Неоновые огни Орлеана. Преступление

«…и вновь приветствуем вас на свободной волне «Орлеанского вестника»! Что ни день, то сенсационный выпуск, ибо нет покоя грешникам, а Орлеан, судя по всему, не иначе эпицентр самого ада.

Не успели мы проститься с комиссаром Шарлем Роше, как его кабинет уже занял другой офицер. Как известно – а пропустить такое событие было трудно – на минувшей неделе полиция провела рейд на букинистическую лавку, где, с честных слов детективов, Химера готовил свои ужасные преступления. Вроде тех, когда списал долги половине города, помните?.. Богом клянусь, в тот эпохальный день мы опустошили все склады алкоголя в округе!

Однако во время рейда у стражей правопорядка что-то вновь пошло не по плану, и «деликатный» штурм обернулся взрывоопасным фейерверком. Уж не знаю, виноваты ли преступники или сами жандармы, но от взрыва ЭМИ без света остался весь Грамерси. Столько техники и автомобилей погорело, включая кардиостимулятор многоуважаемого комиссара, а следов Химеры так и не нашли. Неудивительно, что сознательные граждане обвинили полицию в непрофессиональных действиях, повлекших за собой не только порчу имущества на миллионы долларов, но и бессмысленную гибель шестерых человек при последующем взрыве газа. Еще троих госпитализировали, они находятся в реанимации. Вот что я называю «сто процентов зрелищности, ноль процентов эффективности».

Диджей бунтарской радиостанции неприкрыто ехидничал над полицией, радуясь новому триумфу Химеры.

«В любом случае, в связи со столь опасной обстановкой и массовыми жертвами федеральные власти приняли решение отменить выборы на пост мэра и, более того, для урегулирования ситуации направили к нам – секунду, я лучше прочитаю с бумажки, чтобы не ошибиться – Бюро по борьбе с клановой преступностью во главе с федеральным прокурором Робертом Далтоном. Звучит ой как серьезно, скажу я вам!

Подполковник Роберт Далтон назначен исполняющим обязанности комиссара на ближайший месяц, и первым шагом, о котором он объявил, является введение новых мер безопасности. Особое подразделение Бюро в сотрудничестве с Орлеанской полицией и офисом маршалов займется усиленным патрулированием районов и уже готовит целую серию беспощадных обысков и проверок. По словам подполковника, «целенаправленный и всесторонний» ответ последует незамедлительно.

«Бюро защитит жителей Орлеана и наведет здесь порядок, как это уже было в Чикаго», — вот какое исчерпывающее заявление он сделал перед журналистами.

Несостоявшийся мэр Кристиан Ривьер пока не дал никаких комментариев, ну а что тут скажешь? Боюсь, у богатой семейки началась черная полоса. И пусть им принадлежит крупнейшая в штате «Орлеан-Гарант», от ненастий не застрахованы даже они. А вам, мои дорогие, я посоветую заиметь привычку вынимать все электроприборы из розеток. Просто на всякий случай...

Такие дела! Стоила ли того букинистическая лавка, решайте сами. Как по мне, черт с этими выборами, лишь бы не отменили весенний Марди Гра! Верно я говорю? У меня есть отличная идея для карнавального костюма…»

Существуют ли новости более удручающие, чем эти?

Вряд ли.

Было шесть часов утра. Пентхаус застыл в мертвой рассветной тишине, обильно плодящей тяжелые мысли. Крис не выспался, поэтому по привычке варился в дурном настроении.

А может потому, что с идеей стать законным мэром было покончено раз и навсегда.

Или же оттого, что план Авелин не сработал. Химера ускользнул из рук полиции, выставив наследника деспотом, не считающимся с жертвами.

А может, всему виной был сон с Элен де Бургуа.

Изнуряющий кошмар начался с нее, облаченной в белое платье и вуаль. Блуждая по затопленным лавандовым полям, она заливалась слезами, умоляя спасти ее от Химеры и вернуть домой. Но Крис ничем не мог ей помочь, потому что сам со всех ног убегал от дьявольской маски.

Словно бешеная охотничья собака, Химера преследовала его по пятам. От нее нигде нельзя было скрыться, ни в охраняемых коридорах Шато, ни на людных Орлеанских улицах. Крис выдохся за считанные минуты. Ноги еле волочились, словно вязли в болоте, и тело отказывалось подчиняться ему. Обозлившись, он развернулся Химере навстречу, ухватился за маску и рванул ее на себя.

Маска отрывалась вместе с кожей, обличая под собой Солимра.

Не веря своим глазам, Крис направил на друга пистолет. Сол рассмеялся ему в лицо и привлек беззащитную Элен к себе.

— Ты не сможешь выстрелить. Ты же гребаный слабак…

Крис действительно не мог. Даже если хотел бы.

Чем крепче Сол обнимал Элен, тем больше спадала вуаль и тем больше она обретала черты Кармин. Рыжая красавица откровенно вешалась Солимру на шею, ослабляя его бдительность, заманивая в свои сети. Она улыбалась сладко и обольстительно, но вот в ее руке блеснул нож. Крис попытался крикнуть, предупредить друга об опасности, но его окончательно парализовало. Что-то держало его на месте, что-то холодное и скользкое. Посмотрев вниз, Крис увидел на себе цепкие окоченевшие пальцы мертвецов. Роше, японка, плачущая Элен с лицом всех его любовниц... Отец.

Вены отца были настолько напитаны Глизерфином, что неоновый яд сочился из кожи. Налитые кровью глаза безмолвно спрашивали, почему Крис предал его, почему испугался; почему он просто не выстрелил?..

Проснувшись от сдавливаемого крика, Крис в панике включил ночник и некоторое время лежал в полумраке, прогоняя от себя остатки кошмара. Паника сжимала его грудь. Мокрая от пота простынь скомкалась и прилипла к телу, норовя опутать и задушить. На прикроватной полке валялась пустая ампула Глизерфина, впрыснутая перед сном. С бессонницей наркотик справился отлично, но, увы, не избавлял от кошмаров.

Крис встал с постели и, краем уха слушая новости, заходил вдоль панорамного окна. Светало. От лилового горизонта веяло обещанием духоты. Высоко над Орлеаном таяли спутники. Те же, что шесть лет назад украшали и небо Парижа.

Элен не снилась ему уже… пожалуй, никогда.

Ее сердце числилось в длинном списке тех, что Крис разбил ненароком или умышленно, но именно оно было одним из первых. Он не сомневался в том, что начисто растоптал ее чувства, и изредка, когда просыпалась совесть, интересовался ее судьбой у парижских друзей. Но жизнь, столь яркая и интересная, продолжалась дальше, а на горизонте всегда появлялась новая эффектная особа вроде Кармин. Если же винить себя за грехи юности вплоть до дергания за косы и кражи конфет с рождественского стола, то таких «преступлений» наберется на пожизненный срок. К слову, сама Элен всегда с радостью шла на конфетное воровство, даже если Крис стучался в ее дверь далеко за полночь.

Так Крис себя успокаивал. Пока однажды газеты не выпустили о ней некролог.

Несмотря на приступ грусти, Крис невольно улыбнулся детским воспоминаниям. Ежегодные каникулы у графов Бургуа проходили весело, а старшая школа в пригороде Парижа была настоящей отдушиной от отцовского надзора. Первые девчонки, первые поцелуи и первая умопомрачительная популярность. Первая вседозволенность и первые жизненные выборы... Будь Элен жива, мог ли Крис надеяться на ее прощение? Вряд ли. Будь она жива... То наверняка бы желала ему смерти.

Горькие размышления напомнили Крису о семье и матери, обитавшей сейчас в поместье Бургуа. Ему безумно захотелось увидеть ее.

— Bonsoir, maman.

Мадам Ривьер обрадовалась его внезапному звонку и одарила сына нежной улыбкой, подчеркивающей высокие скулы. Она была еще молода и совсем не походила на вдову: элегантная женщина немногим за сорок, рьяно следящая за фигурой и манерами. По семейной традиции отец не посвящал ее в дела бизнеса, ограждая от тревог, и Крис трепетно следовал этому правилу.

— Здравствуй, мой дорогой. — Ее глаза с заботой блуждали по его лицу в поисках того, что он скрывал. — Как ты? Держишься? Когда ты не звонишь так долго, я начинаю беспокоиться.

Голос матери, звучавший через пол-планеты, был полон жизни и любви и свел тревогу на нет. Мама горевала по отцу незримо, внутри себя, и отвлекалась тем, что полностью перекраивала сад поместья: высаживала новые цветы, переносила статуи и даже копала новый пруд для лебедей. От этих бытовых хлопот сквозило уютом и нормальной жизнью, и Крис с облегчением подумал, что решение отправить маму на родину все-таки было верным. Не чета его последним стараниям управлять Орлеаном.

— Мне важно, чтобы ты была в безопасности, — неустанно возражал он на ее угрозы ближайшим рейсом вылететь в Орлеан. — И чтобы ты снова улыбалась. Пусть это и сложно без отца.

Мадам Ривьер вздыхала, но шла на уступки.

— Твой отец был намного старше меня, но я прекрасно отдавала себе отчет в том, за кого выходила замуж. Он всю жизнь занимался важными и опасными делами, и внутренне я всегда была готова его потерять. Столько покушений… Они уже стали традицией. Но то, как он страдал последние дни… Я рада, что Бюро обратило внимание на Орлеан. Им давно нужно было взяться за Химеру.

У Криса не было такого однозначного мнения. Профессиональный борец с преступностью несомненно ему пригодится, но было в появлении Бюро и что-то пораженческое: теперь всем стало ясно, что наследник не справляется с обязанностями.

Каждый раз он считал, что хуже уже некуда, и каждый раз чья-то невидимая властная рука будто специально посылала ему все новые неудачи. Не работал ни шпионаж, ни прямое действие. Крис попробовал действовать решительно, но даже смелость не помогла ему продвинуться ближе к цели. Напротив, ситуация вышла из под контроля, и то, что должно было стать триумфом, обернулось трагедией. Погибли люди, вновь упали акции банка, даже какой-то вшивый Макнил разорвал соглашение, а Химера все так же разгуливал на свободе. Снова провал. Снова неудача. Крис устал их коллекционировать.

— Крис, помни, что я тобой горжусь, мой дорогой, — на прощание сказала мама. — Ты и твой отец – это лучшее, что случалось в моей жизни. Скорее приезжай ко мне. Уверена, каких-то два-три дня совет прекрасно без тебя обойдется, и Солимр в состоянии тебя подменить.

Крис с трудом подавил желание немедленно начать собирать чемодан.

Однако, никудышную ситуацию на этот раз он воспринимал иначе. Не было истерик и наркоманского угара: признаться, Глизерфин и правда волшебным образом успокаивал нервы и держал разум в тонусе. Спустя два часа сидя на заднем сидении «Роллс Ройса», Крис был подавлен, растерян и разбит, но спокоен.

Он ехал на очередные похороны.

После смерти Моники Денвер, найденной под обломками книжной лавки, Орлеан притих и шептался. Поговаривали о проклятье, постигшем семью Ривьеров, и многочисленные толпы поклонниц наследника поредели. Всего чуточку, потому что хватало и тех, кто увидел в несчастье освободившуюся вакансию.

Крис не испытывал к Монике глубоких чувств, которые и без того заметно подугасли за пять лет прерывистых отношений, но потерять ее вот так бессмысленно и окончательно... Это сбило его с ног. Поначалу он не горел желанием видеть ее тело, пробывшее в затопленном подвале несколько дней, но все же заставил себя прийти в морг на опознание. Он должен был ее увидеть, должен был узнать, как она погибла.

Распухшее лицо, которое он столько раз целовал. Простреленный лоб, залатанный умелой рукой патологоанатома. Иссиння-бледная кожа за гранью предпочитаемых аристократией оттенков. Из вещей – надломленная обугленная корона, а из воспоминаний – совместная фотография на весь экран с императивной надписью «За Маюри».

Не на шутку отрезвляющая картина, от которой Крис предпочел сбежать подальше.

Приехав на кладбище, Крис заметил там Солимра. Его взгляд пронизывал колким «я же говорил», но когда друг вознамерился подойти и выразить соболезнования, что скорее всего граничили с новой лекцией, Крис демонстративно отвернулся и скрылся среди телохранителей. Кожей он вновь чувствовал на себе взгляды. Сочувствующие, осуждающие, злорадствующие и любопытные... Он мог поклясться, что некоторые и вовсе его сторонились.

К полудню похоронная процессия понемногу рассосалась, спасаясь от накрывшей город летней жары. В одиночестве Крис задержался у свежего надгробного камня. На неподвижной голографии Моника выглядела красивой и надменной, как в жизни. Врожденная легкомысленность и работа в модельной сфере позволяли ей не грузиться лишний раз по поводу и без, если только дело не касалось плохо выставленного света или полнящего ее платья. Но ее последний разговор с Крисом прошел паршиво. Он выставил ее на улицу, не стал слушать ее мольбы о помощи... А потом ее убили.

— Последний раз ее видели живой у «Гранд Орлеана». — Раздался голос Жозефа позади. — Она вышла из ресторана под отключенные камеры и уехала оттуда с двумя мужчинами. Швейцар видел, что она сопротивлялась...

Не глядя на доктора, Крис сердито фыркнул.

— Почему он не потребовал гребаный выкуп? — не понимал он. Моника звонила, и да, он не захотел ее слушать, но неужели Химере не пришло в голову использовать шантаж?

— А ты бы отложил штурм, зная, что Моника в лавке? — многозначительно спросил Жозеф. — Или согласился бы отпустить Химеру?

Крис угрюмо помолчал.

— Я... Я не знаю. Может быть... Но он мог хотя бы попробовать, черт возьми!

От собственной показной добродетели Крису стало тошно. Кого он обманывал?

— Ну, Луи нашел запись того, как она пыталась открыть фамильный сейф, — продолжал Жозеф, — что вполне вписывается в задание Химеры. Ради победы на конкурсе Моника была готова на все.

Крис кивнул и, внезапно почувствовав тошноту при взгляде на голографию, отвернулся к рядам изысканных мраморных памятников.

Шпионила ли Моника на Химеру или нет, уже не имело значения. Она не заслужила пулю. Крис же своими руками толкнул ее в лапы Химеры. Если бы он не прогнал ее, не вспылил… Если бы обеспечил ей победу в этом бестолковом конкурсе, как обещал… осталась бы она жива?

А Элен? Осталась бы жива Элен?

В желании отомстить Химере он зашел слишком далеко. Чертова маска права.

— Жозеф, я правда такой ужасный человек?

Жозеф деликатно кашлянул и поравнялся с Крисом, делая шаг к краю могилы.

— Не вини себя. Ты делаешь все, что в твоих силах... Сейчас нельзя раскисать.

Крис скривился. Держать планку сильной воли становилось невыносимо, она стояла уже поперек горла. Он не находил в себе энергии, чтобы собраться. Да и к чему? На всем кладбище только он, Жозеф, да телохранители. Ни к чему изображать из себя скалу. Лабиринт несчетных могильных плит лишь способствовал меланхолии и мыслям о тщетности бытия.

— Кажется, я хреновый «отец города», — мрачно проговорил наследник.

Жозеф пожал плечами, как бы говоря «А чего ты ожидал».

— Это тяжелая ноша. Не каждый выдержит такой груз ответственности, а тебе, ясное дело, недостает опыта. Но на этот случай у тебя есть совет и союзники. Прислушайся к ним.

— Может быть, пора вернуть Солимра?

С робкой надеждой Крис ждал положительный ответ. Ему не хватало друга. Его поддержки, обстоятельного ума и, конечно, совместных посиделок в баре и жарких соревнований в тире. Университетское время вновь вспомнилось с тоской. Всего пару лет назад, но оно казалось таким фантастически далеким! Тогда Крис был таким же, как все, не нес эту пресловутую ношу власти. Тогда и отец был жив… Крису начинало казаться, что не отцовская зажигалка, а Сол был его талисманом. Пожалуй, именно с его уходом все стало совсем скверно.

— Если ты считаешь это необходимым, — осторожно подбирая слова, ответил Жозеф. — Но он, похоже, не слишком отрицает свою связь с Кармин. Он даже и не пытался вернуться.

С этим Крис нехотя согласился. Сол вел себя так, будто вовсе не дорожил ни дружбой, ни предоставленным положением в обществе, ни даже жизнью. Неужели рыжая красотка была настолько хороша? Ни одна юбка не могла помешать их дружбе – они установили это правило еще на первом курсе. Нынешнее поведение Солимра выходило за рамки понимания Криса.

— Как ты себя чувствуешь? — озабоченно спросил Жозеф, наметанным глазом приметив в наследнике что-то неладное. — Последнее время твои анализы оставляют желать лучшего. У организма сильнейшая интоксикация…

Крису и правда было нехорошо, но кому бы не было?

— Ерунда, пройдет, — хмуро отмахнулся он. — Интоксикация делается как раз для того, чтобы мне стало хорошо. Я контролирую дозировку и пью твои таблетки. Этого достаточно.

Жозеф, похоже, считал иначе. Нещадно потея под солнцем и едва выдерживая адскую влажность, он нахмурился.

— Крис, я понимаю, что ты дал отцу обещание, но ситуация становится критической. Если мы будем медлить… не через Монику, но как-то иначе Химера доберется до сейфа.

— Шато неприступно, а ключ у Луи, — безразлично отозвался Крис.

— И что? Вчера ограбили Винсента, и ему не помогли никакие системы безопасности. Если тебя интересует мое мнение, то сейчас самый лучший момент, чтобы начать разработку. Время не стоит на месте, и если довести исследование до ума… Мы должны быть первыми, Крис. Это монополия на будущее.

Еще какая! У Криса рука не поднималась избавиться от исследования, хотя это казалось самым верным решением.

Перебирая в кармане брюк мелочевку, он ответил:

— Прости, Жозеф, но я и правда обещал. Никаких исследований.

Он положил цветы на свежую могилу. Солнце палило так, что Жозеф вновь протер платком взмокший лоб. Бросив взгляд на страдающего старика, Крис сжалился:

— Тебе не обязательно за мной присматривать. Иди в машину. Я хочу побыть один.

Повторять не пришлось. Доктор с облегчением побрел к кортежу. Еще немного постояв перед могилой Моники, Крис развернулся и побрел в противоположную от ворот сторону. Туда, куда он так и не решился прийти во второй раз.

Семейное кладбище выглядело мрачно и благородно, хоть и не было таким же готическим, как старинные фамильные склепы. Здесь, под тенью вечнозеленого кипариса, лежали только три поколения: прадед Криса, дед и бабушка, двоюродные дяди, их жены, дети и, конечно, отец.

Валериан Ривьер встретил сына статной осанкой, критичным взглядом и попыткой рукопожатия. Голография протянула руку, но Крис замешкался, удивившись ее схожести с оригиналом. Программа в точности копировала внешность отца и его манеры, отличаясь лишь прозрачностью и легкой рябью помех. Солимр не подвел и здесь. Старший Ривьер выглядел как живой: седина в волосах, строгие глаза и классический костюм с иголочки, какие он любил носить на победоносные деловые встречи. Бездушная вечная жизнь навсегда законсервировалась в простом компьютерном алгоритме.

— Ну наконец-то! — ворчливо брякнул Валериан и сосредоточил на госте внимательный, оценивающий взгляд. — Здравствуй, Крис. Мой сын.

Крис проглотил ком в горле. Он так и стоял в замершем молчании, игнорируя примитивные и тщетные попытки программы завязать разговор. Впрочем, дежурные фразы вряд ли бы облегчили Крису его состояние. Его волновали куда более серьезные и глубокие темы, чем обсуждение акций. Нерешенные вопросы, которые уже никогда не будут решены. Вопросы долга и семьи, наследования, подражания... Вечные вопросы отцов и детей.

— Как идут дела?

Крис едва внял сути вопроса, погрузившись в свои запутанные мысли и чувства. Пытаясь выразить их, он почувствовал себя на исповеди у инквизиции.

— Я так стараюсь быть тем, кем ты хотел меня видеть. Главой семьи. Я...

Даже перед вшивой голограммой Крис избегал смотреть отцу в глаза. Только бы стерпеть, только бы выдержать. Он нервно потянулся за сигаретой в карман, но вспомнил, что Авелин украла его зажигалку. Он не смог сберечь даже чертову зажигалку!

— Ты читал утренние газеты? — поинтересовался Валериан, находя в дебрях своих сетевых микрочипов последние новости и темы для разговора. — Моррисоны таки спустили на воду свои плавучие платформы! Тоже мне, из деревенщины в океанские колонизаторы, — так знакомо заворчал он, будто вовсе не покоился в гробу. — Почему там не значится имя Ривьеров, скажи на милость?

Крис по привычке уставился в сторону, а когда отец заговорил о выборах, в голове зашумело.

— Я не смог... не смог стать мэром, — признался он, едва шевеля губами.

Ожидание выговора сдавило грудь почти до удушения. Криса потряхивало, кожа взмокла, в мозгу свербело навязчивое желание сбросить с себя тревогу. Он почувствовал себя последней мразью, когда достал из кармана инъектор с Глизерфином; отравой, унесшей жизнь Валериана, а теперь и сын беззастенчиво подсаживался на нее – достойный заголовок для Орлеанских газет.

Валериан глянул на него с укором. Или это помехи изображения? Когда ампула опустела, Крис зашвырнул медпистолет в траву. В бессилии он укусил себя за костяшки пальцев и закрыл глаза.

Он сам загнал себя в угол и беспомощно в нем барахтался.

— Прости меня, отец. Я слаб... Черт! Я так слаб.

Светящаяся жидкость побежала по венам, мгновенно растворяясь в них. Крис опустился на землю, подтянул колени к подбородку и спрятал в них лицо. Сенсор программы уловил его изменившееся положение в пространстве, пересчитал данные, и Валериан тоже уселся, прислонившись спиной к своему памятнику.

— Если ты думал, что будет легко, значит ты опять ничего не понял, — безжалостно отчеканил он. — Неудачи это не оправдание для бездействия. Я проходил через такое, что тебе и не снилось. Но я не сдался и не отступил. Именно поэтому я оказался там, где я есть.

Не удержавшись от горького смешка, Крис запустил пальцы в волосы, стараясь дышать ровно. Глизерфин действовал почти мгновенно. Принимая его, Крис на себе познал секрет его популярности. Наркотик успокаивал психику, избавляя от похмельных синдромов и неадекватных выходок. Настоящая отрада для упавшего духом и потерявшего веру в себя.

— Ты принес, что обещал? — спросил Валериан.

Крис зажмурился. Нет, он не принес голову Химеры. Не выполнил клятву. Акт мести затягивался и грозился так никогда и не свершиться. Крис был первоклассным стрелком, он провел в университетском стрельбище сотни часов. Но перед живым человеком даже во сне он не мог спустить курок. Что будет, когда он наконец встретится с Химерой лицом к лицу?

Крис догадывался, что. Полный провал. Позор семьи.

— Ладно, молчи. Я не хочу опять расстраиваться, — Валериан замахал ладонью, будто прогонял от себя мух. Его губы искривились почти в откровенном презрении. — Не понимаю, чем ты занимаешься целыми днями. Пора бы уже принять на себя ответственность. Всем, что у тебя есть, ты обязан семье.

— Я не просил об этом, — простонал Крис. — Я не могу! Я не справляюсь... У семьи есть Винс, пусть он займется всем этим дерьмом...

— Не хватало еще этого сопляка во главе стола! Чего ты раскис, как тряпка? Ривьер ты или не Ривьер? — рявкнула голограмма. — Твой дед и я строили бизнес не для того, чтобы ты сломался и пустил все по ветру. Ты мой единственный наследник, твое имя – это мое имя. Не смей допустить, чтобы все вокруг снова говорили, что Ривьеры не держат слово. Ясно тебе?

— Я Ривьер, — обреченно повторил Крис, отчаянно пытаясь почерпнуть силы из сакральной фамилии. Его взгляд безвольно гулял по строчкам надгробных плит. От имен умерших предков исходила смутная, мистическая сила прожитых жизней и достигнутых целей, и Крис впитывал ее, жадно, но несмело, с толикой животного страха. Словно уверенность выдавалась ему в кредит под нещадные проценты. Не сможешь соответствовать ожиданиям — жди в гости коллекторов.

И все же, ему стало легче. От безмолвия кладбища ли, или же от Глизерфина, но паника отступила. Крис чувствовал поддержку семьи, эту силу предков, стоящих у него за спиной.

Он сможет. Он больше не позволит Химере убегать и скрываться в тени. Не допустит новых смертей. И отомстит за отца.

Чертова прорва невыполнимых задач.

Выдохнув и собравшись с силами, Крис поднялся на ноги и вновь сунул руку в карман брюк. Драгоценный датадиск был крошечный и невесомый, несоразмерный той важности, которую он из себя представлял. И тем не менее он тяжким грузом лежал на ладони, напоминая о данном обещании хранить его в целости и сохранности от чужих посягательств.

Да, Крис не раз подводил отца. Не раз шел ему наперекор и делал все по-своему. Делал все из рук вон плохо и неправильно. Но пока Крис жив, пока он остается единственным наследником семьи и пока датадиск при нем, он найдет силы бороться дальше. У него просто нет другого выхода. Бежать и прятаться некуда.

Крис обошел надгробный камень отца и на задней стенке нащупал дверцу блока управления ИИ. Пространство внутри было забито микросхемами, но датадиск и не требовал многого. Он как влитой вместился в крошечную выемку. А главное, никому не придет в голову искать его там.

— Я выполню все, что обещал, — тихо сказал Крис на прощание.

Валериан с сомнением проводил его взглядом и исчез под грохот далекой грозы.

Жозеф терпеливо дожидался наследника у ворот.

— Твой телефон, — сообщил он и протянул ему жужжащее устройство. — Разрывается от звонков.

— Он всегда так делает, — буркнул Крис, принимая неизбежное.