Rosso Corsa

Полина сидела у окна и дремала под постукивания капель дождя. Алексей уже давно открыл глаза и смотрел на нее из-под опущенных век. Его голова раскалывалась, он почти ничего не помнил. Об их похождениях напоминала только боль в суставах и остатки тошноты.

Он узнал свою комнату и заставил своё тяжелое тело перевернуться на бок. Часы показывали шестой час вечера. Он потянулся и пересел на край кровати. Полина не просыпалась, ее голова медленно падала и выпрямлялась обратно. Она так и не переоделась.

В голову Алексея что-то выстрелило. Он подбежал к шкафу и открыл его – коробки были на месте, все так же укрытые одеялом, как он их и оставил. Внутри бушевали сомнения. Правильное ли решение он принял? С другой стороны, какой смысл переживать, если он отдает себе отчет – все делается с благой целью. Вряд ли их отец сильно колебался, когда занимался такой подлостью.

Но тот знал, зачем это делает, а он?

- Ты уже на ногах... - Полина наблюдала за братом из кресла. Ей было лень вставать, она только недавно задремала. Ей не хватило бодрости, чтобы заподозрить в действиях брата нечто необычное. К тому же, у нее хватало других проблем.

- Сергея ранили серебром. Удивительно, но он выжил.

Алексей закрыл дверцы шкафа и облокотился на них. Сергей был крупным вампиром. Чтобы сжечь его серебром, потребовалось бы немало времени.

-Мы не сразу вытащили нож, даже притронуться к нему, а извозчика еле заставили. Он ведь думал, что мы люди. Все кричал нам, что так делать нельзя.

Полина повернула голову к окну. Серые облака на черном небе напоминали огромные корабли, плывущие под напором ледяного ветра.

- Вы же ведь не к цыганам ехать собирались. – вспомнил вдруг Алексей. Молчание сестры он принял за согласие и на продолжении разговора не настаивал. Оба были заняты своими хлопотами, чтобы даже капелька переживания кольнула в груди.

***

Алексей спустился вниз с большой стопкой из коробок. Они отдавливали ему пальцы своим весом, от чего ему сложно было сохранять тишину. Он почти на цыпочках крался в холл, чтобы укутаться в пальто и унести коробки из дома. Погода за окном не подходила для длинных поездок и сделок, но иного выбора не оставалось. Внутри одновременно скреблись кошки, и отступать так просто не хотелось.

Алексей все еще не решил, зачем это устроил.

Он завязывал шнурки на ботинках, когда над ним нависла тень Малека. Мужчина с любопытством смотрел на сына хозяев дома.

-Доброй ночи. Собираетесь подышать свежим воздухом? – его взгляд глянул на коробки и обратно на Алексея, который не поднимал голову, чтобы избежать его глаз.

-Да.

-А что в коробках?

-Мусор.

-Мусор?

Алексей взял коробки и подошел к закрытой двери.

-Позвольте Вам помочь, если не возражаете.

Малек открыл Алексею дверь, довел до извозчика и даже помог сложить в повозку коробки. Он остановился рукой на крышке одной из коробок, что заставило Алексея замереть и следить за его движениями. Морщинистая рука, которую украшал длинный побелевший шрам, немного дрожала от холода.

Было на лице Малека скользкое подозрение, что парень затеял не лучшее свое баловство. Когда Алексей уехал, мужчина еще долго стоял в темноте под мокрым снегом и думал. Его глубокие морщины на лбу не выдавали хмурости, а грустные глаза, блеклые от старости, выражали искреннее сожаление.

Погода становилась хуже. Алексей укрывал лицо рукавом пальто, а сам так и останавливал себя, чтобы остановить извозчика и попросить его вернуться домой. Он ударил себя по колену – он будет идти до конца, даже если сомневается. Его цель благая – вернуть украденное. Это справедливо. Уж лучше его выгонят из дома, если узнают, чем он будет лежать по ночам и ненавидеть себя за трусость.

Извозчик остановил лошадь рядом с вокзальной площадью. Вокруг не было ни единой души, кроме троих мужчин – один из них точно был Георгий. Эти трое носили теплые тулупы и шерстяные шапки. Они тихо переговаривались и курили трубки. Значит, ему не приснилась эта сделка. Георгий тоже заметил его и весело помахал рукой, укрытой варежкой.

-Мы уж думали, что ты нас бросил. – со смехом заявил Георгий, а сам уже оценивал размеры и содержимое коробок. – Славно... Очень славно.

Алексей покусывал губу изнутри. Его дергало. Это была его первая сделка, да еще какая. Когда он увидел, как Георгий достает кошелек, в его глазах помутнело. Это будут его первые честно заработанные деньги. И когда он почувствовал купюры в своих руках, пускай и через перчатки, его радости было не занимать. Он ощущал бодрость, ему хотелось сделать что-то еще и еще, чтобы этих денег становилось больше.

Двое мужчин, остававшихся в сторонке, хотели задать Георгию много вопросов. Например, почему их поставщик – подросток? Почему он один? Почему он так легко расстается с семейным имуществом? Но оба молчали.

Обратно Алексей ехал с чувством выполненного долга. Он больше не видел в себе обыкновенного мальчугана, он был чем-то больше, чем-то весомее. И ему хотелось быть еще больше. Он желал ощущаться всеми вокруг.

Его взгляд остановился на баре «Три стакана», рядом с которым он попросил остановиться. Алексей поднял воротник пальто и нырнул в поток скрипок, смеха и чоканья рюмками. Он шел по мраморному полу в поисках свободного места. Его силуэт мелькал в зеркалах в позолоченных рамах под приглушенным светом от канделябров со свечами из пчелиного воска. Хрустальные люстры были украшены темными абажурами. Стены перекрыты портретами, старинными картами с отметками кланов. В отдельном зале находилась закрытая библиотека с готическими романами и гримуарами.

Это было одно из тех редких заведений, где кровь подавали не по особому приглашению. Каждый напиток содержал настоящую человеческую кровь, это было даже прописано в меню, которые заменяли на обычные, стоило прийти сюда инспекции.

Алексей заказал на свои деньги ферментированную кровь, смешанную с вином Château de Sang и тмином, и шатобриан из сердца, томленое в крови с трюфелем и гранатовым нектаром. Ему повезло – официантка не спросила его возраста, так как была пьяна и не заметила ничего странного в новом госте. Когда перед его носом появился этот заказ, парень сглотнул слюну и постарался запечатлеть этот вид в своей голове.

Когда кровь коснулась языка, его зрачки расширились, он жадно впился в этот бокал. Он вонзил зубы в мясо, хмурил брови и не замечал ничего вокруг себя. Не замечал даже того, как становится опьянен настоящей человеческой кровью – она попала ему в рот впервые в таком свежем виде.

Деньги, кровь, превосходство. Вот, что правит миром, вот, что никогда не выйдет из моды. Алексей понял это, когда оставил последние деньги в качестве чаевых и увидел пьяную благодарную улыбку официантки.

Он спотыкался об воздух, идя к выходу. На его лице была юношеская, полная восторга от нового опыта ухмылка. Алексей смотрел впереди себя, пока шел по пустынной улице. Он шел ровно по середине, качался в разные стороны и широко улыбался, пытаясь слизать с зубов остатки крови, достать еще немного мяса. Ему хотелось плакать от этого великолепия. Он не мог понять, как вампиры отказывают себе в этом райском блаженстве, когда весь мир будто бы падает к твоим ногам, когда ты возвышаешься над всеми. Когда ты – хищник, а они, весь остальной мир – твои жертвы, которым лишь повезло родиться в эти времена, такие беспощадные к вампирам. В эти времена, когда появляются заведения вроде Красной рощи, когда Андрей Павлович открывает этические союзы.

Алексей почти летел вперед. Какой же абсурд был скрывать всю красоту реального мира. Как же было приятно содрать эту пелену и увидеть его настоящим. Он начинал смеяться при виде бездомных кошек. Он смотрел на театральные афиши и смеялся актерам в лицо. Он видел свое отражение в окнах и восхищался тем, как может абсолютно спокойно идти по этим ночным коридорам и не бояться ничего.

В конце улицы его окрикнули. Это был худощавый мужчина в фуражке – один из ночных патрульных, следящих за вампирами в их активное время суток. Алексей остановился, его улыбка расплывалась в чеширской хитрости, пока патрульный приближался и уже ругался на пьяного подростка. Алексей знал, что обязан сделать прямо сейчас, и ничто не сможет переубедить его.

Той ночью улицы города впервые за многие годы услышали долгие, несчастные крики человека.