больно слышать. Тебе не нужен отец, если у тебя есть любящая мать.
— Любящая мать? Ты врала мне всю мою жизнь, а теперь извиняешься после того, как сказала, что я чудовище!
— Ты не чудовище, милая!
Мне вдруг стало нечем дышать, как будто весь воздух куда-то подевался. Вива ходила взад-вперед, кусая губы и теребя свою одежду. На ней были домашние брюки и свитер с горлом. Неужели так сейчас выглядят ведьмы? Где бородавки, где острые зубы и длинные ногти? Как давно ведьмы стали выглядеть как обычные люди?
— А как же Варди?
— Мальчики не могут иметь силы.
«Повезло», — пронеслось у меня в голове. Хотя умереть, будучи молодым, сложно было назвать везением. Знал ли он о них? Знал ли Варди, кто его мать и сестры? И знал ли он, кто я, на самом деле?
— Ты рассказала ему?
— Нет, — прошептала Вива, а затем остановилась и сделала медленный шаг навстречу ко мне. – Я знаю, что ты сейчас напугана.
— Не подходи! – прокричала я, когда Вива сделала несколько нерешительных шагов навстречу ко мне. – Ты правда ничего не понимаешь?
— О чем ты говоришь, милая?
— Разве по мне видно, что я хочу быть одной из вас?
Лицо Вивы переменилось, она совсем не ожидала от меня такого. Она замерла на месте и уставилась на меня с каким-то глупым выражением лица.
— Но ты не можешь быть простым человеком, ты – ведьма, это написано на твоем роду, это твое предназначение.
— Я не подписывалась быть частью этого!
— Ты не можешь жить обычной жизнью, силы возьмут свое, тебе нужно обуздать их и научиться контролировать. А я могу помочь тебе с этим. Я все расскажу, только успокойся.
— Я не стану такой, как ты или Анника, или Вендела. Глупо было бы думать и все еще надеяться, что я такая же, как они.
Вива была на грани. Не знаю, на какой именно: то ли она хотела разрыдаться и броситься к моим ногам, то ли накинуться на меня и душить до тех пор, пока я не приму свою участь.
— Я больше не могу здесь находиться! — проговорила я, обходя ее осторожными шагами.
— Ты не можешь уйти, Руна, мы – твоя семья! Ты — моя четвертая ведьма. Вместе мы замкнем круг стихий и получим в дар огромную силу! – она поворачивалась вместе со мной, следя за моим передвижением.
— Я не твоя вещь! Я не ведьма и никогда не буду ей, — оказавшись у двери в коридор, сказала я.
— Ты не сможешь убегать, ты вернешься, а я буду ждать тебя. Я научу и направлю твою силу в нужное русло.
***
На следующее утро Хильд вышла из дома вместе с Густавом. Она соврала ему, что собирается купить еще несколько вещей для декора дома, а сама засунула хрустальный шар глубоко в сумку, намереваясь сдать его в магазин, в котором его купила. Густав не стал задавать лишних вопросов. Он подвез жену к назначенному месту, чмокнул в щеку и был таков.
Хильд помахала вслед уезжающей машине и поспешила к антиквару, но оказавшись у дверей его магазина, увидела табличку «закрыто» и запертую дверь. Она несколько раз постучала, подергала ручку, даже заглянула в соседний магазинчик, чтобы узнать, что случилось. Но продавец сообщил ей неприятную весть, магазин антиквариата закрыт, а сам хозяин уехал.
Ошеломленная новостью и сбитая с толку, Хильд присела на лавочку в сквере. Она не знала, что ей теперь делать, ведь она собиралась вернуть эту темную вещицу ее прежнему хозяину. А теперь, когда магазин окончательно закрыт, она была в ужасе от того, что хрустальный шар все еще с ней.
Хильд блуждала взглядом по городу, в котором жила. Она искала место, где шар никому не попадется на глаза, и никто не сможет его использовать. И случайно наткнулась на мусорные баки, стоящие у черного хода продовольственного магазина.
Выбросить шар туда было бы большим риском, думала Хильд. Что если какой-нибудь бездомный залезет внутрь и найдет его там. А дальше начнется невообразимое.
Издалека послышался гул мусоровоза, и план сложился молниеносно. Хильд подхватила свою сумку с лавочки, на которой сидела, и быстрым шагом направилась к мусорным бакам. Подойдя ближе и осмотревшись, она достала хрустальный шар и бросила его в бак, после чего развернулась и зашагала прочь.
А через пару минут, на главную улицу выехал мусоровоз и, остановившись возле баков, загрузил весь мусор в свой кузов. Огромная тяжесть рухнула с души Хильд. С шаром было покончено окончательно и бесповоротно.
Настроение ее тут же поднялось. Она зашла в пекарню за кофе и булочкой, после чего прошлась по магазинам, а уже ближе к обеду отправилась домой на такси. Войдя домой, она как обычно первым делом прошла на кухню, чтобы вымыть руки. Но то, что лежало на кухонном столе повергло ее в ужас, от которого у Хильд подкосились ноги. На столе лежал хрустальный шар, который еще утром увез в своем кузове мусоровоз.
Как это возможно?
Она точно помнила, что выбросила его и видела, как мусоровоз загрузил содержимое тех баков себе в кузов. Может это розыгрыш Густава? Может это он положил его на стол?
Хильд подбежала к столу, схватила хрустальный шар и с силой кинула его на пол, в ожидании того, что тот с громким стуком разобьется о плитку. Но шар лишь отскочил и закатился за стол.
Почему он не разбился?
Хильд нагнулась, достала шар из-под стола и снова кинула, ожидая, что в первый раз бросила его как-то не так. Но и в этот раз, шар отскочил и запрыгал по полу.
Сумасшествие какое-то!
Разозлившись, Хильд подняла шар с пола и отправилась с ним в спальню. Там она распахнула гардероб и нашла коробку с сапогами. Выбросила сапоги на пол, положила внутрь шар и запихнула в самую глубь гардеробной. После чего закрыла ее двери и встала к ним спиной, как будто шар и оттуда сможет выбраться.
Эмили Элизабет Дикинсон (10 декабря 1830 года, Амхерст, Массачусетс — 15 мая 1886 года, там же) — американская поэтесса.
Сёстры Бронте : Шарлотта (21 апреля 1816 — 31 марта 1855), Эмили (30 июля 1818 — 19 декабря 1848) и Энн (17 января 1820 — 28 мая 1849) — английские писательницы 1840—х — 1850—х годов. Их романы произвели сенсацию при опубликовании и впоследствии были признаны классикой английской литературы.
Джейн Остин, (16 декабря 1775 — 18 июля 1817) — английская писательница, провозвестница реализма в британской литературе, сатирик, писала так называемые романы нравов.
Ханс Кристиан Андерсен (2 апреля 1805 года, Оденсе, Датско—норвежская уния — 4 августа 1875 года, Копенгаген, Дания) — датский писатель, автор всемирно известных сказок для детей и взрослых.
Юхан Август Стриндберг (22 января 1849 года, Стокгольм — 14 мая 1912 года, там же) — шведский писатель и публицист. Основоположник современной шведской литературы и театра.