Глава 14
Выбежав из дома, я почувствовала себя настолько раздавленной, что не нашлось слов объяснить мое состояние. Слезы застилали мне глаза, а ноги несли куда подальше от той реальности, с которой мне пришлось столкнуться. Прохожие бросали на меня обеспокоенные взгляды, а одна женщина даже остановилась и предложила мне помощь. Только вот чем бы она смогла помочь мне, если бы я объяснила причину моих слез?!
Не знаю, сколько я шла, но дорога помогла мне успокоиться и прийти в себя. Остановившись, я покрутила головой, пытаясь понять, где нахожусь. Ноги принесли меня в престижный район в северо-западной части Клостера.
Совсем неподалеку я заметила дом Акке. Удачное стечение обстоятельств привело меня к его дому как раз тогда, когда он звал меня на репетицию их группы. Дом Акке был построен в стиле барнхауса и выглядел слишком футуристичным в этом консервативном районе.
Я не знала, стоит ли мне стучать в дверь. Я была не в том настроении, чтобы слушать музыку и разговаривать с людьми. Буквально только что на меня свалилась страшная необъяснимая реальность и было сложно вернуться к привычной жизни, зная новую правду о себе.
Моя нерешительность заставила меня отвернуться от дома и сделать шаг в противоположную сторону, но я услышала, как дверь открылась. Обернувшись, я увидела солиста группы «Гринвич». Он приветливо помахал мне рукой с сигаретой в зубах и прокричал:
— Привет, передумала заходить?
— Привет, я не... — запнулась я, после чего сделала несколько шагов к крыльцу. – Не знаю, стоит ли.
— У нас весело, — парень игриво подмигнул.
Он и вправду выглядел веселым и нормальным. А капелька нормальности сейчас мне бы не помешала. Я шагнула через газон и очутилась у двери как раз тогда, когда он прикуривал сигарету спичками.
— Я Гуннар, — он выбросил потушенную спичку в кусты и протянул мне руку.
— Руна, — я приняла рукопожатие.
— Да ну? Та самая?
— В смысле? – не поняла я.
— Не бери в голову, — Гуннар рассмеялся и крепко затянулся.
На нем были черные джинсы с потертостями от длительной носки, худи с каким-то необычным принтом, а на голове кепка, в которой он был в ЗЛ.
— Акке не разрешает курить в гараже, видите ли, его мать — коп, может учуять запах табака еще на углу улицы, — сменил тему он.
— Бринт уже там?
— Кто? – сплюнув в кусты, спросил Гуннар.
— Черноволосая с пышной шевелюрой.
— Кучеряшка?
— Точно!
— Да, пришла некоторое время назад, выглядела какой-то расстроенной, но наши песни быстро подняли ей настроение.
У Гуннара были запоминающиеся глаза цвета тумана, что расползается ранним утром по полям. Полу лунная улыбка, гладкие щеки и щетина на шее. Выбивающиеся светлые волосы из кепки походили на струны гитар, на которых он играл во время концерта.
— Я, пожалуй, зайду, — он только что выпустил дым прямо в мою сторону, отчего мне захотелось закашляться и заткнуть нос.
— Тебя проводить? – он собирался выбросить сигарету и отвезти меня.
— Ой, нет, я найду дорогу, а ты продолжай...— я задумалась, подбирая выражение. – Дымить.
Открыв дверь, я очутилась в прихожей. Помещение было погружено в темноту, но из-за двери, что была справа от меня, слышались чьи-то голоса. Несколько секунд я переминалась с ноги на ногу, мне почему-то казалось, что Бринт не будет рада моему появлению после нашей ссоры.
Разговор, которым присутствующие были увлечены до того, как я появилась, закончился, как будто речь шла обо мне. Четыре пары глаз уставились на меня. Акке с радостными, Бринт все еще с обиженными, а две пары других с опаской и недоверием.
Позади меня появился Гуннар и легонько подтолкнул к присутствующим со словами:
— Глядите-ка, кого я привел.
— Так уж и привел, — возмутился парень с длинными волосами, что лезли в глаза. – Она вроде сама зашла.
— Рад, что ты пришла, — отозвался Акке, подходя ко мне.
Он был одет в клетчатую рубашку и зеленые брюки. Позади него стоял лысый парень, больше похожий на солдата, чем на музыканта, в обтягивающей водолазке и джинсах. А слева от него – барабанщик с черными волосами по плечи. На нем был красный бомбер и спортивные штаны.
Обстановка была необычной. Пустой гараж с полками у одной стены и музыкальными инструментами с другой, а посередине стоял старый ободранный местами диван, на котором сидела Бринт.
— Знакомься, вон тот черноволосый Вегейр.
— Можно просто Гейр, че как? – отозвался он, стукнув барабанными палочками по металлической тарелке.
По гаражу пронесся оглушительный лязг.
— Эм, нормально.
— А там Молчун.
— Молчун?
— Да, он молчун, ставлю сотню на то, что у него просто нет языка, — проговорил Гейр.
— А я считаю, что он жертва каких-то исследований, — подходя к Молчуну и положив ему руку на плечо, сказал Гуннар, за что ему тут же прилетело в живот.
— Так, ладно, раз уж Гуннар вернулся, мы можем сыграть тот кавер, — скомандовал Акке
Парни прошли к своим инструментам и подключили гитары с барабанами к усилителям. Они выглядели профессионалами, из тех, что знают, что делать. Сначала полились слова, а затем музыка, я же подошла к Бринт, намереваясь поговорить.
Она дает мне то, чего я никогда ни от кого не получу,
Это волнующе, но в то же время кажется неправильным.
Секс потрясающий, но я истекаю кровью, желания идут с трудом
И я знаю, что это хреново, я знаю, что это глупо, но я не могу отпустить ее
Припев
Потому что она вампир
Высасывает всю мою жизнь.
Мои друзья говорят мне
Что мне не следует оставаться
Но она вампир
Высасывает всю боль прочь
Но я сверхчеловек
Когда я играю в ее игру
Когда первый куплет и припев были спеты, я шепнула Бринт на ухо, что нам нужно поговорить, на что она мне ответила:
— Я слушаю, как парни играют.
— Это не займет много времени.
— Ну...— протянула она. – Нет. Мне нравится песня, и я все еще на тебя злюсь.
Ла-ла-ла, лалалалала ла-ла-ла, лалала
Ла-ла-ла, лалалалала ла-ла-ла, лалала.
— Кое-что случилось, и ты нужна мне, чтобы я не сошла с ума от происходящего.
Группа в это время перешла ко второму куплету. А Бринт сжалилась надо мной, слова «ты нужна мне» подействовали на нее волшебным образом. Она взяла меня за руку и вытащила из гаража в дом.
— Я жду извинений, — ее руки сложились на груди, как только дверь в гараж закрылась за нами.
— Прости меня. Я не хотела тебя обидеть, но то, что ты предложила, идет вразрез с моими принципами.
— Какими принципами? – Бринт развернулась и пошла в сторону гостиной.
Она свернула к камину и прикоснулась к семейной фотографии, что стояла на каминной полке. На фотографии Акке запечатлен со своими родителями, когда его отец еще не пропал. Обстановка дома была скромной, нежели выглядел сам дом. Но мне было не до того, чтобы снова его изучать, сравнивая с воспоминаниями, что отложились у меня пять-шесть лет назад.
— Тебе не понять, — обессилено я присела на краешек дивана, а Бринт увильнула в кухню и открыла холодильник.
— Так объясни мне, Ру, — она достала сэндвич, обернутый в пищевую пленку, развернула его и укусила.
— Ты не была со мной на лысой горе и не видела, что там творилось.
— Да-да, я помню, танцы и песнопения, а после жертвоприношение, мать его, — она вернула сэндвич на место в холодильник и двинулась к лестнице на второй этаж.
Я последовала за ней. Меня начало раздражать, что она увиливает от разговора. Но я пообещала себе не злиться, а просто рассказать ей о случившемся.
— Да перестань же убегать от меня и послушай, наконец!
— Я слушаю.
Мы остановились в коридоре второго этажа прямо перед приоткрытой дверью, стоя друг напротив друга, как рассерженные влюбленные, что выясняют отношения.
— Случившееся на горе было истинным злом. Ты бы видела их кровожадные лица, когда они разрывали на части бедную корову. Ощущение было, будто в них вселился сам Дьявол. А может, именно ему они и поклоняются. Может, для него они танцевали и принесли жертву. Это что-то темное и страшное, и я не хочу быть частью этого.
— Не знала, что все было именно так... — Бринт опустила свои руки.
Должно быть, мои слова подействовали на нее должным образом, потому что мы замолчали. Я обдумывала, что можно сделать с ее отчимом, а Бринт, в свою очередь, должно быть, представляла случившееся в ночь шабаша.
— Я понимаю, что ты хочешь жить спокойной жизнью вместе с мамой. И я клянусь тебе, что мы что-нибудь придумаем. Мы решим эту проблему, но не так, — я помедлила, а взгляд Бринт по отношению ко мне смягчился. – Ты мне веришь?
— Верю, — она притянула меня к себе, чтобы обнять. – Я всегда верю тебе, Ру, чтобы не происходило. Ты и мама для меня самые близкие люди.
Еще секунд тридцать мы стояли обнявшись. Бринт была для меня не просто другом, Бринт была моей сестрой, пускай и не кровной, но сестрой. Не одной из тех, что живут в моем доме и носят мою фамилию, а настоящей. Я от нежности, переполнявшей меня, чуть слезу не проронила. Бринт выпустила меня и спросила:
— Так о чем ты хотела поговорить? – она подошла ближе к приоткрытой двери. – Эй, там, кажется, кабинет миссис детектива, зайдем?
И, не дождавшись моего ответа, она толкнула дверь и вошла. Я последовала за ней. У окна находился стол с компьютером, заваленный папками. Слева на стене висели всевозможные грамоты, дипломы и фотографии в рамках. На одной из них Ловиз стояла с мужчиной средних лет, а внизу виднелась подпись: Фрилейф Кристиансен и Ловиз Йохансен на благотворительном ужине. «Должно быть, этот человек — отец Магне», — пронеслось у меня в голове. В чертах лица уже взрослого мужчины проскальзывало напоминание о Магне.
Бринт в это время лазила по папкам, что находились на стеллаже у противоположной стены. А снизу, у ног Бринт стояла башня из коробок.
— Я поговорила с мамой, — произнесла я, после чего послышался грохот.
— Черт, что? – Бринт врезалась в башню и опрокинула ее на пол.
Папки с документами разлетелись по полу. Не знала, что полицейские хранят дела у себя дома! Надо было бы их собрать, пока нас никто не увидел, но мы были сосредоточены друг на друге.
— Она выложила все, даже то, что я не хотела слышать.
— Что ты...— Бринт вдруг замолчала и прикрыла рот рукой.
— Да, я одна из них.
— Вот Дьявол!
Бринт, переступив через погром, что устроила, подошла ко мне и обняла.
— Как ты себя чувствуешь? – отодвинувшись, спросила она.
— Паршиво.
— И что теперь будет?
— Я соберу вещи и уйду из дома, не могу больше оставаться с ними под одной крышей, — я выудила из резинки юбки ключ от дома бабули Ринд. – К счастью, у меня есть план.
Увидев его, Бринт расхохоталась, а я, наконец-то расслабившись, поддалась ей. И вот мы вдвоем посреди бардака, что устроили, хохотали до боли в животе как сумасшедшая Сага Коскинен.
Первой успокоилась я, а затем и Бринт.
— Думаю, нам влетит, если нас увидят здесь, — сказала я.
Бринт опустилась на колени и принялась сгребать папки, пока не замерла как вкопанная. Я в это время подобрала с пола коробку, в которую намеревалась сложить папки, что подаст мне Бринт.
— Бринт? – спросила я, заметив, как та оцепенела.
У нее было что-то в руке, но я не могла рассмотреть. Она медленно встала и повернулась ко мне. Я тоже встала. У груди она держала снимок. А лицо ее было бледным и полным ужаса.
Она протянула мне фотографию и выбежала из комнаты. Я услышала, как хлопнула дверь, а потом включилась вода в раковине. Кажется, ее рвало.
Я не поняла, почему ей стало плохо. Что такого она могла увидеть, отчего ее желудок скрутило? В моей руке все еще был снимок. Осмелившись посмотреть на него, я поняла, в чем была причина... На фотографии был мой брат. Варди висел в петле на лестнице. На нем была та самая серая кофта.
***
Шли годы, во время которых Хильд больше никогда не использовала магию и не прикасалась к хрустальному шару. Изо дня в день она помнила о том, что он хранится в коробке из-под обуви и ждет своего часа. Но также Хильд знала, что его час никогда не настанет, и уж она позаботиться об этом.
Она не хотела допустить, чтобы зло, хранившееся в шаре, когда-нибудь вырвалось на свободу. Хильд прекрасно помнила, как черная пелена обволакивала ее руки и проникала в ее мысли. Она прекрасно понимала, что ответы на ее вопросы были даны не с помощью магии, а с помощью зла, что хранилось внутри шара.
Еще несколько раз Хильд пыталась попасть в тот антикварный магазинчик, который каждый раз оставался закрытым. А потом и вовсе в него въехали новые продавцы и переделали его в магазинчик сладостей.
Хильд никогда не узнает, знал ли продавец магазина о том, что продал ей. Но если учитывать тот факт, что вскоре после продажи шара он исчез...
Время шло и Хильд больше не могла думать о шаре, спрятанном в шкафу. Она пыталась занимать свои мысли чем-то, чтобы не возвращаться в спальню. Хильд прошла курсы рисования, и у нее начало неплохо получаться. Несколько картин Густав предложил повесить в их доме и на работе в своем кабинете. И Хильд нравилось этим заниматься, пока однажды она не впала в транс и не нарисовала хрустальный шар.
Рисование для нее всегда было похоже на транс. Она включала классическую музыку, настраивалась на вдохновение, брала кисти и начинала что-то делать, пока это что-то не превращалось в настоящее произведение искусства. Но не тогда...
Тогда у нее было не то настроение и не та музыка, но она продолжала и продолжала водить кистью по холсту, даже не понимая, что рисует. А когда остановилась, увидела изображение хрустального шара с вихрем черного дыма внутри.
С тех пор Хильд больше никогда не брала в руки кисти. Густав немного расстроился тому, что больше не увидит прекрасных картин своей жены. На самом деле он пообещал подарить одну из них своему новому партнеру и был разочарован в том, что не сможет этого сделать.
Хильд не сдавалась, она пробовала и искала новые способы себя развлечь. Как-то она даже предложила Густаву найти ей работу на своем производстве, но тот отказался, сославшись на то, что в их семье он – добытчик, а Хильд – королева, которая должна жить в свое удовольствие.
Но Хильд было невыносимо сидеть дома и тогда она нашла для себя выход. В их небольшом городке была одна благотворительная организация, которая занималась помощью бездомным и нуждающимся. Хильд посетила ее несколько раз, принося продукты и предметы первой необходимости, пока не втянулась окончательно.
В «Убежище», как оно называлось, Хильд готовила и раздавала обеды бездомным. Помогала им найти работу, а уже в дальнейшем и жилье, которое они способны были оплатить. Ей нравилось заниматься помощью тем, кому она была нужна. В тот момент Густав заметил, как его жена вновь засияла, словно в ее душе зажегся маленький огонек. И этим огоньком была новая беременность.
Песня Vampire группы Solence — шведская рок-группа из Стокгольма.