Прогнивший Мир

День клонился к закату, когда дверь дома открылась, и на пороге появился Тору-сан. Его обычно спокойное лицо было озарено редкой улыбкой, а глаза горели радостью.

– Я вернулся! И у меня хорошие новости! – объявил он, снимая с плеч рюкзак.

Рика-сан, которая как раз перебирала сушёные травы, подняла голову и посмотрела на мужа.

– Что случилось, Тору?

– Вторая мировая война шиноби завершилась, – сказал он с облегчением. – Это значит, что мы наконец сможем жить без страха.

Рика-сан замерла, затем кивнула.

– Это действительно хорошая новость.

– Ещё я встретил клан Нокизару, – продолжил Тору. – Они сопровождали караван торговцев, который как раз прибыл в нашу деревню.

Слово "Нокизару" заставило меня поднять голову.

– Клан Нокизару? – спросил я, едва сдерживая любопытство.

– Да, это шиноби, – пояснил Тору-сан, усаживаясь на татами. – Сильные, искусные бойцы. Но я мало знаю о том, чем они занимаются. Думаю, оно и к лучшему. Многие знания множат печали.

"Шиноби?" Я чувствовал, как внутри пробуждается странное волнение.

– Кто такие шиноби? – спросил я.

Тору-сан поднял на меня взгляд, немного удивлённый, но терпеливый.

– Шиноби – это воины, что используют чакру, – начал он. – Это энергия, которую мы носим в себе. Шиноби тренируют её, чтобы творить невероятное. Они могут управлять стихиями, скрываться, лечить или даже сражаться, не касаясь противника.

Задумался. «То, что ощущал чужую тревогу и страх, никак нельзя было назвать чакрой. Но, может быть, это как-то связано? Или это что-то совсем другое?»

– И клан Нокизару тоже шиноби? – продолжил я расспрашивать.

Тору-сан продолжал, его голос оставался таким же спокойным и уверенным, каким всегда был, когда он говорил о важных вещах:

— Клан Нокизару — это семья, которая уже многие поколения занимается ремеслом шиноби. Они наши давние клиенты: каждый год покупают у нас еду и оружие. Мы для них — не просто поставщики, а почти старые друзья.

Он сделал паузу, собираясь с мыслями, а затем продолжил, будто размышляя над значением своих слов:

— И вот, в честь окончания Второй Мировой Войны Шиноби, я привез для вас несколько подарков.

Из рюкзака, скрытого за его спиной, Тору-сан вытащил несколько кукол и протянул их Хоши-тян. Его взгляд стал мягким, когда он смотрел на девочку.

— Малышка, это для тебя, — сказал он, его голос стал чуть тише, будто он специально выбирал слова для этого момента.

Хоши-чан с визгом радости схватила куклы и, чуть подпрыгнув, прыгнула Тору-сану на шею, обвив его руками.

— Спасибо, папочка! — её глаза сияли счастьем. Не удержавшись, она поцеловала его в щеку, а затем с громким «Пойду играть!» понеслась в свою комнату с новыми игрушками.

Рика-сан, наблюдавшая за сценой, стояла рядом с теплой улыбкой на лице. Тору-сан повернулся к ней и достал маленькую коробочку, аккуратно завязанную в ткань. Она взглянула на подарок, её глаза наполнились любопытством.

— Для тебя, любовь моя, — сказал Тору-сан, его голос теперь стал мягким и тёплым.

Открыв коробочку, Рика-сан обнаружила пару серёжек, каждая из которых была инкрустирована камнем, идеально подходящим под цвет её глаз. Одна серёжка украшена ярко-зеленым камнем, а другая — глубоким голубым. Серёжки выглядели невероятно изысканно, и Рика-сан на мгновение замерла, восхищённо рассматривая подарок.

— Это... так красиво, — прошептала она, её голос был полон удивления и благодарности. — Ты что-то говорил о моих глазах раньше... и вот, эти камни, они как будто специально для меня.

Тору-сан кивнул, его взгляд оставался спокойным, но с теплотой, которая редко пробивалась на его лицо.

— Я сразу вспомнил о тебе, когда увидел эти серёжки. Они подходят к твоим глазам, как ничто другое.

Рика-сан смущённо улыбнулась, её глаза — один зелёный, другой голубой — сверкали при свете.

— Большое спасибо! Эти серёжки просто чудо! Я пойду подберу платье, чтобы они идеально подошли.

С этими словами она с радостью ушла в свою комнату. Тору-сан, посмотрев на меня, снова вернулся к разговору, его выражение лица становилось серьёзным.

— А для тебя у меня другой подарок, — сказал он, его голос приобрёл новый оттенок, показывая, что речь идёт о чём-то важном.

Он вышел на секунду, вернувшись с небольшим луком в руках. Это был не просто подарок — он явно был тщательно выбран, и форма лука говорила о заботе и внимании, с которыми он подбирал его.

— Я посоветовался с Иоширой-сан, — продолжил Тору-сан, не скрывая гордости. — Он сказал, что из тебя может выйти отличный охотник. Ты учишься быстро, и то, что другим требует недель практики, ты освоил за несколько дней. Мы с ним пришли к выводу, что это будет хорошая возможность для тебя. Иошира-сан предложил начать обучение. Хотел бы ты стать охотником?

Я некоторое время молчал, глядя на лук в руках. Он был лёгким и удобным, но я размышлял, что это может изменить.

— Но мне нужно будет оставить кузницу или прекратить помогать Рике-сан с поисками трав? — спросил я осторожно. Я не хотел бросать ту работу, которую начал здесь, и не хотел расставаться с тем, что уже освоил.

Тору-сан засмеялся, его ладонь слегка коснулась моей головы, и его лицо снова расплылось в доброй, тёплой улыбке.

— Не беспокойся, мы всё решим. Ты сможешь продолжать работать и в кузнице, и помогать Рике-сан. В лесу ты не только сможешь охотиться, но и собирать травы для снадобий. Это хороший шанс для тебя, чтобы развить все свои умения.

Я, как всегда, был спокоен, но внутри я ощущал, что это может быть тем моментом, когда я смогу научиться чему-то новому.

— В таком случае согласен, — ответил я, не обращая внимания на его жест, который, казалось, был для него обычным. Но в моём сознании вдруг мелькнуло неясное воспоминание, которое исчезло так быстро, что я едва успел его осознать.

Ночь опустилась на деревню. Луна ярко освещала крышу дома, а вдалеке слышались тихие голоса торговцев, устраивавших свои товары в караване. Я лежал на своей кровати, но сон не приходил. В голове кружились мысли о шиноби и о клане Нокизару.

"Чакра..." – повторял про себя, словно пробуя это слово на вкус.

То, что ощущал – странное тепло в груди, будто пульсирующее светящееся пятно, – всегда казалось мне естественным. Как дыхание или биение сердца. Но теперь начал задумываться: возможно, это и есть чакра? Или что-то совсем другое?

Я поднялся и вышел на крыльцо. Ночной воздух был прохладным, а небо усыпано звёздами. Лёгкий ветерок доносил запах свежесрубленного дерева и дым костров караванщиков.

На границе леса виднелся костёр, вокруг которого собрались незнакомцы. Среди них выделялась группа людей в тёмных плащах.

"Клан Нокизару," – подумал я.

Их движения были спокойными, но настороженными. Каждый жест, каждый взгляд казались рассчитанными. Они сидели как единое целое, словно слова, звучащие на одной волне.

Я остался в тени, не приближаясь, но жадно впитывал каждую деталь. Один из них поднялся и бросил взгляд в мою сторону. Я тут же отступил за стену, чувствуя, как сердце начинает стучать быстрее.

"Мог ли он почувствовать меня?"

Когда вернулся в дом, Рика-сан уже сидела у очага, обдумывая что-то своё. Её взгляд был сосредоточенным, но мягким.

– Ты не спишь, Сатори?

Я сел напротив, сложив руки на коленях.

– Я думал о том, что сказал Тору-сан... про шиноби.

Её глаза на мгновение стали настороженными, но затем она кивнула.

– Это трудная жизнь, Сатори. Они всегда живут на грани – между жизнью и смертью. Их искусство – это не только сила, но и тяжёлое бремя.

– Но почему они выбирают этот путь?

Рика-сан тихо вздохнула.

– Иногда они не выбирают. Их учат этому с детства. Иногда – потому что это их долг перед кланом. Но многие идут по выбранному пути, дабы защитить нечто важное для себя.

Задумчиво киваю, в последний раз смотрю на ночное небо и ухожу в дом.

***

Уже прошло несколько дней с тех пор, как я стал учеником охотника. Для того чтобы продолжать учиться кузнечному делу, знахарству и охоте, мы составили расписание, которому я теперь следую. Понедельник и четверг посвящены охоте, вторник и пятница — кузнечному делу, а среда и суббота — знахарству. В воскресенье я имею выходной.

Каждое утро просыпаюсь задолго до рассвета и, пока дом еще погружен в тишину, выкрадываю несколько минут для пробежки. Легкий бег, километры по лесной тропинке, сопровождаемые разминкой и упражнениями, которые мне показал Иошира-сенсей, становятся неотъемлемой частью моего дня. Оставшееся время я уделяю изучению трав по книгам Рики-сан, помогаю по дому и присматриваю за Хоши-тян, следя за её игривыми шалостями.

Утром я с радостью принимаю предложение деревенского охотника пробежаться с детьми, хотя и немного сомневаюсь, что мне удастся составить им конкуренцию. Мы оказываемся на старой лесной тропе, под ногами хрустят сухие веточки и листья, а в воздухе витает запах хвои, слегка смолистый и свежий. Иошира-сенсей решает устроить пробежку с элементами ориентирования, чтобы не только развивать выносливость, но и научиться ориентироваться в лесной местности.

Когда дети слышат об этом, они с энтузиазмом начинают разминаться, разогревая мышцы. Джун-кун и Нобу-кун выглядят уверенными, но я замечаю, как их глаза блестят от волнения. Для них это не просто забег — это настоящее испытание.

— Ну что, ребята, готовы? — спрашивает Иошира-сенсей с улыбкой.

— Мы всегда готовы! — отвечает Джун-кун, размахивая руками.

— Я вас точно обгоню! — добавляет Нобу-кун, энергично разминая плечи.

Я стою в стороне, тихо наблюдая. Мое тело не совсем подготовлено для такого забега, а мышцы не настолько развиты, чтобы соперничать с ними. Но когда Иошира-сенсей говорит:

— Запомните, не важно, кто первым, важно, кто выдержит до конца, — я понимаю, что нужно просто двигаться и не останавливаться.

Забег начинается. Делаю первый шаг и ощущаю, как воздух наполняет мои легкие, свежий и чистый. На старте я не чувствую особой уверенности, но с каждым метром, с каждым поворотом в лесу, мои ноги начинают двигаться легче. Это не просто бег. Я как будто становлюсь частью леса, ощущаю каждое дерево, каждый поворот тропы, каждую смену текстуры под ногами. Не знаю, почему это происходит, но мои шаги становятся всё быстрее, будто не я их двигаю, а они меня.

Проходя очередной участок, оглядываюсь. Джун-кун и Нобу-кун отстают, хотя они начинали быстрее. Не думаю о победе, не думаю о том, что опережаю их. В моей голове один вопрос: «Как это возможно?» Я смотрю на тропу перед собой, отмечаю повороты, ориентируюсь по деревьям, стараюсь не сбиться с пути.

"Может, это какая-то ловкость, или инстинкт?" — пытаюсь понять, но не нахожу ответа. Мои мысли рассеяны, а дыхание ровное. Чувствую, как мои мышцы работают слаженно, как будто не испытываю никакой нагрузки. В голове появляется чувство лёгкости, а сердце начинает биться быстрее, но не от усталости, а от какого-то незнакомого волнения.

Пробегая через лес, оборачиваюсь, чтобы увидеть, как идут мои новые знакомые. Джун-кун и Нобу-кун явно теряют темп, а я продолжаю двигаться вперёд, чувствуя, как мои ноги беспрепятственно скользят по земле, не требуя больших усилий.

Останавливаюсь около охотника и оглядываюсь. Джун-кун и Нобу-кун всё ещё далеко позади. Я не чувствую усталости. Моё дыхание ровное, как в начале, а тело не болит, не тянет. Это ощущение, как если бы пробежал не марафон, а короткий рывок от дома к дому.

Нобу-кун, запыхавшись, подходит ко мне и с удивлением спрашивает:

— Ты... как это сделал? Как ты так быстро?

Я не знаю, что ответить. Останавливаюсь, и, чувствуя, как моё сердце всё ещё быстро бьется, говорю:

— Не знаю. Просто бежал.

Иошира-сенсей подходит ко мне и, улыбаясь, кивает:

— Хорошо бежал, Сатори. Ты нашёл свой ритм. Важно не то, кто первым, а как ты двигался, как ты справился. Иногда даже не понимаешь, как ты это сделал, но важно, что ты сам справился.

Я всё ещё не могу понять, что произошло. Может, тело действительно готово к большему, чем я себе представлял.

В тот вечер, вернувшись домой, я сразу направился к Рике-сан, чтобы поделиться событиями дня. Она сидела у окна, её светлые волосы туго заплетены в аккуратную прическу, но несколько прядей выбивались и мягко касались её лица. В комнате царил спокойный свет заката, и казалось, что тень на её лице — не просто игра света, а отражение забот, о которых она предпочитала не говорить.

— Сатори-кун, — её голос звучал спокойно, но в нём было что-то пронзительное, как всегда, когда она говорила важные вещи. — Чакра — это нечто большее, чем мы себе представляем, и ей нужно учиться осторожно пользоваться. Внутри каждого существа есть нечто, что похоже на кровеносные сосуды, только вместо крови по ним течёт чакра. Хотя обычные люди едва ли осознают её силу, она влияет на их жизни.

Её слова ложатся в голову, и осознание важности этих слов начинает постепенно приходить.

— Некоторые люди могут использовать её даже не замечая этого. Чакра даёт им силу, улучшает выносливость и делает их быстрее, здоровее. Но, — она сделала паузу, её взгляд стал серьёзным, как никогда, — чакра опасна. Я запрещаю тебе пытаться контролировать её самостоятельно. Это не игрушка. Ты даже не представляешь, сколько людей травмировали себя, в попытках самостоятельно обуздать эту энергию. Почти все они оставались калеками, а некоторые из них… не пережили этого.

Внезапно меня охватило странное беспокойство. В голове вспыхнули болезненные воспоминания, как искры, ранящие сознание. Я ощутил, как в груди зашевелилась незнакомая сила — что-то тёмное, пугающее, словно сама тень прошлого нашла путь обратно. Звуки, образы, темные силуэты — всё это сжалось вокруг, захватывая внимание.

В голове мелькают образы взрывающихся словно изнутри монструозных рук. Фантомная боль, как внезапный удар, заставила меня вздрогнуть, однако я не смог издать даже малейшего звука. Мурашки пробежали по коже, а волосы встали дыбом, будто сама тьма пыталась проникнуть в тело. Страх. Он был здесь, притаившийся в глубинах памяти, но по-прежнему живой, яростно возвращающийся, как в первый раз.

Я попытался отрешиться от этого воспоминания и сосредоточиться на чем-то другом: «Если повредить каналы чакры, я могу остаться калекой. Поэтому разумней использовать её без осознанного контроля, чем рисковать.»

Кивнув приемной матери, я ответил, стараясь выглядеть спокойным:

— Понял, Рика-сан, — голос звучит ровно, несмотря на внутреннюю бурю. — Не буду пытаться контролировать её.

Рика-сан мягко улыбается, её взгляд становится тёплым и заботливым. В глазах — любовь и мудрость, которые всегда придают сил.

— Вот молодец, — её рука нежно касается щёк, и она слегка их тянет. — Такое серьёзное лицо, как мило! Ты ведь умный, несмотря на свою серьёзность.

Мелькнувшая искорка смеха вызывает лёгкое покраснение, и улыбка появляется на губах. Но, несмотря на внешнее спокойствие, в душе всё ещё царит лёгкое смущение.

"Не стоит обсуждать свои переживания", — мысль проскальзывает. Рика-сан всегда говорит, что страх — это естественно. Все боятся. Но те, кто действительно сильны, боятся не за себя. Их страх связан с теми, кто им дорог.

Смотря на её улыбку, вдруг становится ясно, что в каждой её заботе скрыта глубокая истина, которую предстоит понять.

***

Лес, словно живое существо, дышал вокруг нас, скрывая в своих недрах множество тайн и опасностей. Пышные деревья с раскидистыми ветвями создавали плотную тень, а под ногтями ощущались крошки веток и мох, поглощавшие звуки. Иошира-сенсей вёл нас среди этих вековых стволов, и его уверенные шаги эхом отзывались в тишине. В его голосе была энергия, которая словно наполняла лес, заставляя всё вокруг становиться живым, а тренировка — важным и увлекательным событием.

Сегодняшнее занятие было более сложным и многогранным, чем обычная стрельба из лука. Мы учились не только метко попадать в цель, но и читать следы диких животных, искать их укрытия и ловушки. Иошира-сенсей не просто показывал, как это делать — он погружал нас в процесс, объясняя, как важно понимать природу, чувствовать её дыхание.

— Ну что, ребята, на кого из местных зверей проще всего охотиться? — Иошира-сенсей остановился на мгновение, оглядывая нас с широко расставленными руками, словно приглашая к диалогу. В его зелёных глазах сверкали искры любопытства, и я заметил, как эта искренность и живость быстро подхватываются остальными.

Нобу-кун, который всегда гордился своей уверенностью и бойцовским духом, сразу поднял руку.

— На зайца! Они ведь такие быстрые, да? — его слова были полны уверенности, но в них проскальзывала лёгкая ирония, как будто он уже представлял, как быстро его стрелы будут настигать добычу.

Иошира-сенсей кивнул, но в его взгляде сразу появилась какая-то тень, словно он готовился к более глубокому объяснению.

— Да, зайца, конечно, можно поймать. Но это не так уж и просто, как кажется на первый взгляд, — сказал он, и его лицо стало серьёзным, как если бы он только что погрузился в раздумья о прошлом. — Чтобы поймать зайца, нужно не только быть быстрым, но и понимать его повадки, его привычки. Это хитрый зверь. Он не бросается в бегство сразу. Заяц старается спрятаться, забиться в укрытие, рассчитывая, что его не заметят. А когда понимает, что его обнаружили, вот тогда начинается его игра.

Нобу-кун слегка удивился и немного поостыл.

— То есть он сначала пытается спрятаться? А потом...?

Иошира-сенсей прищурился и продолжил:

— Русак, как вы знаете, бежит прямо, не пытаясь сбить следы. А вот беляк — совсем другое дело. Он виляет, запутывает следы, меняет траекторию, как настоящий мастер маневрирования. Он не только убегает, он ставит вам ловушки, ведёт вас туда, где безопасно для него, но опасно для вас.

Задумавшись, Нобу-кун стал молчаливым, его уверенность, казавшаяся непоколебимой, теперь немного пошатнулась. Он явно не ожидал такого поворота.

— Значит, зайца нужно не просто догнать, а ещё и понять? — произнёс он тихо, как бы открывая для себя новое знание.

Иошира-сенсей рассмеялся, но это был не смех от насмешки, а скорее от того, что он рад был передать нам этот урок.

— Именно. Заяц — это не просто дичь. Это загадка. И если ты не понимаешь, как он мыслит, то охота превращается в игру, где ты — лишь пешка. Но если ты прислушиваешься к его движениям, понимаешь его страхи и манёвры, тогда ты становишься на шаг впереди.

Я стоял рядом, прислушиваясь к каждому слову Иошира-сенсея, и чувствовал, как его слова раскрывают передо мной не только мир природы, но и что-то большее. В этих простых, но глубоких уроках я ощущал как уважение к жизни, так и к самому себе. Слова о зайце стали метафорой: не только для охоты, но и для понимания себя и окружающего мира.

Вдруг Иошира-сенсей посмотрел на нас и поднял руку, как бы прерывая размышления.

— Но не забывайте, что даже самую хитроумную добычу можно поймать, если знать, как быть терпеливым и внимательным, — сказал он, и его улыбка стала шире, словно он что-то решил для себя, как будто увидел, что в каждом из нас есть возможность стать лучше, понять больше.

Его слова были простыми, но они оставались в воздухе, как невидимая ниточка, которая тянула нас дальше, вглубь леса, вглубь самих себя.

***

Возвращаясь домой, лес, с его тихими звуками и мягким светом, оставил позади и тревоги тренировки, и напряжённые уроки. Мы с Хоши-тян шли рядом, её маленькая рука в моей ладони, а её шаги, хотя и быстрые, но лёгкие, как у весёлой птички, задавали ритм нашему пути. Мы возвращались домой, и в воздухе уже ощущался знакомый аромат ужина, который не был столь важен, как то, что нас ждало в этом моменте — несложный, но жизненно важный урок от Рика-сан.

Рика-сан всегда была тем якорем, который стабилизировал наш мир, в котором я, с моей частичной потерей памяти, всё ещё пытался найти своё место. Она была внимательной и терпеливой, всегда знала, как поддержать нас, не задавая лишних вопросов. Мы подошли к дому, и как только вошли в сад, она направила наш взгляд на простое, но важное растение, лежавшее на земле.

— Посмотрите, это ромашка аптечная, — сказала Рика-сан, её голос звучал, как тихая река, которая спокойно течёт, не спеша, но уверенно, неся в себе множество знаний. Её глаза были сосредоточены, а её мягкие черты — спокойными, как обычно, но сегодня в её взгляде была такая ясность, как будто это было важно не только для нас, но и для неё самой. — Это одно из самых простых, но эффективных растений, что могут помочь вам в трудной ситуации. Лечит от воспалений, успокаивает боль. Но будьте осторожны. Не вся ромашка подходит для лечения. Некоторые её виды могут быть опасны.

Хоши-тян, от усталости, подтянула свои косички, пытаясь сохранить баланс на ногах. Она тихо зевала, заслоняя лицо руками, но не могла не заметить, что Рика-сан говорила об этом с такой серьёзностью.

— Потерпи ещё немного, — сказала Рика-сан, поглаживая её по голове. Её пальцы были мягкими, но в них чувствовалась сила и забота. — Ты устала, да? Но ты должна знать это, Хоши. Это важно.

Хоши-тян открыла глаза, и её взгляд, хотя и немного смутный от усталости, был искренним и внимательным. Она кивнула и, хотя её лицо ещё оставалось слегка сонным, она попыталась сосредоточиться на словах Рика-сан.

— Помните, — продолжала Рика-сан, — настоящая аптечная ромашка пахнет яблоками, а её цветки внутри пустые. Это главный ориентир, по которому можно понять, что растение безопасно. У других видов этого нет.

Каждое её слово словно укрывалось в наших ушах, её мягкий, успокаивающий голос заставлял нас почувствовать, что за простыми действиями скрывается большая забота о нашем будущем. Для неё это было просто, но для нас — жизненно важно. В этот момент я снова почувствовал, как много Рика-сан даёт нам не только через знания, но и через свою неизмеримую любовь и готовность обучать нас, даже в самых малых вещах.

Я чувствовал её спокойствие и внутреннюю уверенность. Она была рядом, но её присутствие в этот момент было не только физическим. Её слова, её подход — все это выстраивалось в картину, которая глубоко отражала её доброту и заботу о нас. В мире, полном опасностей и неизвестности, она учила нас важному: заботиться о себе и друг о друге.

Тишина, которая настала после её слов, была полной. Хоши-тян, уже немного уставшая, но всё же внимательно слушала, а я просто стоял и наблюдал. В этой простоте был скрыт урок, который оставался в нашем сердце.

***

В мастерской Тору-сан был сосредоточен, как всегда, его движения уверенные и точные. Сегодня мы тренировались в ножевом бою. Холодный металл ножа в руках ощущался тяжёлым, словно сам по себе требовал уважения. Его вес давил на ладонь, заставляя сосредоточиться.

Тору-сан подошёл ближе, его взгляд встретился с моими глазами. Этот взгляд был наполнен тяжестью, он заставлял забыть обо всём и сосредоточиться на настоящем.

— Зачем тренируешься с ножом? — спросил он, не давая времени на размышления. Его голос был твёрдым и спокойным, в нём ощущалась скрытая сила.

Ответ был прост, но сложен в исполнении.

— Хочу научиться защищать себя, — произнесённые слова звучали твёрдо, с решимостью. — Не могу позволить себе быть слабым. И если что-то случится, нужно быть готовым постоять за себя.

Тору-сан молчал, его взгляд стал более проникновенным. В его глазах читалась не только настойчивость, но и понимание.

— Когда я был молод, мой отец говорил: «Мужчина должен уметь защитить свою семью». Не важно, кто ты и чем занимаешься. Всегда нужно быть готовым защищать тех, кто тебе дорог.

Его слова звучали тяжело, но в них была сила, которая отзывалась в груди. Они заставили задуматься, но многое оставалось непонятым.

— Мой отец погиб, защищая нас, — продолжил Тору-сан, и его лицо потемнело, как если бы тень воспоминаний снова вернулась. — Он защищал. И я хочу научить тебя не только кузнечеству, но и тому, что значит быть готовым защитить. Нужно быть готовым в любой момент.

Эти слова оставили глубокий след. Это не просто тренировка, а обещание стать тем, кто способен встать на защиту, не задумываясь о последствиях.

— Понял, — ответил я, осознавая, что эти тренировки — это больше, чем простая подготовка. Это обучение быть готовым к любой ситуации.

Тору-сан немного задумался, глядя на меня, и его взгляд стал немного мягче, хотя в нем всё еще сохранялась та же суровая решимость. Он слегка приподнял бровь, словно что-то понял, и тихо произнес:

— Когда-нибудь ты поймёшь, что значит быть готовым. Быть готовым в любой момент, когда от тебя зависит чья-то жизнь. Когда ты сможешь защитить тех, кто дорог. Не словами, а действиями. Ты можешь думать, что это просто тренировка. Но не все так просто, Сатори. Ты можешь тренировать силу, ловкость, меткость, но главное — это понять, зачем тебе это всё.

Он сделал паузу, как будто проверяя, понял ли я, и продолжил, теперь с ещё большей решимостью в голосе:

— Когда я был молод, мой отец сказал мне, что мужчина должен уметь защитить свою семью. Это не просто слова. Это смысл. Он погиб, защищая нас, и я помню, как он, даже на последнем дыхании, не позволил врагу пройти. Мы все можем учиться, тренироваться, но смысл этого — защита. Это не просто сила. Это ответственность. И когда тебе придется встать и защитить, ты не сможешь думать, тебе нужно действовать. И ты будешь готов.

Слова приёмного отца словно отголоском разнеслись по мастерской, наполняя пространство тяжестью. Всё, что он сказал, не было просто наставлением, это было как обещание, как мантра, которой ему пришлось следовать. И теперь эти слова становились моими.