Rosso Corsa

За круглым столом сидели три огромных крысы. Свои белые вытянутые морды они уткнули в веер карт, а красными глазками хитро бегали по мастям. В их чашечках из старинного сервиза фарфоровая кукла наливала из чайничка с розочками красный чай. Когда кукла поднимала голову, ее круглые глазки открывались и тихо щелкали. Она насыпала в красный чай сахар и ее глазки снова закрывались.

Недалеко на маленькой сцене слепой жонглер в черно-белом костюме показывал трюки – им никто не удивлялся, но он этого не видел, поэтому постоянно улыбался, показывал свои кривые передние зубы. Он жонглировал кукольными туфлями, жонглировал бокалами и яйцами.

Стрелка часов крутилась назад. Кукла поглядывала на них, снова и снова наливая крысам красный чай и насыпая в него сахар. Вокруг висели картины с лицами, они наблюдали за игрой и смеялись между собой.

Первая крыса бросает шестерку треф. Вторая крыса перекрывает свою карту червовой дамой, пока третья подкидывает ей шестерку пик и пискляво хихикает. Рука крысы-неудачницы дрожит над козырем - тузом червей, шестерки она перекрывает десяткой бубен и получает от другой крысы десятку пик. Крыса-неудачница выпивает красный чай, кукла тут же закрывает глазки и наливает ей еще, насыпает две ложки сахара. Вторая крыса предчувствует свою победу. Она скидывает короля червей и с досадой наблюдает, как ее противница выкладывает семерку червей.

Картины начинают истошно смеяться, когда крысы прыгают одна на другую. Победительница старается вгрызться двумя зубами в шею каждой. Чашки падают со стола, жонглер роняет и разбивает яйца, а стрелка часов быстро крутится вправо. Все начинает кружиться, смех смешивается с крысиным писком и тиканьем маятника.

Все это безумие сменяется бесконечной темнотой, а затем разрисованным потолком. Алексей открыл глаза и увидел над собой две маски. Женщина нависала над ним, края ее маски изогнуты в форме крыла бабочки - оно было обрамлено золотой паутиной. На переносице красовалась капля рубинового стекла, которая напоминала застывшую кровь, пока над бровями вверх взмывали два павлиньих пера.

С другой стороны стоял мужчина. Его маска с клювообразным носом придавала ему вид полуптицы, полудемона. Глаза окружены золотыми спиралями, на щеках нарисованы крылья летучей мыши.

Алексей заорал, что было сил, но женщина накрыла его рот рукой в белой карнавальной перчатке и быстро стянула с себя маску – это была Полина. За ней маску снял Николай. Они оба смотрели на него глазами, полных не только вопросов, но и глубокой злобы. Первая заговорила Полина.

-Где ты был, Алексей? Что ты натворил?

Она осыпала его вопросами, пока сам он еле поднялся с перьевых подушек. Голова ныла, один глаз вовсе не открывался. Единственным напоминанием о совершенном был железный привкус на зубах.

- Видно, мальчик забылся. – подытожил Николай и сел на стул напротив. Он был в нарядном костюме, который больше напоминал стиль семнадцатого века. О нем же говорил белый парик, такой же носила Полина.

- Убил человека и тут же захворал амнезией. Ты же знаешь, как это бывает.

Их голоса соединялись эхом. Да, он убил человека, такое не позабыть, но как тогда объяснить отсутствие раскаяния на душе?

- Мне доложили, что он его всего обгрыз. Как голодная дворовая собака, ей богу.

- Не называй его так.

- А как иначе? Ни аккуратности, ни баланса. Полина, он отгрыз ему руку и откусил нос.

Полина скрестила руки на груди, бродя вокруг кровати. Она не чувствовала жалости к жертве, ведь он сам подошел к пьяному вампиру и наверняка хотел арестовать его вместо того, чтобы пройти мимо. Иной вопрос, что если брата увидел кто-то еще, прежде чем его нашли их добрые знакомые. Она крепко схватила Алексея за плечи и осмотрела его испачканное темными пятнами лицо.

- Как это произошло?

- Я был в «Три стакана», немного пригубил и пошел домой.

- Откуда у тебя были деньги на «Три стакана»? – вмешался Николай, его голос стал на октаву выше.

-Продал вещи из папиного чердака.

Это было невозможно, но кожа Полины покрылась бледным мраком. Она выпрямилась, ее лицо осунулось, глаза стали настолько широкими, что вот-вот должны были вылезти. Ее острые ногти до боли впивались в плечи младшего брата.

- Какие еще вещи, Алексей?

От этого шепота тело юноши покрылось ледяными мурашками. Но он в ту же секунду вспомнил свою гордость и смело поднял голову.

- Те, которые он украл. И на которые не имел никакого права.

Полина приподняла подбородок, ее ледяные глаза уже вырезали из Алексея новое блюдо для «Три стакана». Губы, обведенные почти фиолетовой помадой, начинали растягиваться в нервной ухмылке, пока тонкие брови соединялись в жалостливой дуге, образуя между собой морщинку.

Николай прикрыл лицо рукой, задумчиво помял переносицу и поспешил удалиться из комнаты, которая оказалась ничем иным, как спальней. Алексей сидел на большой кровати с высоким балдахином. Пока Полина молчала, он заметил за ее спиной выход на балкон, укрытый плотными занавесками.

Он с удивлением смотрел, как сестра медленно опустилась на пол и со вздохом положила голову на его колени. Им было так привычно сохранять это молчание, что Алексей без ее слов почувствовал исчезновение всякой злости и обиды.

- Зачем ты это сделал?

- Зачем он все это хранил?

Полина прикрыла глаза, будто собиралась вот так вот и заснуть на коленях своего младшего брата. Никогда ей не приходило в голову, что им придется оказаться в ситуации до сей поры ей настолько чуждой. Ведь с самых пеленок в них воспитывали глубокое доверие и уважение к родителям, а Лёша просто взял и растоптал их сакральные правила. С иной же стороны, она всегда чувствовала, что ее братец однажды выкинет настолько поразительное выступление.

- Эти артефакты – наша история, Лёшенька. История целых кланов, живших многие столетия от нас. Папа выкупает их, чтобы передать инициаторам. Они работают над музеями, которые расскажут историю нас, настоящих вампиров. Без лжи, без укрытия. Как не делает это ни один музей сейчас. Нас всегда держат там за людей. Все время присваивают все себе, а мы покорно молчим.

Алексей слушал это и его сердце окончательно останавливалось, падало куда-то вниз, в самые пятки. Голова Полины становилась все тяжелее, а привкус крови на зубах становился ярче и противнее.

-Кому ты их продал?

-Георгию.

Между ними снова повисло молчание. Полина провела в голове простую арифметику. Это произошло не меньше, чем шесть часов назад. Некий Георгий уже давно уехал, прибрав к себе самое драгоценное, что было у их отца. Глаза Алексея следили за силуэтом Полины, который медленно поднялся с пола.

- А что вы здесь делаете, Полина?

- Это должно волновать тебя в последнюю очередь. Нужно думать, как исправить твою нелепость.

Полина вытащила из-под кровати огромный сундук, содержимое которого больше напоминало склад на случай внезапного маскарада. Она вытянула из груды украшений маску медведя и надела ее на лицо брата, поручив ему все время держать рот на замке и говорить по случаю острой необходимости, коей у него, конечно, не будет.

Они вышли из спальни, быстрым шагом прошли в залу, где толпились наряженные вампиры. Почти все гости курили, от чего под потолком скопились тонны дыма, сквозь который прорезался свет люстр. Здесь, наверху, изображались сцены из греческих трагедий. Он был украшен искусственным плющом, который обвивал обнаженные балки и переходил на мраморные колонны. По углам в разных позах стояли манекены, сильно напоминающие реальных людей. У Алексея не было времени и сил рассмотреть их поближе, но он ощущал яркий аромат абсента, ладана и пороха. Этот запах отложился у него на подкорке, хотя волноваться стоило совсем об ином.

Каждый гость носил замысловатые маски. Женщины обтянули свои талии белыми и черными корсетами, кто-то из них использовал цепи вместо шнуровки. Они обнажали плечи с татуировками и танцевали в платьях с асимметричными драпировками, а мужчины - во фраках с вывернутыми наизнанку алыми подкладами.

Многие смотрели с хохотом на Полину и шептались, когда замечали плетущегося за ней медведя. Алексей даже не заметил, как за ними последовал Николай и Сергей. Только теперь он вспомнил, что говорила Полина, - этот стальной вампир выжил от удара серебром, но теперь он сильно хромал и выглядел нездорово. Такой компанией они вышли за двери, в холл, где были приоткрыты двери, и только теперь Алексей понял, что бал-маскарад проходил, кажется, в заброшенном здании.

Полина эмоционально объясняла друзьям, какую же глупость сотворил ее брат, руками показывала, какой большой конец ему наступит в скором времени, выговаривала ругательства, которые доселе не содержал в себе ни один русский словарь. Она махала свой маской, задевала павлиньими перьями Сергея, угрожала Николаю, что последствия могут затронуть всех. Ей стало так душно от своего же возмущения, что она заставила их обоих развязывать ей корсет, пока сама продолжала ругаться со стеной, но не с Алексеем, который стоял поодаль и виновато ковырял разбитую плитку носком ботинка.

В своих костюмах, с Алексеем и его похмельем они сели в повозку. Лошади рассекали наземную тишину копытами, троица сидела напротив юноши и с осуждением рассматривали его внешний вид.

- За сколько хоть продал? – спросил наконец-то Сергей.

- Ему хватило хорошенько поесть в «Три стакана».

Сергей свистнул и отвернул голову. Полина наклонилась вперед и взяла руки Алексея в свои.

- Я понимаю, что ты хотел как лучше. Но ты должен думать не десять, а двадцать раз. Ты мог сначала подойти ко мне и спросить, в чем дело.

- Ты никогда не отвечаешь на вопросы, касаемые отца.

Полина с досадой прикусила нижнюю губу, от чего та до боли побелела. Она знала, что здесь была и её вина. Но как она могла предугадать, что такое ее отрешение от вопросов братьев может привести к целому преступлению против отца.

Извозчик повернул лошадей, они ехали далеко за пределы города.

- Вы меня казнить будете? – пробормотал было Алексей, но тут же увидел над собой пролетающую сову. Они приближались к лесу.

- Не говори чепуху.

Лес встретил их острыми ветками извилистых деревьев, шуршанием листвы и чистым ночным небом. Полина приподняла платье и перешагивала через ямки и сухие ветки, рядом с ней шел Николай, а Сергей вместе с Алексеем следовали за ними.

- Я тебя не осуждаю. На самом деле запутанные эти дела с музеями... Какая кому разница, если глобально посмотреть?

Алексей внимательно слушал его.

- В музеи вампиры разве ходят? Мы сами как музей. Хочешь узнать о прошлом клана, попросись в гости его потомков и дело в шляпе. А люди-то в своих горшках разобраться не могут, что с них взять? Думаешь, они от большой ненависти на табличках не пишут, что вот эту вазу слепила женщина-вампир в далеком веке до нашей эры?

Их прервали. Полина и Николай остановились на маленькой сухой полянке и огляделись по сторонам. Николай прокашлялся, а когда получил кивок от Полины, прижал руки замочком к своему рту. Он издал протяжный вой, который показался Алексею похожим на стон животного. Внезапная тишина. Второй вой стал еще протяжнее и дольше, он был искаженный и смешивался с криками возбудившихся сов. Они попрыгали со своих веток, хлопая крыльями. Затем третий и четвертый раз. Лишь на пятый Алексей услышал шелест листьев - кто-то быстро бежал к ним. Он не успел опомниться, как между ним и Сергеем пробежал крупный волк. Животное, почти оцепеневшее, смотрело покорно на Николая, пока Алексей не мог поверить, что это не галлюцинации после похода в "Три Стакана".

Он наблюдал, как Полина спустилась перед волком на колени, взяла его загривок обеими руками и со всей своей женской дури вонзила клыки в шею зверя. Волк заскулил, начал слабые попытки вырваться, но не умирал. Полина даже не пила его кровь, ее глаза были зажмурены, словно весь процесс давался ей с невыносимой сложностью. И даже когда она освободила его, волк не упал ей в ноги. Он стоял на подрагивающих лапах, пока его глаза, хрустальные, точно у мертвого, смотрели в одну точку. Секунда и он ринулся вперед, бежал так быстро, что через мгновения скрылся в густом лесу.

- Думаешь, поможет? – хрипло спросил Николай. Он протянул Полине белый платок.

- Если нет, я эту сволочь найду сама и придушу собственными руками. – ответила Полина, вытирая кровь животного с лица.