Дикая Душа: Пробуждение

От страха почудилось, что гравитация надавила с такой силой, что Аксинью вот-вот припечатает лицом к полу, а дальше от давления она начнёт проламывать этажи, пока не окажется под зданием.

Аиша и Вега раздражённо зашипели, едва завидели орденовца позади, а когда и сама Аксинья обернулась, то подумала, что не так уж она и против пробить пол и оказаться под землёй. Во всяком случае это казалось куда более приятным вариантом, чем бешенный взгляд в сочетании со спокойным выражением лица Андрея.

Хозяин комнаты поочерёдно осмотрел темнорысей, а после и саму Судакову, которая сжалась и стискивала зверьков. У неё в голове рисовалась картина, будто Абектибус держал её, точно провинившегося кота. Мысленно подготовившись к взрыву, она отвернулась и зажмурилась.

— Ты, что совсем рехнулась?

— Ну, им же нужно где-то жить!

— Конечно нужно, но не в ордене! Ты сказала, что не потащишь их сюда и вот, пожалуйста! Слушай, а тебя головой ни обо что не ударяли в детстве?

Вздёрнув плечи, Аксинья сделала изумлённое лицо, разинув рот и заговорила:

— Тебя, похоже, сильнее моего приложили. И вообще, хватит меня постоянно тягать, как котёнка!

— А, так я могу это исправить, хочешь с кляпом во рту на плече болтаться?

— Да вы фантазёр и негодяй, господин Ермилов! — возмутилась Судакова.

— Я могу и прекратить.

— А я и не говорила, что не хочу поучаствовать.

Спустя несколько мгновений молчания, орденовцы затряслись от беззвучного смеха и отошли на шаг друг от друга. Аксинье не верилось, что она могла выпалить такую глупость. От этого она мгновенно ощутила себя хищной плутовкой. Не успела новобранка толком вообразить себя в этом образе, как по спине побежали мурашки. Новобранка почувствовала, что её лицо готово взорваться от смущения, точно воздушный шарик, но искренне надеялась, что это можно принять за то, что кожа раскраснелась из-за смеха.

— Осторожнее, ледышка, ты ведь так и растаять можешь, — подшутила Судакова вдогонку, но Андрей отчего-то не поддержал веселья.

Вместо этого он выдохнул, хмыкнул и стал более серьёзным. Чёрная толстовка прекрасно дополняла его мрачное настроение, что витало рядом со дня первой встречи. Светлые же джинсы, как Аксинье показалось в тот момент, подчёркивали излишнюю холодность орденовца, которую тот всё время водил под руку.

— Я всё же надеялся, что ты не притащишь их сюда. Уже стоит беспокоиться о том, что орден превратится в питомник?

— Да ну тебя! Скажешь ещё. Я же только на время, пока не придумаю, что с ними делать. А! Ты не знаешь, чем их нужно кормить? А то они только воду и пьют.

Андрей задумчиво склонил голову и изогнул бровь.

— Ага, погоди, вот прямо сейчас у них и спрошу, я ж по-твоему зоолог, который ещё и на их языке говорить умеет. Подумать только. — Его губы расплылись в полуулыбке. — При первой встрече ты и двух слов связать не могла, так ещё и выглядела так, словно отрубишься в любой момент, а теперь набралась смелости язвить, малявка! — притворно недовольным тоном, он отвесил Аксинье щелбан по кончику носа.

Судакова обомлела, когда в груди точно извергся вулкан. Она отогнала смущение прочь и пылко ответила:

— Тогда тебя можно записывать в загадочного извращенца? И вообще, чего это возрастом мне тыкаешь, можно подумать, ты сильно старше меня.

— Ну, мне вообще-то двадцать один, я старше на три года. Но сейчас не об этом. Раз уж ты решила разводить у нас зверьё, а я стал невольным соучастником происходящего, то предлагаю тебе прогуляться с ними через пару часов, как только разберусь с делами, — в тон Андрея скользнули хитрость и некое превосходство, а затем он прикрыл один глаз, посматривая на собеседницу и отвернул голову. — Плюс ко всему, я знаю способ пронести их незаметно.

— Тогда по рукам!

Орденовец помог Аксинье благополучно добраться до комнаты, а сам направился вниз. Волнение обуяло Судакову до того сильно, что она стояла у двери и глупо улыбалась, однако одёрнула себя, легонько шлёпнув по щеке. Новобранка испытывала благодарность к Абектибусу, а с другой стороны, боялась, что своим поведением может его оттолкнуть. Конечно, она не собиралась носиться за ним или держать рядом, но на сердце становилось спокойно от его присутствия.

Заслышав топот за поворотом, Судакова успела закинуть тенликсов обратно в комнату, но сама зайти не успела, а потому сделала, вид, что только собиралась это сделать. Не прошло и пяти секунд, как в коридоре появилось обозлённая, как фурия, Оля и несущийся позади задорный Кэлдос.

— Да, Эксперо́бус, ты идиот! Не смей вообще больше ко мне подходить!

— Подожди же ты! — голос орденовца то и дело прерывался звонким смехом. — Ну, подумаешь безобидная шутка. Это же простой... О! Прикол!

— Знаешь, что было бы приколом? Если бы из твоей задницы уже наконец вытащили чертово шило, которое не перестает крутиться! Ты и мёртвого своим шутками убьёшь дважды!

Оля разъярённо неслась вперёд, гневно пыхтела и пыталась оторваться от бегущего за ней Кэлдоса. Тот старательно догонял её, то и дело пытаясь остановить, но Васильева в последний момент делала рывок и не позволяла товарищу коснуться себя.

— Так я же просто хотел тебя развеселить, что ты пыхтишь? Ещё немного и под тобой пол плавиться начнёт! — Кэлдос разрывался между раскаянием и упоением от проделанного озорства.

Аксинья почувствовала холод, который исходил от подруги. Сталкиваться с ней казалось пугающей затеей. Сложилось впечатление, что она вот-вот угодит под горячую руку вместо того, кто должен получить от неё.

— Ребята, вы чего? — спросила Аксинья и невольно икнула, когда Оля обратила к ней испепеляющий взгляд.

— Этот чёртов шутник откуда-то взял маленькие взрывающиеся от удара петарды, расклеил их по косяку моей двери и чуть не довел меня до инфаркта! — Оля рвала и метала, такой её внешнемирка видела впервые и даже отступила на шаг, чтобы в крайнем случае быть готовой увернуться от случайного удара. — Представляешь!

Васильева резко развернулась и из-за этого столкнулась с подбегающим Кэлдосом, оказавшись на непростительно близком расстоянии. Эксперо́бус врезался носом в её макушку от неожиданности, но ни на секунду не преставал смеяться.

Аксинья готова была поклясться, что заметила, как он вдохнул аромат её волос. Из его руки что-то выскользнуло, совсем небольшое и исчезло из поля её зрения. Оля с отвращением оттолкнула навалившуюся тушу Кэлдоса и топнула ногой. В тот же миг в коридоре раздался громкий хлопок, заставивший обеих орденовок подпрыгнуть и вскрикнуть.

— Да, твою же мать, Эксперобус! Я сделаю из тебя фарш и скормлю тебрарумам! — выкрикнула Оля, достала словно из неоткуда взявшийся кальфер и пригрозила им озорнику.

— Попал! — Кэлдос по-ребячески прыснул со смеху. — Матушку не трогай! — оглушительно хохоча, он бросился бежать.

Оля взволнованно посмотрела ему в след и уверенно схватила Аксинью под руку. Новобранка и среагировать не успела, как Оля затащила подругу в комнату и повернула ключ. Лишь после этого, она тюкнулась лбом в дверь и напряжённо выгнала воздух через зубы. У Судаковой же зазвучала сирена, настолько оглушительная, что почудилось, будто тело разваливалось на кусочки, а его ошмётки стекали через крохотную щель под дверью на свободу.

Придумать что-то внятное она бы не успела, но продолжала беззвучно истерить и бросаться по комнате. Тенликсы зафырчали из-за чего гостья удивлённо обернулась. Брови Оли навалились на глаза, а рот самопроизвольно распахнулся, когда она начала поочерёдно указывать на животных. Аксинья наказала темнорысям сидеть на месте, а сама подлетела к подруге, закрыла ей рот и зашипела, призывав к тишине. Она умоляюще смотрела на Васильеву, чтобы та не пискнула. Орденовка поражённо замотала головой и снова выдохнула, но уже шокировано, а после упёрла руки в бока.

— Ты хоть представляешь, что это за животные? — зашептала Оля, указав на тенликсов.

— Да, знаю-знаю. Я не собираюсь их тут всё время держать! — встревоженно ответила Судакова. — Ради всего святого, не сдавай меня, они никому не помешают, я тебе обещаю!

От перепуганного вида Аксиньи, Оля махнула рукой и внезапно помрачнела. Тёмную сторону Васильева показывала настолько редко, что приезд Деда Мороза на новый год казался частым событием. Судакова взволновалась, когда гостья прислонилась к стене и беспомощно-пустым взглядом посмотрела сначала на свои руки, а после и на хозяйку комнаты. Яркое светило над головой солнечной девочки затянуло грозовыми тучами и частыми вспышками молний.

Аксинье подумалось, что подруга хотела что-то сказать, но первой заговорить не решалась. Перед ней словно оказался совсем другой человек, с которым она даже не понимала, как общаться или вести себя. Вроде бы и Оля, а вроде и незнакомка, что вдруг ворвалась без приглашения, и от которой неизвестно чего ожидать.

— Не важно. Я вообще-то шла к тебе, когда меня этот кретин подловил. Не знаю в насколько сильном отчаянии я уже нахожусь, раз решила прийти к тебе. — Она осела на пол, протянула руки на колени и принялась ковырять ноготь.

Угрюмость и тоска стали переливаться, подобно траурной гирлянде, у которой отобрали её привычные оттенки. А быть может это и есть настоящие цвета Оли Васильевой? Пугающие, бесцветные и тревожные.

Аксинья не нашлась с ответом, а потому взяла в охапку тенликсов, посадила на кровать и положила перед ними любимые игрушки, которые тайком принесла из дома. Аиша и Вега отвлеклись, обхватили плюшевых и стали грызть, однако любопытных глаз с незнакомой орденовки не сводили.

— О чём ты хочешь поговорить? — осторожно поинтересовалась Аксинья и указала на кресла.

Одно она заняла сама и терпеливо ждала, пока гостья пройдёт ко второму. Васильева не торопилась принимать приглашение, она смотрела на Судакову так, точно пыталась определить, можно ли ей доверять или всё же лучше не раскрывать рта и уйти, пока такая возможность ещё существовала. Оля по меньшей мере несколько минут сверлила Аксинью взглядом, после чего неохотно приняла предложение, оттолкнулась от двери и уселась. Ещё какое-то время она потратила на нервозную возню, прежде чем сцепить дрожащие пальцы.

— Если бы этот гаденыш сидел тихо... Если бы он только послушался и не полез в орден... — у Васильевой дрогнул голос, она приложила скрепленные пальцы ко лбу, чтобы привести себя в чувства. Аксинья видела, как трудно приходилось гостье, и единственное, чем могла помочь, это подождать и не перебивать.

— Мой тупой брат! — она горько усмехнулась.

— Брат?

— Помолчи, пожалуйста. — Она собрала волю в кулак, а вся скопившаяся усталость разом напала на опечаленное лицо, отчего орденовка стала казаться старше, измождённее. — Я хочу, чтобы ты внимательно меня послушала. Это не просто байка или бредни, это причина, по которой я оказалась в этом месте.

Оля надавила на глаза, потёрла лицо и зачесала волосы назад. Когда она начала размышлять, закусила губу и несколько мгновений рефлексировала. В груди Судаковой зарокотало сердце, что заражало волнением каждый сантиметр кожи, как внутри, так и снаружи.

— На самом деле я совсем не вивпамунд, поскольку родилась и прожила всю жизнь за завесой в сайде «Тёплых ручьёв». Моё настоящее имя — Люкса́льта Контра́йн. До рождения брата, моя семья была самой обычной, да и способностями не славились. Мы обладатели люкальта́тема — света, иными словами. По крайней мере эта способность есть у меня, за родителями не замечала. Суть моей способности в том, что я могу проливать свет в душу и успокаивать тьму, но на это тратится жизненная сила. — Оля смотрела на пальцы, не желая отрывать от них сосредоточенного взгляда. — В отличие от других кувелов, мы практически не можем пользоваться силой, хотя нет, не так... от неё никакого проку почти и нет. Родители говорили мне, что это наше проклятье за содеянное, но я никогда не понимала, что это значит. А они и не объясняла. Позже я всё же узнала о чём она так убивалась, но мы ещё до этого дойдём.

В нашей семье произошло пополнение. Мне было четыре, когда появился младший брат — Э́льтен. Когда он только родился, мы все радовались. — На её губах расцвела тёплая улыбка, омрачившаяся горечью в следующее же мгновение. — Но радость была недолгой. Когда Э́льтену стукнуло одиннадцать, он впервые пробудил в себе способность импе́ра тене́бриса. То, что все были в ужасе, не сказать ничего. Наша семья усердно пыталась скрыть от сельчан его дар, потому что это считалось предзнаменованием великого зла в нашей сайде. Ходит поверье словно люди, обладающие импебрисом, однажды разольют русла рек и потопят землю и горы по велению Тёмного, по крайней мере в это верят жители сайда «Тёплых ручьёв». Однажды...

Оля прервалась, а на лице её отразился ужас. Светлая девочка сглотнула так громко, точно в горле её был ком размером с кулак.

— Однажды его сила вышла из-под контроля. Во время этого припадка брат убил соседскую девочку. Его глаза в тот миг были точно у тебрарума: полностью чёрные и кровожадные, даже радужки перестали отражать свет. Я тогда ужасно испугалась. Он уже нацелился на её отца, когда я схватила его и успокоила тьму в его душе, точно на автомате. — Пальцы орденовки задрожали, и она принялась их растирать. — Тогда я на практике поняла, как работает люкальтатем. Э́льтен пришёл в себя, но уже было поздно, ведь его увидели из-за поднятого шума. Люди, с которыми у нас всегда были хорошие отношения, обернулась против нас. Они решили, что избавиться от моего брата будет самым верным решением, сказали, что он монстр, посланник Тёмного и однажды погубит весь белый свет. А после того, как мы отказались отдавать его, то нас нарекли, как околдованных его тёмной силой и прислужников Итенедони́муса. Стало ясно, что дело идёт к беде и мы решили, что должны, как можно скорее бежать. Однако нас опередили. У ворот нашего дома собралась разъярённая толпа.

Оля ненавистно сжала кулаки и свирепо нахмурилась. Если бы Васильева могла, Аксинья уверена, вернулась в прошлое и перерезала глотку каждому из тех людей самолично. Судакова понимала и её, и тех людей, поскольку убеждённая в чём-то толпа, питаемая страхом, пойдёт на любое преступление, лишь бы почувствовать себя в безопасности. Не даром в прошлом жгли ведьм лишь потому, что страшились их силы, хоть и не были уверены в её существовании.

Людей пугает неизвестность.

— Люди, поглощённые ненавистью и страхом, руководствуются инстинктами, а не разумом. Я видела, как эти ублюдки избивали маму с папой, слышала, как обвиняли их в порождении монстра. Перед тем, как обратиться в бегство, я увидела, что родителей буквально разрывали на части, пока они не пропускали никого в дом. Их крики, вероятно, облетели весь сайд в тот день. Я никогда не забуду вид отрывающейся кожи от тела и вырванных конечностей с кровавыми брызгами.

Мама давала мне указания на случай, если что-то произойдёт, а нам с братом будет некуда податься. Поэтому я уже знала куда идти: в сайд «Тёмного леса» на поиски дедушки.

Оля шмыгнула носом, стёрла выступающие слёзы и глубоко задышала, когда голос поглотила дрожь и он стал тоньше, точно дрожащий осиновый лист на ветру. На сей раз ей понадобилось больше времени. Аксинья и сама сидела, точно натянутая струна от тревоги. Она ощутила пробежавший по рукам холодок, из-за которого окоченели пальцы.

— Мы скитались около трёх недель. Старались избегать скопления людей, Тёмный знает сколь раз убегали от тебрарумов. Брат тогда ещё не понимал, что мы потеряли родителей, да и я позаботилась, чтобы он не видел, как они умирали. На вопросы: «Куда мы идём?» и «Где мама с папой?», я отвечала, что они уехали, а нам придётся пожить у дедушки. За то время мы сильно изголодали и даже одичали, пока нас не нашли милиты седьмого ордена. Нам пообещали защиту и кров, когда узнали, какой силой обладает брат. У нас тогда брали кровь, только мама предупредила меня и об этом. Схитрить с кровью брата я не успела, и жалею до сих пор, а вот вместо своей дала им кровь матери. Вычислить обман они бы ни за что не сумели, потому что наша семья никогда не записывалась в списки обладающих способностями. Родители чего-то остерегались, но так и не успели рассказать, чего именно. Тогда я и представить не могла, какую ошибку совершила.

Ребра Судаковой, словно начали стягиваться от напряжения, пока она слушала рассказчицу.

— Я благодарила Светлую Деву за спасение и лишь спустя время поняла, что никаким спасением там и не пахло. — Люксальта вытерла раскрасневшиеся глаза. — Сначала нам предложили учиться в академии. Меня это не сильно интересовало, однако я понимала, что в будущем придётся обеспечивать себя и брата, а вот Эльтен загорелся самой идеей стать орденовцем. Мы пообещали подумать и тогда же орден сумел отыскать дедушку, к которому мы так рвались. Эльтен постоянно напоминал о том, что мы должны поговорить на эту тему, а я как могла отмахивалась.

Дед оказался суровым, но принял нас по-родственному и более того, души не чаял во внуках. Что случилось между ним и родителями он отказывался говорить, но нас это не больно-то волновало. Однако он рассказал, что у нас в роду никогда способностями и не пахло. Рассказал, как в младенчестве я тяжело заболела, что родители перепробовали всё, что могли, а когда отчаялись — поехали в отдалённые земли к истокам вод Светлой Девы. Там меня окунули и после этого во мне не только проснулась способность, но я ещё и выздоровела. Родители приняли спасение за дар и благословение Светлой Девы, пока не поняли цену этого чуда. Как ты уже поняла, брат родился с импебрисом. Равновесие. Нас как будто бы уравняли.

После того, как мы с братом адаптировались у дедушки, Эльтен снова поднял тему обучения. Мы втроём долго говорили и нашли в этом предложении множество плюсов. Решили, что будем учиться. Это стало второй ошибкой. Поступили в академию, когда стали немного постарше, но Эльтен оставался тем же мечтательным и наивным мальчишкой, из-за чего я постоянно переживала. По началу я не хотела, чтобы в нашем дуэте кто-то появлялся, брат взбунтовался и притащил такого вздорного смутьяна, что пришлось отступить. Вследствие мы в общем-то стали очень хорошими друзьями. Брат был тем ещё оболтусом, но умел собирать хороших людей вокруг себя и даже если те не могли уживаться, в его присутствии каким-то необъяснимым чудом ладили. То время, наверное, после всего того ада, было самым счастливым. У меня, сторонившейся людей и держащей рядом только брата, появились друзья. Много чего произошло в годы обучения, мы и в заварушки попадали... Это уже не относится к истории.

Орденовка стала заметно спокойнее, когда её окутала приятная ностальгия. Судакова дала ей время на тоску, за что Люксальта благодарно кивнула.

— Мы закончили обучение, как полагается. Эльтену написала командор, что ждёт его в ряды кастодов ещё до окончания учёбы и брат стал рваться сюда с ещё большей пылкостью. Так он и ушёл на службу, на следующий же день после выпуска. — Оля, наконец, обратила глаза на слушательницу. — Прошло около трёх месяцев, а от брата перестали приходить вести. Тогда я забила тревогу и пришла сюда. Какого же было моё удивление, когда мне сказали, что он пропал, кто-то и вовсе отмахивался тем, что впервые слышал о таком.

По воле случая, я тогда и встретила Кэлдоса. Он не увиливал от ответа, сказал, что уже давно не видел Эльтена и что о нём что-то может знать его наставник — капитан Ирастус. Я сразу вспомнила о чём писал Эльтен и просто сложила два и два. Так я стала думать, как пробиться в орден. Поскольку мою внешность уже все запомнили, мне пришлось ухитряться. На службу пришла уже не Люксальта Контра́йн, девушка с темно-русыми волосами и бирюзовыми глазами, а Оля Васильева, радостная кареглазая блондинка из внешнего мира. Для большей маскировки, я переняла характер Эльтена и друга из академии, чтобы меня нельзя было принять за хмурую Люксальту. Дедушка помог подделать документы благодаря его друзьям и поменять имя Люксальты на Олю, правда пришлось отдать все накопленные сбережения, но это не так страшно.

Перед приходом я снова перечитала письма Эльтена и выяснила про оружейницу, с которой он подружился в первый же день. Однако вытянуть у неё вообще хоть что-то не вышло. К Кэлдосу я больше не подходила, поскольку не было смысла задавать одни и те же вопросы. Так прошёл год, а я до сих пор тут, ничего так и не выяснила.

После её рассказа, обе орденовки притихли. Аксинья переваривала информацию, а Оля опустошенно смотрела в пол, потупив взгляд. Теперь Судакова полностью разобралась в картине предостережений подруги и странностях в поведении.

Ксеня всем сердцем восхитилась стойкостью Оли, ведь её путь был устлан далеко не цветочками и бабочками.

— Даже не вздумай меня жалеть!

— Да ни за что! — Аксинья мысленно прокрутила рассказ подруги и задалась новыми вопросами. — Постой, если с Олей и Люксальтой всё понятно, как они клюнули на твою историю, то есть, что ты им наплела?

Она усмехнулась, явно довольная собой и потёрла руки.

— Когда я ещё только готовилась подаваться в орден, то сразу отмела идею происхождения кувела. Чтобы вызвать меньше подозрений, я придумала, будто росла с матерью, а когда та скончалась, за мной пришёл отец из Зазавесья. Такие случаи не редки, поэтому я знала, что это точно сработает. Да и благодаря другу из академии, который очень увлекался культурой и самими вивпамундами, я знала всё необходимое. А что касается внешности, — она приложила палец к подбородку, а после хмыкнула. — Долгосрочная краска распространяется и на отрастающие корни, её срок действия до четырёх месяцев, а там я просто по новой наношу её на волосы. Ну и использую капли для изменения цвета глаз просто капаю каждый день. Капли изобретены учёными Зазавесья и временно меняют их цвет, поэтому приходится постоянно ими пользоваться.

Оля потянулась, ей явно полегчало после того, как появилась возможность высказаться.

— Я рассказала это тебе потому, что доверяю. Не проболтайся! — Оля вновь стала серьёзной и указала на Аксинью пальцем. — И чтобы ты поняла почему я говорила тебе не верить капитану Ирастусу.

— Как будто это нужно было уточнять! — буркнула Судакова. — Вообще-то я хочу помочь, чем смогу. Сансэль сказала что-то об Эльтене?

— Если бы она что-то сказала, я бы вряд ли осталась здесь. И если хочешь помочь, то постарайся ни во что не вляпаться. Если что-то узнаешь, не только об Эльтене, но и, скажем, о том, что могло случиться — расскажи. А вообще лучше бы тебе поскорее покинуть орден, чтобы не пойти по дорожке Эльтена, не дай Светлая Дева.