Часть 2
Утро проходило спокойно и безмятежно, хотя за окном завывал ветер, испытывая скрюченное дерево и его ветви на прочность. Те били в окно второго этажа, раздражая Петунью, которая однажды, не выдержав, даже попросила мужа срубить дерево. По личным наблюдениям Гарри, его тетю могли взбесить любые посторонние шумы. Она была импульсивна и неоправданно резко реагировала на всё, что находилось вне её контроля. Но, к радости Гарри, который, напротив, любил такие успокаивающие звуки, дежурная по улице запретила спиливать дерево. Ох... как же потом его родственники критиковали бедную мисс Орман! Хотя при встрече лишь улыбались ей и благожелательно поддерживали разговор. Уже тогда, даже будучи совсем маленьким, Гарри считал, что эти двое — те ещё непревзойдённые актёры, и сцена по ним не то что плачет, а льёт горькие слёзы. Ведь уровню их лицемерия позавидовали бы многие.
Пустынная улица привлекала внимание тишиной — лишь изредка по дороге проезжали машины, а по тротуару проходили редкие прохожие. Здесь это было обычным явлением: никаких значительных событий никогда не происходило. Наверное, поэтому семья Дурслей так любила это место. Обычный день, который не внушал ни страха, ни каких-либо опасений. Последние два дня были стрессовыми, так что это спокойствие наконец-то дарило им чувство умиротворения. Было очевидно, что дядя с тетей нервничали всё это время, тем самым лишь усиливая психологическое давление на самого мальчика. Но теперь можно было выдохнуть.
На кухне был включён кондиционер — редкость для этого дома, ведь дядя с тётей почти им не пользовались. Но сегодняшний день и вправду выдался жарким, так что находиться здесь было гораздо легче. Гарри ненавидел тишину, которая царила в доме и которую так любили его родственники. Она давила на него, оставляя слишком много времени на собственные мысли — и на ощущение их презрительных взглядов. А слышать свои мысли Гарри боялся. Иногда... они были не совсем нормальными.
Нет, он не считал себя больным или чем-то непохожим на других. Просто он всегда чувствовал, будто живёт не в своём теле. Да и эти взгляды... Они сбивали его с толку, мешая сосредоточиться на делах. Как же мальчик расстраивался и сжимался под их тяжестью! Последние события — странные письма, ночные происшествия — грозили стать катализатором его срыва. Он и так не мог объяснить ту мистику, что происходила вокруг, а терпеть третий день подряд их издёвки казалось уже слишком сложным.
⸻
Под шум кондиционера мальчик, вполне довольный тем, что над душой никто не стоит, занимался порученными делами. На разделочной доске лежали помидоры, огурцы и перец, а спустя несколько умелых движений овощи уже стояли на столе в стеклянном салатнике. Тётя всегда требовала от него идеальной подачи еды. Иногда Гарри казалось, что он подаёт блюда не Петунье, а самой королеве в Букингемском дворце — хотя даже она, наверняка, была бы менее капризной.
На удивление, сегодня родственники вели себя спокойно, вовсе не обращая на него внимания. С утра они выдали все поручения и теперь делали вид, будто темноволосого мальчишки в доме вообще не существует. Гарри это вполне устраивало — впервые за два дня он чувствовал, что дышать стало легче.
Очередная истерика схлынула, как и все предыдущие, оставив за собой лишь неприятный осадок. Он уже привык. Стоило радоваться хотя бы тому, что его лишний раз не трогали и давали спокойно закончить работу. Может, на это повлиял выходной Вернона Дурсля, а может, новое платье Петуньи. Ответа на свой мысленный вопрос Гарри не получил, но подтверждение догадок — вполне.
Даже Дадли в этот день не докучал ему, время от времени выходя с друзьями во двор. Немного завидно, конечно, но, если вспомнить, какие идиоты у него приятели, это чувство было легко проигнорировать.
— Мальчишка, а ну-ка быстро сюда! — После этих слов в голове Гарри пронеслось: «Только не снова...» Как он ненавидел этот подзыв дяди — он неизменно вёл к неприятностям.
Немного хриплый голос Вернона прозвучал из гостиной с какой-то странной интонацией. Руки у Гарри слегка подрагивали, а в груди уже рефлекторно поднималась волна паники. Хотя он отчаянно пытался делать вид, будто ничего не чувствует.
"Почему именно сейчас? Что им от меня нужно?!" — в голове вновь и вновь крутились панические мысли. Он, как и любой человек, уставал, и иногда ему просто хотелось десяти минут тишины. О том, чтобы его не трогали целый день, и речи не могло быть. Но в последние дни он начал не просто уставать — он начал их бояться. Их поведение больше не походило на привычный холод и отстранённость. Теперь ему казалось, что он живёт в мире, пропитанном ложью, злобой и обидой. Не самые лучшие чувства, но те, с которыми он сталкивался ежедневно.
Обычно его не подзывали так неожиданно. Все поручения он выслушивал во время завтрака, а после только тётя могла попросить о чём-то в течение дня. Дядя же предпочитал делать вид, будто мальчика не существует. И Гарри это более чем устраивало — лучше не становиться мишенью его гнева. Однако в последние дни раздражение Вернона будто копилось и грозило выплеснуться на него в любую секунду. Вот и сегодня утром дядя посмотрел на него с таким отвращением, что Гарри застыл на месте. Но тот, к счастью, просто прошёл мимо и не сказал ни слова.
"Видимо, всё же решил насолить мне... Да и тётя сидела рядом, так что упрёков от одного человека я не отделаюсь," — подумал Гарри, оставляя мокрую тряпку на столе, которой несколько секунд назад протирал стаканы.
Лучше не заставлять их ждать — ничем хорошим это никогда не заканчивалось.
⸻
Петунья и Вернон сидели в креслах возле камина — у каждого было своё "пристроенное" место, на которое никто не смел садиться. С детства Гарри знал это: стоило ему даже коснуться их вещей, его тут же ругали, а порой били по рукам. В такие моменты Вернон неоднократно твердил жене, что "такой мальчишка, с его ненормальными генами, точно станет вором, и им лучше сразу готовиться к позору".
Раньше эти слова причиняли Гарри боль, но с возрастом он научился их игнорировать. Всё равно были оскорбления и похуже — особенно от одноклассников. Те могли гнобить его за всё: за одежду, за волосы... за шрам. Иногда они заходили дальше обычных грубых слов.
В такие моменты в голову закрадывался страшный вопрос: «Зачем я вообще нужен, если настолько бесполезен?» Он не думал о том, чтобы причинить себе вред, но его преследовало другое: «Почему я не умер вместе с родителями в тот день?»
Часто он смотрел на свой шрам в отражении. Тётя рассказывала, что в его голову попал осколок, оставив этот след. Гарри не сомневался — шрам и вправду выглядел глубоким. И нет, он не считал его чем-то "крутым" или похожим на молнию. Скорее, уродством. Он скрывал его под длинной чёлкой, которую почти не стригли, и даже Петунья вечно поправляла ему волосы на людях, сопровождая это раздражённым: «Из-за тебя люди подумают, что мы плохо следим за детьми».
Вот почему у него выработалась привычка смотреть в пол и не поднимать голову.
Но сейчас, по крайней мере, можно было выдохнуть. Лёгкие, расслабленные позы дяди и тёти говорили о том, что наказывать, а тем более бить его не собираются. За все эти годы Гарри научился неплохо читать чужие позы и выражения лиц. Конечно, не всегда удавалось понять незнакомых людей, но внимательность не раз спасала его от ловушек Дадли. Когда тот подсылал "друзей", чтобы поиздеваться, Гарри заранее замечал это по их выражениям.
А сейчас... Сейчас было видно, что родственники настроены относительно спокойно. Вернон окинул его оценивающим взглядом, как будто пытаясь разгадать мысли мальчишки. Но Гарри знал: он никогда этого не поймёт.
Тихое цыканье тёти отразилось эхом по комнате. То ли её раздражала снова испачканная одежда Гарри, то ли открытое декольте актрисы в фильме, что шёл по телевизору, возмутило своей вульгарностью.
— Значит так, — произнёс дядя Вернон, его пухлые пальцы нервно сжимали ткань подлокотника кресла. — Завтра мы уезжаем на встречу с моим очень важным коллегой. Ты остаёшься один дома.
На лице дяди мелькнуло странное выражение — раздражение, смешанное с усталостью. Гарри не мог понять, что оно означало. Но спустя пару секунд тонкие, неухоженные губы растянулись в зловещей усмешке. Расслабленная поза изменилась, и теперь его гримаса оказалась буквально в десяти сантиметрах от лица мальчика.
Понизив голос до шёпота и глядя прямо в его глаза, он продолжил:
— И смотри мне... Выкинешь что-нибудь ненормальное — о еде и дневном свете можешь забыть на ближайшую неделю.
Грузное тело Вернона вновь откинулось на спинку кресла, а в маленьких глазах заплясали искорки победы. Гарри знал: это были не просто слова. Дядя вполне мог оставить его голодать. Он уже так делал. И вспоминать об этом Поттер не хотел.
В семь лет его заперли в чулане без еды. Сырость и холод тогда не добавили здоровья — голова раскалывалась от боли, а желудок, казалось, пожирал сам себя. Он даже не считал, сколько раз терял сознание. Но потом родственники ещё долго припоминали, сколько "нервов и лекарств" на него потратили.
— Еду приготовишь сам, — отчеканила тётя Петунья, явно желая, чтобы он не смог потом сказать, что не расслышал. — Нас завтра не будет, поэтому к нашему приезду всё должно быть убрано и постирано. Ты всё понял?
Гарри взглянул на неё и на мгновение потерялся в мыслях.
Она больше не дрожала, как последние два дня, но в ней что-то изменилось. Да и не только в ней. Все они стали другими.
Дадли больше не трогал его — максимум иногда кидался чем-то и показывал язык, прежде чем скрыться за дверью. Дядя злился, но не срывался на домашние дела. А тётя вообще свела общение с ним к минимуму — только короткие, чёткие указания.
Гарри слушал их и пытался осмыслить их странное поведение.
То ли он начал иначе воспринимать мир.
То ли ему всё это просто кажется.
Или они решили взять паузу, отдохнуть от постоянного давления на него.
Мысли смешивались в плотный комок. Страх и негодование словно толкались, пытаясь вырваться наружу. Гарри давно понял, что все эти чувства находятся в постоянной борьбе, а он... он просто копит их в себе.
Он так устал.
Негромкий окрик дяди вернул его в реальность.
На секунду изумрудные глаза озарились гневом. Это было похоже на тот день с Дадли: сначала — тяжесть, груз, а потом — странное, на миг захлестнувшее забвение и лёгкость.
Но стоило ему закусить губу, прогнать воспоминания о том давнем голоде, как всё исчезло. Ощущения, неприятные чувства — всё утонуло в привычном, выученном спокойствии.
– Я понял.
Дальнейших слов не последовало, и Гарри смело предположил, что его присутствие больше никого здесь не интересует. Тётя продолжала смотреть телевизор, лишь изредка поглядывая на мужа. А Вернон, судя по выражению лица, ждал, когда причина его головной боли, то есть сам Гарри, поскорее уберётся с глаз долой.
Что ж, Поттер был только рад. Находиться рядом с ними больше не хотелось.
Он быстро покинул гостиную, чувствуя, как сердце стучит слишком уж быстро. Почему такая реакция? То ли он стал излишне восприимчивым к привычным вещам, то ли действительно начал меняться. Эти внезапные всплески странных ощущений вызывали в нём тревогу.
Сначала — туман в голове, накрывающий сознание, словно заставляя реагировать иначе, чем он привык. Затем — внезапное облегчение, будто неведомая сила пытается взять верх, но отступает.
Но сейчас у него не было сил разбираться, какие ещё тараканы поселились в его голове. По крайней мере, ближайший вечер он проведёт в одиночестве, без их насмешек и придирок.
Гарри прислонился к кухонному гарнитуру, глядя на нарезку на столе, и снисходительно улыбнулся. Хоть что-то хорошее за эти три дня.
⸻
Вечер наступил быстро, принося с собой долгожданное одиночество.
Гарри почти всё это время провёл в чулане — читал книги, оставшиеся от Дадли, разглядывал стены, убирал свои скудные игрушки на полке. Но мысли о таинственном письме и том, что произошло на кухне, не уходили.
Он пытался их отогнать, но что-то внутри грызло его, требовало осмыслить случившееся.
Его скучное времяпровождение прервал окрик тёти.
Впопыхах отложив книгу, Гарри открыл дверцу чулана и выглянул в коридор. Дурсли уже собирались уходить: дядя и Дадли обували лакированные чёрные туфли, рядом лежало несколько сумок. Чуть поодаль стояла тётя Петунья.
Её изумрудное, блестящее платье подчёркивало фигуру, пояс, завязанный красивым узлом, делал талию ещё тоньше. Туфли того же цвета дополняли образ. Гарри пришлось признать — тётя выглядела со вкусом, как настоящая леди.
Он так задумался, что не сразу заметил её вопросительный взгляд.
— Долго ещё будешь таращиться? — резко спросила она.
Гарри вспыхнул и поспешно отвёл взгляд.
— Мы приедем завтра ближе к обеду. Чтобы всё было на своих местах. Внимание соседей не привлекай. Если кто-то спросит, скажи, что мы уехали и вернёмся через полчаса.
Гарри кивнул.
Тётя, убедившись, что он понял, развернулась и открыла входную дверь. Через пару минут дом опустел.
⸻
Первым делом Гарри направился на кухню и взял несколько конфет. Запертый шкафчик теперь был открыт, и он не испытывал угрызений совести. Как же часто его стыдили за любые желания! Но сейчас он мог хоть немного побаловать себя, надеясь, что это не обернётся наказанием.
Усевшись перед телевизором, он включил передачу про животных. Тётя никогда не позволила бы ему просто сидеть без дела. Она бы уже кричала, что он бездельник, живущий у них на шее.
Гарри закинул в рот ещё одну конфету, довольный тем, что может делать хоть что-то по своему желанию. Спокойный голос диктора и красивые кадры природы убаюкивали.
Тело расслабилось. Глаза начали слипаться.
⸻
Сон был странно приятным.
Тёплый туман мягко окутывал его, невесомо касаясь кожи. Гарри не хотел открывать глаза — это ощущение было слишком редким в его жизни.
Всегда напряжённый, готовый к насмешкам или крику, сейчас он чувствовал лишь умиротворение.
Но что-то звало его.
Неохотно разлепив веки, Гарри увидел просторную комнату, утопающую в полумраке. Его взгляд тут же притянули экзотические вещи на полках: вазы с орнаментами и непонятными надписями, маленькие колбы с разноцветными жидкостями.
Отделка мебели была безупречной, выполненной с мастерством, а изящные арки, украшенные замысловатым узором, притягивали взгляд.
В камине потрескивали дрова, мягкий свет пламени дополнял тёмный, но богатый антураж помещения.
Гарри хотел бы восхититься этой красотой — он никогда не видел зала прекраснее. Но куда больше внимания привлекали сильные руки, аккуратно скользившие по его ладоням.
Неосознанно он потянулся ближе, ловя эти ощущения. В этих объятиях было что-то странно знакомое — не просто забота, а искреннее желание удержать, не отпускать.
Нежные касания на его талии и руках были аристократично легкими, почти невесомыми. Но при этом в них ощущалась скрытая сила, сталь под шелком.
Где-то глубоко внутри что-то подсказывало: не двигайся. Позволь этим рукам удерживать тебя.
Гарри не сводил взгляда с пальцев, что, казалось, вычерчивали на его коже сложные узоры. Это были не просто случайные движения — они следовали заученному ритму, выверенному до совершенства.
Но он не мог понять, что означают эти знаки.
Зато ощущал, как мурашки стремительным табуном разбегаются по телу.
Дыхание стало тяжелее. Хотелось закрыть глаза и продышаться, но...
— Гарри...
Томный, бархатный голос заставил его вздрогнуть. В этом звучании была звонкость, будто тот, кто произнес его имя, любил делать это.
И Гарри подчинился этому голосу, как зачарованная змея.
Он повернулся и встретился взглядом с темно-алыми глазами.
Золотые и багровые всполохи камина отражались в них, придавая им глубину расплавленного металла.
Гарри мог разглядеть лишь их — хищные, чуть прищуренные, как у кобры. Глаза, чья желчь могла бы убить его на месте, но вместо этого... вызывала другое желание.
Почему он не двигается? Почему продолжает прижиматься к незнакомцу?
Ему ведь должно быть стыдно. Но не было. Казалось, так и должно быть. Эти руки на его талии — это правильно. Он даже не пытался вырваться.
Незнакомец смотрел на него не столько с теплом, сколько с жадной любовью. Любовью? Как он вообще узнал, что это именно она?
Гарри глубоко вдохнул, словно развязывая тугой узел внутри себя. И откинулся назад, позволив этим рукам обнять его крепче. Казалось, внутри него бушевал огонь, подобный тому, что пылал в камине.Какие нелепые мысли.
Незнакомец тихо хмыкнул и, не отпуская, завернул его в мягкий плед. Гарри чувствовал, как сердце бешено колотится в груди. Почему? Он чувствовал себя в безопасности?
Закрыв глаза, он представил, будто плывет по облакам. Каждый мускул расслаблялся, словно он растворялся в теплых морских волнах. Чьи-то пальцы начали перебирать его волосы, аккуратно разделяя пряди. Гарри почти заурчал от удовольствия.
Но едва это прикосновение исчезло, кто-то приблизился к его уху, дыхание обожгло кожу.
— Гарри, пора вставать...
Голос глубокий, страстный. Неведомая сила сжала его и потянула вниз. Все вокруг исчезало. Стены осыпались. Потолок растворился. Камин гас.
Лишь тот человек оставался на бордовом диване. Он не пытался остановить его, не звал обратно. Только печально улыбнулся. Гарри успел разглядеть лишь одну фразу, безмолвно сказанную губами.
— Мы обязательно встретимся...
⸻
Резко распахнув глаза, Гарри жадно вдохнул, словно из него выбили дух. Грудь тяжело вздымалась. Тело ныло от неприятного ощущения. Он по-прежнему сидел в кресле. В телевизоре шла незнакомая передача, а яркий свет резал глаза.
Гарри положил голову на подлокотник и вновь прикрыл веки. Почему после сна он чувствовал себя еще более уставшим? Кресло было удобнее его каморки. Никто его не трогал. Но в этом сне... и в этом доме...
Что-то было не так.Слишком тихо.
На улице изредка пролетали птицы.А в сознании зазвенел непонятный писк.Руки сами собой сжались в кулаки.
«Что-то здесь не так» — эта мысль едва успела проскользнуть в голове.
В коридоре скрипнула входная дверь. Лежавший в расслабленной позе мальчик тут же напрягся. Он точно запирал её. Даже проверял несколько раз. Тогда как кто-то смог проникнуть в дом?
Может, это Дурсли вернулись? Но нет, их громкие голоса и ворчание он услышал бы за милю.
Тогда... вор?
Гарри резко вскочил, чуть не опрокинув столик. В последний момент он успел увернуться и, затаив дыхание, спрятался за креслом, на котором только что сидел. Сердце забилось быстрее, тревога мешала соображать.
Тяжёлые шаги эхом отдавались по скрипучим половицам, точно выдавая местоположение незнакомца. Тот не задержался на первом этаже и начал подниматься наверх.
Когда его поступь затихла, Гарри судорожно вдохнул и огляделся, ища хоть какое-то оружие. У камина он заметил железный кочерёжку для дров и быстро схватил её.
Видимо, вор наконец-то обратил внимание на включённый телевизор. На втором этаже он что-то искал, но быстро понял, что не найдёт нужного. Гарри надеялся, что тот схватит бусы тёти Петунии и уберётся отсюда побыстрее. Хотя... за пропажу драгоценностей Дурсли убили бы его. Так что ещё вопрос, кого бояться больше — вора или родственников.
Шаги снова приближались к лестнице.
Гарри крепче сжал кочергу и затаился под кухонным столом. Руки дрожали, а мысли метались: атаковать первым или ждать?
Скрип ступеней внезапно прекратился.
Фигура замерла в коридоре.
Тихое шуршание — и вор двинулся дальше. Судя по звукам, он прошёл совсем рядом... И тут раздался знакомый скрип дверцы чулана под лестницей.
Неизвестный что-то недовольно пробормотал. Голос был низкий, глухой, грубоватый. Гарри не успел обдумать это, как вор двинулся дальше — и теперь уже направлялся в гостиную.
Гарри зажал рот руками, когда услышал, как тот остановился у телевизора. По силуэту тени на стене мальчик понял: незнакомец огромен. Гигант.
Шаги снова зазвучали — теперь в сторону кухни.
Секунды тянулись бесконечно.
Гарри мысленно молился остаться в живых.
Почему именно сегодня? Может, вор решил, что дома никого нет? Но телевизор же включён! Разве не логичнее было бы сбежать?
В кухне загремели тарелки, что-то тяжело вздохнуло.
Гарри прикинул, как бы незаметно доползти до телефона в прихожей. Надо срочно вызвать полицию.
Но не успел он и дернуться, как чья-то огромная рука схватила его за шиворот и вытащила из-под стола.
Он забился, начал кричать и махать кочергой, не глядя.
— Пусти! Пусти! — голос сорвался от страха.
Но «оружие» легко выбили из его рук.
Гарри открыл глаза... и похолодел от ужаса.
Перед ним возвышался мужчина под три метра ростом. Огромные плечи, массивное тело. Длинная спутанная борода и густые чёрные волосы почти скрывали лицо, но сквозь них проглядывались карие глаза и круглые щёки. Одежда выглядела старой и потрёпанной, но, похоже, владельца это не беспокоило.
Великан казался олицетворением самой тьмы, окутавшей комнату.
Прямо перед Гарри он с лёгкостью согнул железный прут и небрежно положил его на стол.
Мальчик ощущал страх каждой клеточкой. Всё его существо кричало: беги!
Но попытки вырваться оказались тщетны.
Великан внимательно его осмотрел, словно сверяя с каким-то изображением, и, видимо, удостоверившись в чём-то, поставил его на пол.
Гарри мгновенно отскочил к стене.
— Эй, ну ты это... не дёргайся так, — пробормотал великан низким басом, неловко взмахнув руками. — Я ж не обижу тебя.
Но Гарри не поверил ни единому слову.
Неловкая пауза затянулась. Великан почесал затылок, явно не зная, как всё объяснить, чтобы не напугать мальчика ещё сильнее. Затем, будто что-то вспомнив, начал хлопать себя по карманам.
Гарри затаил дыхание, наблюдая.
— Я ведь тебе... где же он... а, вот! — радостно выдохнул незнакомец, доставая помятый конверт и протягивая его Гарри.
Мальчик сжался, сползая по стене вниз.
Без слёз на эту ситуацию не взглянешь.
Великан с добродушной улыбкой протягивал письмо.
— Бери, бери! Оно, конечно, чуть помялось, но я... это... старался доставить его целым!
Гарри широко распахнул глаза.
Он медленно протянул дрожащие руки и принял письмо.
Взгляд тут же метнулся на печать. То самое письмо.
То, что у него отбирали Дурсли.
Озадаченный, он приоткрыл рот, но не задал ни единого вопроса.
Сначала он прочтёт его.
А потом... потом можно будет пытаться понять, что вообще здесь происходит.
Бумага была слегка молочного цвета с красным гербом, который Гарри не узнал. Он снова пробежался глазами по тексту.
«Мистеру Г. Поттеру, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом 4, чулан под лестницей».
Закусив губу, он перевёл взгляд на печать. Герб казался знакомым, но Гарри никак не мог вспомнить, где он его видел. С волнением он осторожно открыл письмо и начал читать.
ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»
Директор: Альбус Дамблдор
(Кавалер ордена Мерлина І степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)
Дорогой мистер Поттер!
Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.
Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.
Искренне Ваша,
Минерва Макгонагалл, заместитель директора.
Гарри сидел молча, не в силах пошевелиться. Он перечитывал текст снова и снова. Это шутка? Он даже перевернул письмо, осмотрел второй лист, исписанный странными названиями: котлы, мантии, волшебные палочки. Всё это выглядело как чей-то розыгрыш. Над ним издеваются? В груди вспыхнула злость.
Он надеялся. Глупо надеялся, что кто-то вспомнил о нём. Что это письмо от человека, который хочет его спасти, помочь вырваться из этого дома. Но нет. Как всегда, он остался один. Он тяжело вздохнул, бросил письмо на стол и резко встал.
— Вы... Вы думаете, я в это поверю? — выпалил он, указывая на письмо. Его голос дрожал от обиды. — В магию? В школу волшебства?!
Гарри сжал кулаки. Гнев пульсировал в висках, а вместе с ним — что-то ещё. Его шрам вдруг обжёг кожу, заставив схватиться за голову. Мужчина перед ним — высокий, бородатый — сделал шаг вперёд, но Гарри дёрнулся назад, не позволяя к себе прикоснуться.
Хагрид лишь понимающе кивнул. Он не удивился. Вместо этого медленно вынул зонт и направил его в сторону камина. Гарри прищурился, наблюдая, но боль в голове не давала сосредоточиться.
Внезапно с конца зонта вырвались искры. Через мгновение камин вспыхнул, заполнив комнату тёплым светом. Гарри растерянно замер. Он несколько раз переводил взгляд с камина на мужчину, не понимая, что только что произошло.
— Я Рубеус Хагрид, — сказал незнакомец, присаживаясь на диван, который под ним жалобно скрипнул. — Меня послал Альбус Дамблдор, директор Хогвартса, чтобы передать тебе это письмо лично. — Он покосился на семейное фото Дурслей и хмыкнул. — Эти негодные магглы не отдавали тебе письма, верно? Гарри осторожно сел обратно, не спуская с него настороженного взгляда. Он молча, лишь медленно покачал головой.
— Так и думал, — хмыкнул Хагрид. — Ты, Гарри Поттер, зачислен в самую лучшую школу волшебного мира! Будешь учиться в старинном замке, где лучшие учителя...
— Подождите! — Гарри вскочил на ноги. — Вы хотите, чтобы я поверил в это? В магию? Замки? Я не знаю, как вы зажгли этот камин, но это просто... невозможно!
Хагрид терпеливо кивнул.
— От тебя всю жизнь скрывали правду, Гарри. Ты — волшебник. Твои родители тоже были волшебниками. А эти люди... — он снова посмотрел на фото Дурслей. — Магглы. Обычные люди без магических способностей.
Гарри напрягся.
— Мои родители?.. — его голос сорвался. Он сделал шаг ближе. — Вы что-то знаете о них?
— Ох, да, Лили и Джеймс Поттеры! — глаза Хагрида потеплели. — Они были одними из лучших волшебников, каких я знал. Герои.
Гарри сглотнул. Всё его детство ему говорили, что родители погибли в автокатастрофе. Это была единственная деталь, которую он знал о них. И теперь этот человек утверждает, что это ложь?
— Мне говорили... что они... погибли в аварии, — произнёс он едва слышно.
Хагрид вздрогнул, и его лицо мгновенно потемнело.
— Автокатастрофа? — его голос зазвучал грозно. — Лили и Джеймс Поттеры погибли в автокатастрофе?! Что за чушь! Тебе врали, Гарри! Они погибли, защищая тебя!
Гарри почувствовал, как затряслись его руки. Его жизнь рушилась, и в этом хаосе вспыхивало странное чувство... Надежда. Потому что если это правда, значит, его родители не просто исчезли. Они жили. Они боролись. Они любили его.
— Расскажите мне, — тихо попросил он.
— Конечно, Гарри. Но не здесь. Меня могут заметить магглы, а это нежелательно, — Хагрид вытащил ещё одно письмо и положил на стол. — Ты готов пойти со мной? Если да, мы оставим это письмо твоей тёте, и я заберу тебя прямо сегодня.
Гарри смотрел на него в полной растерянности. Вся его жизнь говорила ему: «Останься, будь осторожен». Но каждый день с Дурслями кричал: «Беги».
Он сглотнул, глубоко вдохнул и произнёс:
— Куда мы пойдём?
Хагрид улыбнулся.
— Возьми самое нужное, и я тебе покажу.