Прогнивший Мир

Скрытая напряжённость витает в воздухе. Тёплый ветер шевелит пыль на тренировочной площадке, солнце режет глаза, но отступать нельзя. Выдох. Прыжок.

Кунай срывается с пальцев, летит точно в цель, но траектория слишком линейна. Мичи уходит в сторону, двигаясь с небрежной лёгкостью. Его ядовито-зелёные глаза мерцают с хитрым блеском. Суставы едва шевелятся, но он уже контратакует – сюрикен срывается с пальцев, свистя в воздухе.

Рывок в сторону. Ощущение – будто лезвие рассекло воздух в сантиметре от кожи. Ошибка. Ещё немного, и атака достигла бы цели. Пальцы непроизвольно сжимаются в кулак. Нужно быть осторожнее.

Мичи не спешит. Он наблюдает. Его стойка лёгкая, расслабленная, но это обман. В этом скрыта угроза. — Сатори, ты читаем, — негромко замечает он, делая короткий шаг вперёд. Движение плавное, как у змеи, готовой к броску. — Попробуй снова.

Мышцы напряжены — «Следующая атака должна быть другой.»

Пыль поднимается клубами от каждого шага, воздух на тренировочной площадке раскален, а напряжение в мышцах ощущается острее, чем солнечные лучи, жгущие кожу. Мичи стоит расслабленно, но это обманчиво — за его внешним спокойствием скрывается бесконечная готовность к атаке.

Рывок. Три шага вперёд, одновременно рука взмывает вверх, отправляя кунай в цель. Движение сменяется резким уходом в сторону — удары должны сбивать с толку, разрушать ритм, не давать привыкнуть к направлению атаки.

Кунай, пролетая в опасной близости, рассекает воздух. Мичи слегка склоняет голову вбок, избегая удара с точностью до миллиметра, и с ленивым изяществом перехватывает второй кунай пальцами, будто просто пробует его вес.

Есть шанс. Маленькое окно между движениями — мгновение, когда тело противника перестраивается на защиту. Новая атака — выпад, но кунай снова летит слишком прямолинейно. Лезвие встречается с его перехваченным оружием, отскакивая с коротким металлическим звоном.

— Лучше, — негромко замечает Мичи, скользя взглядом по движениям. Глаза чуть прищурены, словно он подмечает детали, которые сам атакующий не осознаёт. Контратака не заставляет себя ждать. Быстрое движение запястья — сюрикен срывается с пальцев и направляется прямо в верхнюю часть тела.

Мгновенный перекат спасает от удара, но воздух рядом дрожит от скорости сюрикена. Сердце отбивает глухой ритм, в висках пульсирует мысль: — «Чуть не опоздал.»

Мичи молча наблюдает, изучает. Он не говорит, но в его взгляде читается вопрос: — «И что теперь?»

Рывок. Кунай скользит в руке, короткий выпад — двойной удар, направленный на дезориентацию. Чуть сместиться в сторону, укоротить дистанцию… но атака слишком медленная. Лезвие с коротким металлическим звоном встречается с блоком. Мичи с ленивой точностью отбивает первый удар, а второй легким движением кисти направляет в сторону, будто это не оружие, а сорванный с ветки лист.

— Твои движения легко распознаваемы, — негромко замечает он, отступая на шаг назад. В голосе нет упрека, лишь констатация факта.

Разорванная дистанция — шанс. Новая атака строится на изменении ритма: плавный шаг, потом резкий рывок, серия круговых ударов, рассчитанных на перехват. Запястья слегка ноют от напряжения, но важнее — не замедляться, не дать ему полностью контролировать темп.

Мичи отвечает быстрее, чем тело успевает осознать опасность. Пальцы привычным движением срывают сюрикен, в следующий миг он уже летит, рассекая воздух с низким свистом.

Инстинкты вопят. Колебание — короткое, всего миг, но его достаточно. Лезвие чиркает по плечу, оставляя узкую, едва кровоточащую рану. Мгновенный отскок назад, сердце бьется быстрее, ладони сжимаются сильнее, но в теле по-прежнему нет страха, только нарастающее понимание: этого удара можно было избежать.

— Задумался? — в голосе Мичи угадывается легкая насмешка, но в глазах — интерес. Наблюдает, оценивает.

В этот раз не стоит спешить. Движение начинается с малого: лёгкий поворот ступни, перераспределение веса, выверенный наклон корпуса. Лезвие куная холодит пальцы, готовое сорваться с места в любой момент. Серия быстрых движений — заманчиво, но слишком очевидно. Нужен контроль.

Рывок вперёд. Остриё уходит в боковую атаку, вторая рука следует за ним, прикрывая возможный контрудар. Глазами ловлю каждую мелочь: изменение дыхания, напряжение в плечах.

Мичи едва заметно смещает вес, словно ветка под лёгким порывом ветра. В следующее мгновение уже нет там, где должен быть. Пустота. И — рывок навстречу.

Контрудар срывается внезапно, режущим порывом. Отступление — единственный выход. Ноги уже отталкиваются, создавая дистанцию, но воздух всё равно режет ледяной след опасности. Поздно.

— Слишком прямолинейно, — негромкий голос звучит спокойно, но с оттенком ленивого любопытства.

Кажется, он даже не пытается ускоряться. Достаточно сдержанности, едва заметной коррекции движений, чтобы раз за разом оставаться на шаг впереди.

Атаки грубоваты. Нужна точность, не сила. Следующий заход — с паузами, с подготовкой. Ожидание перед каждым ударом, счёт долей секунды, поиск момента, когда защита приоткроется.

Мичи, слегка прищурившись, наблюдает. Теперь не просто уворачивается, но и присматривается, оценивает. Чуть изменяется манера движения: меньше лёгкости, больше собранности. Значит, что-то стало опаснее.

— Уже лучше, — замечает он, уходя в очередное уклонение. — Но всё ещё недостаточно. — Лёгкая усмешка. В глазах — интерес, но не тревога. Разрыв между нами пока слишком велик.

Скрип земли под ногами, тихий шелест листвы, едва слышный под стуком собственного сердца. Взгляд сосредоточен, тело напряжено. Кунай плавно скользит в руке, угол захвата меняется — едва заметное движение запястья. Пора.

Рывок вперёд, но не прямолинейный — смена направления, вращение корпуса, бросок. Оружие уходит в неожиданную траекторию, стремительно меняя угол, но… слишком рано. Чутьё подсказывает: ошибка.

Мичи двигается без спешки, словно уже предвидел. Пальцы ловко отводят кунай в сторону, прежде чем тот успевает достичь цели. Движение плавное, но безукоризненно точное. В следующую долю секунды пространство вокруг заполняется угрозой — его ноги смещаются, отрезая пути к отступлению, а рука уже заносит сюрикен в бросок.

Металл мелькает в воздухе. Уклонение — единственный вариант. Стремительный шаг в сторону, скольжение вниз… но почва уходит из-под ног. Движение было правильным, но привело к новой слабости. Положение невыгодное, стойка нестабильна.

Мгновение — и зелёные глаза вспыхивают короткой вспышкой интереса. Удар. Лёгкое касание по рёбрам — этого достаточно, чтобы обозначить завершение боя.

— Всё ещё слишком очевидно, — голос звучит спокойно, почти рассеянно. — Хороший замысел, но исполнение подводит.

Глубокий вдох. Разбор полётов начинается ещё до того, как ноги твёрдо встают на землю. Ошибка в моменте? Или в общей стратегии? Шаг назад, вновь выстраивая картину боя в голове. Анализ важнее эмоций. Мичи наблюдает с прежним спокойствием, но в глазах — ожидание.

Песок оседает медленно, будто жалея оставлять следы недавнего боя. Запах разогретой земли, лёгкая дрожь в пальцах, отзвуки напряжения в мышцах — тело помнит каждое движение, даже если разум всё ещё анализирует.

— Ошибка не в атаке. Ошибка в том, что атака была ожидаемой.

Мичи, выпрямляясь, беззвучно хлопает в ладоши. Лёгкий жест, но в нём читается оценка. Не насмешка, но и не похвала.

— Ну? — голос ровный, но в ожидании.

Глаза скользят по песку, по воображаемым линиям движения. Как натянутый лук перед выстрелом — напряжение есть, но оно бессмысленно, если не использовать момент.

— Не только скорость, — тихо, больше для себя. — Нужно создавать пустоту, ловушку. Играть с ожиданием.

Губы Мичи чуть дёргаются, но брови остаются приподнятыми. — Понять и сделать — разные вещи, — произносит он, чуть смягчив тон. — Но ты на верном пути.

Короткий кивок. Мысль оседает внутри, находит своё место, как выпавший пазл. Порыв ветра поднимает песчинки, и в этом лёгком вихре уже чувствуется не только тишина, но и что-то большее. Ощущение следующего шага.

Тяжесть предыдущего боя все еще ощущается в теле — мышцы напряжены, дыхание выравнивается медленно. Под ногами прохладная земля, влажная после утренней росы. В воздухе висит запах листвы и пота. Мичи, с его пронзительным взглядом, уже отошел к краю тренировочной поляны, но присутствие все равно чувствуется — как будто яд, пропитывающий его стиль, остался в воздухе.

Теперь передо мной Аои. Высокая, сдержанная, она не торопит, но и не позволяет расслабиться. Ждет, пока дыхание придет в норму. — Готов? — Голос мягкий, но в нем ощущается едва заметный вызов.

Кивок. Поднимаюсь, принимаю стойку. Вес тела равномерно распределен, мышцы готовы к движению.

Она делает шаг вперед — и мгновенно пространство между нами исчезает. Ладонь с силой опускается сверху, словно обрушивается каменный молот.

Отхожу в сторону, избегая удара, но вижу, как ее корпус уже разворачивается. Ни мгновения на раздумья — кулак движется сбоку, быстрее, чем кажется возможным.

Попытка перехватить… но заминка, и вдруг темп меняется. Удар замедляется в последний момент, провоцируя ошибку. Вес тела перераспределяется неудачно — баланс нарушен.

— Ты слишком рано пытаешься предугадать мои движения, — спокойный голос Аои разрезает воздух. — Иногда проще следовать за атакой, чем пытаться её перехватить.

Смысл понятен, но инстинкты еще сопротивляются. В этом есть что-то противоестественное — не сопротивляться, а поддаться, не останавливать, а направлять. Но если хочет научиться, придется изменить подход.

Аои двигается без лишней спешки, но каждый её удар – точен и тяжел, словно падающий молот. Серия ладоней летит в корпус, заставляя искать лазейку в этом напоре.

Шаг назад. Еще один. Пространство сужается – загоняет в угол, вынуждая принять решение. Тянуть время смысла нет. Прыжок в сторону – резкий, с расчетом на прорыв.

Однако нет сопротивления, только лёгкое ощущение свободы. И в тот же миг – рывок, движение ноги, скрытая до последнего подсечка.

Инстинкты вопят, заставляя меня замереть. Земля подскакивает навстречу. Падение превращается в перекат – тело скользит по земле, амортизируя удар. Движение завершается, и вот уже ноги вновь касаются почвы.

Аои едва заметно кивает, но во взгляде нет одобрения – скорее легкий намёк на ожидание. — Если даёшь себе шанс убежать, — голос ровный, но в нём звучит нечто скрытое, почти поддразнивающее, — не забывай, что противник может этим воспользоваться. Побег – это не просто смена позиции, а шанс создать преимущество.

Лёгкий ветер касается кожи, но прохлада не отвлекает — взгляд сосредоточен на противнике.

Аои движется вперёд, будто неторопливо, но в этой медлительности скрыта точность. Ладонь идёт к лицу — прямолинейный, читаемый удар. Слишком просто. И в последний момент траектория меняется. Грудь.

Рука сама тянется к движению, успевает поймать и направить в сторону. Ладонь Аои скользит мимо, но в этом скользящем движении — не поражение, а замысел.

Щель в защите. Узкая, но явная. — «Ловушка? Если да, то слишком тонкая. Бок открыт, слишком явный просчёт для неё.» — Ладонь идёт вперёд, целясь точно в уязвимую точку.

— Неплохо, — голос ровный, но в нём скользит что-то вроде сдержанной усмешки. — Только замешкался.

Аои делает шаг назад, легко перекладывая вес. Ни следа неудобства от удара — вряд ли он достиг цели в полную силу. — В бою шанс длится мгновение. Решился атаковать — бей сразу, без колебаний.

Аои делает резкий шаг вперёд, колено взлетает вверх, целясь в корпус. Мощное, прямолинейное движение — уйти назад кажется естественной реакцией.

Ступни отталкиваются от земли, но вместо ожидаемого преследования — пауза. Она замирает, взгляд холодный, оценивающий. Это не просто удар, а тест. Не атака, а приглашение к ошибке.

Мысль режет сознание, заставляя сместить вес, поменять траекторию. Рывок в сторону, чтобы уйти с линии, но оставить пространство для манёвра.

Губы Аои чуть приподнимаются в почти незаметной усмешке. — Иногда противник атакует не ради удара, — голос ровный, но в нём звучит мягкое предупреждение. — А чтобы заставить тебя двигаться в нужном направлении.

Пауза. — Никогда не делай того, чего от тебя ждут.

— «Значит, если враг ведёт бой, словно расставляет сети, стоит ли рвать их силой? Или лучше разорвать саму логику ловушки?»

Аои делает шаг вперёд, вес тела смещается, и внезапно её нога взлетает вверх, несётся в грудь с сокрушительной силой. Такой удар выбивает воздух, ломает рёбра, заставляет лёгкие гореть.

Встречать его лоб в лоб — глупость.

Ступни отрываются от земли, уходя назад в последний момент. Удар проходит мимо, но не бесследно — скользящий толчок цепляет тело, отправляя в контролируемый полёт. Позволить себе падение? Нет. Восстановить равновесие ещё в воздухе, перекат, выход в стойку.

Аои не даёт передышки. Она не прерывает движение, продолжает напор. Глаза ловят малейшие изменения в позиции, проверяя, насколько быстро можно адаптироваться.

Встречный шаг — риск, но другого выхода нет. Рука взлетает вверх, точно в локоть. Контакт. Вибрация отдаётся в костях. Это не удар, не попытка пробить защиту — это вмешательство в структуру атаки. Локоть уходит в сторону, разрушая угол следующего движения.

Бровь Аои слегка поднимается, в голосе скользит легкое одобрение: — Молодец. Сила — это не только удары, но и направление. Иногда проще поддаться напору, чем пытаться его остановить.

Слова едва успевают улечься в сознании, как новая атака обрушивается, заставляя отступать. Удары идут один за другим — руки, ноги, снова руки. Их ритм невозможно предугадать, но нельзя позволить, чтобы они достигли цели.

Парирование. Уклонение. Контратака. Дыхание становится тяжелее, мышцы начинают наливаться свинцом. Вдруг её стойка меняется. Открытая зона. Искушение для атаки. Но слишком легко.

Глаза замечают, что плечо напряжено не так, как должно быть в ожидании удара. Скрытый замах? Подготовленный контрудар?

Шаг вперёд. Ладонь поднимается в атаку, но доля секунды задержки делает движение нарочито медленным.

Губы Аои снова тронуты лёгкой улыбкой.— Хитро. Начинаешь использовать не только рефлексы, но и голову. — Пауза. — Но не забывай: если ты что-то можешь придумать, значит, и противник тоже.

Аои смещает вес, корпус поворачивается, и внезапно пятка рассекает воздух, нацеливаясь в центр тела. Финальный удар — быстрый, тяжёлый, точный.

Силы недостаточно, чтобы встретить его напрямую. Руки взлетают вперёд, ладони скользят по её ноге, перенаправляя движение. Вектор удара меняется, но сила удара не исчезает — тело уносит назад, ноги не удерживают равновесие, пятки скользят по земле. Удар гасится, но всё равно ощущается в каждом ребре.

Пыль оседает. Аои стоит на месте, даже не переводя дыхание. В глазах — спокойное ожидание. Подняться сразу — вопрос принципа. Колени напрягаются, мышцы протестуют, но тело снова встаёт. Дыхание сбито, плечи тяжелеют, но что-то внутри пульсирует ясным, живым ощущением.

Аои прищуривается, оценивая. В уголках губ затаился намёк на одобрение. — Быстрее, чем ожидалось, — голос мягкий, но в нём есть твёрдость. — Но ловкость и скорость не заменяют опыта.

Мичи подходит, движения лёгкие, расслабленные, но взгляд пронзительный, пристальный. От него веет уверенностью, свойственной тем, кто привык к смертельным играм. — Какие выводы ты сделал из двух боёв? — Слова звучат спокойно, но за ними ощущается скрытый вызов.

Оцениваю ситуацию. — Ошибки очевидны. Атаки слишком прямолинейны, предсказуемы для бойца вроде него. Скорость и сила важны, но если противник видит удары заранее, он легко их блокирует. Значит, нужна неожиданность. Пустота, пространство, где он сам запутается в своих ожиданиях.

Глаза Мичи чуть сужаются — он замечает паузу, наблюдает за реакцией. — Начинаешь понимать? — его голос почти насмешливый, но без злобы.

Киваю. — Дело не в том, чтобы просто двигаться быстрее или бить сильнее. Нужно заставить противника ошибаться. Манипулировать его восприятием, создавать ловушки, менять темп, подстраиваться. Атака должна рождаться не в моменте, а в мыслях оппонента — как призрак, которого он не успеет схватить.

Старые инстинкты больше не работают. Здесь всё иначе. Нужно научиться не просто уклоняться, а поддаваться атаке, перенаправлять её. Думать стратегически, создавать пространство для удара, которого никто не ждёт.

Тренировка окончена, мышцы приятно ноют, дыхание ровное, но внутри что-то застывает в напряжённом ожидании.— Аои-сан, Мичи-сан, — голос звучит ровно, но внутри поднимается странное предчувствие.

Они переглядываются. Мичи чуть склоняет голову, наблюдая, будто оценивая реакцию, а Аои скрещивает руки на груди, взгляд у неё прямой, спокойный. — Нам больше нечему тебя учить, — в голосе Аои нет сожаления, лишь констатация факта. — Все обманные движения, манёвры, удары и связки, что подходят тебе, ты уже знаешь. Теперь остаётся лишь оттачивать их, искать новые пути, развивать собственные методы.

Тонкий холодок пробегает по спине. Неожиданно, но логично. Всё действительно сводится к этому. Учитель может показать дорогу, но идти по ней придётся самому.

Аои касается макушки лёгким, почти небрежным жестом — скорее привычка, чем выражение эмоций. — Постарайся не застрять на одном месте, — добавляет с лёгким прищуром.

Поклон — глубокий, искренний. Эти люди тратили время без выгоды, передавая то, что знали. Уходить с пустыми руками не приходится — даже если знания кажутся «немногим», это лишь точка отсчёта. Теперь всё зависит только от собственных шагов.

Сквозь густую листву пробиваются теплые лучи солнца, окрашивая тонкие ветви в золотистый оттенок. Дерево покачивается под лёгким ветерком, убаюкивая ритмичным скрипом ствола. Закрыв глаза, сосредотачиваюсь на дыхании, позволяя мыслям течь свободно, словно вода в горном ручье.

Год промчался, оставив после себя череду насыщенных дней, наполненных тренировками, учёбой и работой. Времени на праздность не оставалось – расписание было выстроено так, что даже усталость не всегда успевала настигнуть. В понедельник, среду и пятницу, едва покидая стены академии, направлялись на тренировки с друзьями. Во вторник, четверг и субботу осваивали основы врачебного ремесла в госпитале, учась лечить простые травмы и болезни. Лекарства, бинты, правильное наложение повязок – всё это оказывалось гораздо важнее, чем способность направлять чакру. Новая подработка в больнице приносила небольшие деньги, но куда важнее было ощущения пользы и развития.

Единственный выходной – воскресенье. Утренняя тренировка, а затем долгожданный отдых, время для друзей, редкие моменты, когда можно просто быть детьми. Но даже в эти дни не забывали про контроль чакры. Заканчивая домашние задания, вновь погружались в практику, выверяя каждое движение, доводя управление энергией до интуитивного уровня.

[Девять месяцев назад] 

— Итак, детишки, — голос Мива-самы звучит ровно, но в нем угадывается скрытая улыбка, — чтобы научиться ходить по деревьям, вам нужно сконцентрироваться и направить чакру в стопы. Представьте, что создаёте невидимую подошву, которая удержит вас на поверхности. Но будьте осторожны: если чакры будет слишком мало, вы просто упадёте. А если переборщите… 

Она делает паузу, давая нам возможность додумать самим. Вокруг шумит ветер, деревья покачиваются, словно прислушиваются к её словам. 

— В таком случае есть два варианта, — продолжает она, уперев руки в бёдра. — Первый: прилипнете к дереву намертво и не сможете сделать ни шагу. Второй: если подадите ещё больше чакры, то… — она наклоняет голову, оценивая наши реакции, — просто разнесёте дерево в щепки. 

Звучит так, будто она говорит не в теории, а из личного опыта. 

— Кстати, — добавляет она с легкой усмешкой, — не советую вам тренироваться у себя дома. Да и в чужом тоже. 

— Почему? — любопытство Хоши вспыхивает мгновенно. Она делает шаг ближе, голубые глаза светятся интересом. 

— Всё элементарно, — Мива-сама слегка качает головой. — Обои слетят со стен, на полу появятся трещины, и, если повезёт, вы просто раздолбите стену в соседскую квартиру. Это не считая того, как ваши падения сведут с ума всех, кто живёт этажом ниже. 

Тон у неё будничный, но взгляд выдаёт — история, вероятно, не придумана.  — Ну что ж, приступим. Для удобства сложите пальцы в знак концентрации. Это поможет стабилизировать поток чакры. 

Мы одновременно киваем, словно сговариваясь, и, прикрыв глаза, складываем знак концентрации. Чакра медленно стекает в стопы, впитывается в кожу, нити энергии тянутся в землю, заставляя её едва заметно вздрогнуть. Ослабляю поток, пробую поднять ногу — земля остаётся сухой, даже не цепляется к стопе. Хмыкаю и подаю чуть больше чакры. На этот раз нога прилипает к поверхности намертво. — «Это будет сложнее, чем казалось.»

Хоши-тян делает первый шаг. Осторожно ставит правую ногу на кору дерева, пропуская через неё чакру. Секунда — и левую отрывает от земли, стараясь поставить рядом. Баланс срывается в одно мгновение, тело теряет контроль. Падая, она успевает едва слышно пискнуть, но прежде чем удариться, ловко перекатывается на траве.   

— Попробуй сначала отработать движение на земле. Только потом переходи на дерево, — не открывая глаз, спокойно советую. 

Губы малышки упрямо сжимаются, но она кивает и послушно делает шаг назад. Ещё раз. И ещё.  

Это оказывается куда сложнее, чем ожидалось. Дни сливаются в однообразные тренировки: чакра в ногах, липкая хватка земли, то слишком слабая, то слишком сильная. Двадцать дней спустя мы, наконец, справляемся. Теперь поднимаемся и спускаемся без использования печати концентрации, удерживаем равновесие, чувствуем свою чакру.  

Конечно, мы не тренировались целыми днями. Лишь несколько часов в сутки, но даже так — ожидалось, что освоим быстрее. 

— Молодцы, детишки, — голос Мива-самы спокоен, но в нём слышится довольство. Лёгкое прикосновение к голове сестры — и уголки её губ едва заметно поднимаются. 

Хоши-тян сияет, словно маленькое солнце, а её косички подпрыгивают при каждом кивке.

– А теперь вас ждёт второй этап – хождение по воде. 

Голос Мива-самы ровный, уверенный. Её пальцы едва заметно постукивают по бедру – едва уловимое движение, но достаточно, чтобы понять: она уже просчитывает, у кого из нас получится лучше, а кто пойдёт ко дну первым. 

– Ммм? – Хоши морщит лоб, её голубые глаза светятся любопытством. – Но если мы уже умеем ходить по стенам и деревьям, значит, и по воде тоже сможем? – Она на секунду задумывается, потом уточняет: – Всё дело в плотности воды? 

Мива-сама слегка приподнимает уголки губ – это почти незаметная, но одобрительная улыбка. – Правильно. В отличие от стен и деревьев, вода не даёт опоры. Вам нужно не прилипать к ней, а отталкиваться. Для этого требуется постоянный, точный поток чакры, направленный вниз. 

Она делает паузу, чтобы её слова улеглись в головах учеников, затем добавляет, как будто невзначай:  – Тренироваться будете на реке. Советую захватить полотенце и раздеться до нижнего белья перед началом. Вряд ли кому-то захочется тащиться домой в мокрой одежде. 

Слышится приглушённый смешок. Кто-то уже представил, как первый же неудачник шлёпнется в воду. 

Хоши задумчиво теребит край рукава, переваривая услышанное. Затем кивает, будто делает мысленную пометку. Поблагодарив Мива-саму, направляемся домой за полотенцами.

Раздеваясь, ощущаю прохладный воздух, пробежавший по коже. Осень. Хорошо, что тренировки начались сейчас, а не зимой. Представить сложно, как мы учились бы ходить по воде, если бы река замёрзла.  

— Предлагаю сначала попробовать облокотиться руками, прежде чем заходить в воду, — Хоши наклоняет голову, внимательно разглядывая поверхность. Голос звучит задумчиво, но в словах чувствуется уверенность. 

— Хорошая идея, — уголки губ слегка приподнимаются, ладонь привычно опускается на её голову. Волосы мягкие, чуть тёплые, спутанные от ветра. Она поднимает взгляд, сияет довольной улыбкой. 

Река тихая, гладкая, отражает серое небо, едва колышется от слабого ветра. Стоим на берегу, концентрируем чакру в ладонях, пробуем опереться на воду. Первое касание — и пальцы мгновенно проваливаются в холодную жидкость. 

Проходит несколько дней, прежде чем удаётся удержаться хотя бы на мгновение. Вода больше не ощущается враждебной, только податливой, но требовательной. Восемь дней — и вот уже не просто стоим, но ходим, даже бегаем, чувствуя, как чакра распределяется ровно, удерживает на поверхности. 

Конечно, не обходится без падений. Вода встречает с ледяными объятиями, сбивает дыхание, обжигает кожу. Но это не страшно — привыкли. Хоши смеётся, выбираясь из реки, встряхивает косички, брызги разлетаются во все стороны. 

Главная проблема вовсе не в балансе. Сэтору, кружащий высоко в небе, выбирает самые неожиданные моменты, чтобы внезапно приземлиться нам на головы. Маленькие когти царапают кожу, лёгкое, но ощутимое давление нарушает концентрацию. Очередной взмах крыльев — и Хоши с коротким вскриком снова оказывается в воде. 

— Сэтору! — Хоши возмущённо надувает щёки, поднимаясь на поверхность. Птица невинно моргает, сложив крылья.   Смеюсь. Наверное, это тоже часть тренировки.

***

Лес шумит, встречая нас шёпотом ветра, пахнет влажной землёй и свежими листьями. Солнце проникает сквозь крону, оставляя на земле подвижные узоры света и тени. Выходной день, свободное время, редкая передышка между тренировками. 

— Ребят, а давайте сыграем в прятки? — голос Хидео звучит оживлённо, с ноткой вызова. Он окидывает нас взглядом, прищурившись, будто уже продумывает возможные укрытия. — Только с одной особенностью: использовать можно всё, что у нас есть. 

Аки перестаёт перебирать кончик косы, заинтересованно смотрит на него.

— Всё — это как? — уточняет Тору, перекатывая яблоко в руках. 

— Ловкость, скорость, технику — что угодно. Прячемся и ищем по очереди, два раунда. Территория от деревни до речки, дороги по бокам — границы. 

— Хм. — Тору кивает, будто прикидывая стратегию. 

— Мне нравится! — Аки улыбается, азартно сжимает кулаки. 

— И мне! — Хоши подпрыгивает на месте, её косички вздрагивают. 

Шоичи чуть склоняет голову, выражение остаётся невозмутимым, но в глазах мелькает интерес. 

— Будет любопытно, — негромко говорит он. 

Игра обещает быть не просто забавой — проверкой, скрытой тренировкой. В лесу найдётся, где спрятаться, но и искать придётся не только глазами. Воздух наполняется лёгким напряжением — мы уже не просто друзья, решившие развлечься. Это вызов. 

— Ладно, играем, — бросаю я, и нас тут же охватывает предвкушение.

Лес, принявший нас в свои густые объятия, полон скрытых движений. Листья колышутся, ветер играет в верхушках деревьев, разбавляя тишину редкими криками птиц. Солнечные пятна дрожат на земле, а в воздухе витает запах мха и древесной коры. 

Прятки выходят не просто игрой — настоящей проверкой наблюдательности, хитрости и умения использовать окружающую среду. Каждый применяет свои методы, и это делает процесс интересным. 

Следы на земле, сломанные ветки, едва заметные примятые травинки — проще всего искать именно так. Одного взгляда достаточно, чтобы определить направление, в котором скрылись остальные. Сенсорика лишь дополняет общую картину, улавливая слабые колебания чакры. 

Хидео использует похожую тактику, но там, где сенсорные способности уступают, на первый план выходит опыт. Лес для него — раскрытая книга, где каждое пятнышко грязи, сорванный лист или царапина на коре рассказывают свою историю. В этом ему нет равных. Порой кажется, будто он видит не просто следы, а сам момент, когда кто-то пробегал здесь несколько минут назад. 

Хоши должна бы справляться хуже всех. Лес знает не так хорошо, как мы, навыки чтения следов минимальны, сенсорики нет. И всё же она находит спрятавшихся быстрее, чем можно было бы ожидать.

Сэтору. Сокол кружит над кронами, зоркие глаза замечают движения, недоступные нашему взгляду. Лёгкий взмах крыла — сигнал, и Хоши, ловко подмечая направление, движется туда, где затаился кто-то из нас. Умная тактика. Она не может почувствовать чакру, но доверяет тем, кто способен видеть лучше неё. 

Прятки — не просто игра. Это испытание. Каждый использует свои сильные стороны, каждый хитрит, словно противник в настоящем бою. Шоичи оказался самым изобретательным. Перед началом игры он незаметно подсыпал в карманы каждому из нас крошечные крупинки своей соли. Настолько мало, что ни сенсорика, ни внимательность не помогли вовремя заметить уловку. Для него же соль стала маркером, указывающим точное местоположение каждого. Ловко. 

Во втором раунде Шоичи не повторяет предыдущую тактику. Вместо этого он рассыпает соль по большой территории — медленно, незаметно, как лёгкий весенний снег. Когда мельчайшие частицы касаются кожи, он мгновенно ощущает это и направляется в нашу сторону. 

Лес меняется. Воздух наполняется чем-то невидимым, почти осязаемым — не туман, не дым, а тонкая паутина ощущений. Чакра Шоичи растекается вокруг, невидимой сетью охватывая пространство. Её присутствие почти невозможно уловить, но игнорировать его нельзя. Каждый реагирует по-своему.

Хидео замирает, напрягаясь, словно выслеживая добычу. Карие глаза щурятся. 

Аки раздражённо стряхивает что-то с рукава. — Фу, — морщится, проводя ладонью по одежде. — Будто в муку макнули. 

Хоши не двигается, но лицо её чуть хмурится. Что-то чувствует, но не понимает, что именно. Сэтору беспокойно трепещет крыльями на её плече, цепляясь коготками за ткань. 

Тору медленно перекатывает в ладони яблоко, задумчиво наблюдая за развитием событий.

Ребята встречаются на небольшой полянке.

— Любопытно… — Хидео скрещивает руки на груди, задумчиво оглядываясь. В его голосе звучит нечто большее, чем простое удивление — скорее, восхищение. — Честно, не ожидал. 

Шоичи стоит немного поодаль. Бледные волосы колышутся в ритме ветра, но взгляд отрешённый, словно происходящее не касается его вовсе. Освещённое серым светом лицо остаётся безэмоциональным, однако в напряжённой линии плеч читается сосредоточенность. 

— Шоичи-кун, — голос Тору звучит лениво, почти рассеянно, но под этой внешней небрежностью кроется пристальное внимание. В руке он перекатывает яблоко, его пальцы двигаются размеренно, неторопливо. — Как ты понял, что соль попадёт именно на нас? 

На несколько мгновений воцаряется тишина. Шоичи не отвечает сразу. Его пальцы едва заметно постукивают по бедру — едва уловимое движение, выдавшее ход мысли. — Не знал, — наконец произносит он ровно. Голос спокоен, отточен, словно отшлифованный камень. — Я просто создал условия, при которых вероятность станет максимальной. 

Без тени сомнения. Без хвастовства. Чистый расчёт, выверенный до последнего движения. Но в глубине его слов таится что-то ещё. Не гордость за результат. Скорее, удовольствие от самой игры — партии Го, в которой он с лёгкостью предвидел каждый ход. 

Тишина задерживается на секунду дольше, чем следовало бы. Хидео качает головой, усмехаясь одними глазами.  — Ты пугаешь, знаешь? 

Тору не говорит ничего, лишь надкусывает яблоко, не сводя взгляда с Шоичи. 

Прятки подходят к концу. Аки-чан и Тору-кун справляются хуже всех. Их не назвать сенсорами, а ориентироваться по следам – всё равно что читать незнакомый текст. Лес для них остаётся чужим, непокорённым пространством, где каждый шорох вводит в заблуждение. 

Тору-кун, несмотря на стратегическое мышление, теряется в деталях. Белки помогают ему видеть сразу в трёх направлениях, но этого недостаточно – информация рассеивается, мешая сосредоточиться. Аки-чан действует смелее, но импульсивность играет против неё. 

— Я вообще-то не охотник! – смеётся она, отряхивая одежду от листьев. Голос звучит звонко, но в голубых глазах проскальзывает раздражение. 

— Значит, надо тренироваться, – хладнокровно замечает Шоичи, аккуратно смахивая с рукава невидимую пылинку. 

— Будем, – соглашается Хидео, запрокидывая голову к небу. – Может начнём играть в начале и конце года? Посмотрим, кто насколько продвинулся. 

Тору-кун лишь кивает, переворачивая в ладони яблоко. Двигается медленно, словно обдумывает что-то важное. 

Хоши-чан наблюдает за ним, прижимая к груди Сэтору. Сокол дремлет, зарывшись в её рукав.