Дикая Душа: Пробуждение

Она уже давно успела принять факт того, что некоторые её не то, что принимать, даже взглянуть не захотят. Вероятно, из-за предвзятости, некоторые орденовцы только и ждали момента, когда появится причина возненавидеть новобранку, чтобы показать ей её истинное место в обществе, чтобы навязать ощущение, будто она лишняя, чтобы выкурить туда, откуда она впервые пришла.

Разговор не завязался и командор, тягостно выдохнув, покинула медпункт, дав наставление отдохнуть. К тому времени вернулась медитрия, а за ней хвостиком пришёл перепуганный Плевил, который тащил за собой Абектибуса.

Аксинья напряглась, завидев того в дверях. Перед глазами встала картина того, как он в пылу начал её душить. Стало до того боязно и некомфортно, что она попыталась сосредоточиться на отражении металлической крышки на тумбе рядом. Она видела свой расплывчатое отражение с подбитым глазом, распухшим лицом, разбитой скулой и губой, что рябили рдяными прожилками.

Медитрия зашила бок новобранки, и рану на лице, а после отпустила пациентку с хмурым видом. При том снова забормотала себе под нос на кувельском. Судакова опустила голову, стараясь не смотреть на Андрея и вышла в коридор, когда Плевил подлетел к ней и заключил в объятья. Он так крепко её стиснул и вжался лицом в плечо, что казалось, будто это он в любой момент рассыплется, а не она. От его напора, Судакова тихо зашипела из-за болезненных пульсаций и юноше пришлось отстраниться.

— Если понадобится, зови меня с собой, даже до двери, я буду ждать, пока ты не отправишься домой, чтобы никто больше не посмел тебя и пальцем тронуть! Если обещание тяжело сдержать в одиночку, то обратись за помощью, слышишь?

В уголках глаз Аксиньи нежданно скопились непрошенные слёзы, которые до того с трудом держались внутри, точно под глазами образовалось солёное озеро, решившее начать изливаться. Дабы не выглядеть ещё более жалкой, она притянула Плевила обратно и уткнулась в его макушку, чтобы загородиться от наблюдавшего за ними Андрея, которому по виду стало неловко. Судакова смогла выдавить лишь тихое: «Прости», прежде чем они поплелись к выходу.

Плевил внимательно следил за каждым углом, подобно ястребу, готовому вцепиться в любого, кто посмеет проявить враждебность. Андрей же шагал позади, сохраняя расстояние. Орденовцы довели её до выхода и до последней секунды стояли рядом, пока Судакова не растворилась под сумеречным небом. Добравшись до дома, она прошмыгнула в комнату, сдерживая болезненные стоны. Меньше всего ей хотелось напороться на маму и придумывать оправдание внешнему виду.

Аксинья улеглась в кровать с тэбъюлом в руках и сжалась калачиком. Почему-то с ним она ощущала себя спокойнее. В голове по-прежнему не укладывалось, что её так легко хотели лишить жизни. Да и она вообще не понимала, как можно принимать за кого-то подобное решение. Раны саднило от малейших движений, а слабость разливалась по мышцам точно парное молоко, лишая возможности двигаться. В одном внешнемирка уверилась — в ближайшие несколько дней она не станет вылезать из кровати, кто бы и что не сказал.

Её размышления прервала резко распахнувшаяся дверь. В проходе появился силуэт матери, которая судорожно заперла дверь и подскочила к дочери. Аксинья от неожиданности резко дёрнулась и мгновенно пожалела об опрометчивом решении.

— Мама? — вопросила Аксинья, наблюдая за тем, как мать пыталась загородить дверь.

Бросив нелепые попытки, мать залезла в карман халата, достала оттуда мешочек и взяла небольшую горсть в руки. После она принялась посыпать у порога во мраке лепестки, пока дочь продолжала недоумевать.

Закончив странный обряд, Варвара подскочила к окну и осторожно его открыла. Лишь тогда она бросила взгляд на дочь и широко распахнула глаза.

— У нашего дома тебрарум, держись рядом со мной! — Варвара снова посмотрела на Аксинью и ужаснулась. Судакова же поняла, что мать рассмотрела безобразные синяки. — Что с тобой случилось!

— Что? Тогда не о моих синяках переживать надо!

Аксинья инстинктивно потянулась к ноге, но не нащупала нож. Мысленно выругалась, когда вспомнила, что его выбили из её рук ещё во время нападения. Кроме кристалла и тэбъюла у неё больше ничего не оказалось, а потому она наспех сделала четыре коротких тычка и один длинный по кнопке устройства.

Аксинья стала обдумывать вариант, чтобы переместиться в Зазавесье, но не знала сработает ли это на матери. А рисковать и перемещаться в одиночку она не хотела, дабы не оставлять родительницу на растерзание тёмного монстра. Времени на раздумья не осталось, после того как с первого этажа донёсся протяжный скрип половицы и тихое урчание. Аксинья в панике стала соображать, что делать, пока адреналин разгонял сердце, как вдруг она расслышала, бьющиеся о линолеум когти тебрарума. Ослабленное тело отказывалось подчиняться, а ноги и вовсе не желали выполнять прямую функцию.

С трудом верилось в подобные совпадения. Не успела Ксеня отойти от одной попытки убийства, как в дом ввалилась новая. Внешнемирка даже толком выдохнуть не успела, а тут снова-здорово. Её не покидала мысль, что всё не спроста.

— Скорее нужно выбираться! — Варвара указала на окно.

— Большое тебе спасибо за слух и за то, что забираешь силы, которых и так нет, — одними губами прошептала Аксинья.

«Уж лучше такая помощь, чем никакая. Да и твоё тело не способно выдержать больше, иначе повторится история с отказом органов. Так что закрой рот и сосредоточься на выживании», — фыркнула Кэтсия.

Тебрарум приближался. Судакова отчётливо слышала, как он начал взбираться по лестнице. Мама злобно скривилась. Такой дочь видела её впервые.

— Давай, у нас нет времени! — нетерпеливо махнула рукой Варвара. — Вылезай в окно и продвигайся к нижней крыше, я пойду прямо за тобой!

Когда Аксинья начала перелезать, руки грозились обмякнуть, а пальцы еле удерживались за подоконник. По двери комнаты заскользили лапы тени, после чего тварь буйно ударила по поверхности. Прежде чем скрыться за стеной, Аксинье почудилось, что лепестки, раскиданные матерью, начали подсвечиваться.

Хватая ртом воздух из-за ноющей боли, внешнемирка стала перебираться как можно скорее к крыше. Она беспокоилась не только за то, что в один момент пальцы потеряют способность цепляться за трубу, а за маму, которая только-только начала вылезать. Руки немощно тряслись. В комнате раздался грохот и вспышка света. Существо праздно рыкнуло и оказалось у окна. Тёмная лапа вынырнула из него как раз в тот момент, когда Варвара уцепилась за трубу и на носочках стала пробираться по стене.

Следом вынырнул длинный хвост, подобный хлысту. Он резко обвился вокруг ноги матери, из-за чего она начала терять равновесие. К ним в гости наведался Пассенес, тварь, питающаяся эмоциями. Такая же тварь не так давно едва не разорвала Ксеню на поле, но тогда рядом оказался Саша.

Старшая Судакова зашипела, в попытке скинуть с себя хвост, вновь выхватила мешочек и швырнула кучку лепестков. Те мгновенно начали разъедать хвост монстра светом, Аксинья не поверила увиденному. Однако тварь дёрнула им и Варвара сорвалась вниз.

Глухой удар тела матери о газон выбил из Судаковой дух. Дрожь в руках переросла в бешенные пульсации. Мама не двигалась. Её светлые волосы разлетелись по земле, пока сама она неподвижно лежала на спине.

— Мама! — выкрикнула Судакова, и сама того не осознав, оттолкнулась от стены и бросилась вниз.

Острая боль от приземления пронзила правую ногу и руки. Лодыжка оказалась вывихнута, а руки разрывали пронзающие вспышки. Ещё бы немного, и Судакова подумала, что переломалась так, что не помогла бы ни одна Кэтсия.

«Хоть бы поберегла тело! Если так продолжится никакой силы не хватит, чтобы его залечить» — возмутилась Кэтсия, а Аксинья проигнорировала её, поскольку привычка повторять её же мысли временами ничем делу не помогала.

Судакова поползла к матери, впервые в жизни радуясь тому, что второй этаж дома находился ниже, чем должен из-за низких потолков на первом этаже. Головой в него, конечно, никто не врезался, однако возникало ощущение, что он стремится сдавить домочадцев.

По щекам, точно по стеклам, заструились дорожки слёз, пока Аксинья, затаив дыхание, ползла к телу матери. Ей казалось, что она не двигалась, не дышала. Невыносимая мысль стала резать горло и лёгкие, что от удара головой Варвара могла скончаться. От одной только мысли чудилось, что и она сама моментально обратится в прах, истлевшие угли, чьи искры устремятся до небес. Точно вдохнув дыма, Судакова ощутила, как воздух выгорел из лёгких. Добравшись до неподвижной матери, она с секунду помедлила, но, когда увидела, что её глаза подрагивали, судорожно выдохнула.

— Мама? Ты как!

— Вставай и беги! Ну же! — срывающийся шёпот Варвары, заставил дочь замолчать.

Однако время истекло быстрее, чем они могли предположить. Тебрарум высунул морду из-за угла. Смольные, точно обсидиан, глаза сверкнули в свете фонаря неподалёку. Сгорбленная фигура стала неспешно выступать, открывая вид на уродливые изгибы и отвратные дыры с подвижными зубами, с которых подобно слюне, стекала густая жижа, обращавшаяся в дымку. Он приближался нарочито медленно и играл когтями по почве.

Варвара стиснула зубы, резко подскочила, из-за чего рот скривила от спазма боли и закрыла собой дочь. Её свирепый взгляд уподобился взгляду тёмной твари. Они неотрывно наблюдали друг за другом, словно вели смертельно-опасную битву глазами. От старшей Судаковой исходила такая аура, точно она готовилась голыми руками разорвать тень, а Аксинья вспомнила кровавое месиво в виде женщины, накрывшей своё дитя и в который раз стиснула челюсти от тревоги. Ведь она помнила, что в итоге, той женщине не удалось спасти ни себя, ни ребёнка. Они обратились в кровавое месиво, напитавшее почву.

Ужас и ярость смешались в единый вихрь, когда Аксинья посмела представить ту же картину на том месте, где сидела она с матерью. Мертвенный холод обуял мышцы, растекаясь густой вязью по венам, точно чёрный мёд. Младшая Судакова пошатнулась, но смогла подняться на ноги, старательно игнорируя пульсации в лодыжке. Новобранка ощутила внутри себя леденящие ветра, буйную серость, готовую поглотить мир, мертвецкий запах загустевающей крови. Она и заметить не успела, когда губы растянулись в оскале, а гогот тьмы в голове обласкал слух.

Варвара бросила взгляд на дочь, ужаснулась и взмолилась:

— Возьми себя в руки! Ты не можешь поддаться ей, слышишь? Не дай себя сожрать, Аксинья!

Однако Ксеня уже не слышала, что мать отчаянно ей кричала. Вместо этого она стала надвигаться на тень, пока тёмные жилки тянулись от кончиков пальцев к плечам. Чем больше территорий они захватывали, тем тяжелее становилось тело и меньше способность контролировать его.

Младшая Судакова, ощутила, как теряла себя, как гас водоворот мыслей и как корка льда образовывалась внутри, под которую её замуровывала девушка-тьма. Аксинья не успела ступить и пары шагов, как противник грозно зарычал и отшвырнул её к стене. На удивление, новобранка не ощутила ничего. Холод, казалось, замораживал боль и лишал её власти. Вскинув голову, Аксинья заметила, как тебрарум разглядывал её с непониманием, а после вскинул лапу, приготавливаясь нанести ещё удар.

Фигура в плаще взмыла над головой монстра. Светлая шевелюра казалась и вовсе пылающей светом во мраке. В глазах Судаковой поплыло, и она стала различать только силуэты, рьяно передвигающиеся в энергичном танце со смертоносным существом. Ещё через мгновение тень исчезла. Аксинья всего на миг заметила нечто походящее на вспышку света, который скользнул от места, где повергли тень. Новобранка моргнула, но шарик света уже испарился.

Рядом с Аксиньей очутилась мать. Кожу под носом обожгла капля крови. Новобранку затрясло от холода, пока в голову врывались приглушённые и неразборчивые обрывки фраз. Пред ней возникла алая дева, но на сей раз так, точно они сидели лицом к лицу. Та шевелила губами и буравила ослабшую Аксинью взглядом, точно ожидала чего-то. Судакова моргнула и вместо девушки в красном, увидела перед собой маму.

— Посмотри на меня, давай. Не закрывай глаза!

— Я... в порядке, — выдавила дочь охрипшим голосом.

Варвара покосилась на Кэлдоса и Сашу, которые присели перед новобранкой на корточки и тревожно её осматривали. Мать настороженно скривилась, разглядев герб на значке, скреплявшим концы плаща и форму орденовцев. Мускул на носу дрогнул и Варвара, выставив руку, обратилась к ним:

— Какого Тёмного орденовцы забыли во внешнем мире? — стальной голос матери показался незнакомым, совершенно чужим.

Кастоды переглянулись и настороженно закивали друг другу в безмолвном общении. Обстановка накалялась, пока из рукава кофты Аксиньи не выскользнул тэбъюл, докатившийся до ног Варвары. Старшая Судакова с ужасом воззрилась на устройство и брезгливо отпихнула его, точно рядом оказалась зараза.

— Значит, они добрались до тебя, — скорбно выдавила она и провела рукой по волосам с полным отчаянием.

Ей потребовалось не больше десяти секунд, прежде чем она схватила Аксинью за плечи и наставительно посмотрела в глаза. На её лице разгуливала паника.

— Посмотри на меня... у нас мало времени... эти люди, я просила остерегаться именно их! Когда ты успела связаться с ними и почему я оказалась так слепа, вопросы, на которые у нас не осталось времени. Не будь я труслива, может, и уберегла бы тебя, а теперь для нас настало время разлуки, — горько прошептала она.

— Так твоя мать беглянка, — неожиданно заключил Саша со строгим видом.

Аксинья не понимала о чём шла речь, но заметила, как орденовцы потянулись к оружию. Беглецы? Время разлуки? Мать же грустно улыбнулась и провела ладонью по щеке дочери.

— Это объясняет отсутствие её в списках и высокий процент способности, — настороженно продолжил Саша, хищно поднявшись с земли. — Вы и ваша дочь вовсе не вивпамунды, а? Вы кувелы, бежавшие во внешний мир.

Аксинья обескураженно воззрилась на мать. Как это они кувелы? Как это её мать бежала во внешний мир? Разве она не говорила, что отец занимался изучением тебрарумов и пропал? Неужели и в тот раз все слова оказались ложью? Вся жизнь оказалась ложью и тот густой туман, в котором Аксинья столько блуждала стал и вовсе непроглядным.