Глава 6. Брат
Случись, что твоя семья любит тебя, но ты ей не нравишься, тебе придется создать из своей жизни детектив. Немного глубокого самоанализа в детстве, а затем перед тобой встает выбор, как поступить с его результатами.
Алексей сделал выбор. Под деревом он держал маску медведя и припоминал каждый свой проступок, который становился то причиной ссоры, то настоящей свиньей в мешке для Саши и Полины. Смирение – удел тех, кто и хотел бы изменить что-то, да только выхода перед собой не видит. Алексей не смирился со своим природным шутовством. Ему отнюдь не было себя жаль, даже наоборот, он осознавал себя как этого шута, видел свою склонность создавать переполох в спокойной жизни других. Может быть, он и драматизировал иной раз, но все равно приходил к выводу: раз с самого рождения ему предрешена роль бунтаря, то он ее с гордостью сыграет.
Дело близилось к рассвету. Тревога Полины росла. Сергей дремал рядом с Алексеем. Николай курил папиросу. Луна еще оставалась на небе, но солнце не собиралось дожидаться удобного для вампиров времени, чтобы взойти.
-Подумаешь, сгорим... - бормотал Николай про себя. – В конце концов, что нам еще делать? По правде говоря, то лучше сгореть от солнца, чем в камине вашего отца.
Полина закатила глаза. Тут же, мимо ее ушей пронеслось нечто мимолетное. Она принюхалась, ее лицо запылало в энтузиазме, а уже через минуты каждый из них услышал человеческие вопли. В деревьях появился волк. Алексей и думать позабыл, когда они отпустили его на поиски, но теперь ему казалось, что они и не ждали его.
Глаза волка оставались кристально мертвыми. Зубами он тащил по земле за руку рыдающего мужчину. Тот так испачкался, что его лицо нельзя было распознать без труда, но Алексей сразу признал в нем Георгия.
Личность начинается с ошибки. И личность Алексея началась с продажи отцовских реликвий, которых они при Георгии не нашли.
Волк отпустил человеческую руку и упал замертво на сухую траву.
Георгий сидел на коленях, придерживал надкушенную руку и с хриплыми вздохами бегал взглядом от одного вампира к другому, пока не увидел за взрослыми спинами знакомого юнца – свою надежду на спасение, ведь он точно увидел в этом взгляде сочувствие. Это было желание отгрызть руку до конца.
-Алексей... - начал он – Ну как же так? Я ведь твой друг!
Полину передернуло.
-Не слушай его.
Георгий продолжал молить.
-Ну разве я тебя обманул? Скажи им, как все было на самом деле. Скажи, Алексей!
Николай передал папироску Сергею и закатал рукава карнавальной рубашки.
-Алексей! Ты не предашь меня!
Полина сняла с уставшей головы парик и стянула с рук нарядные перчатки.
-Где реликвии, которые он тебе продал?
-Какие реликвии? Ах, те реликвии! Да как же? Ведь это была сделка, он их мне продал, а я перепродал. Они уже далеко. Их увезли.
-Куда?
-В Царицын. Пётр Михайлов купил на имя Альберта Каминского. Это все, что я знаю, клянусь!
Сергей положил руку на плечо Алексея и повернул его в другую сторону, чтобы вести к выходу из леса. Тот все равно оборачивался. Внутри кипело что-то до сей поры ему непонятное. Он смотрел, как Николай отрывает Георгию раненную руку. Как они с Полиной грызли его, рвали на куски.
Крики Георгия оборвались. Сергей вывел Алексея из леса и остановился рядом с телегой.
-Ну и учинил ты делов.
Саша сидел за длинным обеденным столом. По другой конец от него находилась Эмма Маринеску. Оба молча помешивали сахар в кружках, время от времени поглядывая на часы.
-Рассвет через 20 минут. – полушепотом заключила женщина. Что ей делать, когда двое её детей не возвращаются домой и им угрожает попасть под солнце? Она хотела было выбежать на улицу в панике, но здравый смысл и Грегор не дали ей совершить такую глупость.
Саша уже представлял похороны Лёши и как будет извиняться перед его гробом. Полина-то точно жива, а этот упрямец наверняка угодил в беду. Может, у него правда больше нет брата? Он начал бить ложкой по стенкам чашки.
Когда Грегор спускался к ним по лестнице, дверь в дом растворилась и на порог встали его дети – живые и невредимые. Пока Эмма и Саша выбегали из обеденной, чтобы встретить их, глава семейства уже подходил к обоим со сжатыми кулаками.
-Полина?
Полина была вся покрыта кровью. Ее зрачки почти пришли в адекватное свое состояние.
-Позвольте, господа, объяснить мне, где вы провели эту ночь?
Алексей увидел за спиной отца Малека. Тот, на удивление, выглядел куда более понимающим. Полина хлопнула ладонью по плечу брата, кивнула головой и торжественно улыбнулась.
-Алексей продал твои реликвии с чердака. Мы нашли покупателя, когда тот уже их перепродал.
Вся семья наблюдала, как все больше и дальше вытягивается лицо Грегора Маринеску. Эмма закрыла лицо руками. Прежде чем Лёша открыл рот, а Грегор поднял руку, Саша выступил вперед и окликнул отца.
-Я ему помогал, папа. Это моя вина тоже.
Все взоры устремились на него. У Лёши немного отвисла челюсть. Малек подавился слюной, его невозмутимость испарилась тотчас.
- Je vous demande pardon.
-Вот...
Глаза Лёши полезли из орбит. Саша достал из кармана брюк миниатюрный флакон из черного обсидиана. Такой же они оба видели тогда на чердаке. Грегор закрыл глаза и сделал глубокий вдох, затем выдохнул и несколько раз кивнул.
-Александр и Полина идут за мной в кабинет. Живо.
Лёша потерянно смотрел, как брат и сестра уходили за отцом. Он не понимал, почему не забрали его. Почему папа не отругал его, как следует? Внутри сжалось все, ему даже хотелось заплакать. Любое наказание было бы лучше, нежели такое безразличие. Его оставили одного, это должна быть эмоциональная ошибка. Он сделал несколько шагов за ними, но дорогу перегородила его мама. Эмма поджала губы и погладила сына по влажным волосам.
-Пора спать...
-Но мама!
Женщина прикрыла глаза и подняла перед ним ладонь. Лёша замолчал.
-От тебя пахнет человеческой кровью. Погляди-ка... - она указала сыну на зеркало. На его шее взбухали фиолетовые венки. – Видишь? Ты все еще опьянен ею. Когда тебе станет лучше, ты мне все расскажешь.
-А папа?
-Оставь. Малек, помоги ему дойти до комнаты.
Малек учтиво кивнул и пригласил юношу пройти вперед. Алексей никогда еще не чувствовал такого смятения, это было похоже на сон. Неизвестность вызывала в нем настоящую панику, от которой его ладони начали покрываться льдом изнутри. Эмма услышала учащенное дыхание сына и обернулась, пока Малек заглядывал застывшему на месте подростку в глаза.
-Лёшенька?
Алексей не мог двинуться. Ему казалось, что он умирает, что прямо сейчас он покинет этот мир, Сашу, Полину, Малека, маму с папой. Он резко вцепился в руки женщины, с его губ сорвалось тихое «мама, мне страшно». Хватка становилась сильнее, пока Малек пытался взбодрить его.
-Мама, прости меня, пожалуйста!
Лёша закричал и спустился перед женщиной на колени, она – следом за ним.
-Лёшенька, успокойся!
-Я знаю, что виноват, правда хотел как лучше! Неужели вы меня не понимаете?! Я думал, что сделаю миру лучше, я думал, что папа обманывает всех! Саша ни в чем не виноват, Полина ни в чем не виновата. Это только я! Вы ненавидите меня, я знаю!
Лёша делал глубокие вдохи, закашливался слюной и слезами. Малек, как только мог, быстрыми шагами пошел за стаканом воды.
-Я умру из-за этой крови, да? Я не хочу умирать!
-Алексей, ты не умираешь! Успокойся, умоляю тебя!
Эмма прижала сына к груди. Она чувствовала, как ее ребенок трясся, а она не могла ничем ему помочь. Ей пришлось увидеть такое впервые, и более потерянной она никогда себя не находила. Женщина полностью села на пол и облокотилась на стоявший рядом комод, держа голову и плечи Лёши, как раньше держала его младенцем. Он впивался ногтями в ее кожу, но она позволяла ему так держаться.
Малек остановился рядом с ними со стаканом воды. Коридор погрузился в тишину, прерываемую лишь глухими всхлипами.
***
- Откуда ты достал тот бутылек?
Лёша шел рядом с Сашей, пока Полина вела их по лесной тропе. Его лицо оставалось немного припухшим от тяжелого утра, о котором он попросил маму никому не рассказывать. Ему было стыдно за свой срыв. Он проделал такой большой путь, лишь недавно почувствовал власть и вот разрыдался в руках мамочки, как совсем еще маленький мальчишка. Он сжимал ремень от ружья на своем плече – такое же несли брат и сестра.
-Малек сказал мне, что ты уехал с коробками тем вечером. Я сразу понял, что в них. Поднялся на чердак. Ты многое оставил, но папа бы все равно заметил пропажу. Вот я и взял, что первое под руку попалось. Будто ты не один в этом участвовал.
Лёше стало стыдно, он отвернулся от брата.
-Отец все равно не поверил. Он же знает, на что кто из нас способен. – прервала их Полина.
То паршивое терзание на сердце Лёша запомнил на всю свою жизнь. Саша был во многом лучше него, отец его любил, мама видела в нем взрослого, а Полина часто брала его куда-то, оставляя Лёшу одного дома. Конечно, брат этого заслуживал, но зависть грызла его эго, которое все равно становилось шире с каждым последующим решением.
Они остановились на полянке, где уже стоял деревянный стол с банками. Настроение Полины было лучше, чем у братьев. Ей искренне хотелось разбавить то давление, которое они все ощутили за прошедшие дни.
-Научу вас стрелять, как меня однажды научил папа.
Как же Лёше хотелось быть особенным, замеченным. Ему хотелось похвалы. На нее он клюнул, когда попался на удочку контрабандисту. Получается, любая похвала, которую он получал, могла быть ложной, как эта. Он наблюдал за тем, как Полина объясняет основы стрельбы, следил как Саша держит ружье и повторял за ним. За часы в лесу ему несколько раз отбило плечо, но из противности своей он все равно лез вперед и стрелял по банкам.
Саша попадал в четыре из пяти, он попадал в крышку от одной.
Наконец, Полина встала над ним, нависая над его спиной и накрывая руки брата своими, чтобы вместе целиться в эти банки. Лёша чувствовал сладкий запах ее парфюма. Он очень любил сестру. Наверное, поэтому ему было обидно, что даже в ее глазах он навсегда останется братом-неудачником с большим самомнением.
Они стреляли вместе и попали в пять банок из пяти.
-Всегда оставайся спокойным. – прошептала Полина, прежде чем отстраниться и оставить брата наедине с ружьем.
Вместе с Сашей они отправились на прогулку по лесу, а Лёша, настояв на том, что хочет еще пострелять, вернулся к деревянному столу и расставил банки по местам. Он поправил свои кожаные перчатки, поднял ружье и встал подальше, чем прежде.
В одиночку он подстрелил пять банок несколько раз подряд. В его глазах загорелся гордый огонь. Он стрелял еще раз и еще, пока патроны совсем не закончились.
Полина и Саша гуляли неподалеку, поэтому слышали каждый выстрел, напоминающий им об упертости брата. Но на самом же деле они не считали его таким, для них он был целеустремленным. Тогда, в кабинете отца, Полина нахваливала его ум. Единственная ошибка, которую совершил Лёша, это попасть в ловушку контрабанды, но все остальное он сделал очень ловко. Да и цель была благородная. Вряд ли Грегор Маринеску ощутил гордость за сына, но наказание сестра ему отсрочила.
-Я хочу уехать учиться в Санкт-Петербург. – между делом, обходя пни, сказал Саша.
-Но там же нет университетов для вампиров.
-Я знаю.
Полина остановилась. Она посчитала, что неправильно поняла Александра, но, когда тот остановился следом, увидела в его лице полную решимость.
-Вот, значит как.
-Я подумал, что если отучусь среди людей, то смогу пробиться куда-то дальше, чем... - Саша замялся.
-Чем нахлебник большого наследства. – Полина понимающе кивнула и предложила продолжить прогулку.
-Во всяком случае, ты хочешь ехать туда учиться. Твои стремления похвальны, только вот Лёша не оценит. Для него ты поедешь к сотням Георгиев.
Улыбка не спадала с их лиц. Стрельба уже стихла, и они приняли решение вернуться.
-Брат поймет, я уверен.