Rosso Corsa

Убить вампира, на самом деле, легче, чем вы можете себе представить. Исторически так сложилось, что люди подготавливают целый арсенал оружия, оберегов и томиков с молитвами, когда на практике им пригодится острое серебро и на каплю больше смелости, чем у большинства охотников за кровопийцами.

Для меня нет ничего комичнее, чем отобедать вырезкой в чесночно-травяной корочке или разрешить горничной помолиться с крестиком в моем доме.

-Мария, Вы можете помолиться, но давайте обойдемся без святой воды! – пришлось мне однажды остановить женщину, которая несла в свою комнату кувшин. Не потому, что я боюсь святой воды, а потому что в доме у меня паркет.

А где вы видели человека, который не умрет от осинового кола? Простите, я не пытаюсь злорадствовать или умничать, в моих лишь интересах показать, насколько все интересно в нашем мире.

В моих словах и рассказе нет цинизма или насмешки. Серебра мы и впрямь боимся, как огня. Представьте, каково это сгореть заживо, еще и изнутри. Если в организм вампира попадет немного этого металла, то он начнет плавиться, так что готовьтесь услышать невыносимые вопли, похожие на животное, загнанное в угол.

Среди вампиров бытует легенда о сумасшедшей влюбленной паре, которые пошли наперекор своим семьям и поженились, в тайне совершив обряд. Они надели на пальцы серебряные кольца и дали ожогам покрыть свои тела. Бедняжки умерли в один день.

Зеркала тоже доставляют много хлопот. Наша семья предпочитает покупать их под заказ. Когда-то давно я вычитал в газете наинеприятнейший случай. В доме вампира разбилось серебряное зеркало, осколками которого поранилась его падчерица. Девочка умерла в страшных муках. Вообще-то, скажу вам по секрету, я подозреваю, что ставить в комнату ребенка, пусть и чужого, зеркало, не удостоверившись в материалах, было опрометчиво. Либо очень умно.

Серебряные пули, серебряные кинжалы, серебряные кресты. Если ваш осиновый кол будет покрыт серебром, я вам от чистого сердца поаплодирую, но заводить добродушной беседы, пожалуй, не буду.

Ирония бессмертия в том, что она не учит нас и не делает мудрецами, к которым вы можете обратиться за ценным советом. Оно дает нам больше времени на одну и ту же ошибку. Эту ошибку мы выбираем в юношестве, а затем всю жизнь остаёмся ей верны. И чем чаще мы ее совершаем, тем глобальнее становятся ее последствия, и тогда начинает назревать вопрос – действительно ли мы так бессмертны, как принято считать?

Я слышал, что мой прадед умер своей смертью, но как именно – никто мне рассказать не удосужился. Чаще всего вампиры все-таки умирают, но только от рук другого вампира или от своих собственных.

Самоубийство видится многим вампирам, погрязшим в бесконечном кругу бессмыслицы, единственным верным выходом. Вечность не дает больше возможности. Вы начинаете привязываться к одному месту для жизни, сидите под одной крышей, общаетесь с одними и теми же лицами, пьёте один и тот же алкоголь. И этому конца края не видно. Постепенно вы забываете самые яркие события своей жизни. Они сменяются одной картинкой. Помню, как прошлым маем хорошо провел время – сыграл с друзьями в бильярд, пострелял оленей и выпил дорогого коньяка в компании милой дамы. Помню, какой яркой была зима в прошлом году – мы с друзьями играли в теннис, я покатался на лошади и познакомился с какой-то странной студенткой, которая в конце занятия чуть не свернула себе шею. Потом выпил дорогого вина. Помню, каким теплым было утро вчера. Или это было в прошлое воскресенье? Да и тогда было не холодно.

Как я пришел к этой жизни? Наверное, после той увлекательной шахматной партии.

Вообще-то, мне нельзя жаловаться. О моем положении в обществе ходят легенды. Кто-то обвиняет меня в использовании гипноза над людьми, иначе как еще объяснить ту лёгкость, с которой я однажды поступил в общий с ними университет, получил работу и завел много друзей среди смертных. Многие из них давно умерли, одно поколение сменило другое, а их потомки продолжают видеть во мне товарища. Я же боюсь показаться им монстром. Вернее сказать, я боюсь, что они узнают, каким монстром я в действительности являюсь. Но они продолжают хвалить меня за каждое мое решение. Признают во мне «новый вид вампира», который по природе своей больше человек. Я улыбаюсь им в ответ.

Что я помню точно, так это слова матери.

-Саша, все средства хороши, когда хочешь выжить.

Но требовалось ли мне выживать на самом деле? Или я стал пленником своих комплексов и страхов, которые на каждом углу шептали мне, что меня никогда не признают «своим», что я останусь в своей банке и буду только наблюдать, как развивается этот мир, где доминирует человек?

Самое сложное – это смириться с тем рядом выборов, которые ты сделал на протяжении всей своей жизни, и которые привели тебя в назначенную точку. И даже сама идея мечты вернуть все обратно и начать сначала для меня не имеет смысла. Потому что даже сейчас я остаюсь таким же трусом и каждое мое новое решение будет напоминать предыдущее.

Все вокруг меня были достойны яркой, счастливой жизни. Они были достойны признания. Они всегда двигались так превосходно, так натурально и самобытно, но так правильно, что каждое мое топорное движение напоминало пародию. Когда я открывал рот, мои слова казались мне ненастоящими. Я будто играл роль в театре, где должен предстать перед зрителями в образе знающего и видящего Януса. Каждая моя мысль будто рождалась не в моей голове, а где-то вне меня. Я лишь произносил ее, а свой голос слышал вдалеке, сомневаясь даже, что меня услышали.

Время от времени я смотрю на маску ночного лика. Ту, что уже появлялась в моих страшных снах и не раз. Я держу ее в руках, смотрю ей в глаза, а в полном одиночестве надеваю ее перед зеркалом. Трещины на этой маске напоминали карту звездного неба. Давно, еще будучи подростком, я читал легенду, что вампиры не обладали бессмертием, а эти звезды отображали то небо, каким они видели его до потери своей человечности. А сама маска была слеплена Луной из глины мертвого моря. Она подарила ее своему возлюбленному-вампиру в знак власти над временем. Но когда тот надел маску, Луна заплакала, а ее слезы оставили на поверхности эти бесконечные трещины.

Имел ли я когда-то власть над временем? В таком заблуждении находится каждый молодой вампир, опьяненный своей сверхъестественностью. Мой брат был не просто пьян. Он до такой степени овладел временем и заставил всех в это поверить, что я и сейчас в нем не сомневаюсь.

Но самое главное, боялся ли он хоть раз того же, что в себе так рьяно отрицаю я все эти годы? За многие столетия вампиры стали немного нежнее в своих подходах к людям, изменились их физиологические особенности и потребности. Мои предки прятались от солнца в гробах и склепах, затем спали в своих домах и квартирах, а сейчас нам достаточно намазать толстый слой специального солнцезащитного крема, чтобы смочь находиться на солнце.

Несмотря на такую щедрость современных технологий, вампирам приходится накрывать одеждой большую часть своего тела, иначе не избежать ожогов. Если вы откроете любую научную статью в журнале по теме, то узнаете, как часто у вампиров встречается рак кожи.

Некоторые боятся, что природа раком не ограничится, и солнце сожжет их глазные яблоки – поэтому, они носят солнцезащитные очки в любую погоду.

Справиться с солнцем помогло время. Но никакое время не заставит тебя передумать, что нет ничего вкуснее и желаннее, чем человеческая кровь. Самые вкусные части – шея, запястья и бёдра. Мне мерзко от того, какие трюки выдумывает мой мозг, когда я вижу свежую кожу перед собой. Сколько лести и обмана он сочиняет. И каких сил мне стоит, чтобы закончить этот поток мерзких манипуляций.

Чем дольше ты себя останавливаешь, тем более окостенелым становишься. Разум притупляется, движение замедляется, а взгляд начинает быть похожим на глупую рыбку. Если бы не тайные провизии в виде пакетов крови, я бы уже давно умер.

Я до сих пор показываю людям фокусы. Подменяю купюры на кассе, ускоряю их опьянение или заставляю забыть, куда они шли, но лишь в самых крайних случаях. И честно признаюсь, не для охоты, а чтобы выиграть время, поспешить на помощь или выведать полезную информацию.

Скорее всего, мой рассказ выглядит, как дешевая попытка оправдаться и вызвать сочувствие, но я бы отнесся к нему, как к покаянию, ибо несмотря на все те достижения и несмотря на полное доверие моих друзей, я знаю, что внутри меня живет обман, который рвется наружу. Он в моих глазах, на моих губах, на моих пальцах.

Я стыжусь чувства вины и избегаю его при любом удобном случае. Однажды я использовал человека для удовлетворения своей потребности, а после отправил его тело семье, оплатил всю процессию похорон и возместил весь ущерб. Сделал я это, не думая, чтобы затем мгновенно уйти в бильярдную за дозой кокаина. Я отыграл в тот вечер всю сумму, которую потратил на убитую горем семью и ни капли не жалел о содеянном до самого момента, когда вещество перестало действовать.

Когда же я заставил себя поверить, что то убийство произошло случайно, то совершил такую же ошибку. Я привел к себе домой избитую клиентом проститутку, позволил ей принять мою ванну, попросил горничную подготовить гостевую, а сам заранее заказал утреннее такси для бедняжки. Зачем я это делал? Чтобы доказать себе, что во мне есть человечность. Я умею сопереживать любым людям и готов подать руку каждому, кто потянется за ней.

Моё любопытство привело меня в холл, где висела кофта моей гостьи. Я ловко пролез в ее карманы и достал оттуда сверток купюр – хлеб этой проститутки. Затем вытащил оттуда же металлическую коробочку, в которой нашел маленькую черно-белую фотографию до боли знакомого мужчины, пакетик белого порошка и коллекционную вьетнамскую монетку. С фотографии на меня смотрело лицо человека, который однажды сильно оскорбил меня и оставил на мне клеймо позора в той компании, куда я уже не смел заявиться. Это случилось в самом начале моего пути и тогда мне пришлось несладко.

При виде этого прищура у меня засосало под ложечкой. Я услышал, как моя милая гостья вышла из ванной. Она все еще была пьяна и стонала от головной боли, звала меня и просила дать ей аспирина. Я закрыл металлическую коробочку и вместе с остальным содержимым положил в свой карман.

Той ночью я совершил еще одно убийство. Я выпил из нее всю жизнь. Вряд ли она понимала, что происходит. Для нее я был маньяком-каннибалом, от которого она бегала по всем углам и кидала предметы со столов, будто хоть одна лампа или фигура медного всадника могла меня остановить.

Кровь людей никогда вам не надоест, она на вкус всегда разная и ее качество может здорово повлиять на ваш рассудок. Но как можно поедать людей? Ты в этом толк точно знал.

Мне всегда было противно притрагиваться к частям тела уже мертвых людей. Холодная, жесткая кожа, эти безжизненные глаза, в которые я каждый раз смотрел и уже чувствовал эту мерзкую горечь во рту. Да и не нравился мне этот страх в них. От него я всегда чувствовал жалящую вину. Мне всегда хотелось, чтобы жертва как бы разрешила себя убить, чтобы она, подписав свой приговор, заранее сняла с меня клеймо убийцы.

Об этом не волновался один мой старый знакомый, который сейчас отбывает свой пожизненный срок в американской тюрьме. Это были семидесятые. Я уже сильно повзрослел, закончил университет, сменил несколько мест работы и занимался бизнесом отца. У меня было все: харизма, хорошее чувство юмора, деньги, слабоумие и отвага. Последнего было даже в избытке.

йС Нилом я познакомился в Терминале. Среди сутенеров и простых работяг, которые приходили сюда, чтобы оттянуть момент возвращения в свое холостяцкое жилище, он выглядел особенно привлекательно, насколько я мог выразиться о человеческом мужчине.

Он был загорелым, носил густую шевелюру, обрамленную бакенбардами. Над верхней губой у него были подкрученные усы. Коричневатую рубашку с геометрическими узорами он расстегнул на две пуговицы, щеголяя цепью на груди. Перед ним дымилась сигарета, ее он макал в пепельницу с логотипом «CBGB». Я сел рядом с ним, заказал такой же стакан бурбона со льдом, как у него. Я наблюдал, как он перелистывал номер Village Voice, его взгляд постоянно бегал между страницами и входной дверью. Пока голос Лу Рида мешал мне заговорить самому, я старался отметить еще какие-то детали. На мизинце парня я увидел кольцо с гравировкой 71, а из кармана куртки торчал кошелек и билет до Сан-Франциско.

Уже и не помню, как мы заговорили. Но уже через пару дней я узнал, что в тот вечер он убил какого-то паренька и украл все его деньги. Я его не осуждал. Он этим пользовался. Однажды я ему помог и взамен он разрешил мне провести пару махинаций с телом.

-Бро, понятия не имею, нахрена тебе это, но валяй.

Мы дружили с ним несколько лет. Я показывал ему свои фокусы, он тогда впервые узнал, что вампирское общество это не политическая легенда.

-Чува-а-ак, да ты нехилый такой орешек.

Меня забавляло, как положительно он оценивал меня. Его вообще не волновала ни одна скандальная новость о вампирах, пока я был его «бро». Однажды он попался. Я пару раз посетил его, а затем улетел на родину. Мне не хватало Янтарного.