Прогнивший Мир

Уже целый месяц я живу с семьёй Кояма. Проживаем мы в деревушке с населением всего в несколько сотен человек. Она укрыта среди зелёных холмов Страны Рисовых Полей и жизнь течёт так медленно, что кажется, будто время и вовсе застыло. Тихие домики с соломенными крышами, узкие тропинки, и звуки цикад на закате создают особенную, тёплую атмосферу.

Моя главная задача – помогать Рике-сан в хозяйстве. Она учит меня всему: готовить, ухаживать за садом, распознавать растения. Она знахарка – не просто деревенская целительница, но и человек, который тонко чувствует природу и её тайны. Я не раз ловил себя на мысли, что её спокойствие и мудрость словно окутывают дом уютным невидимым покрывалом.

Наш дом выделяется на фоне остальных – чистый, крепкий, почти богатый по деревенским меркам. Муж Рики-сан, Тору-сан, лучший кузнец в округе. Его молот звучит с самого утра, а его изделия известны далеко за пределами деревни. Тору-сан учит меня азам ковки, и я с удовольствием впитываю знания.

Но есть одна странность: когда они начали учить меня читать и писать, оказалось, что я уже знаю основы. Моё обучение шло так легко, словно я вспоминал, а не учился с нуля. Однажды Рика-сан подметила, что я использую слова, давно забытые, и даже странные выражения, которые она понять не может.

– Ты будто пришёл из прошлого, – пошутила она как-то.

Но самая живая душа в нашей семье – это Хоши-тян. Ей всего шесть, но энергии у неё больше, чем у нас троих вместе взятых. С её пышным хвостиком и блестящими глазами она больше напоминает маленького воробья, чем человека. В последнее время она всё чаще увязывается за мной, подглядывая, чем я занимаюсь.

Вечером мы сидели за столом, когда Рика-сан заговорила о планах на завтра.

– Завтра отправимся за крапивой, – сказала она, протягивая нам листок с аккуратно нарисованным растением.

– Ой, это та, которая жалит? – спросила Хоши-тян, нахмурившись.

– Да, – улыбнулась Рика-сан. – Но она невероятно полезна. Её используют в лекарствах, отварах, супах, и даже для ухода за волосами.

– А для чего ещё? – не отставала Хоши-тян, нависнув над рисунком.

– Она помогает очищать кровь, заживляет раны и укрепляет сердце, – продолжала Рика-сан. – Но не стоит собирать её голыми руками.

Хоши-тян загорелась:

– А я смогу? Я буду в перчатках!

Я не удержался от усмешки:

– Главное – не спутаешь с другой травой, как в прошлый раз.

Девочка надулась, но быстро снова оживилась:

– Я всё запомню! Только вы мне помогите, ладно?

Рика-сан ласково потрепала её по голове.

– Конечно, малышка. Главное – слушай внимательно.

Я медленно записывал её слова в тетрадь, а Хоши-тян, казалось, кипела от нетерпения.

– А почему беременным нельзя? – неожиданно спросила она.

Рика-сан задумалась на секунду:

– Это долгая история, и она не для детских ушей.

Хоши-тян насупилась, но быстро сменила тему:

– А расскажи сказку! Ну, пожалуйста!

Рика-сан взглянула в окно, где солнце уже садилось за холмы, и с улыбкой кивнула.

– Хорошо. Сегодня я расскажу вам сказание о пяти демонах и чистых сердцах .

Хоши-тян радостно устроилась поудобнее - у мамы на коленках, а я отложил тетрадь, слушая, как Рика-сан начала рассказ своим тёплым и спокойным голосом. На мгновение мне показалось, что этот момент, эта картина уже случались где-то раньше, как будто я возвращался домой спустя долгие годы.

Давным-давно, в стародавние времена, когда свет и тьма спорили за судьбу людских душ, явился в этот мир Светлый Бог. Не как грозный судья, не как властелин, требующий поклонения, но как тихий свет рассвета, что освещает путь и согревает без зноя.

Его глаза сияли, будто два солнца, а голос его был подобен шёпоту ветра в поле. Он шёл по миру, даря людям гармонию и утешение, помогая им увидеть истинное в своих сердцах. Он не осуждал за грехи, не карал за слабости, а мягко направлял тех, кто искал истины.

Но там, где проливается свет, всегда рождается тень. В этот же мир пришёл Тёмный Человек, сын Чёрного Бога. Сердце его было как камень холодный, а душа — словно бездна, в которую не проникает ни один луч. Он задумал наполнить сердца людские смутой и пороками, дабы призвать своего отца в этот мир.

Тёмный Человек ходил по земле, нашёптывая людям свои злые речи. Он говорил:

— Свет обманчив, а тьма даёт истинную свободу. Зачем следовать за тем, кто требует от вас смирения? Возьмите своё силой, живите для себя, ибо это и есть истина.

И семена тьмы начали пускать корни в душах. Люди ссорились и завидовали, поддавались гневу и страху, забывали истину и тонули в иллюзиях. Видя это, Светлый Бог решил: чтобы быть ближе к людям, он должен разделить себя на пять ангелов, каждому из которых он дарует часть своей силы.

Однако Тёмный Человек, узнав о его замысле, вмешался. И когда Светлый Бог начал своё разделение, Тёмный Человек шепнул в сердца пяти существ слова сомнения, что обратили их свет во мрак. Вместо ангелов появились пять демонов, чья сила обратилась во мрак: Гнев, Похоть, Зависть, Невежество и Страх.

Демоны разбрелись по миру, чувствуя друг друга, но не желая встречаться. Их силы были разрушительны.

Невежество обосновалось на вершинах высоких гор, где никто не мог видеть ни звёзд, ни солнца. Тяжёлый туман окутал пики, словно серое одеяло, холодное и непроницаемое. Люди, что пытались достичь его обители, терялись в клубах густого облака, путались в собственных мыслях, как в сети. Невежество лишало их разума, заставляя верить в ложное, как если бы тени казались им живыми, а горы — гладкими равнинами. Мир его был сплошной иллюзией, заманивающей и пугающей одновременно.

Похоть же поселилась там, где земля была полна золота и благоденствия. Она звала людей на пышные пиры, ослепляя их взоры ослепительным блеском свечей и дорогих убранств. Её голос звучал сладко, как песня сирены, обещая наслаждения без конца. Люди, пленённые её чарами, тонули в безудержных страстях, забывая о своих семьях, о родной земле, даже о собственной душе.

Зависть скрылась в тенях, следуя за каждым человеком неотступно. Она нашёптывала слова обиды и несправедливости, как змея, что шипит из травы, прячась от глаза. Её яд проникал в души, разрушая дружбу и подстрекая людей к распрям. Казалось, что никто не мог укрыться от её присутствия: ни богатый, ни бедный, ни счастливый, ни скорбящий. Зависть сеяла раздоры, превращая близких в врагов.

Страх, как зловещий ветер, обосновался в самых мрачных уголках земли, куда не доходил ни свет дня, ни тепло очага. Его голос звучал в ночи, холодным шёпотом пробираясь в сердца, и сковывал их ледяной хваткой. Он стелился чёрной пеленой, подступая к людям, заставляя их прятаться в домах и дрожать от ужаса перед тем, чего они не видели, но всё же чувствовали. Даже смельчаки, ступившие в его владения, теряли свою решимость, уступая безымянным страхам, что сжигали их изнутри.

Так пятеро демонов царствовали над миром, не зная покоя, упиваясь своей силой. Люди молили Светлого Бога о помощи, но он не откликался. Его голос затих, словно он покинул мир, оставив человечество один на один с собственными пороками.

***

На вершинах гор, куда не долетали крики птиц и не проникал солнечный свет, поселился Демон Невежества. Его обитель окутывали густые туманы, в которых исчезало всё живое. Он вершил свою волю хитро: заставлял людей видеть несуществующее, принимать ложь за истину, а заблуждения — за знание. Многие пытались взобраться к нему, но лишь немногие возвращались, и те — с глазами, пустыми, как зеркало стоячей воды.

Но вот однажды в горы пришёл старый мудрец. Был он одет просто, сшитое из домотканого полотна платье не защищало его от ветра, а его дубовый посох с резьбой, казалось, служил лишь для опоры, но не защиты. Глаза его были ясны, как утренний родник, а шаги тверды, будто он давно решил свою судьбу.

Поднялся он высоко, пока не окунулся в густой туман. И тут голос, словно гром с небес, разнёсся вокруг:

— Кто смеет тревожить мой покой? Ты, седобородый, хочешь узнать истину? Хочешь узреть мир таким, каким вижу его Я?

Мудрец остановился, опёрся на посох и ответил:

— Не я иду к тебе, а истина ведёт меня.

Демон усмехнулся, и в ту же минуту Мудрец увидел перед собой блестящий город. Башни его сияли золотом, улицы были вымощены самоцветами, а люди, весёлые и беззаботные, пели и плясали. На пороге одного из дворцов к нему вышел человек в белых одеждах.

— Добро пожаловать! — сказал он. — Здесь сбываются все мечты. Останься с нами, и твоя жизнь станет бесконечной радостью!

Мудрец оглядел город, вдохнул его воздух, но не остановился. Он постучал посохом по земле и сказал:

— Иллюзия красива, пока на неё смотришь, но стоит шагнуть в неё — и она рассыпается, как зола.

И в тот же миг блестящий город растаял, словно сон, сменившись иным. Перед мудрецом предстали образы его прошлого: друзья, которых он потерял, дети, ушедшие прежде, чем смогли стать взрослыми. Он увидел ошибки, которых не мог исправить, и дни, когда слова его ранили ближних.

— Вот она, твоя истина! — раздался голос демона. — Всё, что ты потерял, всё, что ты сделал неправильно!

Мудрец опустил голову, но не из страха, а из глубокого размышления.

— Прошлое не изменить, но оно — мой учитель. Я не цепляюсь за него, как ребёнок за старую игрушку.

И как только он произнёс эти слова, образы исчезли, а тропа перед ним стала чище.

В последний раз демон решил испытать мудреца. На пути его выросло огромное зеркало. В нём отражался он сам, но в образе великого царя: корона на голове, сотни подданных в ногах, а на плечах мантию из драгоценного меха.

— Вот что ждёт тебя, если ты откажешься идти дальше! — зашептал демон. — Могущество, власть, почёт. Ты мудр, а значит, достоин быть правителем.

Мудрец внимательно посмотрел в зеркало, затем опёрся на посох и произнёс:

— Мудрость не в том, чтобы властвовать, а в том, чтобы служить. Ложное знание обманчиво, как отражение в воде.

С этими словами он коснулся зеркала, и то разбилось на тысячи осколков, исчезнув вместе с иллюзией.

Пред мудрецом предстал сам Демон Невежества. Тёмный, как ночь, с глазами, затянутыми белой пеленой.

— Ты победил меня, старец. Но истина — это лишь то, что видишь ты. Ты не изменишь меня, как бы ни старался!

Мудрец подошёл к демону, не проявляя страха, и положил руку ему на плечо.

— Истина — не моя и не твоя. Она у каждого своя, но она едина для всех. Посмотри на мир моими глазами.

И в ту же минуту демон увидел ясное небо, зелёные поля, искренние улыбки людей, их радости и их слёзы. Он увидел, как свет проникает даже в самые тёмные уголки. И впервые его сердце наполнилось теплом.

Тьма, что окружала демона, начала рассеиваться. Он сбросил свои оковы и, поднимаясь, прошептал:

— Теперь я вижу... Теперь я понимаю.

Когда мудрец коснулся плеча Демона Невежества, время словно застыло. Тёмный облик демона содрогнулся, пелена тумана вокруг него заклубилась, словно огромный зверь, почуявший угрозу. Его белёсые глаза, прежде пустые и холодные, вспыхнули, будто в них отразился свет далёкой звезды.

В одно мгновение перед ним пронёсся настоящий мир: не тот, что он прятал за своими туманами и иллюзиями, а мир живой, полный красок и звуков. Он увидел лазурное небо, золотые поля пшеницы, шепчущие под ветерком, и капли росы, сверкавшие, словно жемчуг. Ему явились реки, несущие свои воды с терпеливой мудростью, и горы, испещрённые белыми венцами снегов. Но самое сильное потрясение пришло, когда он увидел людей.

Перед ним предстали матери, нежно укачивающие детей; старики, которые с улыбкой делились своей мудростью; юноши и девушки, смеющиеся и танцующие под звуки весёлых песен. Он увидел, как люди трудятся, радуются и даже плачут — но в этих слезах не было отчаяния, а лишь сила, помогающая справляться с жизненными испытаниями.

Демон задрожал, как древо в бурю. Его тёмное сердце, которое веками питалось ложью и сомнениями, ощутило нечто новое, невыносимое. Это было тепло. Оно проникло в его грудь, растопив лёд, который сковывал его душу. Он пошатнулся, поднял руки к лицу, словно не мог поверить в то, что видел.

— Какой... он прекрасный... — прошептал он, и голос его, прежде грозный и насмешливый, стал дрожащим, почти детским. — Я не знал... Не мог знать...

Его плечи сотряслись от рыданий. Он вспомнил всё зло, что сеял, всех, кого он ввёл в заблуждение, заставляя блуждать в тенях. И эта тяжесть раздавила его, как горная лавина.

— Я был слеп... — вскричал он, запрокинув голову. Его крик был полон боли и горечи, словно тысячи лет одиночества и страданий разом вырвались наружу. — Как я мог отвергать это? Как мог закрываться от света?

Мудрец стоял рядом, спокойно наблюдая, но его глаза были полны сострадания.

— Истина была с тобой всегда, — сказал он мягко. — Но ты не смотрел на неё. Теперь же ты видишь.

Свет начал струиться из глубин самого демона. Его тёмная оболочка потрескалась, как древняя глина под солнцем. Тьма спадала с него кусками, обнажая светлый облик. Густой туман, который веками клубился вокруг его обители, рассеивался, словно не выдержав сияния, рождённого в душе демона.

Когда последний осколок тьмы упал с его тела, перед мудрецом стоял сияющий ангел. Его глаза, прежде белёсые и пустые, теперь были глубокими и ясными, как утреннее озеро. На лице ангела застыло выражение трепета и благодарности.

— Теперь я вижу, — произнёс он тихо, но в его голосе звучала сила нового понимания. — Теперь я чувствую... Я живу.

И с этими словами он поднялся в небо, оставляя за собой лёгкий след света.

***

В одном древнем городе, где стены были крепки, как сама земля, а золотые купола сверкающими, как сам свет, жил Демон Зависти. Он был не просто злым духом, а самой сущностью тех тёмных желаний, что живут в сердце каждого человека, — желанием видеть других ниже себя, стремлением к тому, что недостижимо. Зависть эта была хитра, коварна и манила всех, кто не мог радоваться тому, что имел. Она проникает в душу, как ночная тень, и сжигает изнутри, превращая счастье других в печаль свою.

Каждую ночь, когда город погружался в сон, Зависть бесшумно проникала в дома. Она была не видна, но её шёпот проникал в самые потаённые уголки, шепча так мягко и настойчиво, что люди, проснувшись, чувствовали тяжесть в сердце.

— Смотри, как живут другие! Почему твоя жизнь не так хороша, как у них? У твоего соседа — дворец, а у тебя — лишь хибарка. Зачем довольствоваться малым, когда можно иметь всё? В его руках — золото и славу, а ты лишь трудишься в поте лица.

Каждое утро люди просыпались с горечью, с тяжёлым сердцем, полным разочарования. Они забывали о том, что уже имели, и страдали, видя лишь чужие богатства.

В этом городе жил кузнец, чьи года давно перевалили за четвёртый десяток. Его кузница стояла на окраине, среди зелёных холмов, но её мастер был известен по всему городу и далеко за его пределами. Его руки были тверды, как железо, а сердце — чисто, как светлый родник. Он не стремился к богатствам, не мечтал о славе. Его жизнь была полна смысла, хотя и скромна. Он жил ради своего ремесла, и вся его радость была в том, чтобы создавать прекрасное из металла.

Зависть почувствовала, что её силы бессильны перед этим человеком, и решила испытать его. Она явилась в обличии призрака, покрытого туманом и льдом, её слова ползли, как змеи, шипя в темноте:

— Ты работаешь в своей кузнице, а всё, что ты создаёшь — лишь железо. Почему бы тебе не стать великим, как другие? Они могут делать не только металл, но и чудеса, и судьбы, а ты всё ковка и горн! Почему ты не возьмешь то, что по праву должно быть твоим? Почему ты довольствуешься тем, что имеешь?

Кузнец, не отворачивая взгляда от пламени, ответил спокойно, но твёрдо:

— Моё богатство — в том, что я создаю. Не в дворцах и не в золоте, а в моих руках, которые творят вещи, нужные людям. Моё счастье — в труде, а не в накоплении чужого.

Зависть потрясла воздух и затрепетала в тени, но её силы ослабели. Тогда из её темной утробы возник новый облик — Демон Жадности. Он был полон жгучей страсти, с глазами, как угли, что горели в ночи. Его слова были сладки, как мед, но с горечью, таящей в себе разрушение:

— Ты смирён, кузнец, но ты мог бы быть великим! Ты мог бы стать могущественным, богатым, как царь! Ты мог бы жить, как бог! Почему ты продолжаешь работать в этой пыльной кузнице? Ты достоин большего — всего мира, всех богатств и всех почестей! Почему не возьмешь их?

Кузнец, не отрывая взгляда от своего труда, ответил с лёгким вздохом:

— Я не ищу того, что мне не нужно. Моё богатство — в том, что я честно создаю своим трудом. Золото, что я создаю, — не для того, чтобы его украсть. Моё золото — это мои руки, и я богат тем, что моя работа ценится, а не тем, что я могу накопить. Я не жажду ничего больше.

Жадность исчезла, но Зависть не сдавалась. Тогда она явила кузнецу третий облик — Демон Неспокойства. Он был частью самой Зависти, её зловещим продолжением. Его появление было как тёмный вихрь, с его кожей, что мерцала зелёным светом, и глазами, полными тревоги. Он не искал золота, не стремился к славе, но имел одну страшную силу — он разжигал в душе вечное беспокойство, отравляя мысли человека стремлением к тому, чего у него нет.

— Ты всегда будешь в поисках, кузнец! Ты найдешь себя в поисках, но никогда не сможешь найти то, что тебе нужно! Ты будешь смотреть на чужое и всегда чувствовать, что тебе не хватает, что ты не завершён! Посмотри, как они живут! Почему ты не хочешь иметь больше? Почему ты не можешь быть довольным тем, что имеешь? Ты будешь тосковать до конца своих дней!

Кузнец посмотрел в глаза Демону Неспокойства и, несмотря на тягостное чувство, что переполнило его душу, сказал:

— Я не буду искать того, чего не нужно. Моя жизнь не будет полна мучений, только потому что я хочу больше. Я живу в том, что у меня есть. Я радуюсь своему труду, и не считаю, что мне чего-то не хватает. Моя душа спокойна, потому что я ценю то, что создаю.

И вот, когда кузнец произнёс эти слова, тьма рассеялась. Демон Зависти, с её всеми обличьями, рассеялась, как дым от углей. В этом свете, что заполнил кузницу, возник Ангел. Он был прекрасен, как первый рассвет, его крылья сияли, как лучи солнца, а глаза были полны света и понимания. Его голос был, как нежный звон серебряных колоколов, и он сказал:

— Ты победил меня, кузнец, — сказал Ангел. — Ты победил все мои искушения, потому что ты не позволил желаниям овладеть твоей душой. Ты прошёл через все испытания и остался чист. Теперь я свободен, и могу стать светом на твоём пути.

Кузнец протянул руку, и, едва коснувшись Ангела, он почувствовал, как в его сердце наполнилась светлая сила. Тот же свет разлился по всему его ремеслу, его кузнице, которая теперь стала не просто местом работы, а храмом. Храмом, где в каждом ударе молота не только разжигался металл, но и очищалась душа.

***

В далёких краях жил искатель приключений. Был тот человек средних лет, лицом прост, но глаза его, глубокие и спокойные, говорили о дальних странствиях. Волосы русые с серебром времени, борода короткая, ухоженная. Одет в добротный кафтан, на плечах и локтях кожа, на ногах сапоги пыльные, но крепкие. За спиной рюкзак с простыми вещами, на поясе меч в деревянных ножнах. На пальце перстень с потускневшим камнем — знак прошлого, что хранил он в тайне. Весь его вид внушал доверие и спокойствие, словно он сам был воплощением несокрушимой силы духа.

Много земель он обошёл, видел великое и ужасное, пока не услышал о Демоне Гнева, что терзал города и селения, обрушивая на людей ярость разрушения. Искатель решил отправиться туда, где бушевал демон, чтобы встретить его лицом к лицу.

Шёл искатель приключений по выжженным полям, когда заметил вдали остатки сражения. Лёгкий ветер доносил запах гари, а в воздухе стояла тишина — та самая, что наступает лишь после великой битвы. Но вдруг эта тишина нарушилась тяжёлыми шагами. Из тумана вышел воин. Его доспехи были изувечены, обуглены, а глаза пылали красным светом. Это был восставший воин — порождение Демона Гнева.

–Ты живой? голос воина был груб, но в нём звучала странная боль. — Ты смеешь идти по моим полям? Сразись со мной! Покажи свою силу!

Искатель, глядя на него, понял: перед ним не просто тень. В этом воине ещё теплилось что-то человеческое, но гнев поглотил его.

— Я не буду сражаться с тобой, сказал он твёрдо. — Ты стал пленником своей ярости, но я вижу, что в тебе ещё живёт воля.

— Воля? засмеялся воин, но смех его звучал глухо. — Моя воля умерла вместе с телом. Всё, что осталось, это пламя, пылающее внутри! Ты не победишь меня словами. Вытаскивай свой меч или умри!

И воин бросился на него с мечом, каждое его движение было быстрым, яростным, но хаотичным. Искатель уклонился, оставляя свой меч в ножнах.

— Гнев ослепляет тебя, воин. Посмотри вокруг. Ты сражаешься за поле, где ничего не осталось, кроме пепла.

— Замолчи! Я воин! Я должен сражаться! Это всё, что я знаю!

Искатель, уклоняясь от удара, шагнул ближе. — А кто ты был, прежде чем ярость поглотила тебя? Кого ты защищал? Что ты любил?

Воин замер. Его рука дрогнула, огонь в глазах чуть угас.

— Я... — прошептал он. — У меня была семья. Жена, сын... Но их уже нет. Гнев... Я позволил ему поглотить меня.

И с этими словами воин рассыпался в пепел, а в воздухе раздался яростный крик демона:

— Ты думаешь, что избавился от меня? Нет! Я повергну тебя в ярость, смертный!

Искатель шёл дальше и пришёл в небольшой город. Там кипела ссора: двое мужчин спорили на площади, их голоса были громче, чем уличный рынок. Один держал корову за верёвку, другой грозно махал рукой.

— Это моя корова! Я вырастил её! кричал один.

— Твоя? Да ты шут! Она паслась на моей земле! орал другой.

Толпа стояла вокруг, не вмешиваясь, а между спорщиками мелькала тень Демона Гнева. Он шептал каждому свои слова, распаляя их ещё сильнее. Один уже схватился за топор, а другой зацепил корову за верёвку, потянув её к себе.

Искатель вышел вперёд, подняв руку.— Стойте! Ради чего вы спорите? Ради коровы? Или ради своей ярости?

— Ты ничего не знаешь! первый. выкрикнул Этот вор украл моё добро!

— Лжёшь! выкрикнул второй. — Это ты украл!

Демон в это время смеялся, подстрекая их: — Да, убейте друг друга! Покажите, насколько ярость сильнее разума!

Искатель подступил ближе. — Вы хотите пролить кровь? А что даст вам эта кровь? Гнев разрушает, но не созидает. Подумайте: вы можете поделить корову. Или она вам дороже мира?

Толпа шепталась. Спорщики замерли, переглянулись, но их руки дрожали. Демон вскричал: — Это не сработает! Они вновь поссорятся! Гнев в них уже пустил корни!
Но вдруг корова сама подошла к ним, жалобно замычав. Мужчины, глядя на животное, опустили руки. Их ярость угасла.

Демон зашёлся в яростном смехе, словно гроза разразилась над городом. Его тёмная фигура пылала багровым огнём, а глаза горели, как два уголья. Вокруг него всё рушилось: камни раскалывались, крыши обрушивались, а мостовые разрывались, словно земля сама отвергала его. Люди кричали, укрываясь, но куда бы они ни бежали, пламя догоняло их.

Искатель шагнул вперёд, неся в руке лишь своё спокойствие. Его взгляд был ясен, а голос звучал твёрдо, но без гнева.

— Ты стремишься к разрушению, но что ты видишь за ним, демон? Какой мир остаётся после твоего гнева?

Демон резко обернулся, будто от удара, и посмотрел на смертного.
— Мир? Мир — это иллюзия! Я — гнев, я не нуждаюсь в мире. Я живу в разрушении и в ярости. Это — всё, чем я являюсь!

Но в голосе демона зазвучали нотки сомнения. Искатель медленно приблизился. Он поднял руку и положил её на огненное плечо демона. От прикосновения человек не дрогнул, хотя его пальцы опалил жар, а кожа вспыхнула красным.

— Ты думаешь, что гнев — это вся твоя суть, — сказал он тихо, — но гнев — лишь тень того, что в тебе спрятано. Тебе больно, и ты эту боль превращаешь в огонь. Но боль может быть иной. Она может стать светом.

Демон замер. Его пламя вдруг заколебалось, словно ветер затушил часть бушующего огня. В его глазах мелькнуло что-то человеческое, тёплое, но забытое. Искатель продолжал:

— Ты не обязан уничтожать. Посмотри на то, что я вижу. Посмотри на мир без ярости.

Демон попытался отстраниться, но рука искателя держала крепко. В этот момент в сознании демона что-то дрогнуло. Вместо руин он увидел картины: дом, который не пылает, а согревает; мосты, что соединяют людей, а не разделяют; глаза матери, которая обнимает своё дитя. Каждый образ бил, словно молния, по его сущности.

Его пламя стало меркнуть, багровый огонь сменился золотистым светом. Громкий рёв демона сменился долгим стоном, в котором звучала не ярость, а горечь. Его тело начало меняться: острые когти исчезли, а из-под тёмной оболочки показались белоснежные крылья. Его доспехи, закопчённые и тяжёлые, осыпались, словно пепел, обнажая сияющую броню, будто выкованную из солнечных лучей.

— Это… — прошептал он, его голос звучал теперь мягче, но глубже. — Это то, что я никогда не видел… Что я никогда не чувствовал…

Искатель улыбнулся, отпуская его.
— Это мир, когда в нём нет гнева. И теперь он может стать твоим.

Демон встал прямо, его тёмные очертания растворились полностью. Его глаза светились, как утреннее небо, а от его фигуры исходило спокойствие, которое разливалось по городу, словно утренний свет после долгой ночи.

Он взглянул на искателя и, склонив голову, произнёс:
— Ты подарил мне то, что я сам отвергал. Благодарю тебя, смертный.

С этими словами он расправил свои крылья, и они засияли, как восходящее солнце. Город, который был окутан пламенем, медленно начал возрождаться. Люди выходили из укрытий, чувствуя, что гнев оставил их сердца. Ангел поднялся в небо, бросив последний взгляд на искателя, а потом растворился в свете.

Искатель посмотрел на восстановленный город, вздохнул и отправился дальше, зная, что его путь ещё не окончен.

***

В самых тёмных уголках мира, где свет едва касался земли, жил Демон Похоти — великая сила, что поджигала человеческие сердца страстью, пороком и сладострастными мечтами. Его облик был странным и необычным: вместо зловещих крыльев, он был обвешан яркими золотыми украшениями, которые играли на свету, отражая искушения, заманивающие смертных. Лицо его было красивым, почти обманчиво прекрасным, но в его взгляде прятался холодный расчёт, а в его улыбке — тень пустоты. Он был не огненным вихрем, а сияющим соблазном, что манил изящными и изысканными жестами.

Вот и явился он, стоящий на пути молодой художницы, с лёгким наклоном головы и невидимой улыбкой, которую едва можно было разглядеть в его устах.

— Ты осмелилась рисовать, как если бы на свете существовала истинная красота? — произнёс он мягким, но зловещим голосом. — В мире нет ничего, что могло бы противостоять мне. Я покажу тебе, что такое настоящая власть, и ты станешь пленницей моих желаний.

Художница стояла перед ним спокойно, с уверенностью в глазах, не выдавая ни страха, ни удивления. Она взяла в руки свою кисть и сказала:

— Я не ищу утоления. Я ищу свет. Я рисую не для того, чтобы захватить, а для того, чтобы дать.

Похоть, усмехнувшись, протянул свои руки к ней, и мир вокруг них затрепетал. Он предложил ей три испытания, уверенный, что с каждым шагом она будет всё больше терять свой путь.

Словно шторм, Похоть поглотил художницу, и она оказалась в мире, полном искушений. Вокруг неё танцевали прекрасные, обнажённые тела, их движения были соблазнительными и невыносимо манящими. Их голоса звучали, как нежные ласки, обещая ей наслаждения, что не имели конца.

— В этом мире ты забудешь обо всём, — шептал Демон, его образ витал вокруг неё, играя тенями. — Останься здесь, и ты будешь наслаждаться вечно!

Но художница взглянула на своё отражение в воде, и в её глазах, вместо страсти, отразился свет. Она, не поддаваясь соблазнам, взяла кисть и начала рисовать. Каждое её прикосновение превращало тело в нечто возвышенное, несущие не грех, а гармонию.

— Я не ищу только наслаждений, — сказала она тихо. — Я ищу смысла.

На второй раз Похоть явил перед художницей странное и жуткое видение — это был самонадеянный и преисполненный тщеславия человек, который выглядел как она, но его глаза были пусты, а его душа наполнилась эгоизмом. Он жил в мире, где не существовало никого, кроме него самого. В его жизни не было людей, друзей или любви. Он был сам себе источником поклонения, и в этом его мир был пуст.

Он подходил к художнице, и его слова были наполнены гордостью:

— Ты тоже можешь быть такой, как я, художница. Ты можешь стать самой великой, самой уникальной, самой неотразимой. Никто не будет выше тебя, никто не сможет затмить твою славу. Твои картины станут настолько известны, что весь мир будет твоим.

Художница смотрела на своё отражение в воде, где стояла эта фигура, отражавшая её худшую сторону — жажду величия, утрату человечности, стремление быть единственной и исключительной.

Но она лишь тихо ответила: — Я не стремлюсь быть единственной. Я стремлюсь быть частью чего-то большего, чем я сама. Моя сила — не в превосходстве, а в том, чтобы помочь другим увидеть свет.

И, повернувшись, она вновь взяла кисть, и её движения стали спокойными, глубокими, полными смысла. Похоть исчез, а место пустого величия заняла простая, чистая гармония.

В третий раз Похоть явил перед художницей тёмное и магическое царство, полное запретных наслаждений, где ни одна душа не знала покоя. Тело и дух искушались сладкими пленами страсти, и тени человеческие поднимались к небу, обещая всевозможные утехи.

— Ты почувствуешь, как нектар жизни течёт по твоим венам, — говорил Демон, улыбаясь. — Возьми меня, и я покажу тебе миры, в которых не существует ни боли, ни утрат.

Но художница подошла к картине, которую рисовала, и её кисть, хоть и была усталой, продолжала работать. В её глазах, как в зеркале, отразился свет. Она не искала наслаждений, она искала понимания.

— Похоть — это цепи. Я освобождаю сердца. Я рисую для того, чтобы освободить душу от тяжести желаний.

Демон Похоти понял, что его силы начали исчезать. Его облик стал тускнеть, а его украшения и золотые детали, отражавшие свет, теряли свою яркость, тускнея и ломаясь. Его лицо переставало быть сияющим, а тело стало плавно превращаться в нечто другое.

Художница подошла к нему и, нежно прикоснувшись к его плечу, произнесла: — Ты — свет, скрытый в тени.

В этот миг Похоть дрогнул, его сияние исчезло, и его красивое лицо стало ясным, чистым. Его тело, вместо украшений и лишнего великолепия, облеклось в светлые одеяния. Крылья, теперь белоснежные, раскрылись в полную силу, а из глаз его потекли слёзы — слёзы очищения и прощения.

Из тёмных крыльев выросли золотые перья, а сам он стал обретать форму ангела — чистого и сияющего.

— Ты освободила меня, художница, — произнёс он, его голос теперь звучал как нежный светлый поток. — Я больше не буду разрушать. Я буду светом, который направляет, а не тенью, что уводит.

И в этот момент художница почувствовала, как мир вокруг неё наполнился новыми оттенками, как её кисть стала более лёгкой и уверенной. Демон Похоти исчез, и вместо него остался ангел, который ушёл в мир, чтобы приносить свет даже в самые тёмные уголки.

Так завершилось её испытание. И художница пошла по жизни, создавая картины, что навсегда сохраняли свет в сердцах людей, оставляя за собой следы гармонии и любви, в которых не было места тени.

***

В самом сердце леса, где деревья будто сплетают свои ветви в густую сеть, а свет едва пробивается через сумрачный полог, жил Демон Страха. Он был древним, как сама тьма, и обитал в самых темных уголках мира, подбрасывая людям кошмары и наполняя их сердца ледяным холодом. Он умел превращать любую тень в чудовище, а каждый шорох — в ужасное бедствие.

И вот однажды, в темную ночь, перед ним появился маленький мальчик. Тот шел по лесу один, с отвагой в глазах и ясностью в душе. Демон, усмехнувшись, стал шептать свои коварные слова:

— Ты — всего лишь ребенок! Что ты знаешь о страхах? Ты не знаешь, что такое настоящая тьма! Я буду твоим кошмаром.

Но мальчик лишь поднял голову и сказал:

— Моя мама говорила, что страх — это лишь тень, а свет всегда побеждает.

С этими словами Демон Страха взмахнул рукой, и перед мальчиком возникла темная пропасть. Глубокая, бездонная, как сам мрак. Вдруг он оказался один, один-единственный, и тишина вокруг была настолько глухой, что казалось, что она поглощает всё живое. Ни души, ни звука — лишь пустота. Вдруг где-то в темноте зашевелились тени, и мальчик услышал в своем сердце голос, который твердил: «Ты один. Нету никого. Ты обречен на одиночество.»

Мальчик посмотрел в темную бездну, в которой казалось, не было ни края, ни конца. Он шагнул вперёд и сказал вслух:

— Я не один, со мной мой свет, и он мне не даст остаться в этой пустоте.

Он протянул руку и почувствовал, как мягкий свет наполнил его ладонь, осветив дорогу, затмевая темноту. Страх отступил, и его голос затих. Мальчик увидел, что тьма растворяется, а перед ним снова простёрлись знакомые лесные тропинки.

Не успел мальчик сделать и шаг, как снова появился Демон Страха, но теперь он принял форму ледяного ветра, что завывал в лесу, охватывая его холодными пальцами. Ветер нес с собой видения. Мальчик увидел, как его мама, его родные и друзья исчезают, как они отдаляются от него, словно тени, которых нет в этом мире. Он попытался крикнуть их имена, но звук не выходил, как если бы его голос поглотила тишина.

— Ты потеряешь всех, — шептал Демон. — Все, кого ты любишь, исчезнут, и ты останешься один, ничем не отличающийся от тени.

Но мальчик стоял, не дрогнув. В его глазах не было страха, только светлая уверенность.

— Нет, — сказал он твердо. — Я не боюсь потерять тех, кто в моём сердце. И любовь моя сильнее, чем страх.

Тут мальчик закрыл глаза, и в душе его вспыхнуло тепло. Тот, кого он любил, всегда оставался с ним, в каждом шаге, в каждом воспоминании. Ветер стих, а перед ним возникло видение — его мама, она была рядом, как светлый ангел, и её глаза сияли любовью.

Демон Страха, видя, что его попытки не удаются, решил испытать мальчика в последний раз. Он встал перед ним в виде огромной тени, чьи очертания невозможно было разобрать. Эта тень была нечто невообразимое, неведомое, страшное и величественное. Демон сказал:

— Ты боишься того, чего не знаешь. Всё, что тебе предстоит, неизвестно, и ты не сможешь справиться с тем, что ждёт впереди. Ты не знаешь, что будет дальше, и это тебя пугает.

Вдруг перед мальчиком появились страшные существа, непохожие на всё, что он когда-либо видел. Страх охватил его, но он сжал зубы и сказал:

— Я не боюсь того, что не знаю. Я верю, что за каждым шагом мне будет встречаться что-то светлое и доброе, потому что я не один и всегда могу найти путь.

Он шагнул в тьму, и, на удивление, в темных просторах открылся светлый путь. Он увидел перед собой звезды, которые освещали его путь, несмотря на всю ту страшную тень, что пыталась его окружить. И тьма начала рассеиваться, её силу поглощал свет его уверенности.

Когда мальчик коснулся света и свет охватил его, Демон Страха, не выдержав, покачнулся и преобразился. Тьма стала светом, из его чёрных крыльев выпали перья, сверкающие всеми цветами радуги. Лицо его стало ясным, как утреннее солнце, глаза наполнились светом, а его голос стал мягким, как шелест весеннего дождя.

— Ты победил меня, дитя, — сказал ангел. — Ты победил, потому что твоя вера в свет оказалась сильнее, чем любые мои тени. Теперь я — ангел, и моё место в свете, где больше нет страха.

Мальчик протянул свою руку к ангелу, и тот, приняв её, взмыл в небеса. Все страхи рассеялись, а мир наполнился светом и теплом, и всё вокруг оказалось наполнено покоем.

***

Пять ангелов бродили по земле, очищая души человеческие от грехов, что терзали их сердца. И было в этих ангелах сияние великое — каждый из них нес своё учение и помощь тем, кто страдал от того или иного бедствия. Но в этот час явился Чёрный Человек. Он не был воплощением зла — он был порождением человеческих грехов, собирал их, как древний кузнец собирает железо для своих орудий. Чёрный Человек на протяжении веков носил в себе всю ту тьму, что люди скрывали в своих душах, не зная, как от неё избавиться. Он собрал сосуд, наполненный тёмными энергиями: Страхом, Похотью, Невежеством, Гневом и Завистью. Этот сосуд был покрыт древними знаками, что несли в себе силу, способную пробудить самого Тёмного Бога — воплощение всех грехов, объединённых в единое целое.

И вот, в ночь полной Луны, когда тьма была особенно сильна, Чёрный Человек воззвал к своему отцу — Тёмному Богу. Он поднял сосуд, и его чёрные слова, как мрак, прокатились по земле:

— О, Тёмный Отец, в этот час призываю я тебя! Возьми всё, что я собрал, ибо ты — источник всех тёмных путей, и я принес тебе дары, что ты заслужил. Дай мне власть, и я создам мир, где каждый будет понимать истину, скрытую в грехах.

И Тёмный Бог откликнулся. Его голос был как глубокий раскат грома, гулкий и тёмный, пронизывающий всё вокруг:

— Да, сын мой, я приму твои дары. Тьма, как и свет, бывает разной, и я, будучи тем, кто её сотворил, постиг ту истину, что тьма тоже может быть даром, и в ней есть смысл. Тот, кто прячется от кошмаров, находит в тени укрытие, а не в свете, что сжигает всё на своём пути. Пусть мир познает силу истинного покоя.

И с этими словами Тёмный Бог стал величественным и могучим, он поднялся из самой глубины земли, где скрывались все грехи, и его сила стала олицетворением тех самых слабостей человечества.

И вот, в эту ночь, когда Луна была полна, ангелы столкнулись с тёмными силами в бою, что был как буря, что рушит всё, и как свет, что всё освещает. Но в этом бою не было победителей и побеждённых — только познание, что обе стороны не были ни злом, ни добром, а частью великого мира, где каждый играет свою роль.

Ангел Страха, в сияющем облаке, подошёл к людям, что дрожали в своих домах, закрывая окна, боясь тени, что сгущалась вокруг. Он посмотрел на них и сказал:

— Не бойтесь! Страх не ваш враг. Он вам не друг, но и не враг. Он — лишь тень, что пугает, но на самом деле вы сильнее его. Страх научит вас осторожности, но не будет держать вас в плену. Протяните руки к свету — и вы увидите, что тьма отступает.

Люди, услышав эти слова, начали открывать двери и окна, и видели, что тени не так страшны, как им казалось. И когда Тёмный Бог появился, он сказал:

— Ах, Страх, ты учишь их не бояться? Но разве не в страхе скрыта мудрость? Он охраняет их от бед, как матушка, что обнимает дитя в ночи, чтобы оно не ушло в лес.

Ангел Страха ответил спокойно:
— Страх — не всегда враг. Но он не должен быть хозяином. Он как ночь — приходит, но не остаётся навсегда. Слишком много страха — и сердце сжимается. И люди не могут двигаться вперёд. Мы учим людей смотреть в глаза своему страху и идти дальше.

Тёмный Бог задумался, а затем сказал:
— Но без страха они потеряют свою силу. Страх может быть защитой, когда нужно остановиться. Мы все боимся чего-то, но это не делает нас слабыми. Это даёт нам силы.

Ангел Гнева, с огненным мечом в руке, подошёл к людям, что стояли в ярости, желая мести за обиды, что причиняли им враги. Он сказал:

— Гнев — не путь к разрушению. Гнев — это энергия. Но если вы не научитесь контролировать его, он разрушит вас. Найдите спокойствие в душе, и вы победите все тучи гнева.

Люди, услышав это, начали успокаиваться, их сердца смягчились, и они поняли, что не надо искать ответ в насилии, что надо идти к миру и примирению. Но Чёрный Человек, взирая на это, сказал:

— Ах, Гнев! Ты учишь их угасать? Не бывает силы без гнева. Разве не гнев пробуждает мужество? Он даёт силы защищаться, он даёт огонь для борьбы с тем, что угрожает жизни.

Ангел Гнева ответил:
— Гнев может быть, но он не должен быть безмерным. Мы учим людей, что сила в разуме и сердце, а не в безумном пламени. Пусть гнев будет направлен в верное русло, а не в разрушение.

Тёмный Бог усмехнулся.
— Но разве не гнев позволяет людям бороться с несправедливостью? Разве не сила, что прорывается в момент гнева, не освобождает мир от угнетателей? Мы все нуждаемся в гневе, но нужно научиться им управлять.

Ангел Похоти, блеск любви в глазах, обратился к людям, что терзались желаниями, что превратились в страсти и похоть. Он сказал:

— Похоть — это не зло. Это стремление к жизни, к радости, к соединению. Но если она становится неистовой, она разрушит. Любовь без страсти — это цветок без запаха.

Чёрный Человек подошёл, его голос был мягким, но в нём была сила.

— Разве не похоть даёт людям страсть и желание жизни? Разве без неё не исчезнут все мечты, не потухнут огни? Похоть — это искра, что разжигает сердце. Она помогает нам стремиться, искать и находить.

Ангел Похоти сказал:
— Похоть может быть искрой, но не огнём, который сжигает всё вокруг. Мы учим людей любить чисто, без привязанности к телесному, но в истинной любви есть и желание, и уважение.

Тёмный Бог покачал головой.
— Любовь и похоть — два близких друга. Одно без другого не может быть. Мы все стремимся к этому огню, но важно, чтобы он не сжигал, а согревал.

Ангел Невежества, свет знаний горел в его глазах, подошёл к людям, что жили в неведении и страдали от его тени. Он сказал:

— Не бойтесь знаний! Они как свет, что освещает путь, и пусть порой этот путь тернист, но он ведёт к истине. Ибо без знаний вы будете слепы, как дети в темноте.

Но Чёрный Человек, смотря на людей, сказал:
— Знания могут быть опасными. Не всё нужно знать. В неведении нет страха, и без знаний люди могут быть счастливы. Зачем знать, если ты живёшь в покое?

Ангел Невежеств ответил:
— Знания не должны мучить. Они освобождают. Без них люди остаются в темноте, а мы даруем им свет.

Тёмный Бог задумался:
— Но не все готовы носить этот свет. Знания могут быть бременем, а не благословением. Слишком много знаний — это как слишком много огня. Он может сжечь.

Ангел Зависти, с глазами, что сверкали светом, обратился к людям, что страдали от зависти к чужому счастью.

— Зависть — это не грех. Она учит нас стремиться к лучшему. Но если она разрастётся в сердце, она поглотит его. Мы учим людей радоваться за других, а не злиться на их успех.

Чёрный Человек взглянул на него с удивлением:
— Зависть — это не разрушение, а стимул. Она даёт человеку силы стремиться к лучшему, к большему. Разве не она учит нас не останавливаться?

Ангел Зависти сказал:
— Но слишком много зависти разрывает сердце. Мы учим людей, что в каждом есть свой путь, и не нужно подражать чужому счастью.

Тёмный Бог тихо ответил:
— Зависть может быть даром, если направить её в нужное русло. Она даёт стремление, но нужно научиться видеть её как вектор, а не как яд.

После долгого сражения, когда уже не было ни света, ни тени, ни гнева, ни страха, ни похоти, ни зависти, ангелы и тёмные силы остановились. Тёмный Бог и Чёрный Человек взглянули друг на друга, и в их глазах было понимание. Ибо они поняли, что не был один путь правильным, а другой — ложным. В мире, где существует и свет, и тьма, каждый имеет свою роль.

Тёмный Бог сказал:
— Мы правы оба. В тёмных путях есть истина, и в светлых тоже. Ибо только в гармонии тьмы и света можно увидеть весь мир.

Ангел Зависти, вздохнув, ответил:
— Ибо лишь так можно идти вперёд.

И оба пути — светлый и тёмный — нашли свой смысл в мире, где свет и тьма, любовь и страх, гнев и зависть были не врагами, а друзьями, что учат нас быть целыми и искать гармонию в своём сердце.

Закончив рассказ, Рика-сан опустила взгляд на Хоши-тян, которая уже сладко дремала, уткнувшись лбом ей в колени. Девочка тихо посапывала, время от времени что-то бормоча во сне. С тёплой улыбкой Рика-сан осторожно подняла её, уложила в постель и заботливо укрыла мягким одеялом, поправив выбившийся из хвостика локон.

Я, уставший после длинного дня, потёр глаза и нырнул под своё одеяло на соседней кровати, чувствуя, как веки становятся всё тяжелее.

– Спокойной ночи, детки, – тихо сказала Рика-сан, её голос был мягким, как шелест ветра за окном. Она задержалась на мгновение в дверях, глядя на нас с тёплой нежностью, а потом бесшумно прикрыла дверь, оставив комнату в приятной полутьме.