О чём молчит Бася ✔
Хуайсан отложил щётку, шумно вздохнул и разгладил ткань нижнего одеяния. Обычно он никогда не готовился заранее, потому что предугадать в какой момент его брат будет взбешён было невозможно.
Однако, сегодня у них гостил Цзинь Гуанъяо, а его присутствие всегда приводило брата в ярость, несмотря на то, что глава Ордена Лань Линь Цзинь прибывал в Нечистой Юдоли с целью абсолютно противоположной.
«Омовение» не помогало, словно на свете не было никого, кто раздражал и гневал его дагэ сильнее, чем Цзинь Гуанъяо.
Тяжёлые, но быстрые шаги брата он узнал мгновенно и поднялся на ноги, готовясь оценить размеры катастрофы.
Минцзюэ шарахнул дверью так, что Хуайсан вздрогнул. Старший Не шумно дышал, сжимая кулаки, грудь его вздымалась от гнева, черты его лица, казалось, стали ещё более резкими, морщинка между бровями стала заметнее.
- Дагэ, - встревоженно позвал Хуайсан. В голосе его отчётливо звучал страх; не Минцзюэ, но за него.
Он запер дверь и осторожно коснулся ладони брата. Такой ярости он не видел давно. Он любил Минцзюэ, но глупцом был бы тот человек, что не побоялся бы его брата в гневе.
- Дагэ, - уже мягче повторил он, надеясь унять судорожно бьющееся сердце. - Взгляни на меня, дагэ.
Минцзюэ помедлил, но всё же скосил на него взгляд. Его глаза - бушующий гневный шторм. Хуайсан словно не боится утонуть.
Он нежно целует грубые мозолистые пальцы, всем нутром ощущая как хрупко сейчас равновесие Ци в нём, одна мелочь, одно неосторожное движение...
Минцзюэ наблюдает молча и недвижимо, боится сделать больно, боится доверить язык ярости. Только не с Хуайсаном.
- Дагэ, - от нежности, что испытывает Хуайсан, становится тяжело дышать. Он льнёт к брату, двигается плавно и неторопливо, очень осторожно, лишь бы не вызвать вспышку раздражения. - Всё хорошо, Минцзюэ. Я с тобой.
Его брат издаёт что-то очень похожее на рычание, сжимает его талию и вгрызается в его губы, жадно, яростно и голодно.
Жар его тела и запах привычны, родны и успокаивающи. Его напор, резкость его движений всегда заставляет сердце биться чаще, но Хуайсан искренне любит его и тогда, когда он кажется устрашающим.
- Я убью его, - рычит Минцзюэ ему в губы, - переломаю ему все конечности и раскрошу череп.
Хуайсан отвечает нежностью и лаской на грубые касания. Завтра у него наверняка будут синяки, но это не страшно. Страшно, что брат так близко к опасной черте.
- Эта дрянь смеет кляузничать у меня за спиной, - Минцзюэ грубо целует его шею, сжимает ягодицы и дышит часто-часто, будто задыхается. - Он спит и ест в моём доме, - на секунду старший Не умолкает, - в нашем доме. Он улыбается мне в лицо, а после треплет всем какой я ужасный.
Хуайсан мягко целует его, гладит по щеке. Он совсем не похож на брата. У него тело и лицо - на зависть любой госпожи, его нрав мягок и не гневлив и он слаб там, где силён Минцзюэ.
- Надо было убить его тогда, как того хотела Бася, - едко произносит он, снимая с Хуайсана нижние одежды. - Эту крысу, этого...
Хуайсан видит, что он вновь распаляет самого себя, и, хотя, щёки его мучительно краснеют, он знает, чем отвлечь брата, и осторожно сжимает рукоять Бася.
- А что ещё хочет Бася? - шепчет он, прижимаясь губами к его шее. Минцзюэ застывает и пронзает его горящим взглядом; и не понять, то ли осуждающим, то ли неверящим.
Младший Не надеется, что за ошеломлением скрывается хоть капля желания.
Хуайсан поглаживает пальцами узорную рукоять, ласково, но осторожно, не отрывая взгляда от лица брата.
- Ты позволишь мне, дагэ? - шепчет он, проходясь языком по нижней губе. - Она часть тебя, брат, - с придыханием произносит он. - Позволь мне любить и её.
Хуайсан знает, что просит многого. Бася священна в связи с его братом, его противовес, его проклятие. Это шёпот сабли разжигает злость брата, разносит её как ветер пламя. Это её пение заставляет Не Минцзюэ трепетать от жажды битвы, жажды проливать кровь врагов.
Возможно, любого другого Чифэн-Цзюнь убил бы после такого.
- Хуайсан... - тихо вздыхает он, и в голосе его нет гнева. Это, безусловно, победа.
Младший Не знает, что выглядит откровенно развратно; обнажённый, прикрытый лишь своими волосами, с раскрасневшимися щеками и припухшими губами, просящий и соблазняющий одновременно.
- Дагэ, - мягко тянет он, - разреши мне. Прошу. Минцзюэ.
По тому, как судорожно вздыхает его старший брат, Хуайсан понимает, что можно. Что ему доверились и разрешили. Он улыбается и осторожно тянет саблю на себя, медленно высвобождая из ножен.
- Не поранься, - бессильно вздыхает Минцзюэ, пытаясь вернуть голосу строгость.
Вместо ответа Хуайсан берёт БаСя в руки. Она тяжёлая, даже слишком, как для него, он никогда не смог бы сражаться с ней, особенно так, как его брат.
Он подушечкой пальца проводит по острию, смотрит заворожённо и даже дышать старается потише. Минцзюэ тоже смотрит неотрывно, и взгляд его - тёмный, желающий и пронзительный. От этого взгляда внизу живота у Хуайсана разливается сладкая истома.
Он медленно, практически показательно целует широкий клинок, едва сдерживая дрожь. Сейчас он слышит отголоски шёпота Бася, может потому, что в их с Минцзюэ венах одна кровь, может потому что Бася позволяет ему слышать.
Ему страшно, но он не отступает.
- Я люблю тебя, брат, - вздыхает он, - мой сильный бесстрашный старший брат. Мой дагэ, - Хуайсан прикусывает губу, а после, ведёт языком дорожку прямо по холодной стали.
С губ Минцзюэ срывается шумный вздох.
Вкус металла наполняет рот, и Хуайсану чудится, что это вкус крови, но прекращать он не собирается.
Он выцеловывает крестовину, одну рукой придерживая Бася, а другой принимается ласкать себя.
- Дагэ, а ты сможешь убивать ей, как раньше, после этого? - дразняще произносит он и довольно стонет, толкаясь в свою руку. Это и в половину не так хорошо, как с мозолистыми горячими ладонями брата, но ради такого взгляда Минцзюэ можно и потерпеть.
Тот рычит в ответ и жадно целует его. Хуайсан стонет в поцелуй, покорно прижимаясь ближе, и вздрагивает от прикосновения холодного лезвия к своему бедру.
Рука Минцзюэ в его волосах грубо сжимает пряди, Бася вдруг становится громче, так что Хуайсан замирает, глядя на брата.
- Что? Что она говорит? - сбивчиво спрашивает младший Не. Минцзюэ молчит, будто не слышит вопроса, а затем сжимает его ладонь поверх черенка и прижимает головку рукояти к его губам.
- Раз начал, то иди до конца, - уверенно произносит старший Не. Его тон - нетерпящий возражений, тот самый, который он использует гоняя Хуайсана на тренировках.
Ох.
Хуайсан улыбается и медленно выбирает её в рот, шумно вздыхает, не смея отвести взгляд от старшего брата. Минцзюэ поджимает губы, стягивая с себя одежду, он очевидно возбуждён, и видят Небеса, Хуайсан так сильно любит принимать его, что уже при одном только виде его члена его прошивает сладкая дрожь.
Природа щедро одарила его брата. Хуайсан давно смирился с мыслью, что никогда не сможет взять его в рот полностью, но уголки губ начинают саднить уже от одной мысли.
С нарочито громким пошлым хлюпом, он выпускает головку рукояти изо рта, облизывается, как кошка.
- Дагэ, - жалобно стонет он, прижимая к груди Бася и разводит ноги. - Дагэ, я так хочу тебя. Только тебя.
Минцзюэ качает головой, тянется за маслом, но вместо того, чтобы смазать себя, он растирает его по рукояти Бася. Хуайсан шумно сглатывает, наблюдая за его уверенными движениями.
- Я ведь сказал, иди до конца, - повелительно отвечает старший Не. Его член, большой, с крупной красной головкой, подрагивает, и Хуайсан хнычет, желая ощутить его, наконец, в себе.
- Дагэ...
- Разве не ты сказал, что она часть меня? - усмехается Минцзюэ, пристраиваясь к его ягодицам.
Хуайсан краснеет, но лишь откидывается на подушки с шумным вздохом и старается расслабиться.
Минцзюэ целует его живот, и медленно проталкивает в него самый кончик рукояти. Не спеша, явно наслаждаясь тем, как дрожит младший. Он медленно поворачивает черенок и Хуайсан издаёт всхлип.
- Такой красивый, - шепчет Минцзюэ, кусая его бедро. - Развратный мальчишка.
Хуайсан стонет, кусает губы и слабо всхлипывает. Рукоять медленно, но верно погружается глубже в него, и каждый изгиб, каждая деталь так ярко чувствуется им, что он сжимает волосы брата, шумно дыша.
Чувство заполненности так приятно.
Большой палец Минцзюэ трёт чувствительную головку, заставляя его ёрзать.
- Вот теперь, - рычаще произносит старший Не, - ты принадлежишь и мне, и Бася.
Хуайсан согласно кивает, сжимая свой сосок. Он выглядит таким довольным, что в пору бы возмутиться, да некому.
Рукоять медленно выскальзывает из него, и младший Не жалобно всхлипывает, чувствуя, как неохотно поддаётся плоть. Впрочем, пожаловаться он не успевает; рукоять возвращается назад, уже быстрее и давит на простату, выбивая из него полуудивлённый стон.
- Сожми её, - командует старший брат, и Хуайсан жмурится, прежде чем сжаться. Он ахает и дрожит, головка рукояти внутри так здорово, так замечательно проходится по простате и дрожит от его движений.
- Минцзюэ! - всхлипывает он. Брат усмехается, сжимает крестовину поудобнее и быстрым движением практически вытаскивает из него черенок. И тут же вгоняет его обратно.
- Инициатива наказуема, - практически спокойно произносит он, буквально принимаясь трахать его рукоятью сабли. Хуайсан громко довольно стонет, цепляясь за его плечи.
Наверное, ему немного стыдно, но так хорошо, особенно, когда Минцзюэ с силой шлёпает его по ягодице. Хуайсан вскрикивает, цепляясь за него, как утопающий за соломинку.
И в том, как они смотрят друг на друга настоящее безумие. Дышать становится тяжело, Хуайсан жадно втягивает в себя воздух, а вместе с ним - запах пота, масла и секса, горячая смесь, сметающая мысли.
- Дагэ! Ах... - в очередной раз восклицает Хуайсан, и он уже так близок к оргазму, что едва ли способен на что либо ещё, кроме как скулить жалобное: «дагэ, дагэ, дагэ...».
И в тот момент, когда от разрядки его отделяет пара движений, рукоять сабли выскальзывает из него, оставляя таким невозможно пустым, что хочется плакать.
Минцзюэ целует его в макушку, подминая под себя, не давая сделать и лишнего движения, осторожно откладывает Бася в сторону.
Его возбужденный член прижимается к бедру Хуайсана, но он не просто не торопится, он вообще практически не двигается.
- Дагэ, - капризно тянет Хуайсан. - Пожалуйста. Ну, пожалуйста-пожалуйста.
- Ну уж нет, - фыркает Минцзюэ, кусая его в шею. - Кончать ты будешь только от моего члена внутри и только когда я разрешу.
Хуайсан всхлипывает, но покорно ждёт, пока тело расслабится, отойдёт от предоргазменной неги.
- Хорошо, - вздыхает Минцзюэ, целует его в висок, и входит в него в несколько плавных толчков.
Хуайсан довольно стонет, обнимая его за шею. Ощущения до странного привычны, хотя принять дагэ полностью вот так сразу обычно не получается.
Младший Не действительно хрупок. Его и не видно-то почти под братом.
Они целуются. Хуайсан чувствует толику гордости - это он приучил брата к ласкам и поцелуям. Раньше для Минцзюэ существовал только трах, быстрая разрядка, выражение физического влечения.
А потом Хуайсан стал его.
Не то, чтобы он когда-нибудь не принадлежал Минцзюэ. С самого детства, когда стало ясно, что он не умрёт как другие дети; такой же слабый и жалкий, но с шансом на выживание, нелюбимый законной госпожой Не, ненужный собственной чахнущей матери и отцу, он нуждался в малейшем проявлении любви.
Минцзюэ стал тем, кто услышав его плач, не прошёл мимо.
Он любил дагэ как единственного человека, которому было до него дело. Как человека, кто приходил к нему перед сном и рассказывал байки, услышанные от более опытных товарищей, вместо сказок. Как того, кто купил Хуайсану первый веер, и кто наказывал его за проступки.
Сказать, что он не чувствовал, как меняется эта связь, было бы ложью. Лет в двенадцать он впервые стал ласкать себя, представляя брата, зажимающего его где нибудь в укромном уголке. Минцзюэ был сильным. Настолько, что это пугало. Настолько, что Хуайсан и не заметил, как начал краснеть в его присутствии, практически ощущая осторожную, но крепкую хватку его ладоней на своих запястьях.
Минцзюэ был той пугающей силой, подчинение которой возбуждало до чёртиков.
Отношение дагэ тоже менялось: из привязанности оно превратилось в крепкую покровительственную любовь, а затем мутировало до страсти и влечения.
- Хуайсан, - прорычал Минцзюэ, сжимая его ягодицы, - ты продолжаешь думать о чём-то постороннем, когда я в тебе?
Он сделал резкий толчок, выбив из Хуайсана томное «А-ах!». Пальцы против воли сжали волосы брата.
Хуайсан затрепетал от восхитительной заполненности. Минцзюэ сжал его ягодицы, не давая отстраниться ни на секунду, заставляя покорно терпеть удовольствие. Младший Не захныкал и зажмурился.
- И кто же ещё в твоей голове в такой момент? - голос его прозвучал ехидно, почти ядовито.
- Никто, брат. - Всхлипнул Хуайсан, судорожно цепляясь за его плечи. - Никто!
- Никто? - рычаще протянул Минцзюэ и сделал ещё один толчок. - Ты уверен, Хуайсан? Бася очень заинтересована в твоём ответе.
Младший Не покраснел, на секунду представив, как его брат сносит голову какому-то заклинателю, что посмел коснуться его, и тут же застонал.
Картинка пришлась ему по вкусу.
- Никто, брат, - дрожащим голосом протянул он. Минцзюэ размашисто трахал его, пронзая тёмным взглядом, переполненным желанием. - Ах! Ты же знаешь, я только твой.
Старший Не удовлетворённо хмыкнул и поцеловал его в макушку. Он поднёс пальцы к губам Хуайсана, и тот с готовностью вобрал их в рот, приглушённо постанывая.
Минцзюэ шумно вздохнул, отстранился, вызвав у Хуайсана всплеск паники. Но его лишь перевернули на живот и поставили на четвереньки; пальцы и член моментально вернулись, заставляя его сморгнуть слёзы удовольствия.
Он оттопырил зад, и, получив за это звонкий шлепок по ягодицам, заёрзал. От движений пальцев во рту получались совсем уж непристойные хлюпающие звуки, но он был рад отдавать себя брату.
Минцзюэ жарко дышал ему в холку, едва покусывая покрасневшую кожу и трахал его рот пальцами, прижимаясь рельефным животом к его спине.
Небеса, как это было замечательно, как великолепно, как...
Минцзюэ впился в его холку, заставив вскрикнуть и замереть. Теперь это было почти по-звериному, старший Не всем телом удерживал его на месте, заставляя принимать последние фрикции, как животное в гоне, поймавшее самку.
- Брат! Ахм... Дагэ! - это было и больно, и восхитительно, и слишком много. Хуайсан всхлипнул, кончая, и обмяк, решительно не сопротивляясь движениям брата.
Через несколько толчков он шумно вздохнул и поёрзал, чувствуя горячую влагу внутри: ему всегда становилось приятно от осознания, что это он довёл знаменитого Чифэн-Цзюня до оргазма.
Он замер, пытаясь восстановить дыхание, и ещё несколько минут провёл на четвереньках, позволяя брату оставаться в себе.
Минцзюэ, наконец, отстранился и плюхнулся на кровать рядом с ним. Он тяжело дышал и затуманенное оргазменной негой сознание ещё не пришло в норму, но он практически машинально притянул Хуайсана к себе и прижал к своему боку.
Так они и лежали ещё минут пять, прежде чем Хуайсан полез к своему дагэ вновь: он очень любил моменты ленивых поцелуев перед очередным раундом.
***
В Цинхэ Не всё шло своим чередом, не считая очередного визита Гуанъяо. Он вообще как-то часто стал приезжать, заставляя нервничать Хуайсана и злиться Минцзюэ.
Хуайсан расписывал веер, насвистывая какую-то радостную мелодию себе под нос, когда дверь в его покои распахнулась и внутрь забежала испуганная плачущая служанка.
Сердце Хуайсана упало куда-то вниз, и он, бросив всё, побежал туда, куда сквозь слёзы указала ему девушка.
Услышав звон разбившегося фарфора и испуганный вскрик Цзинь Гуанъяо, он ринулся в комнату.
Он машинально отшатнулся от пышущего гневом старшего брата, сжимающего в руке Бася. Гуанъяо лежал на полу, с видом абсолютнейшего шока и ужаса.
Впрочем, Хуайсан его понимал. Он тоже почувствовал ужас. Это был не Минцзюэ, а словно кто-то вселившийся в его брата, озлобленный до красной пелены перед глазами.
Оцепенение Хуайсана длилось всего пару мгновений, а потом он разум определил первостепенную задачу: заставить Минцзюэ бросить саблю.
Он кинулся на брата с криком: «Дагэ!» и практически повис на нём. Минцзюэ не обратил на него внимания вовсе, но Хуайсан ощутил как он дрожит.
- Дагэ, ты меня слышишь? Минцзюэ, пожалуйста, - надрывно и со страхом забормотал младший Не. - Это я, Хуайсан, посмотри на меня, дагэ...
«Небеса, лишь бы этот придурок догадался лежать и не двигаться», - подумал он. Гуанъяо поймал его краткий взгляд, замер на мгновение, а потом вскочил на ноги.
- Сумасшедший! Глава Ордена Цинхэ Не сошёл с ума! - закричал он.
Казалось, мир пошатнулся.
С озлобленным рычанием брат бросился к Гуанъяо, и всё что мог сделать Не Хуайсан - встать между ними.
Ему стало больно даже от столкновения, но он прикусил губу и сжал ладонь Минцзюэ, держащую Бася.
Он не был даже приблизительно силён настолько, чтобы попытаться забрать контроль над Бася у брата, но отвлечь его... Отвлечь хотя бы на пару секунд он мог.
Разъярённый взгляд старшего Не упал на него. Взгляд явственно говорил: «Да как ты смеешь?!».
- Дагэ, пожалуйста, посмотри на меня, всё будет хорошо, - торопливо протараторил Хуайсан, - я тебе помогу, мы что-нибудь придумаем, только...
- Всё главы кланов узнают о сумасшествии знаменитого Чифэн-Цзюня! - рявкнул Гуанъяо, глядя прямо на его брата.
Хуайсан буквально услышал, как что-то в его голове щёлкнуло и действия Цзинь Гуанъяо стали ясными как день, заставляя его похолодеть. Ему стало плохо.
И снова Минцзюэ ринулся на названного брата, занося Бася для удара.
Хуайсан оттолкнул Гуанъяо, (ублюдок должен был остаться живым до экстренного совета, который они обязательно соберут), сабля со скрежетом махнула по стене.
- Минцзюэ! - крикнул Хуайсан.
В следующий момент он вдруг с изумлением обнаружил себя упавшим на стол: настолько сильно его отшвырнули.
Вскрик получился откровенно жалкий. Хуайсан был чувствителен к боли, а так сильно его ещё никто и никогда не бил, вдобавок, он приложился спиной об стол.
Он зажмурился, хватая ртом воздух и смаргивая слёзы, он должен был остановить Минцзюэ, сейчас не было времени на боль, но...
Но Минцзюэ уже остановился.
Бася со звоном упала на пол. Не Минцзюэ стоял, шокировано глядя на него, будто не мог поверить в произошедшее. Хуайсан лишь успел с небывалым облегчением заметить, что кровавая гневная пелена спала с его взгляда, а потом всхлипнул и затрясся, переживая наконец, моменты ужаса.
Адреналин ушёл и пришла боль.
Он смаргивал слёзы, но они всё равно застилали взор, и комната пошла пятнами.
За собственными всхлипами он едва услышал как Минцзюэ хрипло произнес: «в темницу его» и возмущённые крики Цзинь Гуанъяо.
- Господин, - позвал его кто-то. Чьи-то пальцы аккуратно обхватили его запястье. - Господин, пойдёмте. Я отведу вас к покоям.
Хуайсан едва ли мог не повиноваться.
***
По тому, как напряглись слуги, Хуайсан понял, что его дагэ появился в комнате, но глаз не открыл.
- Все вон, - холодно приказал Минцзюэ. Почтительно поклонившись, но боязливо переглядываясь, слуги покинули его покои. Хуайсан услышал, как брат запер дверь.
Воцарилось молчание.
- Хуайсан...
Старший Не осёкся, явно не зная, что сказать.
- Пожалуйста, взгляни на меня, - наконец попросил он. То, каким слабым и умоляющим был его голос, действительно заставило Хуайсана удивлённо распахнуть глаза.
Минцзюэ с ничего не выражающим видом нависал над ним, словно ничего и не случилось, но он почти физически ощущал в брате какой-то болезненный надлом.
И он был прав, потому что в следующее мгновение обнаружил своего старшего брата перед собой на коленях.
- Дагэ! - ахнул он. - Ты что делаешь?! Вставай, о, Небеса, вставай, слышишь, немедленно.
- Я ударил тебя, - безжизненно произнёс Минцзюэ.
- Ч-что? - непонимающе взглянул Хуайсан.
- Я ударил тебя, - мрачно повторил старший Не. - Я... Никогда ещё так сильно не терял контроль над собой. И я... Очень боюсь сделать тебе больно. Опять.
Выражение лица старшего Не было живой иллюстрацией к слову «самобичевание». У Хуайсана на душе потеплело. Он тяжело вздохнул и опустился на колени напротив брата.
Мазь, облегчающая боль, всё ещё не впиталась, но он всё равно прильнул к Минцзюэ и уткнулся носом в его волосы.
- Обними меня, - капризно произнёс Хуайсан. Минцзюэ тут же повиновался, осторожно обвив его талию руками.
Младший Не шумно вздохнул и погладил его по щеке.
- Ты не виноват.
- А кто же тогда виноват? - поморщился Минцзюэ. Хуайсан прикусил губу.
- Гуанъяо.
Минцзюэ уставился на него хмурым взглядом, но ничего не ответил.
- Подумай сам, - тяжело вздохнув, продолжил Хуайсан, - каждый раз, когда он приезжает в Цинхэ Не у тебя случаются сильные вспышки гнева. Каждый раз. Всё меняется: сопровождение, обстоятельства, причины встречи, и лишь одно остаётся неизменным - Он играет тебе «Омовение».
Минцзюэ мрачнеет, глядя на него и аккуратно берёт на руки. Бережно, очень аккуратно укладывает его на кровать и ложится рядом.
- Лань Сичэнь не мог...
- Я и не сказал, что он виновен. Скорее всего, Гуанъяо использовал его, - мягко прерывает Хуайсан. - Я уверен, что если мы попросим Лань Сичэня сыграть «Омовение», то его мелодия будет отличаться от той, что всё это время играл тебе он. Я думаю, он специально приводил тебя в ярость, чтобы...
Минцзюэ горько усмехнулся.
- Чтобы я поскорее умер от искажения Ци.
Хуайсан кивнул и прижался к нему, зажмурившись. Мысль о том, что он мог в любой момент найти бездыханное тело брата, заставила его похолодеть.
- Я разберусь с этим ублюдком, - уверенно произнёс старший брат, поцеловав его в висок. - Со всем разберусь, - вздохнул он.
Хуайсан улыбнулся и мягко поцеловал его.
Он собирался защищать свою семью, своего старшего брата и Цинхэ Не.
И горе тому, кто недооценит Не Хуайсана.