Глава вторая.
Я дрожала от страха.
Из-за Шерлока, моего брата и кумира.
Он был моим героем. И злейшим врагом. Я восхищалась им чуть ли не как святым. Но если бы Шерлок меня отыскал, мне пришлось бы навсегда попрощаться со своей свободой.
Однако... Он за меня беспокоится?
Я больше не думала, что задела лишь его гордость.
Как же мне быть? Если дать ему знать, что со мной все в порядке, он наверняка воспользуется этой зацепкой и заманит меня в капкан.
Нельзя забывать и о маме. Сколько ей осталось наслаждаться свободой и счастьем вдали от удушающих правил приличия и общества, где женщине четко указывают ее «место», прежде чем она покинет этот мир? Почему только мужскому полу приписываются честь и гордость?!
О Майкрофте я почти не думала, и мне было без разницы, уязвила я его самолюбие или нет. Интеллектом он не уступал Шерлоку, но в целом походил на вчерашнюю вареную картофелину, холодную и ко всему безразличную. Мое благополучие его не заботило, и он даже не пытался меня найти.
С другой стороны — почему Майкрофт рассказал обо мне Ватсону?
Вдруг меня обманули? И на самом деле доктор Ватсон шпионит за мной по просьбе Шерлока? А его визит к «доктору Рагостину» — всего лишь прикрытие.
Нет, быть не может. Откуда ему знать...
Впрочем, откуда-то ему стало известно, что я располагаю немаленькими средствами. Возможно, Шерлок заметил, что доктор Рагостин занял бюро так называемой «астральной искательницы», которую — или, точнее, которого — помогла упрятать в тюрьму именно я, Энола Холмс [Эта история рассказывается в книге Нэнси Спрингер «Энола Холмс и маркиз в мышеловке». (Прим. ред.)], и это навело сыщика на определенные мысли?
Я все как следует взвесила и решила, что такое вряд ли возможно. Скорее всего, если Шерлок Холмс и отправил доктора Ватсона на разведку, то лишь с целью проверить, может ли «научный искатель» составить ему конкуренцию.
Правда ли он терзался, переживая за сестру, или доктор Ватсон пускал мне пыль в глаза?
Нет, по нему было видно, что он искренне волнуется за друга — я готова была в этом поклясться.
Пропади оно все пропадом — откуда мне знать, что чувствуют мои братья?! В левитации я и то лучше разбираюсь.
Хорошо бы посоветоваться с мамой. Правда, последний раз мы с ней виделись в июле, а точнее — накануне того рокового дня, когда она неожиданно покинула Фернделл-холл. Я даже не знала наверняка, где она скрывается. Мы переписывались втайне, оставляя друг другу зашифрованные объявления в «Пэлл-Мэлл Газетт» (маминой любимой газете, светской, но более прогрессивной, нежели «Таймс»), «Современная женственность», «Журнал Ассоциации в защиту личных прав» и других изданиях. К примеру, когда я предположила, что мама сбежала с цыганами, я поместила в колонке объявлений следующее послание:
Моей Хризантеме: первая буква доброты, пятая буква чистоты, четвертая буква невинности, вторая буква восхищения, первая буква истинной любви, пятая буква верности и вторая или четвертая буква нежности. Верно? Пиана.
Хризантема у нас стала обозначением матери, а в своем шифре я обращалась к другим растениям из «Тайного языка цветов» — книги, которую мама подарила мне на день рождения. Те, кто обменивается цветочными посланиями, прекрасно понимают символизм букетов. Я же составила свой собственный «букет наоборот»: доброта означала циннию, чистота — ландыш, и дальше по порядку шли маргаритка, камелия, незабудка, фиалка и лилия. Первая буква циннии — Ц, пятая буква ландыша — Ы, и вместе все семь букв складываются в слово «ЦЫГАНКИ».
Не прошло и недели, как от мамы пришел такой же зашифрованный ответ: «Да. А где ты?»
Я написала все тем же шифром: «В Лондоне».
Больше мы не связывались. Мне очень хотелось увидеться с мамой, но я не решалась, потому что меня обуревали самые разные чувства по отношению к ней, и не все из них добрые.
К тому же они еще не улеглись. Я решила, что лучше не спешить на поиски. Всему свое время.
Правда, теперь, получив печальные известия о Шерлоке... Я больше не колебалась и отбросила свои сомнения.
Мне хотелось посоветоваться с мамой. Мне надо было посоветоваться с мамой.
Только сделать это следовало как можно осторожнее.
* * *
Я решила дождаться возвращения домой, где мне не помешают Джодди и другие слуги.
Разумеется, я могла бы поселиться в удобных комнатах на верхнем этаже того же готического здания, где располагалось бюро доктора Рагостина, но не стала — из-за соображений безопасности. «Доктор Рагостин» сдавал эти комнаты богемным жильцам, подпитывая мое благосостояние, а я сама разместилась в непримечательной каморке в Ист-Энде, где Шерлок даже не подумал бы меня искать, полагая, что его сестра не забредет в глухие трущобы. В этом старом, обветшалом здании, зажатом между черными от сажи домами, комнату снимала только я одна. Хозяйка, миссис Таппер, милая пожилая вдова, была благословенно глуховатой, и мне приходилось кричать прямо в слуховую трубку, который она прикладывала к уху, чтобы меня услышать. Так что задавать лишние вопросы она бы не стала. А с единственной служанкой, которая приходила днем выполнять работу по дому, я никогда не сталкивалась. Как видите, для человека, которому не хотелось, чтобы его нашли, это место было идеальным во всех отношениях.
Именно поэтому я отложила сочинение послания до вечера. А вернувшись в свое скромное жилище, первым делом избавилась от корсета, подкладок на грудь, рюшей, накладных волос и подушечек за щеками, села у огня в одной нижней сорочке, положила ноги на пуфик, чтобы они не мерзли, придвинула к себе свечу и начала составлять зашифрованное сообщение для мамы.
КИЗИЛ ЧЕТЫРЕ ИРИС ДВАЖДЫ ТРИ ФИАЛКА И ЦВЕТОК ЯБЛОНИ СКОЛЬКО?
Я решила сочинить более сложный шифр, который отличался бы от предыдущих. Откуда Шерлок узнал, что у меня есть деньги? Этот вопрос сильно меня беспокоил. Неужели он читал нашу с мамой переписку в колонке объявлений «Пэлл-Мэлл Газетт» и все расшифровал?
Я разбила предложение на группы по три символа:
КИЗ ИЛЧ ЕТЫ РЕИ РИС ДВА ЖДЫ ТРИ ФИА
ЛKA ИЦВ ЕТО КЯБ ЛОН ИСК ОЛЬ КО?
Подписываться «Лианой» я на всякий случай не стала, но надеялась, что мама и так поймет, от кого это послание, по цветочному шифру. Кроме того, ИРИС на языке цветов означал «послание».
Еще я отчаянно молилась, чтобы мама догадалась о сути тайного кода. Как известно, у ириса три лепестка сверху и три снизу, у цветка кизила — четыре лепестка, а у фиалки и цветка яблони по пять. Фиалку я упомянула потому, что она символизирует верность. Что касается цветка яблони, в детстве мама иногда разрезала яблоко поперек, чтобы показать мне пятиконечную звезду внутри плода, и объясняла, как из цветка вырастает яблоко с семенами.
Разбив фразу на части, я переписала их, начиная с конца:
КО? ОЛЬ ИСК ЛОН КЯБ ВТО ИЦВ ЛКА ФИА
ТРИ ЖДЫ ДВА РИС РЕИ ЕТЫ ИЛЧ КИЗ
Я посмотрела на вопросительный знак и нахмурилась. С ним шифр получался слишком легким. Я решила заменить его «пустой» буквой и выбрала для этого твердый знак.
КОЪ ОЛЬ ИСК ЛОН КЯБ ЕТО ИЦВ ЛКА ФИА
ТРИ ЖДЫ ДВА РИС РЕИ ЕТЫ ИЛЧ КИЗ
Отлично. Эту часть мама с легкостью разгадает, не так уж сильно она отличается от предыдущих наших посланий. Но это только начало, ключ к настоящему шифру, который должен подсказать маме нужное число: пять.
Я надеялась, что она догадается поделить алфавит на пять равных частей. Чтобы этого добиться, необходимо было убрать «двойников», на что в коде намекал «ирис», то есть буквы «е», «й» и «щ»:
А Б В Г Д Е
Ж З И К Л М
Н О П Р С Т
У Ф Х Ц Ч Ш
Ъ Ы Ь Э Ю Я
В каждой части получалось по шесть букв. Я написала на листке сообщение, которое хотела передать маме:
МОСТ В ЛОНДОНЕ РУШИТСЯ СРОЧНО НАДО ПОГОВОРИТЬ
И зашифровала его с помощью ключа. «М» находится во второй группе — или, если хотите, строчке, и она там шестая: 26. «О» — вторая в третьей строчке: 32.
И так далее.
26323536 13 25323115323116
34414623363536 353432453132 31111532
33321432133234233653
Я подумывала написать все цифры слитно, чтобы маме пришлось самой разделить их на слова, но отказалась от этой идеи. Ей и так придется поломать голову над шифром (третья буква, вторая строчка или третья строчка, вторая буква?) и над тем, что означает мост в Лондоне (город, в котором «все рушится», и место, в котором я предлагаю встретиться).
В результате у меня получилось следующее:
КОЪ ОЛЬ ИСК ЛОН КЯБ ЕТО ИЦВ ЛКА
ФИА ТРИ ЖДЫ ДВА РИС РВИ ЕТЫ
ИЛЧ КИЗ 26323536 13 25323115323116
34414623363536 353432453132 31111532
33321432133234233653
Я переписала шифр для нескольких разных журналов и газет, предварительно трижды проверив каждую копию на ошибки, сложила письма, загнув края к центру, и скрепила белым свечным воском, потому что цветного сургуча у меня не было. Затем я подписала адреса и отложила письма в сторону.
Завтра отнесу их на Флит-стрит. А потом останется только ждать маминого ответа.
Я терпеть не могла ждать.
С поисками дочери сэра Юстаса Алистера тоже придется повременить и отложить их на завтра.
Но мне не сиделось на месте, и надо было сделать хоть что-нибудь, чтобы потом не мучиться в постели бессонницей.
Я покинула уютное местечко у огня и пошла одеваться. Снова. Только на этот раз в другой наряд. Вместо изящного женского белья я натянула фланелевое, которое согревало все тело, от запястий до лодыжек, а поверх него — старый корсет, который однажды спас мне жизнь, защитив меня от лезвия ножа; ленты я затянула не слишком туго, потому что носила корсет не для красоты, а в качестве брони. И ножен для оружия. Одну из стальных пластин, которая держала жесткую форму накрахмаленного корсета, я заменила узким, в пять дюймов, кинжалом. Он был обоюдоострым и резал как бритва, а достать его можно было через специальный разрез в лифе платья, которое я сейчас как раз надевала. Этот простой черный костюм я сшила себе сама в надежде, что он сойдет за одежду монашки. Высокий воротник платья, укрепленный пластинами из китового уса, служил защитой от головорезов. Я затянула его покрепче и натянула поверх толстых носков старые черные сапожки. Образ завершил черный капюшон с вуалью, скрывающий голову и лицо.
Так я одевалась, выходя из дома ночью.