Прогнивший Мир

Кояма Хоши

Мягкий солнечный свет разливается по кухне, где мама, сосредоточенно сдвинув брови, готовит обед. Её движения быстры, но плавны, словно танец, — нож режет овощи с лёгким шорохом. Несколько прядей длинных светлых волос выбились из прически, мягко касаясь её щеки. Папа сидит за столом, немного ссутулившись, его широкие плечи кажутся усталыми. В руках он держит металлическую пластинку, пальцы неспешно скользят по её поверхности.

Я влетаю в комнату, чуть не спотыкаясь, и останавливаюсь у порога, с трудом сдерживая улыбку.

— Братик наконец-то проснулся! — радостно объявляю, чувствуя, как сердце переполняется счастьем. На мгновение задумываюсь и добавляю: — Боли или какого-то дискомфорта у него вроде нет. Разве что бинты могут немного мешать, но в остальном всё прекрасно!

Папа поднимает взгляд, его карие глаза смотрят на меня с лёгкой улыбкой.

— Шиноби-медики умеют творить настоящие чудеса, — отвечает мама, не отрываясь от работы. Её голос звучит спокойно, но в нём чувствуется уважение к их умениям. — Если бы лечили традиционно, он бы ещё многие недели не мог встать с кровати.

Папа кивает, его лицо становится серьёзным.

— И в бою шиноби невероятно сильны, — вставляет папа, его голос становится глубже, как будто он погружается в воспоминания. Он откладывает пластинку и скрещивает руки на груди. — Один парень, который пришёл нам на помощь, двигался словно молния. Мы не успевали понять, что происходит, как вокруг него оставались только трупы. Никогда бы не поверил в такое, если бы не увидел своими глазами.

Мама оборачивается на него через плечо, её разноцветные глаза сверкают строгим, но тёплым взглядом.

— Может не будем хоть сейчас вспоминать о трупах? — с укоризной говорит она, укладывая салат в миску и плавно меняя тему. — Сегодня у нас особенный ужин. И наш малыш его заслужил.

Её голос становится мягче, почти ласковым, когда она произносит последнее слово. Я подхожу ближе и начинаю помогать маме раскладывать посуду. Её строгий взгляд тает в тёплой улыбке, когда она видит мои старания.

Тишина нарушается звуком шагов.

Когда Сатори появляется на кухне, воздух будто становится напряжённее. Его тёмные волосы слегка взъерошены, бинты всё ещё видны на худом теле, но он старается держаться уверенно. Карие глаза осторожно осматривают нас, словно он хочет убедиться, что всё в порядке.

Улыбка невольно расползается по моему лицу, но где-то внутри рождается беспокойство. Он ещё слишком слаб, и это очевидно.

— Сатори-кун, ты должен был ещё немного отдохнуть, — мягко, но с укором говорит мама, бросив на него взгляд. Её движения плавные, но в них чувствуется забота.

— Уже лучше, — тихо, но твёрдо звучит его ответ.

Он осторожно подходит к столу, будто ещё не до конца уверен в своих силах.

Папа смотрит на него внимательно, оценивающе, прежде чем произнести:

— Ты показал себя настоящим мужчиной. Мы гордимся тобой.

В груди разливается тёплое чувство.

— А ещё ты теперь герой деревни! — добавляю, чувствуя, как слова делают его чуть увереннее.

Сатори опускает взгляд, слегка смущается, но на губах появляется слабая улыбка.

— Спасибо, — отвечает он коротко, но этого достаточно, чтобы понять, как важна для него наша поддержка.

Мама ставит на стол дымящийся суп. Ароматы трав и специй окутывают комнату. Сев напротив, она внимательно смотрит на меня, сложив руки на коленях.

— Хоши, ты что-то хотела сказать?

Замираю, чувствуя, как все взгляды устремляются на меня. Мысли вихрем проносятся в голове — правильно ли это? Но отступать уже поздно.

— Мама, папа, — начинаю, стараясь говорить твёрдо, — Мива-сама сказала, что у меня хороший потенциал стать ниндзя-медиком. Я хочу пойти с ней и учиться. Хочу лечить людей одним прикосновением. И... стать сильнее, чтобы защищать вас и нашу деревню!

Слова повисают в воздухе, словно время остановилось. Мама с папой остаются серьёзными, я не могу понять, что они думают.

Папа первым нарушает молчание.

— Ты действительно считаешь, что готова к такому шагу?

Его спокойный голос звучит строго, заставляя задуматься.

— Да, папа, — отвечаю, стараясь не дрогнуть.

Мама хмурится, разноцветные глаза пристально изучают меня.

— Там, куда ты пойдёшь, всё будет иначе. Никто не будет относиться к тебе, как здесь. Ты будешь одна, и рассчитывать придётся только на себя, — её голос звучит мягче, но в нём слышится тревога. — Это тяжёлый путь, Хоши.

Её слова заставляют задуматься, но решимость крепнет ещё сильнее. Взгляд упирается в мамины глаза.

— Я готова, мама.

Папа молчит, его лицо остаётся непроницаемым.

— Хоши-тян, твоё желание похвально, но мы не можем отпустить тебя одну.

Прежде чем удаётся что-то ответить, раздаётся голос Сатори:

— А если я пойду с ней?

Сатори говорит спокойно, но в его голосе звучит твёрдость, к которой мы не привыкли. Все взгляды мгновенно обращаются к нему.

— Я не оставлю Хоши-тян одну. Если она решит уйти, то пойду с ней, — продолжает он, глядя прямо на папу.

Папа слегка поднимает бровь, его глаза пристально изучают мальчишку.

— И как же ты собираешься помогать ей? — спрашивает он с лёгким интересом, подперев подбородок рукой.

Сатори медлит, словно собирается с мыслями, затем говорит:

— Если понадобится, пойду на охоту, принесу еды. Сломаются её вещи — починю. Если будут нужны деньги, найду работу. А если кто-то захочет причинить ей вред, я защищу её.

Его слова звучат уверенно, как будто он уже продумал всё заранее. Папа слегка кивает, но в глазах виден скепсис.

— А что ты сделаешь, если её начнут задевать в академии? — произносит он, немного прищурившись. — По слухам , там даже ученики могут быть сильнее взрослого мужчины.

Сатори отвечает почти мгновенно:

— Шиноби, что напал на меня и сбросил с крыши, сказал, что из меня мог бы выйти хороший боец, если подучить. Значит, у меня есть шанс. Я постараюсь попасть в академию вместе с Хоши-тян и стать сильнее.

Его ответ заставляет замолчать даже папу. Некоторое время в комнате стоит тишина, нарушаемая лишь едва слышным потрескиванием свечи.

Я не могу удержаться и бросаюсь к Сатори, обхватываю его руками, прижавшись всем телом.

— Ты лучший братик на свете! Спасибо! Спасибо! — слова сами вырываются из груди.

Он слегка растерян, но обнимает меня в ответ, его объятия тёплые и успокаивающие.

— Посмотрим, — наконец говорит папа, в его голосе слышится некоторая мягкость. — Но решение ещё не принято.

Мама тихо вздыхает, затем кивает.

— Мы подумаем об этом, но вы оба должны понять, что это очень серьёзный шаг.

Я поднимаю голову, вытираю слёзы и с серьёзным видом смотрю на них.

— Я всё понимаю. И готова.

***

Кояма Тору

Сатори положил ладонь на голову Хоши и начал мягко гладить её, на его губах мелькнула едва заметная улыбка.

— Нам нужно всё обдумать, — произнесла Рика, бросив на меня короткий, но многозначительный взгляд. Её голос звучал спокойно, но я чувствовал напряжение за этими словами. — Но это после, а сейчас — праздничный обед!

Ели молча. Каждый был погружён в свои мысли, пытаясь разобраться в случившемся и предстоящем. Время от времени Рика бросала на детей заботливые взгляды, как будто старалась запомнить каждый миг.

После обеда Хоши и Сатори принялись за уборку, с детским усердием беря на себя мытьё посуды. Рика осторожно взяла меня за руку, жестом попросив пойти с ней.

В соседней комнате она прикрыла дверь, её движения были тихими и аккуратными, как будто любой резкий звук мог нарушить хрупкий порядок в доме.

— Ты видел, как они на нас смотрели? — произнесла она, присаживаясь на низкий стул у окна. Её руки дрожали, хотя она старалась этого не показывать.

— Видел, — ответил я, облокотившись на стену. Шрамы на руках слегка зудели, как будто напоминая о недавнем сражении. — Но это не значит, что их решение правильно.

Рика скрестила руки на груди, её взгляд был устремлён куда-то вдаль, за окно.

— Они ещё дети, Тору, — мягко сказала она, но в её голосе звучала стальная нотка. — И отправлять их в неизвестность… Ты ведь понимаешь, какие опасности ждут их там?

Я молчал. Перед глазами всплывали сцены боя: крики, запах крови, ярость противников. Мы едва выстояли, и то только благодаря шиноби, который пришёл на помощь.

— Знаю, — наконец ответил я, глядя на жену. — Но и оставаться здесь для них небезопасно. Ты сама видела, что стало с деревней.

Рика вздохнула, её пальцы нервно переплетались.

— Может, это и так, но разве мы не можем защитить их сами?

Я покачал головой.

— А если придут другие? Ещё сильнее? Мы с трудом справились даже с этой шайкой. А если бы они дошли до вас? — мои слова прозвучали громче, чем ожидал.

Рика прищурилась, её разноцветные глаза сверкнули, как лед и пламя.

— Но отправлять их туда... Ты ведь сам сказал, что даже ученики академии сильнее нас. Как они выстоят?

Опустил взгляд, подбирая слова.

— Они хотят стать сильнее. И если мы будем держать их здесь, это только сломает их. Особенно Хоши. Она изменилась после нападения, ты видишь это так же, как и я.

Рика закрыла глаза, глубоко вдохнув.

— Ты думаешь, Сатори сможет её защитить?

— Думаю, он будет стараться изо всех сил, — ответил я. — А мы можем дать им шанс, вместо того чтобы цепляться за них.

Рика села у окна, её разноцветные глаза неподвижно смотрели на голубое небо. Я внимательно наблюдал за её лицом, видя, как в нем отражались неуверенность и беспокойство. Когда она наконец заговорила, её голос был тихим, но твёрдым:

— Сатори уже многое умеет. Ты учил его ножевому бою, я учила его основам травничества, а Иошира-сан передал ему знания охотника. Он не по годам сообразительный и упорный. Во время нападения он доказал, что может постоять за себя и за других.

Я кивнул, вспоминая, как мальчишка держался в бою. Его движения уже сейчас не были неуклюжими, а решительность в глазах и готовность рисковать собой за деревню вызывали уважение.

— Это так, — согласился я. — Но одна сила и знания — не всё. Мир за пределами деревни жесток. Даже взрослому порой трудно справиться с тем, что может ждать там детей.

Рика тяжело вздохнула, её руки сомкнулись на подлокотнике стула.

— А что с Хоши? Она ведь ещё такая маленькая. Но даже в ту ночь, когда я уводила её в лес, она не проронила ни звука, даже когда плакала. Её трясло от страха, но она старалась быть тише ветра, чтобы не выдать нас разбойникам.

Я почувствовал, как у меня внутри всё сжалось от этих слов. Моё сердце до сих пор ныло при мысли о том, через что пришлось пройти дочери.

— Это не детство, — глухо сказал я, качая головой. — В ту ночь мы все потеряли часть себя.

Рика повернула ко мне лицо, её глаза сверкнули решимостью.

— Ты прав, — сказала она. — Но разве мы не хотим для них лучшего? Разве они не заслуживают шанса построить своё будущее?

Я молча обдумывал её слова. Вспоминал, как Сатори уверенно стоял рядом со мной в бою, как его глаза горели тем же огнём, что и у взрослых воинов. Вспоминал, как Хоши, хрупкая и ранимая, проявила силу духа, не свойственную её возрасту.

— Хоши хочет стать сильнее, — наконец произнёс я. — Она видела смерть, она знает, что значит терять близких. И если мы будем мешать ей идти своим путём, мы только сломаем её.

Рика помолчала, потом кивнула.

— А Сатори? Ты уверен, что он сможет защитить её?

Я выпрямился, чувствуя, как мои плечи налились тяжестью.

— У него есть прочный фундамент. Мы дали ему знания, которые сами считали важными. И он показал, что может применять их на деле.

***

Кояма Хоши

До самого вечера вместе с братиком мы трудились: я приводила в порядок комнаты, а он с увлечением проверял инструменты в кузне, иногда бросая мне шутливые замечания. Время тянулось медленно, каждый час казался бесконечным, ведь я знала, что решение родителей изменит нашу жизнь.

Перед сном мама вошла в мою комнату. Её силуэт застыл в дверном проёме, словно она собиралась с мыслями. Через мгновение её мягкий голос прервал тишину:

— Мы с папой обсудили и решили дать тебе шанс стать шиноби. Но есть несколько обязательных условий.

Сердце замерло. Глаза жадно ловили каждое слово.

— Во-первых, ты должна во всём слушаться Сатори-куна. Мива-сама отметила, что у него есть задатки для того, чтобы стать шиноби минимум ранга чунина. Она готова взять вас с собой, но ты должна понимать, что это будет нелёгкий путь.

Мама шагнула ближе, в её голосе звучала серьёзность:

— Во-вторых, учёба в академии. Ты обязана получать по всем предметам не ниже девяноста баллов. От знаний, как и от навыков, будет зависеть твоя жизнь. Мы с папой хотим видеть, что ты серьёзно настроена.

Слова звенели в ушах. Строго, но справедливо.

— Сатори-кун будет писать нам о твоих успехах. Нам всё равно будет тревожно, но видеть, что вы стараетесь, станет для нас утешением. А с тобой рядом будет малыш Сатори — он точно защитит тебя.

Эмоции перехлестнули через край. Вскочив с кровати, я обвила маму руками, крепко прижалась к ней, едва сдерживая радостные слёзы.

— Спасибо, мамочка! Я обещаю не подвести! Вот увидите, я стану лучшей!

Мама слегка улыбнулась, покачала головой и добавила:

— Это похвально, Хоши, но справиться с Сатори будет непросто.

Её слова озадачили.

— Почему, мам?

— Ты же знаешь его характер, — глаза её блеснули с лёгкой хитринкой. — Если он берётся за учёбу, то досконально.

Слова были правдой. Немного задумавшись, я подняла подбородок и твёрдо произнесла:

— Тогда я постараюсь его превзойти!

Мама улыбнулась теплее, поцеловала меня в лоб и прошептала:

— Знаю, доченька. Именно поэтому, пока он рядом, мы можем быть за вас спокойны.

Пожелав спокойной ночи, мама с тёплой улыбкой закрывает за собой дверь, и едва её шаги затихают в коридоре, я уже бесшумно выскальзываю из своей комнаты.

Сердце стучит от волнения, но это только придаёт мне решимости. Подбегаю к двери братика, осторожно открываю её, заглядываю внутрь, а затем, не выдержав, с радостным писком влетаю к нему. 

Братик поднимает голову с подушки, прищурившись от света из коридора, и начинает медленно подниматься с кровати. Но я решительно не позволяю ему это сделать! С разбегу прыгаю на него, весело восклицая: 
– Спасибо, братик! Благодаря тебе я смогу исполнить свою мечту! Вот увидишь, совсем скоро я стану сильной, чтобы защищать тебя, маму и папу! 

Мы оба валимся на кровать, и он, слегка охнув от неожиданности, начинает улыбаться. Его рука тёплая, мягкая, начинает гладить меня по голове, как всегда делал, когда я была совсем маленькой. Это так успокаивает, что я едва не мурлычу от удовольствия. 

Несколько минут мы просто молчим, и вдруг он тихо произносит: 
– Хоши-тян, завтра у нас будет трудный день. Нам предстоит многое сделать перед уходом из деревни. 

Его голос спокоен, но я чувствую в нём усталость.

– Агась! – киваю с таким энтузиазмом, что волосы разлетаются. – Спасибо, братик! Ты у меня лучший!

Выкрикиваю это так громко, что он удивлённо хмурит брови, но я уже скатываюсь с кровати и, хихикая, выбегаю из комнаты, оставляя за собой только тишину. 

Вернувшись к себе, прыгаю в постель, но сон не приходит. Лежу, глядя в потолок, и не могу перестать думать о том, как здорово, что у меня есть такой братик. Он всегда поддерживает, всегда рядом, даже когда у него самого, кажется, весь мир валится на голову. 

– Я не подведу тебя, братик… Обещаю… – шепчу в темноте, крепко обнимая подушку. 

Но глаза всё равно остаются открытыми. Радость и нетерпение крутятся в животе, как бабочки, а мысли о завтрашнем дне уносят меня далеко от сна.

Следующий день начинается с необычного оживления в доме. Каждый занят своим делом, атмосфера наполнена какой-то нервной решимостью. Мама подбирает лечебные травы и аккуратно раскладывает их в тканевые мешочки, напевая тихую, знакомую мелодию. Папа, нахмурив брови, точит нож, время от времени поглядывая на нас с братом так, будто хочет что-то сказать, но останавливается. 

Мы с Сатори перебираем свои вещи, стараясь взять только самое нужное. Всё время слышится скрип половиц, перестук инструментов и приглушённые разговоры родителей. 

Я перекладываю свои любимые игрушки из одного мешка в другой, пытаясь понять, сколько из них я могу взять с собой. Кажется, что каждая из них вдруг стала невероятно важной. Братик же смотрит на это с едва заметной усмешкой, но ничего не говорит. Его спокойствие меня подбешивает. 

– А тебе что, не жалко оставлять свои вещи? – спрашиваю я, скрестив руки. 

Он медленно поднимает голову и хмурит брови, словно обдумывает мой вопрос. 
– Вещи – это просто вещи. Главное, чтобы у нас было всё, что поможет в пути, – отвечает он наконец, беря в руки небольшой нож с чёрной рукоятью, который он сам выковал. 

В этот момент за окном мелькает знакомая фигура. Короткие коричневые волосы аккуратно обрамляют лицо с тёмными глазами, чёрная повязка на лбу с металлическим протектором по центру, блестит на солнце, а походка выдает уверенность и сосредоточенность. Мива-сама движется к нам. Её строгий образ – чёрная водолазка, серый жилет с карманами и перчатки с металлическими вставками – заставляет меня невольно восхищаться её собранностью. 

Когда она подходит ближе, её взгляд окидывает нас с ног до головы. 
– Уже собрали всё? – мягкий голос звучит почти как шёпот, но в нём чувствуется железная нить. 

– Почти, – неуверенно отвечает Сатори, стараясь не встречаться с её глазами. 

– Отлично. У вас есть пара часов, чтобы завершить сборы. Можете взять вещей на несколько рюкзаков. 

Я не удерживаюсь от вопроса: 
– А как мы их унесём? 

Мива-сама на секунду прикрывает глаза, словно скрывая улыбку, а потом, приложив палец к губам, с заговорщицким голлсом произносит: 
– Секрет. 

Мы с братом переглядываемся, но дальнейшие объяснения явно не предусмотрены. 

К середине дня в нашей комнате уже громоздятся два больших рюкзака – мой и братика. Одежда, мази и микстуры, собранные мамой, папины деньги, аккуратно завёрнутые в ткань, и... игрушки. Ну, не могла же я оставить всех своих плюшевых друзей! 

Братик, наоборот, берёт минимум – нож, лук, колчан со стрелами. Его выбор кажется таким взрослым, что я едва сдерживаю желание спросить, почему он не взял хотя бы одну игрушку. 

Папа кладёт руку на плечо братика и протягивает ему кошель с деньгами, будто передаёт какую-то невидимую ответственность. Я уже открываю рот, чтобы возмутиться, почему не мне, но тут же ловлю строгий взгляд мамы. Её разноцветные глаза сияют такой уверенностью, что спорить с ней кажется невозможным. 

– Будьте осторожны, – говорит она тихо, укладывая последний мешочек с травами в рюкзак братика. – И всегда помогайте друг другу. 

Мне вдруг становится грустно. Хочется сказать что-то, но слова застревают в горле. Вместо этого я молча подхожу к маме и обнимаю её, уткнувшись лицом в её мягкий, травами пахнущий фартук. 

– Мы справимся, – говорит Сатори неожиданно твёрдо. Его голос звучит так уверенно, что я невольно начинаю ему верить.

– Ну что, готовы к приключению? – мягкий, чуть насмешливый голос Мива-самы раздаётся так неожиданно, что мы с Сатори только переглядываемся. Её глаза с лёгкой искоркой смотрят на нас, а губы тронуты загадочной улыбкой. 

Мои пальцы невольно сжимают край платья, а взгляд останавливается на наших рюкзаках, лежащих на земле. Почему-то они внезапно кажутся мне частью какой-то загадки. Сатори слегка хмурится, его карие глаза сосредоточенно изучают происходящее. 

– Что-то не так? – на лице Мива-самы появляется мягкая, почти игривая улыбка. – Ваши лица... Смешение удивления и обиды – словно перед вами раскрыли большую тайну, но забыли объяснить смысл. 

Её смех раздаётся звонко и мелодично, разгоняя лёгкое напряжение. Это вызывает во мне странное чувство: хочется улыбнуться в ответ, но вместе с тем не покидает ощущение, что нас вот-вот втянут во что-то необычное. 

Мива-сама, отложив перчатки в сторону, берёт два свитка, которые лежат рядом с рюкзаками, и начинает выкладывать их на землю. Чёрные символы на свитках выглядят так, будто живут собственной жизнью, мерцают в свете солнечных лучей. 

– А теперь смотрите внимательно, – добавляет она, сосредоточенно складывая пальцы в незнакомый знак. 

В следующую секунду тишину разрывает тихий хлопок, и пространство перед нами заполняет белый дым. 

Сатори моментально делает шаг вперёд, заслоняя меня от непонятного явления. Тёплая уверенность исходит от его худой фигуры, хотя я чувствую, что и он сам напряжён. 

Когда дым рассеивается, на земле остаются лишь свитки, рюкзаки исчезли. 

– Где… где всё остальное? – наконец не выдерживаю я. 

Мива-сама с лёгкой усмешкой складывает руки на груди. 

– Всё внутри свитков. 

Сатори недоверчиво смотрит на них, а я не могу удержаться от повторного взгляда. Свитки остались такими же, их размеры и вид совершенно не изменились. 

– Но они ведь… – начинаю я, но Мива-сама останавливает меня одним взглядом. 

– Всё именно так, как я сказала. В академии вам объяснят, как это работает, – голос её звучит настолько уверенно, что спорить не хочется. 

Сатори кивает, и я следую его примеру. Говорить что-то ещё кажется лишним, да и смысла нет: всё равно никаких ответов больше не получим. 

Тишину прерывает мягкий шорох, будто листья шевельнулись под невидимым порывом ветра. Оборачиваюсь – в нескольких метрах от нас беззвучно приземляется мужчина. Высокий, с тёмными волосами и глубоким взглядом. Его фигура излучает силу и спокойствие одновременно. 

Я пытаюсь понять, откуда он мог появиться – деревья вокруг стоят неподвижно, а небо над нами ясное. Ответа найти не получается. 

– Готовы? – коротко спрашивает он, взглядом оценивая нас. 

Слова застревают в горле. Вместо ответа подхожу к маме и обнимаю её крепче, чем обычно. Её пальцы, пахнущие травами и чем-то ещё тёплым, касаются моих волос, нежно разглаживая выбившиеся пряди. 

Мама что-то тихо шепчет, но смысл ускользает – я слишком сосредоточена на том, чтобы сдержать подступающие слёзы. 

Сатори, напротив, выглядит сдержанным. Папа пожимает ему руку, а потом склоняется ближе и что-то говорит вполголоса. Сатори кивает, его лицо остаётся серьёзным, будто он действительно понимает всю важность момента. 

Папа смотрит на меня – коротко, тепло, но ни слова не произносит. 

– Всё, малыши, пора двигаться, – незнакомец делает шаг вперёд и опускается на одно колено. Его голос звучит мягко, но в нём ощущается твёрдость, к которой невольно хочется прислушаться. 

Мива-сама следует его примеру. Её движения точные, как у хищной птицы. 

Сатори взбирается первым, ловко цепляясь за плечо мужчины. Я подхожу к Мива-саме – она смотрит на меня спокойно, её глаза будто читают мои мысли. Неуверенность исчезает, и вот уже моё лицо утыкается в её плечо. 

– Держись крепче, – тихо говорит она. 

Они начинают движение. Сначала медленно, проверяя, насколько мы закрепились, а потом всё быстрее. Ветер бьёт в лицо, обдавая прохладой, но в этом хаосе есть что-то завораживающее. Шум деревьев, мелькающие ветки – всё смешивается в единую картину, словно нас уносит течение реки. 

Мир вокруг становится размытым, но руки Мива-самы, надёжно держащие меня, дают уверенность: с нами ничего не случится. 

«Впереди что-то новое, неизведанное, но мы сможем справиться», – мысль проносится в голове, уносимая ветром.