Поиграем?

— Ты с ума сошёл! — раздался громкий крик в пустом коридоре.

Ранним утром ученики ещё только переобувались на первом этаже, когда здесь уже несколько минут спорили эти двое.

— Неужели ты не понимаешь?

— Завались, а?! Это вы, тупые бараны, ни хера не понимаете! Глаза разуйте, вы все!..

— Мы пытаемся сделать хоть что-то! —

возразили ему, но это не произвело никакого эффекта.

— Всё, что вы делаете, — это отсрочиваете проблему! Но это не значит, что она не стухнет к ебеням за это время!

— Поэтому ты!..

— Завались!

Громкий звук кулака, врезавшегося в стенку, оборвал всё. Лицо одного из говоривших исказилось горькой гримасой, он отвёл взгляд.

Этот разговор зашёл в тупик. Они слышали друг друга, понимали, о чём речь, но не могли прийти к согласию. Слишком разные были у них взгляды на одно и то же.

Ударивший кулаком в стену встряхнул кистью и, спрятав руки в карманы форменных штанов, двинулся как можно подальше отсюда.

— Ты согласился... Тебе что, настолько плевать на всё? Ты настолько ненавидишь его?!

Но ему не ответили. Уже за поворотом его ждали. Низкая тонкая фигура отошла от стены и приветливо улыбнулась ему, получая в ответ брезгливый оскал и безумное пламя в глазах. Он прошёл мимо неё и пропал среди бесконечных коридоров академии.

Оставшись совершенно один, ни к чему так и не пришедший в своих выводах, парень подумал только об одном: «С этим нужно что-то делать. И как можно скорее... иначе...»

***

Тодороки чувствовал себя развалившимся изнутри. Даже такие простые слова, как «Я люблю тебя», он не смог сказать вслух, продолжая всё так же трепетно лелеять эти болезненные чувства внутри себя.

Как же это глупо...

Он остановился, чувствуя, что на него устремлён чей-то пристальный взгляд. Шото задрал голову вверх, сталкиваясь с тёмными глазами Намие. Девушка смотрела на него с верхнего лестничного пролёта, не произнося ни слова. Но в этом и не было необходимости. В её молчании было гораздо больше смысла, чем во всём этом.

***

Шинсо откинул голову на спинку дивана.

«Бесполезно... Это тоже не то...»

Он перечеркнул записи в тетради и помассировал пульсирующие виски. В отличие от вида причуды, результат может быть совершенно разным. Но здесь-то... Здесь-то речь не об этом...

«Либо одно, либо другое... здесь что-то не так. Мне кажется, что тут замешано ещё что-то...»

***

Давящая тишина царила во всём классе. Каждый из находившихся здесь отчётливо чувствовал, как в черепной коробке болезненно пульсирует мозг. Небо было затянуто тучами, а многие забыли зонтики. Но никто не обронил и слова по этому поводу, продолжая пребывать в своих затуманенных мыслях.

Мидория чувствовал себя со всех сторон зажатым бесконечными стенами из камня. Дверь открылась, впуская Тодороки. Выглядел он как и всегда, но Изуку почувствовал, что что-то в нём изменилось.

Он встал с места и подошёл ближе, чтобы поздороваться, но Шото отвёл взгляд и резко свернул в сторону, обходя его.

Изуку замер, поражённый. Парень посмотрел вслед Тодороки, который уже сел на место и точно так же, как другие, устремил взгляд в парту.

Мидория обвёл взглядом класс. Но никто даже не вздрогнул. Каждый из них словно находился в своём маленьком мирке и игнорировал всё постороннее.

***

Шинсо не торопясь шёл по коридору. Голову его уже разрывало от множества мыслей, что в хаосе плавали там. Ему не хватало чего-то. Словно всё это — большой пазл, и ему не достаёт всего лишь нескольких кусочков.

Странный шум привлёк его внимание. Парень заглянул за поворот, и тут же в лицо ему прилетела бутылка воды. От неожиданности Шинсо замер и несколько раз обескураженно моргнул. Перед ним никого не было.

Он удивлённо посмотрел на бутылку, что, упав на пол, каталась туда-сюда, булькая своим содержимым.

Хитоши поднял её и снова оглянулся по сторонам. Пальцы, крепко обхватывающие бутылку, нащупали что-то странное. Поднеся её ближе к лицу, Шинсо стал внимательно рассматривать этикетку.

***

Он посмотрел на окно, испещрённое мелкими каплями дождя. На душе было так тоскливо. До этого окончательно раскиснуть ему не позволял Тодороки, но теперь, когда и сам Шото впал в меланхоличное состояние... Что теперь?

Изуку отлип от стекла и начал спускаться по лестнице. Навстречу ему поднимался Шинсо.

— Какая встреча, — Хитоши остановился рядом, растянув губы в приветливой усмешке.

— Добрый день, Шинсо-кун.

— Выглядишь неважно. Тебе это ещё не часто говорят?

— Если бы кто-то говорил... А ты, случаем, не знаешь... — Шинсо оборвал его сразу же.

— Не знаю. Я не общаюсь ни с кем из вашего класса. Хотя недавно видел Оджиро, но всё закончилось без жертв.

В руках Хитоши была нетолстая папка с бумагами. Скорее всего, это был какой-нибудь доклад, с которым ему предстояло выступать перед своим классом.

Видя заинтересованный взгляд Мидории, Шинсо хмыкнул:

— Это реферат о моей причуде.

От его слов Изуку весь засветился, так и прося взглядом дать ему почитать.

— Я могу дать тебе его просмотреть, но только сейчас, потому что потом отнесу Аизаве-сенсею.

— Аизава-сенсей и у общеобразовательного класса что-то ведёт?

— Это, скорее, индивидуальное задание для меня. Его, можно сказать, личная просьба. После фестиваля он заинтересовался моей причудой. И вот только сейчас я смог сделать эти записи.

Быстро посчитав в уме, Мидория задумчиво сказал:

— Много же тебе понадобилось времени.

— Да, много. Но это того стоило, — он протянул Изуку красную папку.

Листки внутри были исписаны мелким почерком. В самом начале находилось что-то вроде содержания, по которому парень быстро пробежался глазами.

— Тут много пунктов...

— Разумеется. Было бы странно, если бы я вместил всё в один лист бумаги, не так ли?

— Возможно, — неловко было бы сказать, что некоторые могут уместить всю информацию о себе в одном абзаце, если не предложении.

Изуку перелистнул страницу и принялся вчитываться в содержимое. Применение. Особенности. Разновидности. Чего только не было там выписано.

— Особенно примечателен этот пункт.

Шинсо пропустил несколько страниц и ткнул пальцем в заглавие. Глаза Мидории расширились.

— А такое... бывает?

— Да. Но встречается крайне редко. Ведь обычно с первой попытки это ни у кого не выходит. Требуется время и... Ну, это... Трудно объяснить словами. Слишком многое остаётся неизвестным.

Мидория нахмурился. Если это реферат о причуде Шинсо, то при чём тут Это? Он снова заскользил взглядом по строчкам, вчитываясь всё сильнее.

Парень и сам не заметил, как начал бубнить себе под нос некоторые фразы.

Но неожиданно Шинсо вырвал у него из рук папку, тут же закрывая её. Он деловито кашлянул в кулак.

— Мне уже пора.

— Ах, да. Извини. Просто это действительно интересно. Ты проделал большую работу.

— Я рад, что это заинтересовало тебя. И ещё больше обрадуюсь, если оно сможет пригодиться тебе в будущем.

Хитоши кивнул ему на прощание и продолжил идти в учительскую.

Изуку посмотрел ему вслед и подумал: «Шинсо-кун действительно удивительный человек».

— А кто это был? — Изуку едва не подпрыгнул от испуга.

— Намие-сан! Ты меня напугала!

Он приложил ладонь к груди, где беспокойно ухало его сердце, и облегчённо выдохнул. Мори заинтересованно посмотрела на него, всё так же ожидая ответа.

— Это был мой друг из параллельного класса, Шинсо-кун.

— Вот как. Он выглядел таким уставшим, словно ему стоило бы прилечь отдохнуть.

Мидория удивлённо взглянул на неё. В голосе Намие проскальзывало что-то странное, но, что именно, понять было очень трудно. Но сейчас волновало его не столько это, сколько другое — с ним разговаривали! Не игнорировали! Сами подошли и начали разговор!

— Намие-сан, а ты случайно не знаешь...

— 56, — неожиданно произнесла она.

— Что?

— 7*8=56... Не 48, а 56...

Уголки её губ вдруг опустились вниз, будто бы от этих чисел зависело что-то очень важное.

Намие вдруг рассмеялась так, что на её глазах выступили слёзы, но она тут же смахнула их прочь, снова растягивая губы в широкую, немного странную улыбку.

— Это так забавно. А ведь я даже и не сразу поняла, что к чему. Вот так да-а! Удивительно! Похоже, я чересчур расслабилась, вот и делаю промашки.

Заправив пламенную прядь за ухо, Мори, ничего не говоря больше, прибавила шагу, пока не скрылась за поворотом.

Изуку оставалось только смотреть ей вслед, про себя думая, что же такого могло случиться и чем ей не угодили значения таблицы умножения. Но то, что Намие разозлилась, Мидория понял по её потемневшему взгляду и тяжёлой походке...

***

Под конец дня дождь набрал полную силу и лил непроходимой стеной без остановки. Отчаявшиеся школьники стартовали на всех порах в надежде добежать до станции промокшими не насквозь. Но, разумеется, это были не более, чем мечты. Промокшие, продрогшие, они проклинали сегодняшний день.

Мидория вошёл в класс. В комнате уже почти никого не было, разве что пара сумок и Урарака, которая явно медлила уходить, всё ещё надеясь, что дождь снаружи поутихнет. Но, по мнению Изуку, это было бесполезно.

Он посмотрел на неё, не зная, как лучше подойти. Всё-таки все его игнорируют, не желая принимать помощь, поэтому Изуку колебался. Но Урарака — его друг. Она столько для него сделала и никогда не оставляла в трудной ситуации.

— Урарака-сан! — получилось громче, чем парень хотел сказать, он смутился, но всё равно продолжил: — На улице сильный ливень, поэтому, не хочешь пойти домой вмес...

Очако, казалось, его и не слышала, всё так же медленно складывала свои вещи, оттягивая момент, когда она должна была оказаться снаружи. Глаза её смотрели только вниз, словно не было здесь никого, кроме неё.

Изуку сглотнул болезненный комок в горле и тоже опустил взгляд. Он не знал, как следует поступить в данной ситуации. Поэтому Мидория просто достал из своего рюкзака зонт и молча положил его на парту перед Ураракой. Может быть, она и это проигнорирует, он не знает, но всё же надеется, что девушка не промокнет под дождём.

Он поправил лямки рюкзака и вышел из класса, прикрыв за собой дверь. На душе скреблись кошки, а губы были сомкнуты в блёклую линию.

Урарака зажмурилась, крепко сжав до побеления костяшек край сумки. Дверь снова отворилась, в класс ровным шагом прошёл Иида. Он понимающе посмотрел на неё и прошёл мимо, делая круг до своей парты, чтобы незаметно погладить её по плечу, точно так же сомкнув челюсти.

***

Дождь всё так же поливал улицы. Изуку никак не решался сделать шаг вперёд, чтобы выйти из-под навеса. Он смотрел вверх, и капли дождя казались ему тончайшими иглами, готовыми пронзить его своим холодом. Но время всё шло, и нужно было идти.

Он делает шаг вперёд, сразу же срываясь на бег, чтобы добежать до станции как можно быстрее. Но тут Мидория замечает, что его одежда не намокла, если только совсем немного.

Изуку поднимает голову вверх, чтобы увидеть купол чёрного зонта, что скрыл небо над ним.

Бакугоу ничего не говорит, но по виду сразу становится ясно: он хочет сказать что-то. Изуку не знает, что именно, но разговоры, которые начинал сам Кацуки, никогда не приводили к чему-либо хорошему.

Кацуки смотрел на него своими невозможными красными глазами, что сейчас казались такими суровыми, будто стоит им только завернуть за угол, как он тут же набросится на Мидорию, взорвёт его и размажет по стенке, привычно скалясь.

— Это...

— Заткнись. Если не хочешь промокнуть, шевели отростками.

И, не дожидаясь ответа, Бакугоу быстро пошёл дальше, заставляя Изуку едва ли не бежать за ним.

Мидория молча смотрел на его хмурое выражение лица. Идти вот так было непривычно.

Обычно они пересекались где-то на своей станции и уже тогда шли домой вместе. Они редко разговаривали на улице, да и дома, в принципе, тоже. Иногда могли засесть за домашнее задание, а после сидели в тишине, едва соприкасаясь пальцами рук.

Стоило им только подойти к станции, как Бакугоу резко схватил Изуку за рукав пиджака, заставляя его свернуть под узкий навес. Люди по этому переулку проходили редко, так что обычно тут было тихо, но вот сейчас шум дождя мог заглушить все крики о помощи. Не то чтобы он собирался кричать. Но всё равно.

— Наверное, здесь часто устраивают разборки. Идеальное место для этого. Безлюдное, — вслух произнёс Мидория, рассматривая навес над ними.

— Да. Идеальное. Вот поэтому мы и здесь.

Кацуки всё так же стоял на месте, продолжая смотреть на него, но не предпринимая ничего. Рука его так и не выпустила пиджак Изуку, так что отойти от него дальше не было никакой возможности.

Они просто смотрели в глаза друг другу, словно выжидали, кто из них сорвётся первым. Но ответ был слишком очевиден, хотя бы потому, что Бакугоу ненавидел ждать.

Рывком он впечатал Мидорию спиной в стенку, тут же прижимаясь к его губам своими. Иногда у него случались такие порывы, но обычно Кацуки никогда не шёл на контакт первым, тем более когда они находились как бы в ссоре. А тут...

Его руки сжали плечи Изуку, не позволяя отстраниться. Поцелуй, как и всегда, перерастал в целую битву, только из-за того, что никто из них не хотел уступать. И, пускай обычно Мидория сдавался первым, сейчас он этого делать не собирался: всё ещё немного злился на Кацуки.

Но чем дольше они целовались, чем сильнее руки Бакугоу прижимали Изуку к себе, тем слабее становилось его сопротивление. Он не хотел идти на поводу у собственных чувств. У него тоже есть гордость, чёрт возьми! Но Кацуки будто не замечал этого. Если он хотел, то получал всё, что ему было нужно: будь то признание остальных или же взаимные чувства Изуку.

— Хватит строить из себя оскорблённого, Деку. Тебя здесь никто не держит.

— Да ну? — он скептически скосил взгляд на руки на своих плечах, чуть улыбаясь.

Бакугоу хмыкнул, снова целуя его, перемещая ладонь на щеку, поглаживая кожу под пальцами. Ему хотелось сжать его сильнее, прижать к себе, чтобы почувствовать его всем телом. Было плевать на то, что их могут увидеть. Пускай. Потому что сейчас они вдвоём, наедине, вместе.

Большего ему не нужно.

Мидория чуть медлит, прежде чем протянуть руки вперёд и вплести их в волосы Кацуки. Но стоит только ему это сделать, как Бакугоу тут же прижимает его к себе ещё сильнее. Поцелуй становится ещё более иступлённым, а дыхание сбивается.

Они оба подаются вперёд слишком резко, из-за чего стукаются зубами. Кажется, кто-то из них прикусил губу, но это их не останавливает.

Кацуки вжимает его в стенку ещё сильнее, так что Изуку становится больно, поэтому он мстительно тянет его за волосы, пытаясь вырвать клок точно.

— Засранец, — шипит Бакугоу сквозь зубы, морщась.

Но Мидория даже не собирается извиняться, снова притягивая к себе.

Раскрасневшиеся и запыхавшиеся, они никак не могут оторваться друг от друга. Возможно, всё это — глупость. Их общая ошибка. Но раз за разом они возвращаются к самому началу, просто не в силах закончить это.

— Ты невыносим... — Изуку чуть поворачивает голову в сторону, пытаясь привести сбившееся дыхание в норму.

— Это ты мне говоришь?! — он дёргает за галстук Изуку, ослабляя его, чтобы едва ли не вцепиться зубами в шею парня, оставляя яркий засос.

Мидория только прикрывает глаза. С этим бесполезно бороться. Будь воля Кацуки, он, наверное, и на его лице оставлял бы следы поцелуев.

— Ты что, собрался прямо здесь?

— А почему нет? Для остроты ощущений не помешает... Но не сегодня!

Бакугоу выпрямляется, напоследок целуя его в скулу и чуть выше брови.

— Знаешь, Каччан, это уже совсем свинство...

— Когда ты так делаешь, я не жалуюсь.

Изуку фыркает и тут же чихает. Кацуки, глядя на него, протягивает к нему ладонь, осторожно прикасаясь к щеке, выдыхая совсем тихо:

— Лучше бы ты слёг с какой-нибудь заразой и не приходил туда.

— О чём ты? — парень непонимающе хмурится.

— Дальше будет ещё веселее, Деку. Только ты не поймёшь, что во всём этом будет смешного,— его губы растягиваются в усмешке, но он тут же тянется к нему, чтобы снова поцеловать.

В этом не было ничего удивительного, Бакугоу всегда так делал, так что Изуку привык к его перепадам настроения и всему остальному.

— Ты ведь знаешь, что со всеми происходит, так?

— Да какая разница! Пускай хоть утопятся, мне на них плевать!

— Не говори так. Я ведь знаю, что ты тоже за них переживаешь. Просто выражаешь свою заботу не так, как все остальные.

— Не равняй меня со всеми. То, что мне не плевать на тебя, — не значит, что и на всех остальных.

Он не был зол, хотя всем своим видом пытался показать обратное. Однако Мидория знал его слишком хорошо, чтобы повестись на это.

Кацуки фыркнул и, впихнув в его руки мокрый зонт, отошёл на шаг.

— Смотри не сдохни от того, что под дождиком промок!

Но ответить Изуку ничего не успел, потому что Бакугоу тут же рванул из-под навеса, оставив его одного.

Дождь всё так же лил непроходимой стеной. Его шум не успокаивал, но и не раздражал. Лужи становились больше, а небо всё так же было скрыто за стеной туч.

***

Тодороки чувствовал себя отвратительно. Будто бы силы покинули его тело, оставив пустую оболочку. Он понимал, что по-другому нельзя, но всё его естество кричало против этого.

Только осознание того, что выбор сделан, не позволял ему вернуться к прежнему состоянию.

Смотря на всех остальных, Шото думал о том, что они считают так же.

Устраивало всё одного лишь Бакугоу, которому, по-видимому, было глубоко насрать на всех. Да по его роже было видно, насколько сильно вся эта ситуация его радовала.

Мидория молчал, не лез к ним. Он всё ещё надеялся, что всё это закончится, не хотел поднимать панику, но было видно: Изуку держится из последних сил.

Момент, когда он сорвётся, — только вопрос времени и его выдержки.

***

Аизава старался скрыть своё волнение за маской безразличия. Он понимал, что нужно держать себя в руках, чтобы вся эта ситуация не вышла из-под контроля. Но теперь ему начинало казаться, что уже давно этот самый контроль Шота потерял.

Иида стоял перед ним, как и всегда, вытянувшись по струнке. Парень смотрел твёрдо, но чуть выше плеча учителя, словно, посмотри он ему в глаза, и Аизава поймёт всё, что творится. А этого нельзя было допустить ни в коем случае.

— Так вот, тесты начнутся с понедельника, после этого мы поедем в тренировочный лагерь. Поэтому собрание старост будет перенесено на завтра. Остальных я уже уведомил, да и думаю, что они и тебе передали.

— Да.

— Но в любом случае, предупредив ещё раз, я ничего не потеряю. Просто чтобы ты знал.

— Хорошо. Спасибо, Аизава-сенсей, — он поклонился и поспешил покинуть учительскую, но мужчина неожиданно окликнул его снова.

— И ещё, Иида, в классе же всё нормально?

Тенья остановился, чуть обернувшись назад, и через плечо, пытаясь не показывать своего волнения, ответил:

— Нет, конечно же. Всё как всегда, просто многие подавлены из-за предстоящих экзаменов. Это связано с плохой подготовкой. Они сильно устают из-за дополнительных занятий. Но всё равно все стараются как могут. Если же что-то выходящее за рамки всё-таки произойдёт, я незамедлительно сообщу Вам, сенсей, — отрапортовал он механическим голосом, чуть подёргивая вытянутой рукой.

— Что ж, если так, то ты можешь идти.

Иида ещё раз поклонился и ушёл, закрывая за собой дверь.

Стоит ли говорить, что теперь Аизава точно уверен: что-то началось.

***

Наверное, эти коридоры знали подробности уже многих заговоров. Трудно представить, сколько разговоров слышали эти стены ежедневно! Но именно академия Юэй хранила секреты своих учеников лучше, чем кто-либо. Хотя в последнее время никто не мог быть уверен в этом наверняка. Поэтому каждый старался затеряться среди многочисленных кабинетов, лестничных пролётов, лишь бы сохранить втайне свои домыслы и планы.

Снова двое молодых людей стояли в безлюдном коридоре перед началом уроков, стараясь говорить, не повышая голосов. Но получалось это не очень хорошо. Эмоции раз за разом грозились захватить их с головой.

Они часто прерывались, чтобы осмотреться, не слышит ли кто их. Однако стоило им только замолчать, как всё вокруг погружалось в мёртвую тишину.

— Нам нужно срочно что-то придумать. Это уже выходит за рамки, — говорил один из них.

— В этом нет смысла. Просто подумай...

Но договорить ему не дали, нетерпеливо прерывая, чтобы чуть прикрикнуть:

— Она завербовала Бакугоу!

Тёмные глаза одного из них от этих слов расширились, но он тут же попытался вернуть спокойное выражение лица, привычно скрещивая руки на груди.

— Мне кажется, ты зря паникуешь. Само предположение того, что Бакугоу позволит собой командовать, — уже нереально.

— Я с ним говорил. И боюсь, что это уже реально. Я не знаю как, но факт налицо.

Одновременно их взгляды устремились в пол, будто бы там было что-то, что позволит им найти ответы на все волнующие их вопросы. Но это был просто-напросто обычный пол. И никто посторонний не решил бы их проблем сейчас.

Они старались быть сильными, изображать из себя взрослых. Но даже это было непосильно для них. В конце концов, они всего лишь подростки, которые хотят защитить всё и вся, веря в свои идеалы, следуя выбранному ими пути.

— Хорошо. И что ты предлагаешь делать?..

***

— Мидория-кун? А что ты здесь делаешь?

Изуку оборачивается назад, чтобы задержать взгляд на огненно-рыжей копне волос. Намие стоит всего лишь в двух-трёх шагах от него, смотря своими невозможными бездонными глазами.

Как и все, она не стремилась говорить с ним или с кем-либо ещё. Но иногда, вот, например, сейчас, девушка обратилась к нему именно для этого.

— Намие-сан... Мне казалось, что ты уже ушла домой.

Он поправил лямку рюкзака, в последнее время крепёж чуть расшатался, немного нервируя. Хотя Мидория уже не мог точно сказать, от чего его нервы натянуты до предела: от этой несчастной заклёпки или же от того, что его одноклассники никак не могут выйти из «депрессии».

— Нет. Я всегда ухожу позже всех. Люблю оставаться до самого закрытия. Из окон этой академии открывается потрясающий вид на заходящее солнце.

Мори повернула голову в сторону окна, позволяя ярким лучам ослепить глаза. Изуку и сам не смог не повторить её движения. Но в отличие от нее, парень тут же зажмурился. Этот свет был невыносим для него. Перед глазами тут же заплясали зеленоватые пятна.

Мидория встряхнул головой, чтобы прийти в себя.

— Завораживающее зрелище... — губы Намие дрогнули в намёке на улыбку, но он не успел этого увидеть.

— Извини, Намие-сан, но я немного...

— Спешишь? Это странно. Хотя ты всегда уходил довольно рано.

— Ну... Мне же ещё на электричке ехать.

— А! Но помнится, что не так давно ты постоянно задерживался, чтобы подождать Ииду-куна, Урараку-сан и иногда даже Тодороки-куна! Неужели вы с ними поссорились?

Её тонкий длинный палец чуть игриво дотронулся до нижней губы, коротко постукивая по мягкой коже. Но Изуку это ничуть не смутило, даже наоборот, внутри него словно что-то встрепенулось. Захотелось немедленно развернуться и, не прощаясь, уйти отсюда как можно скорее. В этот момент его всего затопило отвращением к ней.

Он с ужасом встряхнул головой. Боже! Что это были за мысли в его голове?! Разве можно так подумать об этой хрупкой девушке?!

Мидория почувствовал, как к горлу подступает стыдливый комок, который давил на кадык. Его не тошнило, нет. Просто голова стала тяжёлой, а в нос забился запах сгнивших яблок.

— Мидория-кун? С тобой всё в порядке? Ты как-то побледнел...

Изуку постарался улыбнуться, чтобы успокоить её. Как же он жалок. Заставляет всех вокруг волноваться о себе.

— Нет, всё хорошо. Просто я немного устал.

— А! Но раньше ты был так весел! Столько энергии кипело в тебе! А теперь ты похож на поблёкшую тень!

Может ли быть так, что это была издёвка?

— Ты очень прямолинейна, Намие-сан. Похоже, я сейчас действительно выгляжу жалко.

Левый уголок губы Мори пополз вниз, когда правый всё ещё был приподнят, отчего могло показаться, будто бы её лицо плавится.

— Да, жалкое зрелище... — прошептала она себе под нос.

Ей было, откровенно говоря, плевать, даже если он услышит. Однако Изуку не услышал.

Он всё так же стоял напротив неё и улыбался чуть устало, смаргивая раз за разом напряжение. Ссутулившаяся спина то распрямлялась, то снова сгибалась под весом рюкзака.

Намие пристально осматривала его, снова и снова возвращаясь к лицу, на котором всё ещё оставалась улыбка. Девушка не могла отрицать, что его глаза были самой привлекательной частью него, наравне с улыбкой. Поэтому её глаз нервно дёрнулся.

— Что ж, пока, Мидория-кун! Надеюсь, что ты придёшь в школу в понедельник.

— Конечно, Намие-сан. Удачных выходных.

Мидория помахал рукой, тут же разворачиваясь и уходя. Ему не хотелось здесь задерживаться ни минуты более.

Когда завихрушки его волос полностью скрылись из виду, Мори заломила собственный палец так, что он неприятно хрустнул. А зубы её скрипнули, клацнув перед этим. Но боли она не почувствовала. Всё перекрыл поток искренней злобы.

Круто развернувшись на пятках, Намие прошла немного, но резко остановилась, чуть скашивая взгляд вправо. Там, за поворотом, стоял тот, кто лучше всех понимал её.

Возможно, он был её родственной душой, а возможно, и нет.

Но в одном она была уверена точно: его ослепительный оскал тут же отзеркаливался на её лице, стоило только их взглядам пересечься.

***

Утро понедельника было солнечным. Небо, абсолютно чистое, казалось лазурным. Даже неизменная толкучка в электричке не смогла испортить настроение Изуку.

И, только когда он зашёл на территорию Юэй, весь радостный настрой стал куда-то пропадать. Как только он представлял, что ему придётся просидеть весь день в классной комнате, вслушиваясь в печальные вздохи остальных ребят.

Но себе хандрить Мидория не позволял. Просто не мог.

Коридоры, как и всегда, были наполнены шумом. Изуку старался осторожно протиснуться в этом потоке людей. Кто-то расступался, кто-то нет.

Он и сам не заметил, как оказался перед неизменной огромной дверью в класс.

Мидория сделал вдох, стараясь собраться с мыслями. Сейчас он зайдёт, посмотрит на всех, громко поздоровается и пускай даже не услышит ответа...

Рука легла на ручку, открывая дверь.

Каминари стоял возле парты Киришимы, оживлённо жестикулируя руками. Девушки, собравшись в другом конце класса, оживлённо рассматривали какой-то журнал. Минета пускал на них слюни...

Яойорозу что-то говорила Тодороки, но тот молчал, только изредка кивая ей в ответ.

От шума вокруг внутри всё радостно встрепенулось. Глаза Изуку загорелись от счастья, а на губах расцвела улыбка. Бакугоу бубнил себе под нос проклятия, постоянно повторяя, как они все его бесят, но в этот раз всё это было чуть иначе...

— Всем доброе утро!

Изуку говорил громко, даже не пытаясь скрыть радость в своём голосе. Он хотел показать, как сильно скучал по ним, по вот таким вот утрам, по их заразительно-прекрасным голосам.

Возле парты Урараки стоял Иида, и они тоже разговаривали о чём-то. Мидория тут же метнулся к ним.

Но не успел он и ближе подойти, как Очако уже убежала к остальным девчонкам, а Тенья и Тодороки и вовсе вышли из класса.

Как-то незаметно все в классе резко решили сменить места, словно карты перетасовались между собой. Смотря на это, Мидория чуть нахмурился. В груди что-то неприятно кольнуло.

Возможно, всё сложилось бы иначе, если бы он понял, что происходит что-то из ряда вон выходящее. Однако Изуку не заметил.

Так начался негласный «бойкот» класса 1-А.

***

Изуку прекрасно понимал, что у каждого в жизни бывают свои проблемы. Человек сам по себе создание странное. То ему нужно постоянное общение и поддержка, то, наоборот, он замыкается в себе и старается спрятаться в своём коконе от посторонних. Поэтому он терпеливо ожидал, когда же ему объяснят, что происходит.

Но это было одной из его глупейших ошибок.

Этап 1.

В столовой, где собирались все ученики академии, было не протолкнуться. Многие тоже заметили, насколько оживился 1-А. Они переговаривались между собой без остановки, смеялись и просто радовались, вот только чему —

так и осталось загадкой.

Если кто-то и молчал, то только потому, что не успевал прожевать еду.

Мидория не мог перестать улыбаться, глядя на это ребячество. Парень быстро подошёл с подносом к одному из столиков и присел за него.

Урарака и Иида резко поднялись. Это было так неожиданно, что Изуку дёрнулся, чуть откинувшись на спинку стула. Быстро собрав всё на свои подносы, эти двое тут же пропали из виду.

Рядом остался один только Тодороки. Он медленно ел, не открывая глаз, словно весь этот процесс вкушения пищи для него был как бы медитацией.

— Эм... Тодороки-кун... — взгляд его всё ещё пытался выловить среди толпы школьников знакомые силуэты, но среди такого количества человек это казалось нереальным.

Шото не откликался, а когда Изуку повернулся к нему лицом, заметил, что и Тодороки уже пропал, как и все из его класса.

Этап 2.

Аизава ещё раз проверил бланки предстоящего теста. В последнее время принтер немного глючил: зажёвывал бумагу или же не видел её вовсе. В этот раз неожиданно закончился картридж, хотя Шота был уверен, что его только недавно заправляли.

Как бы то ни было, стопка листков всё росла и росла, пока последний не опустился сверху этой горки.

Тут же в дверь постучали. Мужчина довольно громко крикнул: «Войдите».

Иида поклонился и сразу же подошёл к стопке листов, чтобы забрать её. Учитель и до этого просил его сделать это.

— Ты точно сам справишься? Обычно это делали несколько человек.

— Всё нормально. Я не могу постоянно просить об этом остальных.

Шота с недоверием посмотрел на то, как Тенья попытался поднять сразу всю стопку.

— Подожди. Возьми только эти. Мы начнём с теста по японскому. А остальное потом донесёшь.

— Уверены?

— Да, — не мог же Аизава заставлять ученика таскать столько макулатуры.

Иида взял только верхние листки и тут же ушёл.

Когда Тенья почти подошёл к классу, на его плечо неожиданно легла чья-то рука. По телу прошла дрожь, и каждая клеточка внутри похолодела от ужаса.

Обманчиво ласковый голос спросил его:

— Что несешь, Иида-кун?

Он уже знал, что не сможет не ответить, не сможет сказать неправду. Ему просто не оставляли выбора. Тенья сглотнул вязкую слюну, прежде чем ответить охрипшим от страха голосом:

— Тесты...

— Как интересно! — пальцы её прошелестели по рёбрам бумаги, но парню показалось, будто это были его собственные рёбра, он ощутил фантомную боль от этих прикосновений.

— Мне стоит поторопиться.

Нужно было бежать отсюда, как бы позорно это ни было, просто бежать. Но впереди был класс, где каждый точно так же, как и он сам, до одури боится.

— Разумеется, я тебя не держу. Иди, иди.

Она схватила верхний листок, покрутила его в руках и, растянув губы в привычной, но отвратительной улыбке, ушла прочь.

Ииде показалось, словно тиски, держащие его до этого момента, ослабили свой хват. Парень сделал глубокий вдох, но этого всё равно казалось мало.

Его дрожащая рука легла на ручку двери и потянула дверь в сторону. Им просто не оставили выбора.

На парты с тихим характерным шелестом опускались листы теста. Конечно же, все хотели заглянуть в них, но, вот не задача, их специально опускали лицевой стороной вниз, чтобы ни один проныра не смог взглянуть на задания раньше, чем начнётся контрольная. В такие моменты каждый одинаково сожалел, что его причуда не рентгеновское зрение.

Изуку удивлённо посмотрел на прошедшего мимо него Ииду, который почему-то не раздал ему тест. Он подождал, думая, что парень просто проглядел. Хотя довольно странно, ведь место Мидории слишком заметно.

Но вот Тенья закончил и, не произнося ни слова, просто сел на своё место.

— Все получили задания? — спросил Аизава-сенсей, обводя класс взглядом.

Никто не смотрел на него в ответ, опустив головы как можно ниже.

Мидория покрутил головой в разные стороны, чтобы убедиться, что он единственный, кто не получил листок. Он нахмурился и уже потянул руку вверх, как вдруг его всего сковала сонливость. Веки сами собой начали закрываться, хотя внутри Изуку не чувствовал никакой усталости. Рука опустилась назад. В горле зарождающийся хрип тут же заглох.

Он просто сидел на месте, не показывая никакого недовольства.

Аизава кивнул.

— Ну, раз все получили, то приступайте!

Стрелки часов с громким тиканьем стали перемешаться вперёд. Мидория слышал их, но так и не мог открыть глаза, чтобы видеть, сколько прошло времени.

Чёрное марево перед глазами медленно покачивалось из стороны в сторону, убаюкивая. Но мозг не желал отключаться полностью, продолжая усиленно работать. Только Изуку ни о чём не думал. В голове его проносились какие-то мысли, однако ни одна из них не была ему понятна. Висок уже начало простреливать назойливой болью.

Парень начал чувствовать, будто его раскачивает, словно на волнах. Но не было ощущения, что он может утонуть.

Кто-то тормошил его, зовя по имени:

— Мидория. Мидория. Мидория, чтоб тебя! Проснись!

С трудом разлепив глаза, Изуку осмотрелся вокруг себя. Расплывчатое изображение лица Аизавы-сенсея едва ли не заставило подскочить на месте от одного только осознания: он спал на контрольной!

Учитель был хмур, смотря на него сверху вниз, а его крепкая рука по-прежнему сжимала плечо, не позволяя ни встать, ни хоть как-то двинуться с места.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Шота глядел на чёрные круги под глазами Мидории, не понимая, что происходит. Меньше получаса назад он выглядел совершенно по-другому, но сейчас будто силы резко покинули его тело.

Парень явно не понимал, что происходит и где он находится, хотя потерянный взгляд раз за разом пытался найти на поверхности парты бланк с заданиями, но его нигде не было.

Аизава обернулся, разглядывая остальных. Их реакция была странная: обычно, чуть что, они все разом бросали всё и старались помочь каждому хоть чем-то. Но сейчас даже глаз они не отнимали от листов бумаги, словно от решения, где какую букву вставлять, зависела их жизнь.

Мужчина лишь удивлённо проскользил по их макушкам, пока не наткнулся на последнюю парту. Там, довольно улыбаясь, сидела одна из учениц, беззаботно покручивая между пальцев карандаш.

Шота сверкнул глазами, и одновременно с этим Мидория встряхнул головой, приходя в себя.

— Я освобождаю тебя от теста. Сходи на всякий случай к нашей Старушке.

— Но я...

— Иди! Тест напишешь в другой раз, я скажу когда.

— Хорошо. Спасибо...

Медленно поднявшись с места, Изуку вышел из класса, удручённо задвигая за собой дверь.

Этап 3.

Не то чтобы он часто опаздывал. Но и не торопился в школу так, как это обычно было в случае Ииды. Будучи старостой класса, который должен подавать исключительно положительный пример для всех остальных учеников, Тенья просто не мог позволить себе опоздать хотя бы на секунду.

Но Мидория таким никогда не страдал. Вот только сегодня пришлось именно бежать. Утренняя электричка мало того, что задержалась почти на полчаса, так ещё и сломалась посередине пути. И как бы ни возмущались пассажиры, ничего поделать с этим персонал не мог, разве что раз за разом приносить свои глубочайшие извинения.

Их было жаль. Однако и опаздывать Изуку совершенно не хотелось. Добираться на автобусе было так же нереально. Толкучка там тоже выходила за грани обычного. Поэтому парень решил пройтись быстрым шагом, который очень скоро перерос в полноценный бег.

Дыхание его сбилось, а пот стекал ручьями по шее вниз. Рубашка облепила мокрое тело. Было некомфортно, противно. Ему хотелось содрать с себя одежду и идти полуголым, но он держал себя в руках. Всё-таки Мидория порядочный человек.

Первый звонок он услышал ещё на улице, а когда Мидория вошёл в само здание, то все ученики разошлись по классным комнатам. Гул голосов постепенно затихал.

Оставалось надеяться на то, что Аизава-сенсей тоже чуть припоздает на урок, давая ему фору. Изуку подошёл к своему обувному шкафчику, открывая его.

Но стоило его руке коснуться ручки, как внизу живота скрутился болезненно пульсирующий комок. Всё его естество кричало уходить. Но всё, на что Мидорию хватило, — это быстро отскочить в сторону.

Одновременно с тем, как открылась дверца, из шкафчика вывалились блестящие лезвия. Они с лёгким звоном упали на пол, продолжая поблёскивать уже там. Внутри, на месте, где должна была лежать его сменка, была записка. А в ней напечатанный текст: «Поиграем?».

Лицо его искривилось. И не было понятно: ужас то был или отвращение.

Понятно ему было только одно: это нельзя оставлять здесь.

Когда он всё же закончил избавляться от лезвий, урок шёл уже пятнадцать минут. Похоже, придётся оправдываться перед учителем. Записка всё так же была у него, в кармане, чтобы позже ещё раз её рассмотреть и решить, что с этим делать.

В классе было тихо, так что его «Извините за опоздание!» казалось чересчур громким. Но в классе, кроме остальных учеников, никого не было.

Мидория только удивлённо посмотрел вокруг, но, пожав плечами, прошёл к своему месту. И какого же было его удивление, когда он понял, что его парты нет.

Изуку в шоке посмотрел на пустующее место, затем на всех остальных. Но выражения их лиц были настолько спокойными и невозмутимыми, что он на секунду усомнился во всём, что он видит. Но не могли его глаза лгать сейчас!

Он не был наивным дурачком... И прекрасно понимал, что происходит. Но думать так о них просто не мог. Его первые друзья, одноклассники, которые стали неотъемлемой частью его жизни.

— Я вас чем-то обидел? — обводя всех присутствующих пристальным взглядом, спросил Мидория.

Они лишь одновременно опустили глаза, стараясь смотреть на какую-то невидимую для его глаз точку перед собой.

— Если вы и дальше будете молчать, я ведь не смогу понять, что не так...

Куда бы он ни посмотрел, везде его встречала только высокая непробиваемая стена. За ней было что-то. И это «что-то» он не мог понять без их подсказки. Только никто не хотел её давать, никто не хотел, чтобы эту стену пробили.

— Вы ведь понимаете, что это не смешно?

Ответом ему было лишь размеренное тиканье часов на стене. Так что Изуку только удручённо посмотрел себе под ноги.

Возможно, это он был виноват. Но признаваться виноватым, когда свою вину даже не понимаешь, — глупо.

— Хорошо. Если ЭТО ваш ответ, то я не буду в это лезть. Делайте, что хотите.

Изуку снял рюкзак с плеч и встал на своё место, доставая тетрадь к уроку.

Дверь отъехала со странным скрипом.

— Извините за задержку. Все на месте? — взгляд Аизавы остановился на Мидории, который стоял посреди класса.

— Что происходит?

— Моей парты нет, Аизава-сенсей. Но это ничего, я могу и стоя заниматься.

Шота только сощурился, пока он говорил.

— Мидория, иди в учительскую...

— Но ведь...

— Иди в учительскую! — повысил он голос.

Изуку ничего не оставалось, кроме как сделать то, что он говорил.

Выйдя за дверь, парень напряжённо выдохнул, думая: «Похоже, прав был Каччан...»

***

Аизава дождался, пока шаги Мидории окончательно стихнут, и только потом мужчина посмотрел на всех присутствующих здесь.

— Мне интересно знать, что происходит. Не просветите ли меня?

Они всё так же молчали, лишь жалко опустив головы. Поникшие их плечи, казалось, приподнимались лишь для вдоха, да и то так незаметно, что никто бы и не понял этого жеста.

— Каждый из вас индивидуален, но не нужно свою индивидуальность демонстрировать вот так. Если вы хотели устроить розыгрыш, то это было не смешно. Совершенно не смешно. Да и по вам что-то не заметно, что вы веселитесь. Возможно, кому-то из вас есть, что мне сейчас сказать?

Никто так и не шелохнулся.

— Ну, как знаете. В таком случае каждому назначен штрафной урок. Каждому, кроме Мидории, разумеется. А ещё вы самостоятельно вернёте на место его парту, которую как-то умудрились вынести. Всем ясно?

— ...

— Я спросил: всем ясно?! — бас его прокатился эхом по комнате, и все вяло кивнули в ответ.

— Ясно...

***

Тесты завершились довольно быстро, по сравнению с прошлым разом. Но всё остальное ни капли не изменилось.

Все обходили Изуку стороной, словно он был всеобщим изгоем, которого все ненавидели и презирали.

Мидория шёл по дороге, как-то отстранённо поглядывая по сторонам. Наверное, это волнение необоснованно. Но как бы он ни пытался переубедить себя, ничего не получалось.

Словно по пятам за ним следовала чья-то неуловимая тень. Она наступала на пятки, не стремясь догнать, а просто преследуя его. И сколько бы раз он ни оборачивался назад, никого не видел. Лишь лучи заката слепили глаза, заставляя отворачиваться.

Сейчас Изуку знал только одно: скоро что-то произойдёт. В этом он был уверен на все 100%.

Башмаки шаркали подошвами по асфальту. Но никто этого не замечал.

***

В тренировочный лагерь они приехали уже под вечер. Многие ныли от усталости, кто-то просто спал. Видя это, даже Аизава не стал возражать против, когда они всей гурьбой ввалились в холл главного здания, в котором располагались их личные комнаты.

Большие сумки были такими тяжёлыми, что мечты каждого сузились до самого банального: скинуть это груз, завалиться на кровать и уснуть, не просыпаясь до самого утра.

Но Аизава бы не позволил им осуществить свой план. Все это понимали, поэтому, как только занесли свои вещи в раздельные для мальчиков и для девочек комнаты, они сразу же спустились вниз. Провели перекличку, убедившись, что никто не потерялся и не проигнорировал общий сбор. А после их повели в столовку, где они наконец-то смогли поесть.

Изуку сидел один за абсолютно пустым столом. Пока все остальные весело переговаривались за соседним. Кусок в горло не лез, так что он почти сразу же вышел на улицу, чтобы подышать свежим воздухом.

Напряжение внутри него росло с каждой минутой. Словно что-то липкое оплетало его своими путами, стараясь то ли утянуть на дно, то ли просто обездвижить, чтобы потом раскромсать на части.

Прогуливаясь по вытоптанной тропинке, Мидория заметил вдалеке тёмный фасад высокого здания. Некоторые окна были выбиты, демонстрируя внутреннюю черноту.

Никакого ограждения нет. Но прекрасно видно, что это место давно заброшено. И, возможно, вообще находится в аварийном состоянии.

Он развернулся на пятках и двинулся назад к лагерю, что-то невидимое его подгоняло уходить оттуда.

В дверях уже ждал Аизава. Он хмуро смотрел на него, но никаких лекций читать не стал, только кивнул головой — мол, чтобы заходил внутрь и ложился спать.

Причин для спора не было, всё-таки он, как и все остальные, был сильно вымотан долгой дорогой. Так что хороший сон не помешал бы.

И только возле своей комнаты Изуку остановился, из головы напрочь вылетели все мысли о том здании. Словно не видел он ничего и не думал об этом никогда.

***

— Вы, видно, надо мной издеваетесь?!

Мужчина стоял перед своими учениками, что сидели на стульях, сложив руки в замок и опустив головы. В этот момент они все были похожи на заключённых, которых допрашивают раз за разом. Но ответа так и не получают.

Редко когда Аизава выходил из себя настолько. Однако этот случай просто не мог остаться безнаказанным. Хотя «наказания» здесь не работали нисколько.

Тренировки начались довольно бодренько. Все носились из стороны в сторону, старались как могли, выжимая из своих причуд все сто процентов силы. И было всё замечательно до того момента, как началась практика в командах.

Куда бы ни попал Мидория, везде его присутствие игнорировали, даже когда ситуация выходила из-под контроля. Для них его словно не существовало. Он был тенью, которую не замечали, даже наступив на неё.

И Мидория терпел. Терпел как мог. Но и он не железный. Так что когда Аизава впервые смог лично присутствовать во время выполнения заданий, то застал прекраснейшую сцену, в которой Мидория Изуку пытался докричаться до своих одноклассников.

Весь покрытый слоем пыли, взмокший от бега, парень смотрел на них так, словно они были психбольными, которые не понимали его слов. В конце концов, он вышел из себя ещё больше, ведь в ответ ему они лишь отворачивались, делая вид, что так всё и должно быть.

Дошло до того, что ствол дерева, подвернувшегося под взрыв Бакугоу, едва не прибил Мидорию на месте. Но ни никто даже не шелохнулся, чтобы проверить, в порядке ли он.

Аизава терпел многое, но не такое.

— Вы все хотите стать профессиональными героями. Так скажите мне, как вы собираетесь это осуществить, если вы пренебрегаете жизнью своего товарища? Каждый из вас ценен по-своему. Но сейчас я вижу перед собой непонятные серые массы, которые только и могут, что молчать, виновато опустив голову. Вы что, неспособны взять ответственность за свои действия?! Тогда как вы собираетесь спасать совершенно незнакомых вам людей? Так же? Уж поверьте мне, таких героев не ждёт ничего хорошего!

Он не мог сказать, произвели ли его слова нужный эффект, одумаются ли эти дети. Но, глядя на них, он только сильнее понимал, что время играет против них. Другие учителя в академии сейчас работают на износ, чтобы закончить подготовку в ближайшее время. Поэтому у него нет никакого выбора, как просто ждать.

— Мидория сейчас в медпункте. У него разбита голова, содраны колени, ушиб руки, но не серьёзный. Будь же это что-то чуть серьёзнее, я бы исключил каждого, кто был в одной с ним команде, но проигнорировал опасную ситуацию и позволил другу пострадать. Хочу верить, что мне не нужно будет больше говорить с вами на эту тему, а также надеюсь, что вы сами додумаетесь пойти и извиниться перед ним за свои действия. Тебя это тоже касается, Бакугоу.

Кацуки, что до этого сидел на стуле, расслабленно откинув голову назад, встрепенулся, чтобы недовольно посмотреть на учителя.

— А я-то тут при чём? Если Вы не заметили, это они «не доглядели». Я же просто выполнял своё задание. Работал со своей командой.

Он скалится, как и всегда, словно эта командная работа стала для него лучшим прикрытием. Пускай отношения между этими двумя были сильно натянуты, но всё же вряд ли бы Бакугоу опустился до такого безвкусного убийства деревом.

***

— Мидория-кун, — позвали его неожиданно.

Изуку поднял взгляд вверх, чтобы увидеть стоявшую перед ним Намие.

— Намие-сан...

Голова его была перебинтована, скрывая ссадину от посторонних глаз. Руку поддерживал фиксирующий бинт. И только колени, намазанные какой-то мазью, были видны из-под шорт. Ранки покрылись тёмной корочкой, которую так и хотелось сковырнуть ногтём, причиняя боль, смотря, как вытекает новая порция яркой крови.

— Выглядишь уставшим.

— Да, я действительно устал... — только и сказал он, опять опуская взгляд и зевая. — Так что пойду-ка я лучше спать.

Поднявшись, парень уже собрался уходить, как услышал донёсшееся ему вслед безразличное: «Хочешь я вылечу тебя полностью?»

Он остановился и снова обернулся к ней. Мори была близко и смотрела на него так заинтересованно, будто он был забавным зверьком, за действиями которого так весело наблюдать.

— Нет, не стоит. Меня хорошо подлатали. Уже завтра буду в норме.

Только она его не слушала. Подошла ещё ближе и протянула руку, докасаясь до повязки. Тонкие бледные пальцы скользнули под бинт, заставляя его отшатнуться, но девушка тут же вцепилась в плечо Мидории, удерживая его на месте.

Изуку почувствовал тепло от её прикосновения. Оно словно струилось из её пальцев, втекая в его рану. Намие же смотрела куда-то сквозь него.

Рука её выскользнула из-под бинтов и схватила отбитую руку. Ноющая боль, так раздражающая его, стремительно пропадала, заставляя брови подниматься всё выше. Не было какого-то странного волшебного свечения — только тепло, непонятно как вливающееся в него.

Мори отпустила его плечо и наклонилась, устраивая ладони поверх содранных коленных чашечек. Мидория только вздрогнул, ощутив, как кожа разглаживается, исчезают стягивающие рубцы.

Намие выпрямилась и растянула губы в улыбке и, так ничего и не сказав, развернулась на пятках и ушла прочь, покачивая бёдрами из стороны в сторону.

— Спасибо! — крикнул он ей вдогонку, но ответа не последовало.

***

Минета никого не трогал. Он просто шёл себе в туалет, когда его неожиданно схватили за шкирку и потащили в тёмный коридор.

Парень чувствовал себя жертвой в этом несправедливом мире, уже и в туалет спокойно сходить не дают...

Но его никто не спрашивал, а он не мог возмутиться, потому что стоило ему только подать голос, как два красных глаза прищуривались, обещая взорвать его к ебеням.

Спорить не было смысла. Жизнь как-то дороже.

Искорки вспыхивают в ладонях, пугая Минету ещё сильнее. Тихий хриплый шёпот быстро въедается в голову, в память. Но стоит ему выйти из этого коридора, как всё тут же пропадет. Разве что в голове бьётся одно единственное место, куда нужно прийти, но для чего... Минета не помнит.

***

Идя вперёд, он всё яснее представлял, что будет дальше. Единственное, что его напрягало, — возможный срыв. Но сейчас он в любой момент мог избавиться от диверсантов, которые хотят сорвать его план.

За мыслью скрыта мысль, за ней другая, ещё и ещё одна. И так по нарастанию, пока не образуется огромный снежный ком. И ведь далеко не каждому известно, что в его основании лежит совсем маленький комочек, который противоречит всему и ничему одновременно.

Дробь шагов стихла. Его чуть ссутуленная спина напряглась, но тут же расслабилась. Быть может, он не прав. Но, не попробовав, не узнаешь. Так что выбора особого пока не представлялось.

***

Изуку бежит по тропинке, тяжело и часто дыша. Второй подход явно был лишним, но он не останавливается. И двигает им многое: желание как можно быстрее подчинить себя всю силу, нетерпение и... злость.

Да, пожалуй, он действительно зол. Всё это выводит его из того хрупкого состояния покоя, которого он смог достигнуть.

Но ноги затормозили сами собой, стоило только глазам заметить знакомый насупленный силуэт, что замер под одним из деревьев.

Он не знал, почему именно там, но заметить его могли только с этого ракурса. Мидория выдохнул тяжело. У него не было никакого желания идти. Потому что сейчас они могут запросто поссориться. И всё начнётся по-новому. А этого не хотелось.

И всё равно Изуку шёл.

— Долго.

— Ну, уж извините. Сам не подходишь, так почему я должен бежать сломя голову.

Бакугоу ничего не ответил, просто продолжил стоять и смотреть на землю. По траве неразрывным строем шли муравьи. Возможно, они бежали. Но их скорости всё равно бы не хватило...

Медленно нога Кацуки прервала их шествие. Строй был разорван. Все замельтешили в ужасе. Изуку сглотнул, смотря на это, ему стало неприятно.

— Зачем ты это сделал?

Но снова в ответ его ждало молчание, и только взгляд Бакугоу, что стал каким-то странным. Резким движением он продолжил топтать оставшихся муравьёв, не оставляя им и малейшего шанса на побег. Изуку затошнило. Он с силой вцепился в его руку, пытаясь удержать на месте.

— Ты злишься? — спросил Кацуки, и Мидория в ужасе посмотрел в его глаза.

Бакугоу был спокоен, но тут же яростно вцепился пальцами в его плечи, встряхивая.

— Злись же! — заорал он на него. — Злись, мать твою!!!

Только парень не чувствовал злости. Горечь. Боль. Непонимание. Растерянность. Всё, что угодно, но не ту злость, которую так хотел увидеть Бакугоу.

— Зачем ты это сделал? — севшим сам не зная от чего голосом снова спросил Изуку.

— Ты должен показать свою ненависть!!! Но ты!.. Ты... А... — Кацуки замер с чуть приоткрытым ртом, словно вспомнил что-то, но тут же оттолкнул его от себя.

Его руки спрятались в карманах спортивных штанов. А сам он уже уходил, сгорбившись, словно пытаясь спрятаться.

Кацуки остановился и, даже не оборачиваясь к нему, сказал достаточно громко, но всё равно тихо для себя:

— Эй, запомни... Просто... Сдохни, Деку...

Изуку застыл каменным изваянием на месте. Но стоило только фигуре Бакугоу исчезнуть в дебрях, как ноги его подломились. Он не знал от чего: силы резко иссякли.

Мидория осел на землю, сжавшись в какой-то комок, подтянув колени к груди, спрятав в них лицо. А вокруг него всё так же лежали останки муравьёв, размазанных грязью по зелёной траве.

***

Аизава нервно постукивал пальцами по столу. Всё это напрягало.

***

Тренировки были в самом разгаре. Каждый старался выкладываться на полную, но этого всё равно не хватало. У всех обосновалось чувство, будто бы что-то не так. Они то молчали часами, то истерически мельтешили, стараясь успеть всё и сразу.

Бакугоу стиснул зубы. Порой ему казалось, что нервы наматывают на вилку, дёргая раз за разом. Но всё это было бредом. Поэтому он просто взрывал всё и вся. За это его отстранили от тренировок на два дня. Но, как показалось Мидории, именно этого парень и добивался.

Они не разговаривали, не пересекались глазами. Словно не существовали друг для друга. Но Изуку привык к такому. Так что не брал в расчёт ничего, кроме...

«Сдохни, Деку».

Он ждал.

***

Стук в дверь показался стуком кувалды о его бедную голову. Изуку еле оторвался от подушки, ладонью вытирая остатки слюны с лица. Было темно, из чего становилось понятно, что на улице далеко не день.

Дверь бесшумно открылась, и крепкая ладонь тут же вцепилась в неё, не позволяя захлопнуть.

Кивком головы Бакугоу велел ему идти за ним.

От ночной прохлады по телу побежали мурашки. Мидория хотел что-то сказать, но ничего не получалось. В голове всё ещё было туманно из-за прерванного сна. Он чувствовал себя странно выжатым и опустошённым. Сил хватало только на то, чтобы следить за дорогой, которая всё петляла и петляла.

Бакугоу резко остановился, и Изуку, не ожидавший этого, врезался в его спину. Он почувствовал напряжение каждой его мышцы. Увидел сжатые кулаки и лихорадочно блестящие в предвкушении глаза с поджатыми губами.

Заброшенное здание перед ними с готовностью представило их взглядам свою внутреннюю черноту. Кацуки шёл уверенно, ни на секунду не останавливаясь.

— Куда мы идём?

Но парень ничего не ответил ему, всё продолжая идти вперёд.

Чёрная занавеса перед глазами постепенно стала светлеть, пока Изуку не увидел на стене ряды лампочек, что были включены и освещали длинный коридор блёклым светом.

Стены были из бетона, обшарпанные, без обоев. На полу виднелась осыпавшаяся крошка. Бакугоу остановился на секунду, прежде чем зайти в одну из комнат.

Изуку знал только одно: у него не было выбора, кроме как зайти туда.

Комната была небольшой. Перекошенные парты, стулья и люди, что стояли там и, казалось бы, не двигались.

Мидория в шоке скользил по ним взглядом, пытаясь понять, что здесь происходит.

Тодороки облокотился об один из столов, скрестив руки на груди и прикрыв глаза. Киришима, поджав губы, смотрел на пол, не моргая. Токоями сидел на стуле, закинув ногу на ногу, закрыв глаза. Иида стоял словно столб. Урарака потупила взгляд, нервно перебирая пальцами в ожидании чего-то. И только Минета трясся в углу, стуча зубами, но пытаясь зажать рот руками.

Бакугоу остановился возле одного из столов и замер. Девушка, до этого восседавшая на той парте, кивнула и спрыгнула с неё, громко огласив:

— Друзья мои! Приветствую вас всех! Я до безумия рада, что каждый из вас согласился принять участие в моей игре!

Но никто не отозвался на её слова.

— Намие-сан? — Изуку сделал шаг вперёд, с удивлением смотря на неё.

Она взглянула на него в ответ, улыбнувшись, чтобы успокоить.

— Привет, Мидория-кун. Я рада, что ты решил заговорить первым из всех. Это поднимает настроение.

Послышался стук зубов — Иида стиснул челюсть, пытаясь будто бы не дать себе ничего сказать.

— Все так напряжены! Я в ещё большем предвкушении от этого!

Мори обвела взглядом всех присутствующих.

— Так тихо... Мне кажется, что я слышу, как бьются ваши сердца...

Урарака дёрнулась, сжала руки сильнее, пытаясь удержать себя от необдуманных действий.

Намие усмехнулась.

— Ты медлишь, — заметил Бакугоу дрожащим голосом.

— А ты, я смотрю, в ещё большем предвкушении, нежели я сама.

Они посмотрели друг на друга, словно без слов понимали, что творится в голове каждого. Изуку передёрнуло от неприятной дрожи, что заставила все его внутренности встрепенуться.

— Тогда я потороплюсь. Раз уж моя Душа не желает ждать.

Кацки усмехнулся, ощутив её тонкие пальцы, что прикоснулись к его руке, притягивая к себе ближе. Мидория смотрел на это, повторяя про себя: «Сдохни, Деку». До тех пор, пока его собственный внутренний голос не будет звенеть в голове, словно колокол.

...Но это было не то...

...Совершенно...

...Бесспорно не то...

— Мидория-кун, я пригласила тебя сюда потому, что очень хочу познакомиться с тобой поближе, — она сделала вид, будто бы задумалась и тут же продолжила: — И всех остальных, разумеется, тоже.

Он не мог не услышать скрытую насмешку в её голосе. Предчувствие было плохое.

— Знаешь ли ты, Мидория-кун, что в Средние века искушённая знать устраивала занимательные игрища на свежем воздухе?

Изуку не мог перестать смотреть на её палец, что проводил по напряжённой руке Кацуки раз за разом, поглаживая огрубевшую кожу. Он отрицательно покачал головой, даже не понимая, чего она от него хочет. Но Намие было всё равно, даже ответь он утвердительно.

— Так вот, они увлекались шахматами, устраивали пышные пиршества, рыцарские турниры. Но больше всего знать любила охоту. Эта страсть, бурлящая в крови, в тот момент, когда ты спускаешь крючок арбалета!.. Непередаваемое ощущение... Но, знаешь, дичь остаётся дичью. Её можно съесть, содрать с неё шкуру, отрубить ей голову и повесить как трофей на стену, чтобы безмозглые людишки любовались и восхваляли твоё мастерство. Только охотнику, как и любому хищнику, присуще кое-что ещё.

Голос её стал грубее, он всё снижался и снижался, а всеобщее напряжение росло.

— Это страх, Мидория-кун. Они хотели увидеть страх в глазах своей жертвы. В тот момент, когда она понимает, что загнана в угол, что ей не сбежать, что это конец. Вот здесь и сейчас её жизнь оборвётся, и всё! Больше не будет ничего!!! Вот только страх животных всегда был одинаков в любой ситуации. Они ведь не люди, так что чего с них взять. И тогда кому-то в голову пришла замечательная идея: а почему бы не устроить охоту на людей? Ведь у них достаточно безродных, подкидышей, рабов, прислуги. Это же гораздо лучше, ты так не думаешь? Их вопли о пощаде, мольба, плач, крики, стоны. Ух! Кровь от этого стынет в жилах! Только у людей, как и у всего, есть такое замечательное свойство — они заканчиваются. И вот стало не на кого охотиться. Но! Это не остановило их! Знать приезжала в самые отдалённые деревни. Врывалась в крестьянские семьи и забирала с собой несколько членов одной семьи. Одних они держали в заложниках, пока другие были вынуждены убегать, спасая не только свои, но и жизни дорогих им людей. Однако человек существо слишком непостоянное. Ведь... ещё забавнее будет просто смотреть на всё со стороны. Они стали давать крестьянам оружие и заставляли их убивать друг друга. Но доходило до того, что в итоге получались просто бездушные убийства. Им не хватало... Отчаянья в их глазах. Тогда...

— ...Они заставляли убивать отцов своих детей, мужей их жён, и всё наоборот...

— Абсолютно верно!

— Это неправда... — выдохнул кто-то из присутствующих еле слышно.

— М. Возможно. Достоверно это не известно. Но разве вас всех не занимает эта идея?

— Я не понимаю тебя, Намие-сан. Что пытаешься сказать?

— Ты такой недальновидный, Мидория-кун! Я ведь уже всё по полочкам разложила.

— Я НЕ ПОНИМАЮ ТЕБЯ, НАМИЕ-САН, — упрямо продолжал повторять Изуку, смотря в её безумные, почти чёрные глаза.

— Я хочу игры...

Каждая клеточка в его теле встрепенулась словно от электрического тока. И каждый из них знал только одно — она не шутила.

Кацуки молчал, нетерпеливо поджал губы, а Мидория не мог отвести взгляд от него взгляда.

«Сдохни, Деку», — продолжало твердить его сознание, подкидывая картинки изничтоженных муравьёв.

— Расслабься ты, я же не настолько изверг, чтобы принуждать кого-то к убийствам.

Тодороки сжал рукав собственной футболки, вспоминая разбитый горшок и зловещий оранжевый закат.

— Но я с радостью бы посмотрела на то, как вы играете в догонялки, — неожиданный хлопок в ладоши заставил Очако подорваться с места.

— Почему мы должны?!.. — голос её дрожал, срывался, казалось, она вот-вот заплачет, доведённая до предела.

— Урарака-сан! — выкрикнул Иида.

Они посмотрели друг на друга, и взгляды их были такими обречёнными, что Изуку ощутил, как печёт переносицу от подступающих слёз.

Мидория резко развернулся, идя к двери. Он дёрнул ручку, но та не поддалась.

— Открой дверь... — прошептал он. — Открой эту чёртову дверь!!!

— Не могу. Ведь отсюда может выйти только один. Если уйдёшь ты, то остальные останутся в любом случае. Не зря же они пришли сюда в столь поздний час. Когда учителя в любой момент могут встрепенуться.

— Чего ты хочешь? Чтобы мы поиграли?! Во что?!

— В догонялки, конечно же.

— Это бред!

— Не нужно устраивать истерики, Мидория-кун. Ты ведь мужчина, в конце концов. А здесь есть дамы, которые ведут себя гораздо мужественнее тебя. Разве это правильно? Верно, Урарака-тян? — подрагивающие её губы сложились в безумный оскал.

Изуку и сам не заметил, как сорвался с места, активируя причуду. Ему нужно было всего лишь вырубить её. И всё бы закончилось. Бакугоу выбросил руку вперёд, в его ладони вспыхнули искры.

— Стоять... — Намие щёлкнула пальцами, и Изуку замер на месте, не в силах и пальцем пошевелить.

— Ты правда думаешь, что я собрала здесь вас всех, не имея никакого козыря в рукавах? — она была спокойна и уверена в своих действиях. — А, Мидория-кун?!

Мори схватила его за волосы, оттягивая назад. Парень не среагировал, эта боль была ничтожна по сравнению с той, которую он испытывал, применяя «Один за всех».

— Не больно, значит?.. Я разочарована. А если я разочарована, значит, всё ещё хуже. Хуже для вас, не для меня, конечно же. Но всё ещё можно исправить! — бледные пальцы её сложились домиком и соприкоснулись с бледными обескровленными губами.

— Вы должны понять, что перейдя порог этого здания, уйти отсюда вы уже не можете. Только если выиграете. Только так! И никак иначе! Все двери закрыты. Если вы будете буянить, я с лёгкостью вас остановлю, как его, — она похлопала Мидорию по плечу.

Бакугоу усмехнулся кровожадно и подошёл ближе к нему. Он поднёс ладонь к лицу Изуку. Несколько искр ослепили его, запахло палёным. Но он не мог сдвинуться с места. Всё тело словно парализовало.

Намие довольно усмехнулась.

— Тогда я объясняю правила. Слушайте и запоминайте, второй раз повторять не буду. В здании пять этажей. Вам разрешено перемещаться на трёх первых. Задача простая — поймать Мидорию-куна. Вы можете использовать свои причуды, как вам будет угодно. Мне абсолютно всё равно, в каком виде вы предоставите мне трофей. Хоть это будут только угольки... Времени у вас до 02:00. Сейчас без двадцати пяти час. Должно хватить с лихвой. Тот, у кого Мидория-кун будет в два, выигрывает. Мухлевать не советую. Здесь повсюду установлены камеры, так что я увижу всё. Неважно, насколько хорошо вы подготовились. А теперь...

Она шагнула к Изуку, становясь с ним лицом к лицу.

— Правила для тебя, Мидория-кун. Ты не можешь применять причуду для атак. У тебя в распоряжении только бег, ну и пускай самозащита без права нанести ответный удар. Попробуешь что-нибудь выкинуть... Думаю, ты примерно понимаешь, что тогда будет... Но на всякий случай.

Синий взгляд проскользил по всем, останавливаясь на Урараке.

— Перестань дышать, — щелчок пальцев.

Урарака схватилась за горло, бессильно открывая и закрывая рот. Глаза её заслезились. Иида подхватил её, не позволяя упасть. Она едва не теряла сознание от недостатка воздуха. Наверное, в тот момент все ещё раз осознали, что у них нет ни единого шанса против неё.

— Дыши.

Громкий кашель заполнил комнату, режа слух, заставляя каждого содрогаться в ужасе.

— Это была просто демонстрация. Мне не нужно, чтобы кто-то пострадал до начала игры. Так что... Урарака-тян, ничего только что не было, ты чувствуешь себя просто чудесно.

Очако выпрямилась и осмотрелась по сторонам, в глазах её читалась растерянность. Словно она не понимала, почему Иида и все остальные так напуганы.

— Тогда я начинаю отсчёт от 100 до 1. После этого мы начнём. Ну, что же, господа, поиграем?