Однажды ночью ✔
Минцзюэ быстро повзрослел. Даже слишком - иногда Хуайсан смотрел на него издалека, на то, как он оттачивает свое мастерство и пытается казаться еще взрослее, еще выше, и с одной стороны хотел, чтобы у брата все получилось.
О другой стороне говорить не хотелось.
Было обидно, когда брат перестал пускать его в свою комнату - потому что Хуайсан боялся ночных монстров. Было еще обиднее, когда они начали учиться раздельно - брат с мечом в руке, Хуайсан - с книгами мудрецов. Жаловаться хотелось, и он жаловался, поначалу тихо, ворча себе под нос и делая ужасную кляксу на переписанных сутрах.
А потом громко.
Подошел однажды, нахмурился - так, что какой-то адепт не сдержал смеха, - и сказал:
- Только попробуй сегодня вечером закрыть дверь.
Минцзюэ посмотрел на него скептически, хмыкнул, но ничего не сказал.
И дверь не закрыл.
Хуайсан аж растерялся, когда сделал шаг в его комнату, огляделся - скривился, увидев Бася, которая забрала внимание любимого братика, - а потом сел за стол к Минцзюэ, все еще работающему при свече, и стал ждать.
Долго.
Достаточно долго, чтобы заметить, что, хоть Минцзюэ был заклинателем - у него появились морщины уже в таком молодом возрасте. И он начал расслабляться спустя какое-то время, пока Хуайсан сидел рядом. И еще - он очень возмужал, плечи стали шире и кожу солнце окрасило легким загаром во время тренировок, а руки стали очень крепкими и наверняка жесткими.
Хуайсан вспомнил, как они держались за руки, прячась под одеялами от грозы, и улыбнулся. Тихо, чтобы не потревожить брата, только огонек свечи едва задрожал. Сердце начало стучать быстро-быстро, а в горле появился ком - хотелось снова, как когда-то.
- Я закончил.
Хуайсан растерялся - быстро вытер вмиг покрасневшие глаза, улыбнулся и выпрямил спину. Выглядело нелепо, выступившие слезы спрятать не получилось, а Минцзюэ вздохнул только и прикрыл глаза и помассировал переносицу. Возможно, он уставал гораздо сильнее, чем Хуайсан мог себе представить, и сразу стало так горько и совестно...
- Ты пришел, чтобы помолчать?
Хуайсан дернулся. Поджал губы, а потом увидел скромный черный гребень для волос:
- Давай я причешу тебя?
Минцзюэ тоже посмотрел на гребень, а потом кивнул. Едва заметно - но того было более чем достаточно. Хуайсан быстро метнулся за гребнем и сел сзади брата, а тот оказался слишком высоким, пришлось стоять на коленях.
Сердце стучало беспокойно, Хуайсан пальцами подхватил несколько прядей, а они оказались жесткими, совсем не такими, как у него самого, но все равно... хотелось в них руками зарыться, уткнуться носом, как когда-то, когда они еще обнимались и были наивными детьми. И дни были короткими и солнечными, и смеяться хотелось все время.
Хуайсан старался корону снять аккуратно, чтобы не дернуть за какую-то прядь, а сам старался почти не дышать, пока брат не передумал. Руки почему-то мелко дрожали, когда он расплетал эту прическу без особых изысков, а потом пару раз еще провел пальцами, чтобы черный водопад волос упал на плечи, и немного помассировал макушку, зная, как иногда там болит от туго заплетенного хвоста.
Минцзюэ резко повернулся - посмотрел на него своими черными глазами, аж по спине побежали мурашки:
- Покажи свои руки.
Хуайсан их послушно протянул.
Тогда Минцзюэ аккуратно коснулся кончиков пальцев и нахмурился.
- Какие тонкие. У воина таких быть не должно.
Его руки были жесткими, мозолистыми и грубыми - даже через это прикосновение было понятно. А у Хуайсана... да, пальцы тонкие и руки очень слабые, бледные. В детстве брат его за эти руки держал и обещал, что защитит, а сейчас смотрит пристально и хмурится. Может, он и забыл давно, что говорил будучи ребенком.
Хуайсан просто неловко улыбнулся, вскинул плечами, а потом снова начал расчесывать, еще аккуратнее, прядь за прядью, словно пытаясь догнать все упущенное время, все несказанные слова и сжечь все ссоры в пламени быстро тающей свечи. Было волнительно.
Заканчивать никак не хотелось.
В конце Минцзюэ сказал, чтобы Хуайсан пришел и следующей ночью, он позволит причесать себя снова. И Хуайсан был счастлив.