Свобода любит цепи
Глем двигалась с уверенностью и решимостью. Её глаза, устремленные прямо перед собой, не искали поддержки или согласия — она знала, что делала, и куда шла.
Погода сегодня была как символ их ситуации: мрачными тучами надвигалась неопределенность и опасность, а пасмурное небо — это неуверенность и беспокойство, которое витало в воздухе. Тем не менее, спокойствие и тишина улицы в этот утренний час были обманчивыми, будто сама природа затаила дыхание в ожидании бури.
Подходя ко второму контрольно-пропускному пункту, Глем остановила своего спутника одним внимательным взглядом, словно предупреждая о возможной опасности. Они оба знали, что пропускные пункты, установленные FEDRA, могут быть небезопасны, особенно для тех, кто, как они, воюет за свою свободу и права, сломив оковы угнетения.
— Зачем так рисковать? — спросил Минхо, его взгляд пересекался с беспокойным взором Глем, когда они медленно шагали по улице, усеянной мусором, кружащимся под ногами.
Глем понимала его опасения. Нелегальные тоннели, вырытые Цикадами в борьбе за свободу, были надежным путем избежать взглядов FEDRA, но они также затягивали любую операцию, заставляя их двигаться черепашьим шагом.
— Окольными путями дольше, нам нужно быть у наших через два часа, — ответила она, каждое слово призвано успокоить и уверить товарища в рациональности и безопасности их плана. — Теперь у нас новые документы, так что проблем быть не должно. Держись спокойно.
Минхо незаметно проверил оружие, скрытое под одеждой, готовый к возможному конфликту, но Глем действовала как будто была готова воевать только своим умом и словами. Она достала документы, подготовила их так, чтобы сразу можно было предъявить солдатам на контрольно-пропускном пункте.
Когда они подошли к баррикадам, Глем с уверенным взглядом встретилась с глазами стража. Она держала голову высоко, а голос у неё был спокойным и ровным.
— Доброе утро. Мы идем за медицинскими поставками для местной клиники. Вот наш пропуск и всё подтверждающие документы.
Страж взял бумаги, едва заметно кивнув головой, сканируя их с проницательным взглядом. Время, пока он проверял документы, казалось, остановилось для Глем и Минхо. Глем уловила напряжение, витающее в воздухе, но её взгляд не имел тени сомнения или страха.
— Ладно, проходите, — сказал солдат и дал сигнал отворить ворота.
Гремящий взрыв прервал мгновение облегчения, внося хаос в уже напряженную ситуацию. Глем и Минхо инстинктивно пригнулись, оглядываясь по сторонам в поисках источника взрыва. Дым и огонь взлетали от одной из машин не так далеко от них, бросая тень на мрачное утро.
— Что за нахрен?! — выругалась Глем, полная гнева и возмущения. От неожиданного нападения подпрыгивало сердце, но она быстро переключилась в режим выживания, её глаза просчитывали пути отступления.
— Уходите! Марш! — приказывал солдат, который только что проверял их документы. Тон его указывал на то, что контрольно-пропускной пункт стал зоной боевых действий.
— Они уходят, — раздался крик одного из солдат. Высокий столб пыли, который поднялся в воздух из-за взрыва, уже рассеивался.
— Думаю, не задержатся, — сказал второй солдат, делая вывод из наскоро полученных разведданных. Он и несколько его товарищей бросились в сторону, где виднелись фигуры убегающих нападавших.
Глем и Минхо, используя суматоху, спешно отступили к укрытию. Их первичный план сейчас придётся изменить, ведь каждое задержание ставит под угрозу их миссию и жизни союзников.
— Глем, сваливаем отсюда, — прикрикнул Минхо, бросая взгляд на солдат, которые были слишком заняты погоней и контролем ущерба от взрыва. — По тоннелям, без лишней шумихи. Быстро.
Глем кивнула, и в тот же момент они оба исчезли с улицы, словно призраки, незаметные для глаз, благодаря покрову ужаса взрыва.
— Внимание. Второй контрольно-пропускной пункт закрыт. Всем гражданам немедленно покинуть его окрестности.
— Твою мать... вот тебе и легкий путь, — Глем не могла скрыть разочарования. Всё, что могло пойти не так, пошло не так. — Теперь все пропускные пункты закроют.
— Придется обходить, — согласился Минхо, все ещё сохраняя спокойствие даже в свете новой угрозы. Обострение ситуации не могло не вызывать у него эмоциональный отклик, но приоритетом было сохранение жизней и выполнение задания.
— Кто же орудует в зоне... — размышляла Глем вслух, пытаясь найти логику в действиях невидимых врагов, которые могли быть как противниками, так и союзниками, ставшими слишком резкими в своих методах. — но действуют они опрометчиво, словно дети малые. И мешают нашим планам, — Глем потерла висок, чувствуя, как напряжение медленно превращается в головную боль. С каждым часом затеянная революция усложнялась, а каждое нарушение спокойствия вносило изменения в хрупкую структуру их операций.
— Как по мне, они крутые, — неожиданно весело смеётся Минхо.
— Похоже, война набирает обороты, — уверенно констатировала Глем. Они оба знали, что предстоящие битвы будут только ужесточаться.
***
— Дилан, давай скорее, — торопил Генри друга, который устанавливал взрывчатку под капотом грузовика FEDRA.
Дилан торопливо закреплял последние провода, его руки двигались быстро и уверенно, несмотря на охватившее его волнение. Генри присел рядом, нервно оглядываясь по сторонам.
— Ну что, готово? — спросил Генри, стараясь говорить как можно тише.
— Почти, — ответил Дилан, подсоединяя последний контакт. — Еще несколько секунд.
Лия не сводила глаз с солдат, ее сердце колотилось от напряжения. Она слышала, как они перебрасываются короткими фразами, торопливо загружая последние ящики в грузовики.
— Давай, шевелись! — крикнул один из солдат своему напарнику. — Нам еще нужно успеть доставить это на базу.
— Да знаю я, — огрызнулся второй солдат, поднимая тяжелый ящик. — Но эти чертовы повстанцы могут быть где угодно. Нужно быть начеку.
Лия затаила дыхание. Если солдаты заподозрят что-то неладное, все их усилия будут напрасны. Она нервно прикусила губу, борясь с желанием поторопить Дилана и Генри.
В кузове грузовика Дилан лихорадочно работал, подключая последние провода. Его руки слегка дрожали от адреналина и напряжения.
— Ну же, давай... — пробормотал он себе под нос, стараясь сосредоточиться.
Генри склонился над ним, с тревогой вглядываясь в лицо друга.
— Ты справишься, — прошептал он, стараясь подбодрить Дилана. — У тебя все получится.
Дилан кивнул, чувствуя благодарность за поддержку друга. Еще несколько движений — и взрывчатка была готова. Он осторожно закрыл панель и обернулся к Генри.
— Готово, — прошептал он, едва сдерживая облегченный выдох. — Уходим.
Они осторожно выбрались из кузова, стараясь двигаться как можно тише. Лия заметила их и едва заметно кивнула, давая понять, что путь свободен.
В этот момент один из солдат захлопнул дверцу последнего грузовика и крикнул:
— Все, погрузка закончена! По машинам, выдвигаемся!
Солдаты начали рассаживаться по грузовикам, и Лия поняла, что у них остались считанные секунды. Она бросила быстрый взгляд на Дилана и Генри, которые уже спешили к ней, пригибаясь за укрытиями.
— Скорее, — одними губами произнесла она, отчаянно моля, чтобы друзья успели до того, как конвой тронется.
Дилан и Генри в последний момент нырнули в укрытие рядом с ней, и в тот же миг моторы грузовиков взревели, и колонна начала медленно отъезжать.
— Бежим! — крикнул Генри, первым срываясь с места.
Дилан и Лия бросились за ним, их сердца бешено колотились от страха и волнения. Последний грузовик уже начал набирать скорость, и они знали, что у них есть лишь несколько секунд, чтобы успеть.
— Давай, Лия! — Дилан протянул подруге руку, помогая ей запрыгнуть в кузов.
Лия схватилась за его ладонь и с трудом подтянулась, чувствуя, как металлический край кузова больно впивается в кожу. Генри уже был внутри и помог ей забраться.
— Черт, это было близко, — выдохнул он, когда они все трое рухнули на пол кузова, тяжело дыша.
— Слишком близко, — согласилась Лия, потирая ушибленное колено. — Но мы справились.
Дилан кивнул, его лицо все еще было бледным от пережитого напряжения.
— Теперь главное — не попасться до того, как рванет, — сказал он, стараясь перекричать шум мотора.
— Надеюсь, эта штука сработает как надо, — Генри кивнул в сторону первого грузовика, где была заложена взрывчатка.
— Сработает, — уверенно сказал Дилан. — Я все проверил. Дважды.
Лия закусила губу, чувствуя, как внутри нее нарастает тревога.
— Как думаете, много солдат пострадает? — тихо спросила она, вдруг осознав весь масштаб того, что они сделали.
Генри и Дилан переглянулись, в их глазах мелькнуло понимание.
— Мы делаем это не для того, чтобы навредить людям, — мягко сказал Дилан, сжимая руку Лии. — Мы делаем это, чтобы помочь тем, кто в этом нуждается. Чтобы показать FEDRA, что они не всесильны.
— Да, — подхватил Генри. — Мы не можем сидеть сложа руки, пока они творят все, что хотят. Кто-то должен бороться.
Лия вздохнула и кивнула. Она знала, что друзья правы. Знала, что иногда приходится идти на жертвы ради высшего блага. Но легче от этого не становилось.
— Главное, чтобы мы сами не пострадали, — сказала она, стараясь отогнать мрачные мысли.
— Не пострадаем, — уверенно сказал Дилан. — Мы выберемся отсюда раньше, чем они поймут, что произошло. У нас все под контролем.
И хотя они все понимали, что это не совсем так, что на самом деле они ходят по лезвию ножа и в любой момент могут сорваться, сейчас им необходимо было верить в свои силы. Верить в то, что у них есть шанс на успех.
— Значит, решено, — подытожил Генри. — Ждем подходящего момента и выбираемся. А потом...
— Потом будем надеяться, что наш план сработает, — закончила за него Лия.
Они обменялись решительными взглядами, понимая, что назад пути нет. Что бы ни ждало их впереди, они встретят это вместе. Как команда. Как друзья.
И пусть весь мир думает, что они всего лишь дети. Сегодня они докажут, что даже дети способны на великие дела, если верят в правое дело. Если верят друг в друга.
Серое майское утро встретило их свинцовыми тучами, затянувшими небо. Ребята сидели, прислонившись спинами к холодному металлу. Ветер трепал их волосы и забирался под одежду, заставляя ежиться от холода.
— Такое чувство, что весна передумала приходить, — мрачно пошутил Дилан, глядя на угрюмое небо.
— Может, это знак? — тихо спросила Лия, обхватив колени руками. — Может, нам не стоило этого делать?
Генри покачал головой и ободряюще сжал ее плечо.
— Не говори так. Мы делаем это для того, чтобы помочь людям.
— Да, — подхватил Дилан. — Не время сомневаться. Мы должны верить в то, что поступаем правильно.
Лия вздохнула и попыталась улыбнуться, но улыбка вышла бледной и неуверенной. Ее взгляд упал на коробки с провизией, громоздящиеся рядом с ними.
— Как думаете, что там внутри? — спросила она, пытаясь сменить тему.
— Наверное, консервы, крупы, может быть, даже шоколад, — предположил Дилан, в его глазах загорелся огонек предвкушения.
— Черт, я бы сейчас душу продал за плитку шоколада, — мечтательно протянул Генри.
Они переглянулись, и в этот момент в животе у Лии громко заурчало. Она смущенно прикрыла рот рукой, но мальчики только рассмеялись.
— Кажется, мы все не отказались бы от завтрака, — ухмыльнулся Дилан.
— Но мы не можем просто взять и украсть еду, — возразила Лия, хотя соблазн был велик. — Это неправильно.
— Мы не крадем, — возразил Генри. — Мы просто... одалживаем. Пару банок они точно не заметят.
Лия закусила губу, колеблясь. Она знала, что это против правил, но голод был сильнее.
— Ладно, — наконец сказала она. — Но только по одной банке на каждого.
Мальчики просияли и тут же начали копаться в ближайшей коробке. Через минуту они уже держали в руках по банке консервированных персиков.
— За удачное завершение миссии, — торжественно произнес Дилан, поднимая свою банку в воздух.
— И за то, чтобы наши друзья дождались нас целыми и невредимыми, — добавил Генри.
— За нас, — тихо сказала Лия, чувствуя, как в горле встает ком.
Они чокнулись банками и принялись за еду, стараясь не думать о том, что ждет их впереди. Сейчас, в этот момент, они просто были друзьями, разделившими скромную трапезу.
А впереди их ждали остальные ребята из группы. Ждали у границы карантинной зоны, надеясь на лучшее. Надеясь, что план сработает.
И пусть небо было затянуто тучами, пусть будущее было неопределенным и пугающим — они верили, что справятся. Потому что они были вместе. Потому что у них была цель.
И ничто не могло их остановить.
***
Адам расхаживал взад-вперед, не сводя глаз с дороги. Его русые волосы были растрепаны, а на лбу залегла глубокая морщина. Рядом с ним на бетонном блоке сидел Шон, нервно постукивая пальцами по коленям.
— Они уже должны были вернуться, — в десятый раз повторил Адам, его голос звучал напряженно и встревоженно.
— Может, пробки на дорогах? — решил пошутить Лиам, стараясь сохранять оптимизм.
Адам покачал головой. Шутка неуместна.
— Они должны были вернуться еще час назад. Что-то не так, я чувствую.
— Эй, расслабься, — Лиам подошел к Адаму и положил руку ему на плечо. — С ними все будет в порядке. Они бойцы.
Но Адам только нахмурился еще сильнее. Как лидер, он чувствовал ответственность за каждого члена своей группы. Особенно за тех, кто был сейчас на задании.
— Я знаю, что они сильные, — сказал он, тяжело вздыхая. — Но там, снаружи... Столько всего может пойти не так.
Повисла тяжелая тишина, каждый думал о своем. О рисках, на которые шли их друзья. О том, что будет, если план провалится.
— Эй, а помните, как мы втроем — я, Лия и Дилан — пробрались на склад FEDRA в прошлом месяце? — внезапно сказал Лиам, на его лице появилась ностальгическая улыбка.
— Еще бы, — фыркнул Шон. — Вы тогда полночи провели в вентиляции, а потом свалились прямо на голову охраннику.
— Зато мы раздобыли лекарства для Мэри, — с гордостью сказал Лиам. — И сегодня они сделают то же самое. Вот увидите.
Его слова немного разрядили обстановку. Элла слабо улыбнулась, а на лице Адама появилось задумчивое выражение.
— Может, ты и прав, — медленно сказал он. — Может, я слишком...
Он не успел договорить. В этот момент с дороги донесся звук мотора, и через секунду из-за поворота показался знакомый грузовик.
— Это они! — воскликнула Элла, вскакивая на ноги.
Шон и Лиам тоже вскочили, на их лицах отразилось облегчение. Адам на мгновение прикрыл глаза, благодаря всех известных ему богов. Они притаились за углом здания, напряженно наблюдая за приближающимися грузовиками. Их сердца бешено колотились, а в головах роились тревожные мысли.
— Вон тот, первый, — прошептал Шон, указывая на головной грузовик. — Это тот, где должна быть взрывчатка.
— А наши ребята в последнем, — добавил Лиам, вытягивая шею, чтобы лучше видеть.
Элла нервно закусила губу, ее руки дрожали.
— Что-то не так, — тихо сказала она. — Они уже должны были выбраться.
Адам нахмурился, быстро просчитывая варианты.
— Возможно, что-то пошло не по плану. Нужно быть готовыми ко всему.
— Смотрите, они едут ко второму КПП! — воскликнул Шон, его голос сорвался от волнения.
Действительно, колонна грузовиков свернула в сторону пропускного пункта, и стало ясно, что Лия, Генри и Дилан не успеют выбраться незамеченными.
— Черт, это плохо, — выдохнул Лиам, в его глазах плескалась паника. — Что будем делать?
Адам стиснул зубы, быстро принимая решение.
— Идем за ними. Будем наготове, если потребуется помощь.
Они бросились вперед, стараясь держаться в тени зданий и не привлекать внимания. Сердце Адама колотилось где-то в горле, а в голове билась единственная мысль: «Только бы успеть, только бы успеть...»
Грузовики остановились у КПП, и в этот момент время словно замерло. Все затаили дыхание, ожидая неизбежного.
А потом мир взорвался.
Оглушительный грохот разорвал воздух, и первый грузовик превратился в огненный шар. Солдаты закричали, забегали, пытаясь понять, что произошло.
— Сейчас! — скомандовал Адам, бросаясь вперед. — Вытаскиваем наших!
Они рванули к последнему грузовику. Дверь кузова распахнулась, и оттуда выскочили Лия, Генри и Дилан, перепачканные и напуганные.
— Бежим! — крикнул Шон, хватая Лию за руку.
Но было уже поздно. Один из солдат заметил их и закричал, наставляя на них оружие.
— Стоять! Не двигаться!
— Бегите! — заорал Адам, бросаясь наперерез солдату. — Мы прикроем!
Лиам и Шон кинулись на помощь, отвлекая внимание на себя. В воздухе засвистели пули, и Элла вскрикнула, когда одна из них чиркнула ее по плечу.
— Вперед! — Дилан подтолкнул Лию, заставляя ее бежать. — Не останавливайтесь!
Они неслись вперед, задыхаясь от страха и напряжения. Позади раздавались крики, звуки выстрелов и тяжелый топот ботинок преследователей.
— Сюда! — Адам махнул рукой, ныряя в узкий проулок между домами.
Они последовали за ним, петляя и путая следы. Через несколько минут бешеной гонки они оторвались от погони и рухнули на землю, тяжело дыша.
— Все целы? — спросил Адам, обводя взглядом свою команду.
— Вроде бы, — ответил Дилан, осматривая ссадины на руках. — Но это было чертовски близко.
— Слишком близко, — мрачно сказал Лиам, поддерживая Эллу, которая зажимала рану на плече.
Лия, бледная и дрожащая, обняла брата.
— Я думала, мы не выберемся, — прошептала она. — Если бы не вы...
— Мы же команда, — перебил ее Адам, крепко сжимая ее плечо. — Мы своих не бросаем.
И хотя они все были напуганы и потрясены, хотя впереди их ждала неизвестность и новые опасности — сейчас, в этот момент, они чувствовали единство.
Чувствовали, что пока они вместе — они непобедимы.
Им удалось выполнить миссию. Удалось встряхнуть FEDRA, показать, что сопротивление еще живо.
Но главное — им удалось спасти своих. Удалось остаться семьей.
А значит, сегодня они победили. И будут побеждать снова и снова, несмотря ни на что.
Потому что они — команда. Потому что они верят друг в друга.
И это — самое главное.
Вокруг КПП царил настоящий хаос. Солдаты метались, пытаясь сориентироваться в ситуации и понять масштабы ущерба. Некоторые из них, не дожидаясь приказов, бросились к горящему грузовику с огнетушителями наперевес.
— Быстрее, быстрее! — кричал сержант, размахивая руками. — Нужно потушить огонь, пока не рвануло топливо!
— Да что здесь произошло? — спросил один из солдат, в панике озираясь по сторонам. — Это что, теракт?
— Похоже на то, — мрачно ответил другой, помогая товарищу тащить шланг от пожарного гидранта.
Они направили струю воды на пылающий грузовик, стараясь сбить пламя. Жар был таким сильным, что солдаты едва могли приблизиться, но отступать было некуда.
В стороне, возле уцелевших грузовиков, собралась еще одна группа солдат. Они что-то бурно обсуждали, размахивая руками и перебивая друг друга.
— Вы видели? Это были дети! — воскликнул один из них, его лицо раскраснелось от гнева и возмущения. — Гребаные дети обвели нас вокруг пальца!
— Не просто дети, — мрачно сказал другой, постарше. — Повстанцы. Они давно доставляют нам проблемы.
— Но как они сумели пронести взрывчатку? — недоумевал третий. — У нас же досмотр на въезде, собаки, все дела...
— Значит, у них есть свои люди внутри, — предположил первый. — Иначе это невозможно.
Сержант, услышав их разговор, подошел ближе. Его лицо было перекошено от ярости.
— Хватит трепаться! — рявкнул он. — Займитесь делом! Нужно выяснить, кто эти ублюдки и как они сюда попали!
— Я узнал одного из них, сэр, — неуверенно сказал один из солдат. — Это Адам, сын капитана. Я видел его пару раз.
Повисла тяжелая тишина. Все переваривали эту новость, понимая, насколько серьезной может быть ситуация.
— Сын капитана? — переспросил сержант, в его голосе звучало недоверие пополам с гневом. — Ты уверен?
— Так точно, сэр, — подтвердил солдат. — Это точно был он.
Сержант зарычал сквозь зубы и с силой пнул покореженный бампер грузовика.
— Идиоты! — взревел он. — Как мы могли проморгать предателя у себя под носом? Капитан будет в ярости!
— Что будем делать, сэр? — спросил один из них, пытаясь сохранять спокойствие.
Сержант на секунду задумался, быстро просчитывая варианты.
— Поднимайте тревогу, — приказал он. — Перекройте все выходы из города. Я хочу, чтобы эти крысы были найдены и доставлены в штаб. Живыми или мертвыми.
Солдаты кивнули и бросились выполнять приказ. В воздухе повисло напряжение, почти осязаемое.
Теперь это была не просто диверсия. Не просто очередная выходка повстанцев. Это было предательство. Предательство, которое требовало немедленных и решительных действий. И FEDRA собиралась действовать. Собиралась найти виновных и преподать им урок, который они не забудут никогда. Потому что никто не смеет бросать вызов системе. Никто не смеет подрывать авторитет власти. И те, кто рискнул это сделать — жестоко поплатятся.
Таков закон FEDRA. И он будет исполнен.
***
Вивиан осторожно открыла банку с консервами собственного приготовления. Они остановились в небольшой гостинице, найдя укромный угол. Из банки пахнуло аппетитным ароматом тушеного мяса с овощами. Желудок сразу отозвался громким урчанием. Слишком давно они не ели ничего горячего.
— Пахнет вкусно! — радостно воскликнула она, доставая ложку. В глазах Юкито вспыхнул голодный огонек.
Вивиан наполнила ложку и протянула дочери. Девочка нетерпеливо схватила ложку и сунула в рот. Ее глаза расширились от удовольствия.
— Ммм... Бомба! — промычала она с набитым ртом и принялась быстро уплетать еду, причмокивая от наслаждения.
На лице Вивиан расцвела улыбка. Как же радостно было видеть дочь сытой и довольной.
— Я рада, что тебе нравится, милая, — с нежностью произнесла она, наблюдая, как дочь с аппетитом ест. — Это особый мамин рецепт! С секретным ингредиентом. С любовью.
Юкито кивнула, жадно облизывая ложку. Иногда Вивиан казалось, что улыбка дочери — единственное, что придает ей сил продолжать бороться в этом сошедшем с ума мире.
Набив живот вкусной едой, Юкито сладко зевнула и потянулась. Вивиан бережно обняла дочь и прижала к себе. Пока они вместе и у них есть крыша над головой и еда — все не так уж плохо. Они справятся. Обязательно справятся.
— Утром нас ждут великие дела, моя хорошая, — прошептала она в макушку дочери. — А сейчас давай-ка поспим. Наберемся сил перед новым днем.
Юкито сонно кивнула, устраиваясь на импровизированной постели рядом с мамой. Вивиан бережно укрыла ее одеялом и погасила тусклую лампу. В их временном укрытии воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием спящего ребенка.
«Мы еще поборемся за свое место в этой жизни», — подумала Вивиан, проваливаясь в сон. Пусть весь мир летит в тартарары — у нее есть самое главное. Ее маленькая семья. И ради нее она готова на все.
Они возвращались домой по другому маршруту, решив избежать привычной тропы. Шаг за шагом они пересекали соседний квартал, который, Вивиан последний раз осматривала еще две недели назад.
Осмотревшись, Вивиан отметила, что время нанесло свои коррозийные следы на прилегающие здания. Где когда-то возвышались уходящие ввысь крыши и фасады, теперь царили руины и провалы. Но больше всего ее насторожили хриплые звуки, донесшиеся из полуразрушенной конструкции, уцелевшей в одном из зданий. Зараженные. Звуки, которые пронизывали душу ледяным ужасом, предвещая опасность.
Но как? Как они здесь оказались, если две недели назад район точно был чист.
Вивиан схватила дочь за руку и легкими шагами перебежала за поваленную колонну. Она затаила дыхание, пытаясь разглядеть, что же творится внутри здания за выбитыми стеклами. Её взгляд был напряженный и бдительный. Неожиданность ситуации заставила её сердце биться громче, каждый удар резонировал с ощущением близкой угрозы. Она крепко сжала руку дочери, кивнув ей на предупреждение, чтобы та сохраняла молчание и не двигалась.
Вглядываясь в темные проемы разбитых окон, уже не веря, что квартал чист. Вивиан на мгновение оценила ситуацию, просчитывая пути отступления. Она знала, что они должны тихо отступить, пока не поздно, вдоль зданий, используя их в качестве прикрытия и маскировки для своего движения.
— Позади еще двое, — тихо шепнула Юки.
Теперь каждый шаг, каждое действие имело огромное значение, ведь от правильности и синхронности их действий могло зависеть все. Они должны были пройти мимо опасности, будто их здесь и не было, становясь тенями среди теней, чтобы выбраться отсюда живыми.
— Пять бегунов, — едва слышно шепчет мама. — Один щелкун.
С пугающим недоумением в сердце Юкито сжималась за колонной, стараясь сделать своё присутствие незаметным для ожившего кошмара в нескольких метрах от неё. Знания, вбитые мамой как заклинание на храбрость, казалось, улетучились в момент появления щелкуна. Её дыхание прерывисто застревало в груди, и, хотя страх глушил окружающие звуки, она всё ещё могла слышать протяжные, отвратительные щелчки твари.
Полгода мама учила её, как выжить в мире, где твоими врагами стали когда-то живые люди. Она научилась маскировке, двигаться тихо, как дышать, чтобы не выдать себя, и самое важное — она знала, что в случае опасности надо оставаться спокойной. Но все эти навыки и знания столкнулись с непреодолимой стеной испуга. Как ни старалась вспомнить каждое предостережение и указание, её мысли были раздавлены визгливым эхом щелчков заражённой особи.
Ей нужно было сдержать панику, ведь она знала: они реагируют на звуки, и любой промах мог привести к трагедии. Перед глазами промелькнул силуэт мамы — сильной, уверенной, готовой защитить своего кровно любимого ребенка любой ценой. Видя ее перед собой, Юкито нашла в себе силы сдерживать дрожь, которая сотрясала её тело. Она медленно напомнила себе, что опасности боятся все, но важно превозмогать страх, чтобы остаться в живых.
«Будь тихой, будь плавной, будь невидимой,» — прошептала она себе, словно заклинание. Ей пришлось повторить это несколько раз, прежде чем её мышцы послушались приказа самосохранения.
В конце концов, глаза привыкли к темноте в здании, а дыхание стало более равномерным и менее слышимым. Собравшись с духом и вспомнив все уроки, она осторожно выглянула из-за укрытия, следя за движениями щелкуна, готовая к действию или спасательному бегству, если зараза приблизится слишком уж близко.
Вивиан сдерживала свое внутреннее волнение, чтобы сохранять ясность ума и бдительность. Она помнила, что рядом Юки, и каждое ее действие и решение имеют решающее значение. В глубине сознания она понимала, что страх за своего ребенка давал ей дополнительное остроумие и решительность.
Наличие лишь одного пистолета, с ограниченным количеством патронов, всегда было пониманием своих ограничений. Бесшумность и незаметность — навыки, которые они с дочерью тренировали до автоматизма, теперь были жизненно необходимы. С каждым заданным себе вопросом о безопасном пути отступления, Вивиан метала взгляд со стороны в сторону, анализируя маршруты и укромные места, где можно было спрятаться от глаз монстров.
Страх за дочь заставлял ее по-новому оценивать старые правила. Один неверный шаг мог обернуться катастрофой не только для неё, но и для её ребенка. Сознание этого факта вселило в неё спокойствие и мужество, устраняя вибрацию страха, бившуюся под ребрами. В каждом движении присутствовала цель — сохранить жизнь своей дочери и свою собственную.
Мягко, но твёрдо она подала Юки знак оставаться на месте, а сама беззвучно двигалась вперёд, чтобы найти лучший путь к отходу. Её глаза и уши работали на полную мощность, и каждая клетка её тела была готова к немедленному действию. Ничто не могло отвлечь её от миссии — увести их обеих отсюда как можно тише и безопаснее. Вивиан стала воплощением хладнокровия и рассудительности, ведь в мире, где опасность подстерегает на каждом шагу, каждый выбор может означать разницу между жизнью и смертью.
За зданием простирался небольшой проулок, уводящий вдаль к забору. Проулок выглядел как шанс на спасение, призрачная надежда на безопасное отступление от страха, который рыскал среди развалин. Вивиан дала знак — невидимый почти в полумраке сгустившейся темноты, но кристально ясный для Юкито, что говорил идти к ней. Тихая дорожка к забору, за которым начиналась знакомая улица, могла стать их спасением.
С каждым шагом, стараясь не громыхать и не дышать слишком шумно, Юкито концентрировалась на задаче удержаться на ногах, которые стали ватными от нависшего страха. Но внезапно, словно судьба поджидала именно этот момент — почти над самым ухом девочки, щелкун изверг свой зловещий, резкий крик. Он звучал как вопль души, потерянной в пандемии.
Изнемогая от ужаса, девочка не выдержала этого беспредельного напряжения и упала, ударяясь о холодный, неровный асфальт, с грохотом и лязгом, который разнесся по улице эхом, донося сигнал тревоги всем зараженным поблизости.
Реакция была мгновенной. Жуткие существа ринулись в сторону источника шума, их движения были одновременно хаотичными и целенаправленными.
— Мама!
Вивиан, забыв про внутренний ужас, откликнулась на единственное, что имело значению — крик своей дочери. В тот момент у неё не осталось времени на раздумья. Единственным её стремлением стало защитить свое дитя от нападения тварей, которые уже близки.
Она бросилась к Юки, взяв её на руки, словно защитный щит, ломая каждый метр дистанции между ними и забором. Её рука тянулась к пистолету, которого было и вправду недостаточно для защиты от всей стаи зараженных, но это было всё, что у неё было, чтобы дать Юки шанс.
Вивиан, перемахнув через забор и глухо упав на спину, успела только окинуть взглядом новое место, где они оказались, когда услышала дребезжащий звук ломающегося дерева. Взглянув назад, она увидела, как зараженные прорвались сквозь баррикаду из досок и начали атаковать забор.
— Вставай, Юки, бежим, — голос Вивиан пронёсся сквозь хаос, наполненный решимостью и материнской защитой. Она протянула руку, схватила дочь за плечи и помогла ей встать, изо всех сил пытаясь защитить её от насущного кошмара.
Собрав всю свою силу, Юки наконец встала, их взгляды встретились — это был взгляд, транслирующий бесконечную любовь и обещание, что как бы плохо ни было, вместе они выстоят, выживут и убегут.
Они пустились бежать, держась за руки, исключив из сознания визг ломающегося дерева и крики зараженных, не оглядываясь назад.
Юкито бежала так быстро, как только могли нести ее ноги. Легкие горели огнем, а сердце колотилось где-то в горле, но останавливаться было нельзя. Позади раздавалось хриплое дыхание и скрежет когтей по асфальту — звуки, от которых кровь стыла в жилах.
— Мама, они нас догоняют! — крикнула Юки, ее голос дрожал от страха и усталости.
Вивиан, бежавшая чуть впереди, оглянулась через плечо. Ее лицо было бледным, но решительным.
— Не смотри назад, — скомандовала она. — Просто беги. До дома осталось совсем немного.
Но девочка чувствовала, что силы на исходе. Каждый шаг давался с трудом, а в боку нещадно кололо. Она словно чувствовала на своей спине холодное дыхание смерти, которая неумолимо настигала их.
— Я... я не могу, — прохрипела она, спотыкаясь и едва не падая.
Вивиан в мгновение ока оказалась рядом и подхватила дочь под руку, не давая упасть.
— Можешь, — твердо сказала она. — Ты сильная. Мы справимся.
В ее голосе звучала такая уверенность, что Юкито невольно поверила. Сжав зубы, она заставила себя бежать дальше, игнорируя боль в ногах и груди.
Вивиан лихорадочно соображала, просчитывая варианты. Твари были слишком близко, чтобы надеяться оторваться от них. Нужно было найти укрытие, и срочно.
— Туда! — внезапно крикнула она, указывая на узкий проулок между домами. — Мы сможем срезать путь!
Юкито кивнула, не тратя дыхание на слова. Они свернули в проулок, надеясь, что это даст им немного форы.
Но твари не отставали. Они словно чуяли свою добычу, неслись вперед с невероятной скоростью, перепрыгивая груды мусора и разбитые ящики.
— Черт, — выдохнула Вивиан, оценивая расстояние. — Так мы не успеем.
Она огляделась по сторонам, и ее взгляд упал на тяжелую металлическую дверь, ведущую в подвал одного из домов.
— Сюда, быстро! — скомандовала она, подталкивая Юкито к двери.
Они подбежали к двери, и Вивиан с силой дернула за ручку. Дверь не поддавалась, намертво заклинившая от времени и ржавчины.
— Давай же, давай, — бормотала Вивиан, налегая плечом.
Юкито в панике оглянулась. Твари были уже в нескольких метрах от них, их перекошенные лица и горящие безумием глаза наводили ужас.
— Мама! — закричала она, цепляясь за руку Вивиан.
С отчаянным рывком Вивиан все же смогла открыть дверь. Она втолкнула Юкито внутрь и захлопнула дверь за собой, как раз в тот момент, когда первая тварь прыгнула вперед.
Удар сотряс дверь, но она выдержала. Снаружи раздался разочарованный вой и скрежет когтей по металлу.
— Мы... мы сделали это? — спросила Юкито дрожащим голосом, не веря своему счастью.
Вивиан перевела дыхание и привалилась спиной к двери. Ее колени дрожали от напряжения, но на губах играла слабая улыбка.
— Да, милая, — тихо сказала она. — Мы сделали это. Мы в безопасности.
Юкито всхлипнула и крепко обняла мать, уткнувшись лицом ей в плечо. Вивиан гладила ее по голове, шепча слова утешения.
— Все хорошо, все позади, — повторяла она. — Мы справились. Ты молодец.
За дверью твари продолжали реветь и царапаться, но теперь этот звук казался далеким и нестрашным. Они были внутри, в безопасности, пусть и временной.
— Что теперь? — спросила Юкито, когда смогла взять себя в руки.
Вивиан вздохнула и огляделась. Подвал был темным и сырым, но довольно просторным.
— Отдохнем немного, — решила она. — А потом будем думать, как добраться до дома.
— А если эти твари нас снова найдут? — в голосе Юкито все еще звучал страх.
— Не найдут, — уверенно сказала Вивиан. — Мы будем осторожны. И мы будем вместе. А вместе мы справимся с чем угодно.
Юкито слабо улыбнулась и кивнула. Она знала, что мама права. Пока они вместе — им ничего не страшно.
Даже сама смерть.
***
Винц сидел в своем кабинете, просматривая отчеты патрулей. День выдался на редкость спокойным, и это настораживало. В последнее время повстанцы активизировались, устраивая диверсии и нападения на солдат FEDRA. Затишье не может длиться вечно.
Внезапно дверь в кабинет распахнулась, и на пороге появился запыхавшийся лейтенант. Его лицо было бледным и встревоженным.
— Капитан! — воскликнул он, едва переводя дыхание. — У нас ЧП на втором КПП!
Винц поднял голову, мгновенно насторожившись.
— Что случилось? — спросил он, откладывая бумаги в сторону.
— Взрыв, сэр, — доложил лейтенант. — Один из грузовиков с продовольствием. Похоже на диверсию повстанцев.
Винц стиснул зубы. Только этого не хватало.
— Есть жертвы? — спросил он, вставая из-за стола.
— Пока неизвестно, сэр, — ответил лейтенант. — Но... есть еще кое-что.
Что-то в его голосе заставило Винца напрячься.
— Говори, — приказал он.
Лейтенант сглотнул и опустил глаза.
— Среди нападавших... опознали вашего сына, сэр. Адама.
Винц застыл, чувствуя, как кровь отливает от лица. Этого не может быть. Только не Адам.
— Вы уверены? — спросил он хрипло.
— Так точно, сэр, — подтвердил лейтенант. — Несколько свидетелей подтвердили, что видели его на месте происшествия. Вместе с другими повстанцами.
Винц закрыл глаза, пытаясь совладать с эмоциями. Гнев, разочарование, страх за сына — все смешалось в один тугой клубок, сдавивший грудь.
Как Адам мог так поступить? Как мог предать все, во что они верили, все, за что сражались? Неужели он не понимал, что своими действиями ставит под удар не только себя, но и всю семью?
— Капитан? — окликнул его лейтенант, с тревогой глядя на начальника. — Ваши приказы?
Винц сделал глубокий вдох, беря себя в руки. Сейчас не время для эмоций. Нужно действовать быстро и решительно.
— Объявить план-перехват, — распорядился он. — Перекрыть все выходы из города, усилить патрули. Я хочу, чтобы эти повстанцы были найдены и доставлены сюда. Живыми.
— А ваш сын? — осторожно спросил лейтенант.
Винц стиснул кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
— Адам... — процедил он сквозь зубы. — С ним я сам разберусь.
Лейтенант кивнул, принимая приказ.
— Будет сделано, сэр, — сказал он и вышел из кабинета.
Винц тяжело опустился в кресло, чувствуя, как плечи наливаются свинцовой тяжестью. Как он мог быть так слеп? Как мог не замечать, что происходит с его собственным сыном? Ведь были же знаки, были предупреждения. Адам всегда был слишком своевольным, слишком вольнодумным. Он задавал неудобные вопросы, спорил с установленными порядками. Но Винц списывал это на юношеский максимализм, надеясь, что с возрастом сын образумится.
Как же он ошибался. И теперь расплачивался за свою слепоту.
Но он не мог позволить себе раскисать. Он был капитаном FEDRA, защитником порядка и закона. И если для поддержания этого порядка придется пожертвовать собственным сыном... что ж, так тому и быть.
Винц знал, что это решение будет преследовать его до конца жизни. Знал, что никогда не сможет забыть и простить себе то, что собирался сделать.
Но у него не было выбора. Предательство не прощается. Долг превыше всего. Даже превыше семьи.
С тяжелым сердцем Винц поднялся из-за стола и направился к двери. Впереди его ждала тяжелая работа. Работа, которую он обязан был сделать.
Ради блага FEDRA. Ради блага всех выживших.
И пусть это решение разобьет ему сердце — он не отступит. Не имеет права отступить.
Потому что он — капитан. И он всегда исполняет свой долг.
До конца.
***
— Да! Я выиграл! — подпрыгнув со своего места, воскликнул Лиам.
Адам потрепал Лиама по спине в знак признания его победы, а тот, не скупясь на широкую улыбку, собирал разбросанные кости с пола, готовясь к следующему раунду. Мэри, которая ставила заплатку на куртке Шона, оставила на мгновение свою работу, взглянув на друзей и ласково улыбнулась. Звуки игры в кости и смех становились фоном для её мелодии, которую многие из них помнили с тех пор, когда мир ещё был полон беззаботности и безопасности.
Далекие воспоминания о детстве, насыщенной велосипедными прогулками и уютными семейными вечерами, вновь пробудились в их сердцах. В убежище, среди пыли и старых рюкзаков, среди тускло мерцающих свечей и запаха старых книг, все смогли ощутить отголоски теплой, забытой жизни.
Лиам счастливо рассмеялся, переключая внимание на своих друзей:
— Кто следующий? Ставлю десять консервов, что никто не сможет побить мой рекорд!
Адам, ухмыльнувшись, подхватил вызов:
— Ты шутишь, правда? Подожди-ка, дай мне один раунд, и эти консервы будут мои.
В это время Мэри подала голос, не отрываясь от штопки:
— Не играйте на еду, ребята. В эти времена это слишком ценно, чтобы делать из этого шутки.
Лиам щелкнул пальцами с сожалением и кивнул:
— Да, ты права, Мэри. Просто постараемся немного развлечься, без всяких ставок.
Шон, войдя в комнату и заметив свою куртку в руках Мэри, удивленно поднял бровь:
— Оу, Мэри, ты за это взялась? Я бы мог...
— Да ладно, мне не трудно, — перебила его Мэри, все ещё ловко водя иглой по ткани. — Заняло бы у тебя вдвое больше времени.
Шон порадовался этой маленькой заботе и, подмигнув, ответил:
— Ты как всегда, наша мамочка. Но ты уверена, что не хочешь присоединиться к игре? Кости ждут!
Мэри засмеялась, откладывая штопку в сторону:
— Может быть позже. Сейчас у меня работа рук — и куртка будет как новая!
Из другого угла комнаты раздался голос Адама, который уже мерил расстояние между костями на столе:
— Ладно, давайте продолжим. И в этот раз, Лиам, я тебе не уступлю!
За дверью показалась голова Эллы.
— Вы готовы? — спросила девушка у друзей. Все на мгновение оторвались от своих дел. — Лия, проходи.
— Ого! — ахнул Лиам. — Сестренка, тебя не узнать.
Лия засмущалась. Ее девичье лицо покраснело.
— Ну как вам? — покрутившись, спросила она.
— Твоя новая прическа просто бомба, — отозвался Генри.
Лия, все еще с пунцовыми щеками от сдерживаемого смущения, остановилась на середине комнаты, чтобы дать друзьям возможность лучше рассмотреть результат Эллы. Блестящие глаза Лии сияли в предвкушении, пока она останавливала свой взгляд на каждом из собравшихся.
Адам, отложив кости, поднялся со своего места, чтобы приглядеться:
— Вау, да у тебя теперь такие стильные косички с боку, и зачес назад... это смотрится по-настоящему круто!
— Теперь ты выглядишь как настоящая воительница апокалипсиса, — с улыбкой добавил Генри, делая комплимент свежему и боевому образу девушки.
— Так надоедает каждый день видеть одно и то же лицо в зеркале, — пояснила она свое решение на стрижку. — Хотелось хоть что-то изменить.
Мэри положила иглу и взялась за руки Лии:
— Милая, ты была прекрасна и до этого. Но я рада, что ты решилась на перемены. Важно иногда хоть чуть-чуть разнообразить наши серые будни.
Элла приняла все комплименты с легким смущением, отмахнувшись от них, но в глазах её тихо гордо блестели от ощущения хорошо выполненной работы.
Лия, окруженная одобрительными возгласами и улыбками друзей, чувствовала себя по-особенному. Это было что-то большее, чем просто новая прическа. Это было напоминанием всем, что человечность и красота все еще имели место быть даже в самых мрачных обстоятельствах. Это стало искрой возрождения, праздником жизни, которая продолжалась независимо от обстоятельств внешнего мира.
— У меня идея, — игриво улыбнулась Элла. — Нужно это отметить.
Она достала из ящика бутылку горячительного, которую они выкрали из грузовика в момент его взрыва.
— Но мы же еще дети, — настороженно сказала Мэри. — Это вредно.
Её взгляд скользил между лицами её друзей, искав поддержку. Она не хотела портить праздник, но нагнетала обязанность напомнить друзьям о здравом смысле.
— А идти против FEDRA мы, значит, взрослые?
Жест Генри был вызовом, призывом отбросить сомнения и ценить момент.
— Ты права, Мэри, мы ещё дети. Но в ту секунду, когда мы решили действовать против FEDRA, мы заставили себя взрослеть быстрее, чем хотелось бы, — говорит Элла.
— Давайте разольем по стаканам и выпьем за наш успех, — предложил Адам, открывая бутылку.
— За нас и за то, что мы смогли выбраться живыми из этой ситуации, — говорит Генри.
— За то, что у нас есть еще один шанс жить и радоваться, — добавила Элла.
Шелестели стаканы, отзываясь звонким хрустом, когда каждый из детей поднял их, отблески огонька свечи танцевали в золотистой жидкости. Они были не просто детьми, они были товарищами, прошедшими через испытание огнем и сталью.
Алкоголь коснулся их юных губ, струйка тепла растворилась в животах, распространяясь с каждым глотком. Вкус был новым и странным, возможно даже неприятным для неопытных в таких делах, но эмоции успеха и волнения момента перебивали любую горечь.
В воздухе витала лёгкая дрожь, исполненная адреналином от недавних событий, и она смешивалась с веселыми переглядами друг на друга. В их ушах ещё звучало эхо от взрывов и выстрелов, но это было тем, чему они уже успели радоваться в безопасности своего убежища, и теперь оно казалось просто далёким оркестром, не способным навредить им.
Сердца стучали в унисон с возбуждением, и, хотя голова оставалась ясной, было чувство свободы, как будто все пределы и ограничения были сняты. Руки дрожали лишь немного, череда рискованных маневров и принятых решений оставила их в этой вибрации, которая теперь искала способ вырваться наружу через смех и разговоры.
Звук поднимающихся стаканов был как музыка, которая звучала победно и гордо в унисон с ликованием в их душах. Дыхание легкое, как после выплеска напряжения, ощущение того, что они сделали что-то дерзкое и это увенчалось успехом, наполняло их смелостью.
Они чувствовали себя взрослыми, серьезными — несмотря на свои юные года, они познали вкусы взрослой жизни, полной выбора и последствий. Успех, который они отпраздновали, стал как сладкий эликсир, который временно позволял забыть о грузе реальности.
Как пузырьки в шампанском, так и возбуждение и радость поднимались в них, оживляя каждую клетку их сущности. Но с каждым следующим моментом они понимали, что настоящий эликсир, который заставлял их так сиять, — это не алкоголь, а тесная связь и общий дух, который они разделяли в их маленькой команде.
В этот вечер, несмотря на невинность своих лет, они отведали горький вкус взрослой жизни, но также и сладость тяжело заработанного успеха. Они были не просто выжившими, они были победителями своего страха, объединенные крепчайшими узами доверия и взаимопонимания.
И когда бутылка опустела, и огонь потух, они шепотом и обещаниями поддержки утихомирили свое беспокойство перед лицом будущего. Они заснули той ночью с твердым намерением проснуться утром, с новыми силами и надеждами, готовые встретить новый день и все испытания, что он им преподнесет, вместе.
***
Винц сидел в гостиной, нервно барабаня пальцами по подлокотнику кресла. Он ждал Адама уже несколько часов, но сын все не появлялся. С каждой минутой напряжение росло, скручивая внутренности в тугой узел.
Наконец, он услышал звук открывающейся двери. Винц вскинул голову, вглядываясь в полумрак прихожей. Через мгновение на пороге показался Адам.
— Отец? — спросил он холодно, останавливаясь на расстоянии нескольких шагов.
Винц поднялся на ноги, разглядывая сына. Адам выглядел старше своих лет, его лицо было мрачным и замкнутым. В глазах горел вызов пополам с презрением.
— Где ты был? — спросил Винц, стараясь, чтобы его голос звучал спокойно.
Адам пожал плечами.
— Какая разница? Тебя это никогда раньше не интересовало.
Винц стиснул зубы, сдерживая рвущиеся наружу эмоции.
— Сегодня на втором КПП был взрыв, — сказал он, внимательно следя за реакцией сына. — Погибли люди. Солдаты FEDRA.
— И что? — равнодушно спросил Адам. — Я должен скорбеть по ним?
— Тебя видели там, Адам, — продолжал отец, игнорируя его слова. — Свидетели опознали тебя среди нападавших.
На мгновение в глазах Адама мелькнуло что-то похожее на неуверенность, но он быстро взял себя в руки.
— Допустим, — сказал он, скрещивая руки на груди. — И что дальше?
Винц шагнул вперед, пытаясь заглянуть сыну в глаза.
— Зачем, Адам? — спросил он, и в его голосе прорезалась боль. — Зачем ты это делаешь? Неужели ты не понимаешь, что своими действиями ставишь под удар всех нас?
Адам невесело рассмеялся.
— Под удар? — переспросил он. — Да ты сам давно поставил нас всех под удар, отец. Своей слепой верой в FEDRA, своим фанатичным служением системе, которая давно сгнила изнутри.
— FEDRA — это порядок, — возразил Винц. — Это закон и безопасность для тех, кто выжил.
— Нет, — покачал головой Адам. — FEDRA — это диктатура и произвол. Это ложь и лицемерие, прикрытые красивыми лозунгами. И я больше не хочу быть частью этого.
Винц почувствовал, как внутри поднимается глухая ярость.
— И поэтому ты решил примкнуть к террористам? — спросил он, сжимая кулаки. — К бандитам и убийцам, которые только и мечтают, как бы посеять хаос и разрушение?
— Они не террористы, — сказал Адам твердо. — Они борцы за свободу. За право людей самим решать свою судьбу, а не плясать под дудку военных.
— Ты в своем уме, Адам? — Винц почти кричал. — Ты хоть понимаешь, что натворил? На тебя объявлена охота, тебя будут искать, и когда найдут...
— Пусть ищут, — перебил его Адам. — Я не боюсь. Я готов бороться за то, во что верю. И если придется погибнуть за это — что ж, значит, так тому и быть.
В его глазах горела такая решимость, что Винц невольно отступил на шаг. Он вдруг понял, что перед ним стоит не мальчик, но мужчина. Мужчина, готовый идти до конца.
— Сын... — начал было он, но Адам покачал головой.
— Не надо, отец. Мы оба знаем, что уже ничего не изменить. Ты выбрал свой путь, я — свой. И они никогда не пересекутся.
С этими словами он развернулся и направился к двери. Винц смотрел ему вслед, чувствуя, как сердце разрывается на части.
— Адам, — окликнул он в последний раз. — Пожалуйста...
Адам замер на пороге, но не обернулся.
— Прощай, отец, — сказал он тихо. — Береги себя и...маму.
И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Винц стоял, глядя на закрывшуюся дверь, и чувствовал, как из глаз текут слезы.
Его сын ушел. Ушел, презирая и ненавидя все, за что он боролся. Ушел, чтобы стать его врагом.
И Винц знал, что теперь ему придется выбирать. Выбирать между долгом и семьей, между FEDRA и собственным сыном.
И что бы он ни выбрал — это решение будет мучить его до конца жизни.
Потому что иногда... иногда даже у капитана FEDRA нет правильного выбора.
Есть только тот, который разобьет ему сердце.
***
Томас стоял рядом с Мэв, слегка откинувшись на старую деревянную стену крыльца. В его руках была кружка, из которой поднимался густой пар, рассеиваемый тем же ветерком, что и трепал волосы Мэв. Он наблюдал за тем, как она скручивала тяжелые, мокрые ткани, и полотенца, становившиеся от самодельного мыла почти белыми.
Время от времени Томас делал маленькие глотки чая, стараясь не обжечься. Он предпочитал его крепким и горячим, так чай разгонял холод, который до сих пор держался в углах весеннего утра. Он слушал тишину, потому что птицы не пролетают над карантинной зоной.
— Завтра у тебя выходной? — спросила Мэв, поглядывая на Томаса через плечо.
— Нет, — коротко ответил он и отпил чая, его глаза оставались прикрытыми, словно он искал в тихих глотках утешение или отговорку.
Мэв опустила взгляд, утыкаясь в пену стирального таза. Ей было известно, что у Томаса завтра должен быть выходной, так как она узнала заранее у Винца. Она потеряла счет тому, сколько раз подобные моменты тишины заставляли её понимать, сколько вещей в их отношениях с Томасом изменилось.
— У тебя какие-то планы? — тихо спросила она, все еще надеясь, что Томас, может быть, отложит свои дела и все же поможет ей.
— Да, — ответил он едва слышно, будто его слова были адресованы кружке в его руках.
Тот факт, что их отношения последние месяцы стали напряженными, был очевиден. Они почти не говорили друг с другом, не деля совместных обедов, как будто между ними встала невидимая стена с непониманием и отчуждением.
Мэв понимала, что в эти тяжелые времена каждому сложно, и видела, как Томас изменился. Он когда-то был больше, чем просто любимый — он был её опорой, душой дома и партнёром по жизни. Теперь же Томас казался ей загадкой.
— Я знаю, что у тебя выходной завтра и надеялась на твою помощь, но раз у тебя планы... — слова умерли на её губах, когда она с полуулыбкой подняла глаза на Томаса, в попытке принять невозможное для понимания.
Утаивать свою двойную жизнь от Мэв становится всё сложнее. Его решение присоединиться к Цикадам было не из легких, но он чувствовал, что на данном этапе его жизни это был единственный путь изменить несправедливые условия, в которых они жили. Однако, он также понимал, что втягивать Мэв в это опасно и могло привести к серьезным последствиям.
Когда Мэв сказала, что знает о его выходном и намекнула о помощи, Томасу стало ясно, что его вранье начинает оборачиваться против него. Он увидел в её глазах блеск надежды, но и разочарование.
— Ты права, у меня завтра выходной. У меня есть важные дела. Я обещаю, что как только смогу, я помогу тебе.
Его голос звучал чуть более мягко, чем он ожидал. Внутренний конфликт бушевал, ведь он знал, что каждая ложь отдаляет его от Мэв.
— Ты вечно где-то пропадаешь, тебя никогда нет дома, нет рядом со мной... ты нужен мне, — её слова были тихими, но они ударили Томаса с неожиданной силой. От их веса его сердце обливалось болью.
Томас чувствовал, как нож вонзается ему в грудь. Боль от её слов разрывала его изнутри, и он почти физически ощущал её страдание. Он видел в её глазах обиду и чувство покинутости, которые он никогда не хотел бы в них видеть.
Он слишком помешался на своих целях, забыв о том, что оставил на задворках своей жизни Мэв. Был ли он ещё тем человеком, которого она полюбила? Или теперь он лишь тень, потрясаемая ветрами войны?
Но вся эта двойная игра все больше давила на него, потому что он знал, что истина — опасный товар, который мог не только разрушить его, но и сделать Мэв целью.
Он действовал, веря в высшее благо, веря, что тот мир, к которому они стремятся вместе с Цикадами, тот мир свободы и безопасности, возможен и достижим. И он был готов идти до конца, если это даст ему и Мэв шанс на лучшую жизнь, на мир, в котором они смогут быть вместе без страха и ограничений.
— Я делаю это ради нас, Мэв, — шептал он в одинокие ночи, когда её дыхание было единственным звуком в тишине их спальни. — Ради того светлого будущего, в котором мы сможем дышать полной грудью.
Он не мог открыть ей все тайны, которые таили в себе опасность, но он мог подарить ей хотя бы обещание. Обещание о том, что их жертвы не будут напрасными, что в конце этой мрачной дороги их ждет светлое завтра.
Томас прижимал Мэв к себе, и его объятия были полны защиты и надежды. Она не знала тяжести, с которой он выходил вечерами и возвращался перед рассветом, но она чувствовала его любовь. И возможно, именно эта любовь — их сила и импульс, которые будут им руководить в стремлении к тому лучшему будущему.
В тот момент он почувствовал, что поднялся над обманом и страхом. Возможно, он не мог сейчас рассказать ей всё, но он мог быть для неё крепостью, до тех пор, пока в жизни не наступит тот день, когда правда больше не будет таять в себе угрозу.
— Прости.