Глава 18
В первом отделе по делам межрасовых коммуникаций было тише обычного, но не потому, что никто не мог придумать тему для разговора. В последнее время всё обстояло совершенно иначе. Статься об Алеке перевернула бумаги, разворошила отчёты и заполнила почтовые ящики тысячами гневных писем. Каждый, кому не посчастливилось работать под начальством неуёмного подполковника Квона, после его ухода сам лишился и сна, и аппетита. Бывшие подчиненные Хён Сока утратили все былые надежды на фолков, доверие к людям и пресытились больше не нужной свободой. Всем им было проще под грозным надзором. Так они были уверены, что поступают правильно.
После увольнения подполковника Квона все труды их пошли крахом, и Эндрю ничего не мог с этим поделать. К Хён Соку давно привязались, его ценили и чтили, вот только в его отсутствие всё валилось из рук. Он всегда заранее знал, когда и что нужно делать, с кем говорить и по какой форме готовить документы для начальства Управления организации деятельности уполномоченных по делам межрасовых коммуникаций. Подполковник Квон всегда брал на себя ту трудоёмкую и никому другому неясную часть работы, что остальные просто перестали обращать на его труды внимание. Ведь если они признают, что он выполняет чрезмерно много, совесть заставит предложить свою помощь. А этого никто не хотел. Никто, кроме Эндрю.
Сотрудники ПОПДМК и не думали заметить того, что подполковник Арно отлично справляется со своей работой. В нём всегда видели лишь душу компании, но никак не лидера. Ещё давно Эндрю общался со всеми как с равными. Подобное было не принято. В отделе все привыкли подчиняться, и сам Эндрю тоже. Он всё не мог перестать думать о том, как хотел бы, чтобы кто-то стоял выше него хотя бы на пол головы. Вот только там больше никого не было. Трон у небес пустовал, и вдруг первый отдел низошёл до последнего. Миф о герое пора было заменить на новый.
Чем больше ограничений, тем на душе тише. Нормы морали пропали, законы прекратили своё действие. Теперь кто угодно мог скрываться под чужой личиной. Пересмешники прятались по углам, в тени перебегали улицы и своим горячим дыханием покрывали окна тонким слоем пара. За запотевшими стёклами были лжецы. Они могли успеть соврать лишь единожды, но после их прихода чёрной полосой тянулась мёртвая выжженная земля. Всех произошедших промахов было и не сосчитать, но сотрудники ПОПДМК должны были этим заняться. И раньше миллион голов со всех точек Вины был вынужден разбирать грехи, совершённые всем человечеством, но теперь к этим самым грехам присоединился миллион проступков фолков. Жертвой пали и виновные, и вовсе безвредные. ПОПДМК вдруг стал главным помощником для Осириса в его страшном суде.
— Не хочешь рассказать мне, почему утром я нашёл на своём столе это? — подполковник Арно был угрюмей обычного. Под его глазами тёмными кругами отпечаталась каждая ночь, которую он проводил без сна за работой. — Когда ты успел поймать преступника, но не того, что был тебе нужен, и почему я ничего об этом не знаю?
Он начал говорить о деле сразу же, как Хён Сок, Лин и Кэсси зашли к нему в кабинет. Внешний вид их начинал казаться злой шуткой. Кэсси убрала волосы, спрятала лицо за большими очками, а обыденную для себя улыбку сменила на поджатые губы, но даже так на улицах Вайнкулы её узнал ни один десяток людей. От неё больше не пахло ни духами, ни её любимой помадой. Кассандра Аллен лишилась и цвета, и запаха. Осталась лишь тень, подтягивающаяся к ней с каждым неровным шагом.
На Хён Соке никогда не было лица, но теперь и без того угрюмое выражение стало совсем мрачным. Бледность была для него естественна, вот только в этот раз на щеках его играл нездоровый румянец. Ещё одна дихотомия. Дело было не в том, что удары судьбы наконец пробили толстую кожу и все беды мира пробрались внутрь, просто разум его сбежал далеко отсюда. Он сел в кресло-качалку бабули Ии и все свои силы направил на то, чтобы сохранить Квон Хён Соку рассудок. В конце концов он смог найти, что сказать, но для слов его не было места. Слишком много людей, и недостаточно долго Эндрю задерживал на нём взгляд. Избыточность чужих глаз, и прикованное стальными цепями к Хён Соку внимание. Им нужно было поговорить без свидетелей, и они оба прекрасно это понимали. Кабинет, что всегда принадлежал им одним, в этот день оказался переполнен посторонними зрителями.
— Я просто не понимаю, как ты умудряешься действовать даже тогда, когда у тебя связаны руки. — Тяжело выдохнув, Эндрю вышел из-за стола и поправил очки. Зрение его ещё больше ухудшилось, а сознание почти укрылось в пелене утомления и вечных мигреней.
— Просто у меня на это много времени. — Хён Сок коротко кивнул, подтверждая свою правоту. — От этого ничего не убудет, в нашем деле пригодятся любые детали.
— Ты сохранил нож?
— Конечно. — Он достал из кармана нужный свёрток. Хён Сок давно осмотрел его и убедился, что на ноже не было никаких важных для него знаков. Словно бы в этот раз зачинщик нарочно пренебрёг символикой во благо конфиденциальности. Это было совершенно не похоже на его прежний почерк. — Я оставил на нём отпечатки, но, думаю, ситуацию это не сильно усложнит. Только если полиция не захочет прибрать меня к своим рукам.
— Пытаешься шутить? — Эндрю и собирался было изобразить недоумение, да не смог. Он лишь украдкой глянул на Лин, что едва слышно рассмеялась в углу комнаты. Глаза её тут же наполнились сожалением за свой поступок. — Сейчас не время и не место.
— Я совершенно серьёзен. Они могут найти кого угодно, кто даст против меня показания. Легко сказать, что это я напал на того парня, потому что совсем обезумел, вновь увидев дато. Не зря же всё сложилось так, что мне пришлось взять нож в свои руки.
— Во-первых, ты явно кому-то нужен, раз уж на тебя ещё не донесли, а в новостях твоё присутствие на трибуне дато скрыли. — В словах Эндрю были одни лишь факты. По какой-то никому не известной причине никто не говорил о выступлении Хён Сока на сцене. Кто-то решил о нём умолчать, потому что так ему было выгодно. Хён Сока использовали для тех целей, которым он и не собирался подыгрывать. — Во-вторых, тот тип оказался фолком. Как и каждый из убитых. — За всем сказанным должны были последовать полные изумления возгласы, но все, кроме Лин, были не в состоянии удивляться хоть чему-то. — Последние двадцать четыре часа я только и делаю, что разбираюсь с результатами Дня единения, а там ничего хорошего. Пятнадцать трупов и лишь один пойманный преступник.
— Какой ужас. — Лин руками прикрыла в испуге искривлённые губы. Ей всегда казалось, что в здании ПОПДМК не должен иметь права на шум никто, кроме Хён Сока. От того звук её взволнованного голоса превратился в едва различимый шелест. — Но зачем этим фолкам нападать на других фолков?
— Не могу сказать, нам некому признаваться. Фолк Хён Сока молчит до последнего. А тут ещё и эта статья. — Эндрю поднял со стола газету и вновь перечитал заголовок. По невидимому присутствию Кэсси он понял, что делать это вслух не стоит. — Они даже отпечатать её успели. Ладно хоть там ещё не все доказательства, какие только могли быть. Мы с министром наняли адвоката. Они должны будут убрать всё это за пару дней, но, сами понимаете, из интернета ничего уже не исчезнет. Всё, что попадает туда, живёт вечно. Теперь все и правда будут считать, что Алек — фолк.
Он свернул бесполезную бумагу и бросил к мусору. Подполковник Арно пытался сделать это так, чтобы Кэсси точно всё заметила. Надежды его были лишь на то, что она сама догадается о его неравнодушии к её горю. Хотя он и хотел попросить Кассандру Аллен уйти и не мешать его работе своей к нему привязанностью, но с момента, как она переступила через порог, Эндрю понял, как на ней сказалась действительность. Её реальность была ничем не лучше его собственной. Людей в жизни Кассандры Аллен осталось не больше, чем в настоящем подполковника Арно. Её душу сковали теми путами, что жалили кожу каждым произнесённым во лжи словом. Но здесь Эндрю мог дать ей хоть немного свободы. Он решил позволить Кассандре говорить и делать всё, что она захочет. Если хоть какие-то надежды на притязания у неё ещё остались, этот шанс она могла использовать по своему усмотрению.
— Причём здесь министр? — услышав, что в её проблему втянули кого-то со стороны, Кэсси вдруг оживилась. Худшим из оскорблений для неё была чужая жалость. — Это не имеет к нему никакого отношения. Он не должен был знать, что мы с тобой знакомы лично. Я справилась бы без всего этого.
— Знаю, я понял это уже несколько лет назад. Ведь ты всегда и со всем справлялась сама. — Хоть Эндрю так и тянуло на злость, ни один мускул на его лице не дрогнул. Но дело было не в том, что он научился управляться с собой, подобно Хён Соку. На эмоции у него попросту не было сил. — Я не хотел, чтобы правонарушение осталось вне рамок закона. Раз вчера этот вопрос мы не решили, нужно расправиться с ним сегодня. Считай, что мне было по пути, это и в моих интересах тоже. Здесь уже дело в том, что моего жалованья на хорошего адвоката не хватало. Я попросил министра о помощи, и он не отказал, потому что сам давно мне обязан.
Кэсси не нашла, что ответить. Возразить ему ей было нечего. Подполковник Арно принял безукоризненно верное решение, но был в нём один изъян. Эндрю сказал, что не считает Кэсси своей подругой, но все действия его говорили об обратном. Между ними всегда было что-то не так, но даже теперь он был готов ей помочь. Сколько бы Эндрю ни оправдывал свой поступок пользой для общества, всем было понятно одно — ради благополучия Кэсси он вновь связал себя с министром органов внутренних дел, от начала которого избавился ещё четыре года назад. Всё равно, если бы Хён Сок пошёл выпрашивать милостыню к Кей. Когда решил, что возвращаться не стоит, лучше верить в правоту своих собственных слов.
— Господин подполковник, — в дверь робко постучали, и Эндрю без лишних раздумий позволил очередному гостю присоединиться к их обсуждению. — Сэр, я принёс то, что Вы просили.
Неровной фигурой в проёме показался Гефест. Он был здесь совсем не к месту. Офицер Юна, проводившая его к кабинету, не стала в него заглядывать и лишь отвесила Хён Соку низкий поклон для того, чтобы как можно скорей испариться.
— Ты то что здесь делаешь? — Хён Соку всё это начинало надоедать. Пять голов было ничем не лучше, чем одна его. — Почему тебя пропустили? Тебе что, Лила, здесь мёдом намазано?
— Я отдал приказ встретить его. — Подполковник Арно протянул руку, и в ней тут же оказался свёрток с несколькими от и до расписанными листами и небольшим флэш-накопителем. Хён Сок ожидал, что он просмотрит бумаги прежде, чем отдать следующий приказ, но на то у Эндрю были свои планы. — Спасибо, Гефест, ты можешь идти.
— Господин подполковник, Вы же знаете, как легко сейчас фальсифицировать информацию? — Гефест явно не до конца понимал, какую роль играет во всём этом деле. — Вы не должны доверять мне, сэр, я не самый надёжный источник.
— Я и не собирался опираться на твои слова, всё это нужно мне лишь для сверки.
— Почему лишь тебе? — Хён Сок и сам почувствовал себя не в своей тарелке. Эндрю никогда не строил планы за его спиной. Обычно такие трюки входили в круг обязанностей подполковника Квона. — Я думал, мы будем работать над этим вместе. Ты и я, как раньше.
— Хён Сок, ты уволился и твою работу поручили мне. По-хорошему, тебе не стоит сюда приходить, но пока ты не отвлекаешь меня и не суёшься в отдел, я не гоню тебя. Сейчас ты здесь незваный гость. Как и все вы, кроме Гефеста, в общем-то.
Подполковник Арно замолчал, и весь кабинет утих вслед за ним. Всё это было и слишком неожиданно, и не в меру жёстко. Если бы Эндрю хотел выпроводить их, то давно бы уже это сделал. Но он бездействовал. Будто бы надеялся, что хотя бы это решение за него примет кто-то другой. И снова ему было нечего возразить. Эндрю оказался прав, и во всей сложившейся ситуации эта истина была ужасней всего. Даже хуже, чем тысяча неразрешённых дел, обрушившихся на ПОПДМК.
Время шло, Эндрю опустил глаза на бумаги и принялся выжидать. В лице его не было ничего, кроме усталости и раздражения. Смотреть на него такого было до боли тоскливо. Словно бы всё, что случилось с ним за всю его жизнь, вмиг стёрлось, и ради того лишь, чтобы он принял на себя это бремя. И только сейчас Хён Сок понял, как тяжела была его собственная ноша. Вся она отразилась в бесчувственном взгляде подполковника, ставшего безликой тенью прежнего Эндрю. Хён Соку вдруг стало самого себя жаль. Зря он однажды стал для офицера Арно потолком.
Подполковник Арно не подавал признаков жизни, лишь часто моргал и иногда вздыхал так, будто лёгкие его нуждались не в кислороде, а в очередном поводе напомнить, что он ждёт, когда кто-то наконец сделает шаг от него. Лин впервые поняла, чем всё это время был занят её брат, Кэсси не могла и подумать ни о чём другом, кроме предстоящего ей судебного разбирательства, а Гефест пытался разобраться, какое ко всему этому он имеет отношение. Хён Сок был больше не намерен терпеть. Он сорвался с места, подошёл к подполковнику Арно и забрал половину исписанных листов себе. Эндрю не стал с ним спорить. И даже теперь никто не хотел уходить от него. Раньше эта мысль его бы безмерно обрадовала
— Господин Квон, сэр, почему Вы с Лин здесь? — сказал Гефест, когда понял, что прежде, чем уйти, ему не помешало бы сказать последнее слово и дать своей новой подруге понять, что он не против, чтобы она к нему присоединилась.
— О, неужто ты думал, что я смогу заниматься чем-то помимо работы? — Хён Сок улыбнулся и посмотрел на Эндрю, что никак не отреагировал на его над самим собой шутку.
— А я отчисляюсь. — Добавила Лин, хотя её никто об этом не спрашивал. Она давно хотела рассказать всем о своём плане, но молчала до тех пор, пока не привела его в действие. — Мне уже пора в колледж подписывать документы. Гефест, ты со мной.
Лин подбежала к брату, быстро обняла его, на прощание поцеловала Эндрю, а затем и Кэсси. Согласившись со своей спасительницей, Гефест следом за Лин покинул кабинет, залитый густым, словно смола, и неловким молчанием. С их уходом воздуха тут же стало больше.
Когда подполковник Арно закончил с бумагами Гефеста, то достал из ящика стола исчёрканный и потрёпанный блокнот. Выглядел он ничем не лучше, чем его владелец. На каких-то страницах виднелись с солёной пылью разводы, на других пятна от кофе и размазанного карандаша. У Эндрю просто не было времени следить за тем, чтобы даже в рабочих вещах его был порядок.
— Гефест хорошо постарался. У меня всё сходится. — Заключил подполковник Арно, трижды сложил записи Гефеста и убрал подальше от лишних глаз.
— Я не понимаю, зачем тебе всё это. — Хён Сок в последний раз пробежался по полному списку литературы, имеющейся в одном из учебных заведений первого Округа. — Какое отношение к делу имеют все эти книги?
— Они с Кононом никак не связаны. В том то и дело.
— Объяснишь мне? — сказал Хён Сок, когда Эндрю ясно показал ему, что теперь его нужно просить о том, чтобы он посвящал своего старого друга в детали их общей проблемы.
— Если бы ты хоть раз прислушался к Гефесту раньше, то сейчас знал бы, что он учится в Университете памяти Кёльна, спонсируемом лично председателем Моисом. Он патронат половины фолков оттуда, пару лет назад обустроил их библиотеку и в наше время она остаётся одной из самых обширных по работам о культуре и быте фолков. У них есть кое-что важное, что они не хотят никому показывать. Этих книг нет в электронных библиотеках, но знающей рукой они расставлены по нужным местам. В моём ВУЗе было то же самое. Это всегда объясняли тем, что все источники просто не усевают вносить в базу. И тут есть проблема. Почти каждая из этих книг авторства фолков, написаны они неумело и похожи скорее на автобиографии.
— Кто-то пытается спрятать их?
— Нет. Всё как раз наоборот — их хотят показать миру, просто кое-кто не замечает того, что лежит у него под самым носом. — Эндрю усмехнулся, но почти без улыбки. Теперь он был совсем похож на Лин, и в этом была вина Хён Сока. Подполковник Арно посмотрел на Кэсси, и та ответила на его взгляд немым принятием. Они оба понимали, что речь идёт об одном их общем друге.
— Но это глупо. Тот, кому это нужно, мог бы просто загрузить их в интернет, немного подождать и удалить. Никто не найдёт источник, а информация останется там навсегда. Ведь именно так интернет и работает.
— Может быть, этот кто-то не так силён в людских вещах, как мы. А тот, от кого он всё прячет, знает побольше него. И если до второго дойдёт хоть что-то из того, что первый проворачивает у него за спиной, то всем нам влетит по полной.
— Никакой конкретики. Твоё решение не принимается. — Хён Сок отдал Эндрю свою часть бумаг и заметил, как дрожат его пальцы. Всё это было ненормально. Либо он стоял на пороге великого открытия, либо его нервная система начинала сбоить.
— Раз так, тогда начни наконец рассказывать мне, что нашёл ты, а я дополню. — Одна щека Эндрю беспокойно задёргалась. Он не понимал, видит ли в нём Хён Сок за дурака, или сам является таковым.
— О, вы оба всегда прекрасно дополняли друг друга. — Сказала Кэсси, наконец решив присесть.
Она никак не хотела остаться одна, а потому терпеть разговор двух старых друзей ей было неизбежно сносно. Кассандра заняла пустующее место подполковника и уставилась в экран компьютера. Эндрю не возражал и позволил ей заниматься тем, чем она хочет. От мертвого света монитора у него самого ещё давно начало рябить в глазах.
— У меня есть слова Коловрат, Перун и Сварог.
— Мне не нужна база, говори о своих результатах. — Прервал его Эндрю, наблюдая за тем, как Хён Сок снова и снова перечитывает то, что записал этим утром. — Если у тебя нет ничего толкового, то так и скажи. Не будем тратить время, у меня ещё много дел.
— Раз так, дай мне минуту.
Хён Сок отложил телефон, на мгновение замер и приготовился выложить всё так, как оно было в его голове. Даже если всё это будет полным бредом, Эндрю точно в нём не разочаруется, но отрывать его от работы ещё больше ему не хотелось. Хён Сок вдруг вспомнил, как недолюбливал все их разговоры тогда, когда был подполковником Квоном. Раньше он считал, что выслушивать мнение Эндрю излишне. Теперь неважным стал сам Квон Хён Сок. Он вдруг почувствовал себя так, будто все свои двадцать семь лет падал в пропасть.
— Фолки считают, что мы все живём в цикле, и этот самый цикл повторяется снова и снова. Нам неизвестно, что в нём было и будет, но, судя по тому, какие символы они используют, что-то случится вновь. Уже неважно, рисуют ли они их сейчас намеренно или по привычке, которую получили от древних фолков, факт остаётся фактом. Символы всегда имели большое значение. И всё это либо случилось, либо случится в будущем. Ты и сам знаешь, как накаляется обстановка. Я думал, что мы успели ко всему подготовиться, но событие на Дне единения всё изменило. Оно стало очередным прорывом гейзера. Одно кровопролитие идёт за другим. Вот моя первая мысль.
— И они не выдерживают промежутка. — Подполковник Арно согласно кивнул, а лицо его помрачнело ещё больше. Эндрю всю свою жизнь боялся того, что прямо сейчас происходило у него на глазах. С каждым днём он лишь приближался к центру побоища. — Если это то, что ты понял из знаков, значит у кого-то есть достаточное влияние, чтобы повсеместно внедрить их в умы фолков. Здесь нужны те же полномочия, что и для того, чтобы изменять события в учебниках по истории, списки литературы библиотек, социальные мифы. Кто-то давно всем этим занимается, а мы и не замечаем его на нас влияния.
— К чему ты клонишь? — теперь уже Эндрю стал звучать для Хён Сока как умалишённый заговорщик.
— У меня есть теория, но в ней большой изъян. — Он отошёл от стола, скрестил на груди руки и внимательно всмотрелся в лица Хён Сока и Кэсси. Они приготовились внимать каждому его слову. — Был ли хоть раз наш председатель фолком? — Хён Сок отрицательно мотнул головой. — А его заместитель? — за вторым вопросом последовала та же реакция. Никто не смел и сомневаться, что во главе человеческой части Вайнкулы всегда был представитель рода людского. — И вот о чём я. Конону это никогда не нравилось.
— Ты думаешь, что он хочет занять место Моиса? — спросила Кэсси, вдруг поняв всю ничтожность своего горя. Теперь оно стало мелочью. Сама она была лишь песчинкой на бесконечном пляже за деревушкой Патуи. Беспокоится об этой крупинке жизни сейчас не было смысла.
— Да. Потому то он и убрал Эмили Брамс. Новым заместителем может стать кто угодно, но я уверен, что выберут именно фолка. Не затем ли он пытается восполнить пробел в знаниях об их культуре, распространяя все эти книги? Причём большая их часть в том же университете, где училась Эмили. Ему просто жаль, что их историю стёрли и забыли. Он не может этого простить, и его фолк-заместитель не простит. У Конона будет свой подсадной. Им станет второй Алек. А что будет тогда, я уже не рискую предположить.
Эндрю совсем перестал предавать значение тому, что по уговору Хён Сока Кэсси должна была считать, что фолком Алек был назван лишь для того, чтобы возыметь на его человеческую натуру влияние. Но ей и так всё было понятно. По тому, как точны якобы лживые формулировки и насколько уверенно поднялся вокруг этой проблемы ажиотаж.
— Для этого он и изменяет представление о фолках и людях. — Хён Сок кивнул, без возражений принимая правоту подполковника Арно. — Конон выставляет нас некомпетентными глупцами, которые воздвигли свой дом прямо над гейзером. По планировке всего третьего Округа понятно, что ошибка эта была допущена ещё при его строительстве. Документов, подтверждающих причастность к этому Конона, не сохранилось, но теперь всё и так очевидно. Вчера он опорочил честное имя людей, подставив переодетых под них фолков. И казнены были только белые головы. Ему не жаль ни нас, ни своих собственных товарищей.
— Это верно, но всё рушится от того, что случилось этим вечером. Кто-то выкрал статью об Алеке и позаботился о том, чтобы её опубликовали под именем Кассандры Аллен. — Эндрю старался говорить быстро, чтобы Кэсси не успела воспринять того, что речь идёт о её личной трагедии. В ответ она лишь кивнула так, как качаются головы цветков от ударов капель ночных дождей. Сейчас вместо старой Кэсси с ними был сухоцвет. — Это всё меняет. Ещё одно лицо знало о том, что у тебя на руках есть единственный отпечатанный вариант.
— Мы с Кэсси никому об этом не рассказывали. — Хён Сок посмотрел на неё, и в ответ она всё подтвердила. — Это случилось между мной, тобой, Кэсси и Лин. Подозреваемых ноль.
— Ты ошибаешься. Кое-кто ещё знал об этой статье.
— Только не говори мне, что это... — чужое имя встало ему поперёк горла. Он был не в силах произнести его вслух.
— Алек. — Закончил за него Эндрю. — Алек обо всём доложил тем, на кого работал.
Хён Сок не был способен поверить в это. Письмо, о котором он думал каждый день с момента его получения, просто не могло быть очередной уловкой. Чувство вины, злости и невыносимого сожаления. Немой крик, отчаяние и новый этап самоистязания. Если Алек и мог соврать, то Александр был с ним честен. Все его признания были тайной, Хён Сок не примет других вариантов. Иного быть не должно. Слишком личными были те обвинения, которыми его оклеймили, как провинившийся скот. Алек был во всём прав. Хён Сок оказался бездарностью.
— Именно поэтому, — продолжил подполковник Арно. — Если одна из сторон захочет оклеветать тебя, то другая тут же защитит. Потому что им нужно, чтобы Герой людей был в строю. Ты знаешь больше, чем все они вместе взятые, и кто-то из них тебя использует. Они играют тобой, потому что знают об истории смерти твоего отца. Им выгодна твоя преданность делу. Считай, если бы Квон Му Хён умер иначе, тебя бы не взяли на место подполковника. Его кончила открыла тебе путь в большой мир. Они продумали всё с самого начала. По случайности ты стал храбрецом и великим мучеником. Ты нужен им только для того, чтобы из тебя сделать очередной символ.
С недавних пор Эндрю сам не замечал, как был груб и неприятен. Если он и считал свои слова правдой, то в его обязанности входило подбирать их так, чтобы от всего услышанного Хён Сок не захотел удавиться. Он всегда считал, что заслужил своё место одним лишь упорством. Теперь всё ему было ясно. Самый молодой подполковник Вайнкулы ничего не добился самостоятельно. Он был лишь несчастным сыном, что пытался заполучить одобрение отца на протяжении всей жизни. Но Му Хёна в ней никогда не существовало. Он был лишь именем, что заполняло графу в свидетельстве о рождении. Хён Соку не на кого было ровняться, но вдруг он сам стал своим кумиром. Всё это было напрасно. Не тот образец он выбрал себе для подражания. И вдруг всё его существование стало одной большой ошибкой.
— Если я и могла бы на кого подумать, то только на министра. — Оторвалась от компьютера Кэсси, как только заметила, что Хён Сок совсем потерял цвет лица. Он был бледнее фолка и холоднее любого из океанов Вайнкулы.
— Министр работает под началом председателя. Моис говорит ему, какие приказы нам отдавать. Сам министр ничего не решает. — Если Эндрю и заметил то, что сделал с Хён Соком, то не выдавал этого знания даже во взгляде. Он не смотрел на него. Эндрю не собирался быть с ним мил. Ему самому не помешало бы снисхождение. Всем им сейчас оно было нужно.
— Тогда чего хочет Моис?
— Возможно, у них была общая цель, но после увольнения подполковника Квона их пути разошлись. Оттуда и все странности. Раньше они действовали по чёткому плану — гейзеры и пропажа Эмили просто не могли быть не запланированы, слишком хорошо они совпали, и уж чересчур долго готовили для них почву. Но сейчас пошли странности. Всё это совершенно нелогично. Может, Моис наконец понял, что Конон использует его, чтобы запятнать нас, и потому стал действовать против. Изначальная его цель всё ещё для меня загадка.
— Выходит, люди против фолков. — Подвела итог Кэсси. — Значит, это человек выкрал мою статью, но нам всё ещё не известно, как он это сделал. В этом деле слишком много странностей.
— Если честно, я бы легко подумал на Гефеста, если бы не знал, что он всё это время был с Лин и не поднимался в квартиру.
— Но в неё поднимались ты, офицер Юна и новенький. — Вновь заговорил Хён Сок, так и не сумевший окончательно прийти в себя. Слишком больно начинал жалить Эндрю. Благо его яд Хён Сок уже давно принимал малыми дозами внутривенно. И с каждым разом он всё ближе подбирался к его сердцу. — Я не знаю имени того фолка.
— Я тоже, но это и не важно. Предположим, что я прав. Думать можно лишь на людей, то есть на меня или кого-то третьего. — Он вдруг осёкся. — Снова эта проклятая тройка. Терпеть её не могу.
— Если в этой войне и участвует три лица, то одно из них — вы. — Сказала Кэсси, внимательно наблюдая за тем, чтобы Хён Сок не потерял над собой контроль и не сорвался. Но единственное, что он мог сейчас сделать, дак это потерять сознание.
— Здорово сказано, конечно, но у нас нет совершенно никакой опоры. Не всё, что мы знаем, можно подвести под эту теорию. — Подполковник Арно принялся мысленно загибать пальцы и рассчитывать тот объём работы, который ему придётся проделать, чтобы найти решение всем недосказанностям. — Нам неизвестно, почему фолкам полюбились именно славянские имена, как давно они решили, что пойдут против людей, и почему начали именно сейчас. Мы словно слепые котята, а подозревать Моиса и Конона слишком банально. Мы могли бы и раньше обратить на них внимание, а им это не выгодно. Да и теперь все верят им лишь потому, что повода разоблачать их попросту нет. Это работает в отношении всех наших догадок. Мы ни в чём не можем быть уверены.
Всё упиралось в древних славян. Но почему взор фолков остановился именно на этой культуре? Не потому ли, что обе семьи их всегда были совокупностью нескольких народов? Или выбор их стал лишь случайностью, отвергающей все рациональные причины? Человечеству давно следовало было обратить на это внимание. Нет, вернее будет сказать — Квон Хён Сок должен был догадаться. Всегда и всем он оставался что-то должен.
Границы культур с древних времён начинали стираться, терять былое значение и смешиваться, подобно тысячам языков, раздающихся над рекой Кали с Ньюэры. Ещё подполковнику Квону следовало бы придать большее значение тому, что уже перестало резать слух людям. Фолки всем сердцем любили поговорки славян. Всякий раз они незаметно для остальных цитировали их древних классиков и почти современных учёных. «Им всё было в новинку, кроме славянских имён. Большинство фолков сохранило их и передало своим детям» — дополнил слова Хён Сока подполковник Арно. Их результаты сходились. Коловрат, движение, глаза. Цикличность, дихотомия и армия. Слишком много переменных и недостаточно умов, что могли бы их обработать. Чужие уши были везде. Ничем нельзя было рисковать, даже возможной утечкой такой невесомой для других информации.
Хён Сок вновь вспомнил письмо Алека. «Лишь та — ошибка, что не исправляется». Не всё ещё было потеряно. Потому то и мудрость эта не имела к славянам совершенно никакого отношения. Алек оставлял Хён Соку знаки, но до того тайные, что даже с посторонней помощью он едва ли смог их разгадать. Александр не посмел бы соврать ему. У него на то не было совершенно никаких причин. Письмо было их общей тайной, и Хён Сок ни за что не предаст её. Просто не мог он придать огласке последние слова жертвы своих собственных рук.
Возрождение славянского язычества, приравнивание церкви к наступлению календарного Нового года как некой обыденности — всё это варианты единственного для всех воспоминания. Всё это культ человека. Все планеты и звёзды вращаются вокруг одного человека, и имя его — Господь Бог. Но если Бог — человек, то какой именно? Кто из всего этого безобразного сборища заслужил называться Господом? Однажды человек сказал, что Бог — един и множественен. Он оказался прав. Мир всегда имел многих Богов. Бог был в каждом из людей и одновременно ни в ком из них, но один единственный Всемогущий решил вокруг себя развить единобожие. И отрёкся он от своего человеческого происхождения, и возглавил он тех, кто с начала времён боялся его над собой покровительства.
— Чёрт возьми, ведь всё это так очевидно! — Хён Сок уцепился за свою идею, словно утопающий за соломинку. Она единственная помогала ему оставаться в рассудке. Если ничему больше нельзя было верить, то письмо Алека должно было быть правдой. Оно постулат, и оно его последняя надежда. — Как мы могли не догадаться раньше? Сварог, Коляда, да многие имена фолков взяты от славян и ни к чему не примешаны.
— Ты ошибаешься. — Претил ему подполковник Арно. — Тебе кажется это лишь потому, что только таких фолков ты и знаешь. Как же моя Ики, её родители, офицер Юна? Не суди по одному лишь Алеку и бабуле Ие.
На имени Ики голос Эндрю, как и всегда, дрогнул. С каким бы усердием он ни пытался держаться, она его подводила. Ики ушла не вовремя, на целую вечность раньше положенного. Теперь Эндрю всё измерял ею. Справедливости не было, потому что убийство её запретили называть своим собственным именем. Любое мнение было верно, если оно подходило под ситуацию Ики, и Эндрю даже не думал рассматривать то, что не шло ей на руку. Ики оказалась примером, и жизнь её стала образцом. Каждый причастный к её гибели должен был получить по заслугам. И сам Эндрю тоже. Мнение Хён Сока с этим никак не сходилось.
— Хотите, скажу точнее? — Кэсси продолжала свою тайную работу за компьютером подполковника Арно. — Дело в том, что имена эти очень любили русские.
— И что мы должны знать про русских? — Эндрю с большим недоверием относился ко всем их высказываниям. — Вы же понимаете, что всё это лишь одна большая случайность?
— Русские первыми полетели в космос, — она пропустила последний его вопрос мимо ушей и принялась перечислять. Сейчас эта задача была её личным развлечением. Лишь временный досуг на то время, пока она не сможет смириться с тем, что дело всей её жизни опорочили и смешали с грязью политической борьбы. — Они расшифровали язык майя, придумали таблицу Менделеева, телевиденье. Если бы ты позволил Гефесту остаться, он рассказал бы тебе много интересного о русских и микробиологии.
— Одно из трёх участвующих в нашем деле лиц, должно быть, слишком хорошо знает славянские знаки и то, как оставить их нерешаемыми. — Хён Сок с полным уверенности видом смотрел на Эндрю. Он точно знал, что мешает тому признать возможную верность его предположения, но никак не мог осознать того, что смерть Ики повлияла на Эндрю так же, как Алека на него. Этого просто не должно было случиться. Слишком мучительна была бы его жизнь, если бы это оказалось правдой. — Мы нашли ответы потому, что Кэсси говорила от лица фолков, а ты, Эндрю — людей. В том то и был весь секрет. Фолки не могли сами рассказать о том, почему так любят пословицы русских, потому что перестали их замечать. Люди не могли объяснить, что значит творчество фолков, ведь каждый из них заполнял контуры собственным значением. Нам нужно было сотрудничество человека и фолка. Фолки должны были рассказать о своих смыслах, а люди об их идеях. Именно так оно и сложилось.
— Ты всё путаешь. Я говорю не о людях, а против них. У каждого на всё свои причины, ты должен это понимать. Фолк причастен к смерти твоего отца, а человек к... — Эндрю проглотил вставший в горле ком, глубоко вдохнул, отдышался, но так и не смог закончить. И без лишних слов все поняли то, о чем он хотел им напомнить.
— Я согласна с Хён Соком, только вот, раз даже Моис, очевидно, не русский, это можно легко объяснить тем, что в одной из старых деревень фолков однажды появился русский человек. Значит, наше третье лицо не может быть им, ведь он мёртв. — Кэсси и попыталась бы поддержать Эндрю, но слишком явно нервное расстройство на нём сказывалось. — Возможно, русский научил фолков своей культуре. Может, этот кто-то действовал так не специально, но у него всё вышло как нельзя лучше. Какую бы цель этот человек себе не поставил, он превзошёл всех нас и себя заодно. Превзошёл настолько, что спустя пол века все продолжают к нему прислушиваться.
— В команде Луиса Кортеса были славяне? — вымучил свой последний вопрос Эндрю, в головокружении схватившись за край стола. Меньше всего сейчас он бы хотел потерять самообладание и упасть в ноги Хён Соку.
— Нет. Ни одного. — Ответила Кэсси, быстро отыскав нужную информацию в его компьютере. — Но знали ли вы, что десятого января уже есть всемирный праздник? До Дня единения там был День принципа большинства и пятый день Святок. А в Святки люди восстают из могил. Всё это, конечно, может быть лишь совпадением, но я бы не стала спешить с выводами.
— Поэтому ты так усердно стучала по клавиатуре? — Хён Соку вдруг стало легче от того, что Кэсси смогла отвлечь себя помощью их делу. Точнее, делу подполковника Арно, к которому Хён Сок не имеет совершенно никакого отношения.
— Пыталась быть полезной. — Она лишь пожала плечами. — Когда нет неправильного ответа, все варианты могут быть верны. И всё равно этого недостаточно. Ситуация до того сложная, что я совсем в ней не разобралась даже после того, как с несколько часов слушала ваши разговоры.
Кэсси почти расслабилась, а Хён Сок занёс в телефон новые заметки. На глаза ему попалось фото складного ножа, что вчера оказался у него вместе с преступником. Он не имел совершенно никаких знаков или особых символов. Слишком явно это шло вразрез с его теорией, где их главное лицо умело пользовалось древними фигурами. Не успел Хён Сок сообщить об очередной своей догадке, как подполковник Арно заговорил вновь. На вид ему стало лишь ещё хуже, чем в начале их работы.
— Ну ладно, вам пора уходить. — Эндрю одним лишь жестом попросил Кэсси подняться и занял место за своим столом. — У меня сегодня ещё много работы. Договорим в другой раз.
— Мне заехать за тобой?
— Нет, встретимся завтра утром. — Он вернулся к бумагам, которыми занимался ещё до прихода своих незваных гостей. Подполковник Арно почти забыл, что в его кабинете кто-то остался, но навязчивые мысли о чужом присутствии заставили его поднять глаза от документов. — Кэсси, я напишу тебе позже. До встречи. Можете идти.
Никто не стал оспаривать его решение. Кассандра вышла в коридор, а Хён Сок ещё на пару минут задержался перед рабочим местом подполковника Арно. Они не сказали друг другу ни слова. Хён Сок лишь молча наблюдал за тем, как Эндрю изменял сам себе. Последние одиннадцать дней полностью переделали его и превратили в того, кем он всегда хотел быть. Эндрю стал совсем как подполковник Квон. И чем дольше всё это продолжится, тем необратимее станут последствия. Не прошло ещё и двух недель наступившего года, а Хён Соку начинало казаться, что пролетела целая вечность. Безвременье в муках и сожалениях. Давно пора было начать всё менять. Слишком долго все они тянули.
Хён Сок покинул кабинет подполковника Арно с непоколебимой уверенностью в том, что настал его черёд действовать. Если понадобится, он решит всё собственными руками. Последний рывок. Совсем скоро настанет пора торжества справедливости.