Отражаясь в аметрине

Говорят, много будешь знать — скоро состаришься. Врут.

А впрочем, Незваный знает в самый раз — ни много ни мало. Чуть больше, чем в беззаботной юности. Чуть меньше, чем... звездное небо над головой. Ну да, у того глаз побольше. А количеству блесток завидуют даже серебринки в прическе, перемигиваясь под фонарем.

Ночь окутала домик в горах с кошачьим коварством — сгустилась из сиреневой дымки, выпрыгнула из-за кустов и впилась в зрачки, стоило погаснуть закатному пламени. Вспоминалось сегодня и другое пламя... И другие кошки. И роковые шаги.

Хотя, казалось бы, картины, увиденные на протяжении дня, должны были навевать совсем другие мотивы! Чего стоило зрелище стройной высокой фигуры, стоящей на веранде на фоне порыжевших лесных склонов. Этот силуэт Незваный помнил и в такой цветовой гамме. Домик в горах всесезонно готов принимать гостей. Но такому — особенно рад.

Не только домик. Не только хозяин.

Ну, в самом деле, не одному же вести хозяйство и коротать век!

Как заискрились её глаза! Золотыми прожилками по агатовой радужке забегала игривая мысль... Знает Незваный такие мысли! У самого похожие планы имелись, но... Более интересным показалось их изменить.

— Господин Кун к нам надолго? — спрашивала она — сама невинность, когда непристойный блеск скрывают тени густых ресниц.

Реакция гостя оказалась не менее яркой. Кун застыл как вкопанный, глаз не отводил от юной красавицы. Ещё бы! Кого ни попадя в компаньоны для отдыха в горах не берут.

Сюэ — превосходная массажистка, искусная музыкантша и искушенная натура. Сюэ — высокая, стройная, черты лица будто выточены из чистого льда и так же светятся изнутри — внутренним огнем. А как ловко плетут косички эти тонкие пальцы! Да, она ещё и парикмахерша.

Кун так и не нашелся с ответом, не додумался даже обратиться за поддержкой к хозяину, который, сжалившись, сам поспешил на выручку:

— Как пойдет, дорогая. Теперь это и от тебя зависит. Не подведи!

К чему соблюдать пристойность, когда кажется, все всё поняли с первого взгляда? По крайней мере Незваный умеет видеть глубже. Видеть дальше. И ещё чуть-чуть...

Если и могли быть сомнения — хотя с чего бы им быть? — эта первая перестрелка взглядами спугнула их, как стаю досужих птиц. Молодежь лучше оставить наедине, а открытая веранда — побудет приютом Незваного. Жаль, он так и не научился курить в его честь. Впрочем, сейчас затевается другое «в честь»...

Незваного хлебом не корми, дай чего-то затеять! Всегда ли он был таким?.. Вроде бы в юности всё ограничивалось более приземленным и конкретным. Сейчас, правда, слишком возвышенными его замыслы тоже не назовешь... Лучше не усложнять.

Как тогда... Уже не юность, но им обоим не было и сорока, а они всё так же порой встречались в этом прибежище. Оба успели вступить в подобие брака, обзавестись потомством, вкусить горечь потерь. И у обоих по-прежнему сердце стучало чаще, когда после долгого перерыва, без какой бы то ни было регулярности, повторялась привычная сцена. Веранда — объятья — тихий шепот:

— Я скучал. Немного, — говорил кто-то из них.

— Да? Неужто в Обители бывает скучно? — в тот раз огрызнулся Незваный.

Правда, тогда у него еще было имя. Тогда он мог поглаживать эти длинные пальцы, падать в бездонные омуты глаз, но даже не подавать виду...

Впрочем, невозмутимость Тана оставалась недостижимым идеалом:

— Мм, слишком весело, я бы сказал.

И гнулась его кривая усмешка, и пальцы лезли за пазуху — к себе, увы — нашаривая трубку.

— Разлад в благородном семействе? — Незваный вскинул бровь, удивляясь больше тому, что объятья не перешли, как обычно, в горизонтальную плоскость, чем неожиданному оттенку жалобы в ироничных словах.

Тан уже выпускал первые клубы дыма и качал головой:

— Ну что ты! Штиль, идиллия. И топот детских ножек...

Хотя дымок обжигал не его горло, закашляться пришлось Незваному.

— Откуда?.. — Потом показалось, что кое-как сообразил: — Ты что, поселил в Обители Куна? А говорил, что не собираешься...

— Нет, — решительно отверг предположение Тан. — И не собираюсь. Это у Сюина теперь новый котик. Но ты удивишься, тут тоже есть родственная связь!

Так, за перекуром — Незваный плохо помнит, но кажется, тогда тоже вовсю пылала осень — Тан впервые рассказал о мальчонке, воспитание которого Цензор, принимая во внимание былые заслуги и связи, решил поручить Главному Прокурору. Чен не сказал, откуда тот взялся, но не утаил родство. Найденышем занялся Сюин.

Настолько вплотную занялся, что в том же году они окончательно разъехались по разным апартаментам. Всё-таки присутствие ребенка в особняке — столь же суровой репутации сколь легких нравов — оказалось не вполне уместным. Помощник Прокурора перешел на другую должность. Замену себе подобрал... А вскоре начал рассказывать странное.

Об этом Тан поведает на следующей встрече — спустя несколько месяцев — то ли жаркий полдень, то ли гроза проливная, но так же будет теплиться огонек в курительной трубке.

— Сюин совсем потерянный ходит в последнее время. Я подумал, может, подскажешь... Цао, ты же должен знать... об отдаленных обителях? Мальчишка всё время рассказывает ему какие-то ужасы. И он сказал, что замок, откуда он родом, полностью выжжен пожаром. Ты что-то слышал?

Цао... Незваный не слышал. Не слышал, но уши навострил. Не стал ничего рассказывать — мало ли что болтает малолетний! — но про пожар потом выяснил. Много будешь знать...

Захочешь узнать ещё больше. А самое паскудное — непременно захочешь приобретенные знания употребить.

Невыносимо ведь было оставаться бездеятельным! Когда любимая сестра потеряла одновременно и законного супруга, Энлэя, и единственную возлюбленную, Мэй. Когда, так и быть, сын остался без матери и в качестве залога был отправлен в Обитель, в стан врага. Лишь бы продолжать делать вид, что всё ещё им лоялен, когда больше всего на свете хочешь уничтожить их!

Ведь сам Незваный (нет, черт возьми, тогда у него ещё было имя!) считал, что остался в живых незаслуженно. Из-за разыгрываемой роли. Незаслуженно погибла Мэй. Из-за того, что отказалась играть?.. Отреклась от своих корней, но вражда в чужом семействе её сгубила.

Кровные связи — хомут на шее. Кровные связи — нить, уцепившись за которую, можно развязать чертов узел. Или затянуть.

Между уничтожением рыжего рода и смертоносным пожаром прошло около семи лет. Всё это время Незваный чувствовал, что следующий шаг за ним, и вот — появился шанс.

Догадаться, кто именно погиб, труда не составило. Воспользоваться догадкой — потребовало решимости. Тайны погибших должны умереть вместе с ними? Или — наоборот? Тайны осиротели, лишились хозяев. Освободили порабощенных.

Энлэй, знавший об обителях многое, тайной ложе доверял не всё. Мэй, владевшая другой частичкой мозаики, бывала весьма откровенна с супругом. Хотя сам Цао (имя так имя!) не стремился вникать глубоко. Предосторожности: двойной агент не должен доверять сам себе. Порой двум истинам лучше не пересекаться.

Этому в том числе учил сам Энлэй. Впрочем, от семьи свое прошлое он не скрывал. Цао знал, что поселившийся в их доме отшельник, связавший себя узами фиктивного брака с сестренкой Цинь, был раньше служителем праведного Ордена. Был близким товарищем Великого Цензора. Был родным братом блистательного Главы Стражи Янлина.

А ещё знал, что у них был старший, единокровный брат. Лианг — искусный лекарь и гениальный ученый. Он стал основателем отдаленных обителей. Он рано потерял мать. Его отец, вступив в брак повторно, рискнул связаться с родом, о потомственных дефектах которого ходили странные слухи.

Слухи, как всегда, преувеличивали. Существенно странный оттенок приобрел только один рыжий отпрыск. Из трех.

♣♣♣

— Ли, зачем ворошить прошлое? Это всего лишь домыслы. Посуди сам, чего ты добьешься, если прямо сейчас доложишь обо всем Фэню?

Юань уже не может заставить себя сохранять хотя бы видимость расслабленности — сидит на кушетке, не опираясь на спинку, и только шарики ходят и ходят в руке. За их звоном Ли с трудом разбирает вопрос:

— А собственно чего ты хочешь добиться?

Слова воспринялись не слухом даже — толчком изнутри. Ли не знает. Не знает, зачем так спешил, и почему сердце стучит так часто, и чем конкретно показался подозрительным юный Цензор. Юань всё знает? Что именно знает Юань? А что знает Ли?..

И только Фэнь ни о чем не подозревает! Разве это правильно?

— Чего?..

Хочется прекратить перезвон: потянуться к изящной кисти и прервать мельтешение шариков нервным пожатием.

— По-твоему, всегда нужно действовать, исходя из личных выгод и конкретных целей? — повести плечом: — А может, ты и прав...

Ли подхватывает чашу с вином со стола и откидывается на спинку. Пригубив напиток, вглядывается в окно — полнолуние видно даже сквозь тюлевые занавески. Прохладный свет зачаровывает. Остужает и тихий голос:

— Если ты расскажешь, что Сюин, один из приближенных при бывшей власти, жив, а Зиан, его воспитанник, отправлял сведения в отдаленные обители, как думаешь, смягчит ли это Фэня? Убережешь ты этим что одного, что другого от его вспыльчивости?

Риторический вопрос. Как будто вспыльчивость Фэня хоть чем-то можно унять! Ли, впрочем, знает пару приемов... Не подойдут.

Усмешка скользит по лицу. Всё-таки Ли привычней спокойствие. Привычней другие методы... Может, если сейчас, как обычно, закрыть глаза, пропустить все проблемы мимо — может, и не станет никаких проблем?

— Мне правда хотелось бы их уберечь, — кивает он задумчиво и глаз не отводит от лунного холода. — Странно, да? По сути ведь Сюин просто подыскал замену... Но когда он пристроил меня к Прокурору, а сам стал нянчиться с этим Зианом, я впервые почувствовал себя... — плечи сводит судорогой непривычное слово: — брошенным?.. Хотя ненадолго! — пожатие стряхивает наваждение, улыбка констатирует факт: — Зла на них я точно не держу. Сюин был отличным наставником и отдал меня в самые подходящие руки.

Эти руки... Странно вспоминать вслух. Странно впускать кого-то в тот уголок души, куда и сам-то давным-давно не заглядывал. Но этих рук — длинных пальцев, зарывающихся в волосах, металла колец на сжимающей шею кисти — не забывал никогда. Как и их заботы и нежности — после. Как и их холода, выморозившего душу — в самом конце...

Когда не забываешь, вспоминать нечего. Разбитое сердце дважды не разобьют. Так и какое ему дело?..

— Ну, тогда ты должен понимать, что сейчас это только плеснуло бы масла в огонь. В конце концов Фэнь просто отправит его в отдаленные обители, а дальше Сюин сам разберется.

Увещевания звучат разумно и взвешенно. Юань чужд вьюжным бурям в лисьей душе. Да, Ли соскучился по прозвищам Фэня. Ли хотел бы ему услужить, но...

— Ты прав. Но, Юань, Фэнь ведь имеет право знать!.. Глава Стражи должен знать, если что-то затевают в обителях.

— Это не касается Ордена, Ли. В обителях свои законы.

— Но если об этом узнают в организации...

— О, я тебя умоляю! — Юань смеется почти расслабленно, уходя от прямого ответа: — Эта шайка после того, как привела нас к власти, расслабилась совершенно. И они тем более ничего не хотят знать об обителях. Предпочитают закрывать глаза на то, что не касается их непосредственно. Это только я как полоумный уже с десяток лет пытаюсь уследить за всем.

Десяток лет... Юань давно ведет свою игру. Видимо, противоположные правила — Устав Обители и уложения тайной ложи — для этого изощренного ума оказались слишком просты. Кстати...

— То есть ты считаешь допустимым скрывать важную информацию даже от них? Значит, ты и в должности Цензора не забросил свою агентурную сеть?

— Тем более в должности Цензора, Ли! Иначе мы были бы просто марионетками в их руках. Если ветви власти сольются воедино, такая веревка всех нас задушит.

Истинный политикан! Ли восхищается идеализмом Фэня, но изворотливость Юаня порой просто поражает!

— Не доверяешь организации? Разве не благодаря ей мы сейчас занимаем свои места?

Юань быстро кивает, улыбка недобрая:

— Благодаря ей. А знаешь, что ещё произошло по их милости?

— Ты об аресте Фэня?

Ли вздыхает сочувственно, но немного неискренне. Всё же он всегда предпочитал действие бездействию и, хотя никогда не удосуживался разобраться в тонкостях идеологии противостоящей Ордену организации, представителями которой они являлись, был уверен, по крайней мере, в ложности Устава Обители. Да, Фэнь заплатил высокую цену за сопротивление. Но и награду получил...

— Не только, — Юань вздыхает, малахитовые шарики снова заводят песнь. Динь-динь. — Тайная ложа неспроста втянула наше семейство в противостояние с Орденом. Я посчитал, и вышло, что когда Зиан попал в Обитель, Фэню должно было быть около восемнадцати. В том возрасте его и завербовали.

— И что? Думаешь, это как-то связано?

Юань пожимает плечами и отводит глаза:

— Как сказал один человек: «Всё связано со всем, все со всеми». Иногда косвенно, иногда — слишком прямо. А иногда сам черт не распутает узел. И знаешь что? — Каре-зеленый взгляд вскидывается неожиданно резко: — Давай не будем ему помогать.

♥♥♥

— Я вовсе не хотел вам мешать.

Лао улыбается. Спокойно-спокойно. Так спокойно, что воздух вибрирует от несоответствия. А всё-таки в глазах подрагивает растерянность: то на узника взглянет, то на хозяина покоев.

Зиан выпрямился и оправился незаметно. Фэнь заметно нервничает, но в его случае было бы странно, если бы было наоборот.

— Ничего страшного. Хотя лучше бы ты предупреждал о своих визитах, Лао! Разве мы не договаривались увидеться в следующем месяце?

Беглая скороговорка — лучший способ почувствовать себя в своей стихии. Внешне выговаривает Лао, внутренне — оправдывается перед ним. Всё как всегда.

С Лао Фэнь не чувствует себя Главой Стражи, не чувствует себя ни опытным заговорщиком, ни влиятельным лицом, а скорее нашкодившим мальчишкой, соседом по комнате, который пришел нетрезвым, нашумел, наговорил глупостей и уснул в итоге в общей гостиной. Так всё и было — когда-то. И если бы это был самый страшный из его грехов!..

— Не рад меня видеть?

А улыбается Лао всё так же обаятельно: глаза сияют в прищуре ничуть не тусклее бликов рубиновой серьги. Она так гипнотизирует Фэня, что он почти забывает об аметрине. Другие ценности, другие приоритеты призывают вернуться в реальность. Меж двух огней сложно — нужно быть разным. Кто он для Зиана? Тиран и садист? Мучитель? Или... что он говорил всего лишь минуту назад?.. Запутавшийся в своих страхах, сеющий их вокруг, разбитый, расколотый человек? Впрочем, таким его когда-то считал и Лао... Всё возвращается. Всё по кругу. И кругом идет голова...

Хорошо, что за плечом Лао вдруг замаячил Вэй.

— Господин Фэнь... — виноватый голос, — Лао сказал, что хочет сделать сюрприз. Вы... закончили на сегодня?

— Сюрпризы!.. Как мило, — слова срываются на выдохе, минуя сознание. Разум не контролирует не только дыхание, но и речь: — То что нужно Главе Стражи при работе с подозреваемым! Ну конечно, мы не станем продолжать сейчас, Вэй. Можешь провести узника в его уютную спальню. А можешь в свою.

Разум не контролирует поворот корпуса в сторону Зиана, а когда взгляд цепляется за разноглазый калейдоскоп, не контролирует уже совсем ничего. Провокацию не сдержать — понятный им двоим намек, интимность:

— Или у тебя другие планы на эту ночь? Как насчет моего предложения по проведению досуга, раз уж я занят? Можешь пока принести пользу. Развлечешь личный состав и сам развлечешься. А мне кажется, тебе надо развеяться, Зиан! Слишком заумные мысли лезут в твою седую голову.

Улавливать мимолетную растерянность, что скрывается за усмешкой, видеть, как испуг маскируется укоризной — всё это нравится Фэню. Нравится...

— Со всем почтением, Фэнь, но узник предпочтет отказаться. Узника уже заждалась его подстилка, а сам он служить таковой не готов.

Улыбочка Зиана безумна — так и расплывается по лицу, выплавляя реальность за собой вслед. А Фэнь ведь не так уж много выпил. Янтарный напиток действует странно. Аметрин — и вовсе ядовит.

И провокации с ним обоюдостры — не хотелось бы, чтобы Вэй понял, чем именно Глава Стражи угрожал Зиану. Фэнь не хочет выглядеть мерзавцем — для своих. Взмахом руки он подает знак, что визит окончен.

Кажется, непристойность, сказанную Зианом, Вэй воспринял на свой счет. Весь покраснел и ведет узника на выход, не прикасаясь. Фэнь вздыхает с облегчением, когда скользяще-прячущийся сероглазый взгляд перестает щекотать нервы чувством вины и стыда. Со своими бы чувствами разобраться!.. Благо, один из виновников бури скрылся с глаз. А другой...

— Ты в порядке, Фэнь?

Другой... Тот самый. Единственный. Подходит ближе, и — ни жестом, ни тоном, изо всех сил — старается не смутить. Не разозлить. Не подать виду, что мог заподозрить...

Лао всегда слишком старается рядом с ним!

— Я? Уверен, что об этом у меня надо спрашивать? — Фэнь усмехается. — Не обращай внимания, Лао. Просто рабочий процесс.

Фэнь сам подходит ближе, протягивает для рукопожатия руку. Они ведь не из тех, кто будет вешаться на шею при встрече! Сначала нужно привыкнуть — видеть друг друга вблизи. Наяву.

Лао роскошен. Красив небывалой для их возраста красотой — чарующей, утонченной, мягкой. Впрочем, видимо, для его семейства это в порядке вещей. Стройная фигура облачена в приталенные одежды — черный бархат подчеркивает талию, красная вышивка по краю делает заметнее рубин. У них одинаковые серьги — отметина общей судьбы. Общей, одной на двоих, но такой разной!.. Разные и они.

— Ну, думаю, мне бесполезно интересоваться, чем этот юнец не угодил Главе Стражи и что с ним в итоге будет, — Лао пожимает плечами, усаживаясь в кресле и протягивая руку за вином.

Такой же жест. Просто разделят напиток. Разделят ложе...

Кареглазый взгляд вскидывается с какой-то смиренной насмешкой:

— Это ведь меня не касается, так ведь?

Фэнь покачивает головой, серьга покачивается, и плещется янтарь в бронзовой чаше. Почти умиротворение... Жаль, долго оставаться в таком состоянии Фэнь не умеет.

— Не касается, — улыбка выходит на редкость искренне мягкой. Аполитичность Лао так же непоколебима, как и его гуманизм. Хорошо, что сейчас она побеждает. А вот полное отсутствие ревности наводит на... противоположные, встречные мысли: — Так почему ты приехал? Мы же договорились совсем на другие даты. Сейчас я не могу задержаться надолго. И как тебя вообще отпустили досрочно?

— Отпустили? — Лао вскидывает бровь.

Удивлен, очевидно, что речь вдруг зашла о... нем. Они крайне редко обсуждали своих «замещающих» партнеров.

— Меня же не на привязи держат, Фэнь. Это у тебя в Ордене должность и служба, а поместье Цинь — просто мой дом.

Если осмеливается возражать, значит, контакт налажен — таковы парадоксы сближения. Лао уже не опасается вызвать его раздражение, Фэнь — не стесняется его демонстрировать:

— Сам понимаешь, что я не о том! — взмахивает рукой. — Уверен, никто не посягает на твою свободу. А в Обители я по собственной воле. Но что насчет твоего... спутника?

Неловкая пауза — и перед неприятным словом, и после. Лао мнется, отпивает вино, отставляет чашу со глухим стуком. Тянет время. Видно, как не хочется ему говорить и как сложно, тягуче складываются в фразы слова:

— Спутник... решил отдохнуть на свежем воздухе. Спутник тоже не хочет сидеть на цепи.

— Так тебя бросили, Лао?! — звучит почти восхищенно, с неуместным, но неизбежным торжеством.

Взгляд, до того внимательно изучавший инкрустацию чаши, поднимается — в нем теплая печаль, самоирония, а на губах улыбка:

— Вроде того. — Лао пожимает плечами: — По крайней мере на неопределенный срок.

Так вот в чем дело... Злорадство угасает так же стремительно, как разгорелось. Янтарный напиток — комнатной температуры, горячительных свойств — просачивается стылой изморозью по внутренностям.

— И ты не нашел ничего лучше, чем явиться сюда? Просто чтобы не скучать? По-твоему, тут тебя всегда ждут с распростертыми объятиями? Приехал за утешениями? Приехал найти замену?..

— Фэнь...

Прикосновение руки раздражает и успокаивает одновременно. Вот всегда с ним так! Уже не рукопожатие — поглаживает почти интимно, выманивает ласку, упрашивает принять... И взгляд этот — всепрощающая мудрость сенбернара!

Лао не задевает его резкость. Лао считает, что видит его насквозь. Знает, как обращаться с его вспыльчивостью — пропускает мимо ушей. Важны не слова, а действия? Впрочем, сейчас Фэню всё же хочется сказать пару слов:

— Я просто не хотел, чтобы ты был привязан к этому замку, — вздыхает он с тихой жалобой. — Я же и придумал это всё для того, чтобы... ты оставался свободным. Жил так, как хочешь. Не ждал, не жалел...

— Не путался под ногами, не мешал идти к своей цели, — перебивая, продолжает Лао. Правильно продолжает. — Я всё понимаю, Фэнь. Давай не будем. Просто... Сейчас же мы вместе. Почему что-то должно мешать нам хорошо провести эту ночь?

О да, им редко что-то мешало! Даже когда отношения были ни к черту, даже когда казалось, что ничего не вернуть... А теперь... Что-то изменилось. Фэнь не понимает, что тому виной. Точнее, кто.

Кун, покинувший поместье так не вовремя, что это подтолкнуло Лао явиться в настолько неудобное время? А может, серые глаза Вэя, смотревшие так пристыженно — и так обличающе. Или этот Зиан, выводящий из равновесия всем своими видом, поведением, симфонией взглядов, улыбок и слов. А может даже... другой «замещающий» спутник, со своеобразной верностью дожидающийся Фэня в Обители. Лисья душонка — как он там сейчас? Всё выведывает?..

Воспоминания о Ли позволяют преодолеть собственную ревность. Что поделаешь, их отношения непросты. Что с того, что его легкомысленный Лао проговорился, что приехал сюда по остаточному принципу? Тем проще будет отослать назад. Потом.