Шёпот Белладонны

Следующие несколько дней прошли как в тумане для Алевтины. Она не могла избавиться от ощущения, что её жизнь медленно, но верно скользит в какую-то чуждую ей сторону. Барнабас, с его холодной уверенностью и взглядами, не оставлял её мысли. Родители, похоже, ожидали, что она начнёт присматриваться к нему, видя в нём будущего спутника жизни. Но Алевтина не могла заставить себя думать о нём иначе, как о человеке, которому она не доверяла.

Евдокия и Рейнальд старались быть неуклонными в своём намерении. Они разговаривали с ней на кухне, сидя за чашкой чая, и её отказ был как вызов. Они словно не видели того, что она чувствовала, и что было очевидно для неё.

— Алевтина, — начала Евдокия с серьёзным видом, — мы понимаем, что ты ещё молода, но ты должна понять: Барнабас — это человек, который может обеспечить тебе не только хорошую жизнь, но и стабильность. Он подходит тебе. Ты ведь не хочешь остаться одна, без будущего, не так ли?

Алевтина отставила чашку, её взгляд был холоден, а слова вырвались с трудом, как будто она сдерживала бурю.

— Неужели вы не понимаете, что я не могу просто так принять его? Он... Он не тот, кого я хочу рядом. И вы не можете заставить меня.

Рейнальд, сидя рядом с ней, скривил губы в лёгкой усмешке.

— Не нужно быть упрямой, Алевтина. Он взрослый, влиятельный мужчина. Ты — девушка, тебе нужно заботиться о будущем. Мы лишь предлагаем тебе шанс.

Алевтина встала из-за стола, резко отставив стул. Она не могла больше сидеть в этом доме, где её не понимали.

— Я не хочу вашего шанса, — сказала она тихо, но твёрдо. — Я не хочу быть частью вашей игры. Если вы не понимаете меня, я лучше уйду.

Рейнальд вскочил с места, явно рассерженный.

— Ты не уйдёшь никуда! Ты ещё не взрослый человек, чтобы принимать такие решения! Это не твой выбор, а мой!

Алевтина бросила на него взгляд, полный боли и отчаяния. Она не могла больше оставаться здесь.

— Я уже взрослая! И имею право решать за себя! — ответила она с яростью, но её голос дрожал от подавленных эмоций.

Она выбежала из комнаты, не дождавшись их реакции. Её сердце билось быстрее, мысли путались, и было только одно желание — сбежать, хоть на мгновение, от всего этого.

Она вышла из дома и, не раздумывая, направилась в сторону старой избушки Греты, которая всегда была её укрытием. Дорога была знакомой, но в этот раз она казалась такой длинной и утомительной. Всё в её жизни казалось сужающимся туннелем, а Грета была единственным человеком, у которого она могла найти утешение.

Когда она добралась до дома знахарки, дверь была приоткрыта. Алевтина, не стесняясь, вошла внутрь, будто её не было в доме уже целую вечность.

Грета сидела у печи, что-то бормоча себе под нос, и не заметила, как Алевтина подошла и встала в дверях.

— Грета, — тихо произнесла она, стараясь не выдать волнения в голосе. — Я пришла.

Старушка резко обернулась и моментально поднялась, её глаза сузились, как у охотника, мгновенно заметившего добычу.

— Алевтина, — её голос стал мягким, но настороженным, — Что-то случилось? Ты пришла одна и... с таким видом.

Алевтина кивнула, её лицо было утомлённым, а на щеках — следы слёз, которые она уже успела вытереть.

— Я не могу больше оставаться там. Они хотят, чтобы я вышла за него. За Барнабаса, — её голос задрожал, когда она произнесла его имя. — Они не понимают меня, и я не могу принять это.

Грета вздохнула и протянула руку, чтобы взять её за плечо. Её лицо стало мягким и спокойным.

— Милая, ты ещё слишком молода, чтобы понимать, что происходит. Но ты сама чувствуешь, что тебе нужно. Не каждый путь должен быть избран родителями.

Алевтина села на лавку у печи, а Грета присела рядом, накрывая её плечи одеялом.

— Тебе нужно время, — сказала старушка. — И ты должна быть осторожна, потому что это не просто выбор. Это вопрос магии, судьбы, и того, что ты должна знать о своих корнях.

Алевтина вздохнула, чувствуя, как её грудь сдавливает непонимание и отчаяние. Она ещё не готова была понять, что ей нужно делать, но внутри неё что-то загоралось.

— Что я должна делать, Грета? — спросила она, её глаза блестели от непонимания и растерянности.

— Как мне быть?

Грета молчала некоторое время, а затем тяжело вздохнула.

— Время покажет, Алевтина. Но помни: твоя сила — в твоих руках. Ты должна выбрать путь, который ты сама определишь, а не тот, который за тебя выберут другие.

Алевтина, не говоря ни слова, закрыла глаза и прислонилась к стене. В её сердце росло чувство, что ей предстоит пройти через что-то гораздо большее, чем она могла бы себе представить.

С утра деревня Арданея жила своей обычной жизнью. Люди занимались своими делами: кто-то отправлялся в поле, кто-то торговал на рынке, а кто-то, как всегда, обсуждал последние сплетни.

Алевтина шла по главной улице, неся в корзине свежий хлеб. Она остановилась у дома старой вдовы Агнии и, не говоря ни слова, протянула ей буханку.

— Спасибо, дитя моё, — прошептала старушка, сжимая её руку.

— Берегите себя, бабушка, — тихо ответила Алевтина, слабо улыбнувшись.

Так было всегда. Она помогала, чем могла, то носила дрова, то приносила травы от Феодоры, то просто слушала стариков, которым было не с кем поговорить. Казалось, вся деревня её уважала, но... никто не видел, что за этим скрывалось.

Она давно уже не улыбалась так, как в детстве. С того самого дня, как Тимофей уехал, что-то в ней погасло. Не то чтобы она не говорила или не жила — напротив, она даже стала образованнее, строже, взрослее. Но в её взгляде больше не было той беззаботной искры.

— Алевтина! — раздался голос.

Она обернулась и увидела Петрина. Высокий, широкоплечий, с вечно растрёпанными волосами, он работал на мельнице и славился весёлым нравом. Он был одним из немногих, кто пытался разговорить её, даже когда она намеренно избегала долгих бесед.

— Куда же ты идёшь в такой спешке? — улыбнулся он, преграждая ей дорогу.

— Вижу, мельничная мука теперь распространяется не только по мешкам, но и по тебе, — заметила она, глядя, как белая пыль осела на его рубахе.

— А что мне ещё делать? Стараюсь быть везде, где ты бываешь, вдруг удастся увидеть твою улыбку! — он игриво подмигнул.

Алевтина покачала головой:

— Ты бы лучше работал, Петрин, чем тратил время на бесполезные попытки.

— Ну уж нет, мне гораздо интереснее тратить его на тебя! — он встал рядом с ней и с непринуждённостью, которая раздражала бы кого-то другого, но почему-то не трогала её, добавил: — Сегодня вечером будет танец на площади. Может, потанцуем?

— Нет, — спокойно ответила она.

— Ну, конечно, — вздохнул он, театрально закатывая глаза. — Ты же у нас важная барышня, которой ни до кого нет дела.

— До всех есть, кроме тебя, — парировала она.

Петрин рассмеялся.

— Ой, да ладно, Ляля!

Алевтина резко вскинула голову.

— Не смей меня так называть.

— Почему? Разве тебя так не звал... — он замолчал, когда увидел её взгляд.

Его шутливое настроение тут же улетучилось. Он знал, что она не любила говорить о прошлом, но порой забывал об этом.

— Прости, — мягко сказал он.

Она не ответила. Просто пошла дальше, будто ничего не произошло.

Сплетни на рыночной площади

Днём деревенская площадь была наполнена шумом. Торговцы выкрикивали цены, старушки обсуждали урожай, а дети носились между лавками. Алевтина собиралась пройти мимо, но её окликнул знакомый голос.

— Алевтина! Ты не поверишь, что я узнала!

Клементина, её давняя подруга, подбежала, сияя от возбуждения.

— Клементина, — сдержанно кивнула Алевтина, уже зная, что та принесла очередные новости.

— Ты же помнишь Тимофея?

В груди что-то сжалось, но снаружи она осталась холодной.

— Помню, — ответила, стараясь, чтобы её голос звучал ровно.

— Так вот, он женился! Представляешь?

Алевтина посмотрела на неё с лёгким прищуром.

— Откуда ты знаешь?

— Его отец кому-то рассказывал, а те уже разболтали всем. Говорят, девушка из богатой семьи, издалека. Представляешь?

Алевтина молчала.

— Ты не рада? — спросила Клементина, заметив её отстранённость.

— Почему я должна радоваться? — спокойно ответила она. — Это его жизнь.

— Ну... да. Просто... — Клементина запнулась. — Ты ведь когда-то...

— Давно, — оборвала её Алевтина.

Она развернулась и пошла дальше, не слушая больше ни слова.

Но сердце... Оно предательски сжималось.

День медленно клонился к вечеру, когда Алевтина направилась к окраине деревни, туда, где стоял дом Мирандора. Она шла быстро, сжимая в руке подол платья. Внутри бушевали эмоции, но лицо её оставалось спокойным.

Она не могла просто оставить это без внимания. Ей нужно было услышать правду.

Дом Мирандора стоял чуть в стороне от остальных построек, окружённый низким плетнём. Когда-то он казался ей местом уюта и тепла, потому что именно здесь они с Тимофеем проводили столько времени. Теперь же он выглядел... пустым.

Алевтина подошла к двери и постучала.

— Мирандор, это я.

Ответа не последовало.

Она постучала сильнее.

Через мгновение дверь медленно открылась.

— Ты? — старик выглядел уставшим, морщины на его лице стали глубже, чем она помнила.

— Могу войти?

Он кивнул и отошёл в сторону, пропуская её внутрь.

Комната встретила её запахом старого дерева и чего-то травяного — Феодора часто приносила сюда свои сборы. Мирандор сел у очага, жестом предлагая ей стул напротив.

— Что привело тебя ко мне, девочка? — голос его был хриплым, но всё ещё спокойным.

Алевтина посмотрела прямо на него.

— Это правда?

Он прищурился.

— Что именно?

— Что Тимофей женился.

Мирандор тяжело вздохнул.

— Ты и правда хочешь это услышать?

— Я не хочу гадать.

Он помолчал, затем кивнул.

— Да. Он женился.

На мгновение в доме повисла тишина.

Алевтина не отвела взгляда, но внутри всё сжалось.

— Кто она?

— Девушка из города. Из благородной семьи. Умная, образованная.

— Он любит её?

Мирандор посмотрел на неё с грустью.

— Не знаю, дитя. Но он выбрал этот путь.

Она стиснула зубы.

— Выбрал... или его заставили?

— Что изменится, если я отвечу?

Алевтина сжала руки в кулаки.

— Ты знала, что это когда-нибудь случится, верно? — тихо добавил старик.

Она не ответила.

Встав, Алевтина кивнула.

— Спасибо, Мирандор.

Она развернулась и вышла за дверь, оставляя за собой этот дом, это прошлое... и что-то ещё, что сжигало её изнутри.